Лейтенанты
Андрей Степаненко
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Едва горячее июльское солнце начало валиться за покатые приамурские сопки, Дергач вышел из командирской палатки. Властно отодвинул в сторону разведчика и наклонился к артиллерийскому дальномеру. Отсюда, с командного пункта почти на самой верхушке сопки, освещенные заходящим солнцем, растянувшиеся вдоль топкого берега илистой речушки гаубицы казались игрушечными.
«Боже, ну помоги же ты мне! – всем сердцем взмолился Дергач, - ну, сколько можно мне в этом г…не болтаться?!»
- Товарищ подполковник…
Голос – там, за спиной – был нудным до рвоты, и принадлежал он майору Брусникину.
- Иди на фиг… - не отрываясь от окуляров, бросил Дергач; он терпеть не мог начальника строевой части*.
*Строевая часть – канцелярия.
- Ну, товарищ подполковник!
- Что тебе?! – свирепея, разогнулся Дергач.
- Разрешите убыть в штаб полка.
- Не фиг тебе там делать, - жестко отрезал Дергач. – Здесь сиди.
- А если пополнение прибудет? – упрямо насупился Брусникин. – Кто их оформит?
Дергач вздохнул. Ему до смерти нужен был взводный. Один-единственный. Пусть будет молодой, ибо всех делов ему – на два часа. И молодой взводный должен был прибыть в часть вот-вот. Вместе с таким же молодым лейтенантом медицинской службы. Они оба ему были нужны – до смерти!
- Никто уже не прибудет, - зло отрезал он, - ты и сам это прекрасно понимаешь. Все сроки прошли…
Кого только он в округе не умасливал, чтобы молодых лейтех отдали ему! Кого только не облизывал! Кому только и что только не обещал…
«И ведь все до единого гарантировали, что первых же лейтенантов отдадут мне!»
- С-с-с…
- Что вы сказали? – участливо поинтересовался из-за спины майор Брусникин.
- Ничего, - поджал губы Дергач.
Ему реально гарантировали, что этих двоих отдадут, и, более того, ему даже сообщили, что назначенные в его полк лейтенанты уже на полпути в часть, но вот закончился июнь, и начался самый натуральный июль, а «зеленки» так и не было…
- Зар-раза!
«Ну, вот где этих салабонов может носить?!»
***
Димон подошел к настежь распахнутым дверям пятиэтажной казармы и заглянул внутрь.
- Эй! Ну, хоть кто-нибудь есть?
Изнутри потянуло прохладным воздухом – еле-еле… Димон вздохнул, нерешительно заступил за порог и огляделся. Это была уже третья посещенная им казарма, и она тоже была пуста: чистые крашеные стены, пустые сетки панцирных коек, остаточные блики заходящего солнца на желтом, до паранойи тщательно надраенном армейской мастикой полу и… все.
«Ни души…»
Димон крякнул, бросил чемодан на пол и сложил ладони рупором у рта:
- Ну, есть здесь хоть кто-нибудь?! Ну, ёпрст вашу мать!
Крик тут же вернулся – таким же громким, отчаянным, полным одиночества эхом. И все. Казарма и выглядела, и пахла, и даже звучала, как нежилая.
- Вот, блин!
Димон, а если точнее, Дмитрий Сергеевич Бенц, еще месяц назад обычный курсант, а нынче стройный чернявый лейтенант медицинской службы, направленный служить в отдаленный гарнизон Приамурья, со стоном поднял тяжеленный чемодан, вышел в двери и поперся дальше. Там впереди, сквозь пронзительно прозрачный раскаленный за день воздух проглядывало еще одно здание, и было это здание двухэтажным, обсаженным цветами и куда как более ухоженным.
«Не иначе – штаб полка…»
Гарнизон оказался абсолютно безлюдным, как если бы китайцы сбросили сюда новейшую бомбу, растворяющую живую силу противника в воздухе. Или, скажем, если бы всех солдат, одного за другим, перетаскал в кусты и жадно пожрал оборотень. И вообще, от всех этих эхом отдающихся от стен звуков, от этой пустоты и прозрачности вечернего воздуха, от этой безлюдности было как-то не по себе.
- Эй! Братишка! – негромко пронеслось где-то рядом, и Димон замер на месте и медленно развернулся.
Сбоку, прямо посреди проезда сидел на чемодане – точь-в-точь как у Димона – плечистый белобрысый лейтенант.
- Ты в штаб полка? – поинтересовался белобрысый.
- Ага.
- Без толку, - покачал головой белобрысый, - все на учениях. Пусто, блин, как в бочке.
- А как же строевая часть? – возразил Димон, - у них-то какие могут быть учения?
Белобрысый усмехнулся.
- Я только что оттуда – никого. Только наряд.
Димон крякнул и двинулся к лейтенанту. Он после КПП не видел даже наряда и, если честно, был отчаянно рад первой встреченной живой душе.
- Что… прибыл для дальнейшего прохождения службы?
Вчерашнего курсанта было видать сразу.
- Как и ты, - поднял выгоревшие брови тот, привстал и подал руку, - Леха.
- Димон, - принял рукопожатие Димон. – И чего теперь делать?
- Обратно в поселок надо идти, - убито уронил белобрысый Леха, - на ночь куда-то устраиваться…
Он глянул в чернеющее на горизонте небо и решительно ухватился за чемодан.
- …и хорошо бы нам успеть до грозы.
***
По еле заметному знаку командира дивизии Яцука вертолетчик заложил аккуратный, под нужным углом крен, и комдив поманил наблюдателя к иллюминатору.
- Гляньте, это интересно.
Наблюдатель поправил шлем и придвинулся к стеклу. Сейчас, когда вертолет почти лежал на боку, проплывающая под ним панорама и впрямь смотрелась роскошно. Желтые лучи заходящего солнца скользили вдоль склонов сопок, едва касаясь поверхности земли, а потому трава приобрела яркие изумрудные цвета. На этом фоне высокие желтые стволы подсвеченных сбоку сосен и черные, долгие тени от них смотрелись особенно контрастно. Да, и речка, вдоль которой тянулся артполк Дергача, на глазах потемнела и была теперь густого сапфирового цвета.
- Ну, как?
- Я не понял? – поднял брови наблюдатель и кинул взгляд на карту, - а где артполк?
Сердце комдива подпрыгнуло. Артиллеристы так правильно замаскировались, что увидеть их при этом освещении было непросто, и при другом раскладе это означало бы несколько дополнительных очков.
- С вас двадцать очков! – принужденно захохотал комдив, - вот что значит, правильная маскировка!
Наблюдатель недовольно поджал губы и прилип к иллюминатору.
- А… вот, вижу.
Комдив прикусил губу. Да, замешательство было долгим, неприлично долгим, но условий диктовать он, увы, не мог: учения оценивал округ и только округ.
- Грозовой фронт, - прогремело в наушниках.
Комдив оглядел горизонт; там было черным-черно, блеснула молния… вторая! Третья!
- Я разворачиваюсь, - предупредил вертолетчик и сделал ровно то, чего и хотел командир дивизии, - аккуратно положил машину на другой бок. И панорама снова предстала перед не желающим ее видеть наблюдателем.
- Артиллеристы меняют форму одежды, - пояснил комдив, пытаясь привлечь внимание наблюдателя к происходящему внизу, - плащ-палатки надевают… и смотрите, как слаженно действуют!
- Я вижу, - недовольно пожевал губами наблюдатель и нехотя пометил что-то в своем блокноте.
«Есть! – понял Яцук, - двадцать, не двадцать, а какие-то очки мы на этой грозе подзаработаем!»
***
За сопками громыхнуло. Дергач подошел к столу вычислителя артполка, глянул расчеты и досадливо крякнул. Нет, в расчетах было все верно, просто по итогам этих учений Дергача ждало одно: неизбежное поражение.
- Сергей Иванович, – подал голос Володя Саркисян, командир артиллерийской разведки, - а может, нам все-таки переместить первый дивизион?
Дергач поморщился. Эта идея капитана Саркисяна уже обсуждалась.
- А толку? – зло парировал он. – У противника изначально позиция лучше. А все наши варианты были ими просчитаны еще до учений.
Сверху упало несколько крупных капель, сбоку, из-за сопки, тревожно рокоча, вынырнул персональный вертолет командира дивизии, и Дергач зашел под брезентовый, затянутый камуфляжной сеткой навес. Он знал, что прямо сейчас взводные командуют орудийным расчетам надеть плащ-палатки, и зрелище массового, единовременного переодевания всего личного состава артполка из вертолета комдива смотрится роскошно. Наблюдатели из округа эту единовременность просто обожали, и какие-то очки за слаженность смены формы одежды получить было реально. Но выиграть учения целиком при таком раскладе было невозможно даже групповым всеполковым стриптизом.
«Мне бы сюда лишнего лейтенанта… Одного-единственного…»
- Володя, - повернулся он к командиру разведки, - ты как… в поселок смотаться не желаешь?
Саркисян расцвел. Его жену, только что родившую двойню, задержали в больничке, и он рвался к ней всеми фибрами души.
- Как прикажете, товарищ подполковник!
- Дуй, давай, в поселок, - решительно приказал Дергач, - а заодно глянь, что там с пополнением – не прибыли еще? Но чтоб к утру был!
- Есть! – счастливо козырнул разведчик.
***
Когда упали несколько первых крупных капель дождя, они уже подходили к поселку.
- От, бля! – ругнулся Леха и, перекинув чемодан в другую руку, прибавил ходу, - ну, и гроб!
Все училище, а точнее, весь выпуск, покупал чемоданы именно этого типа, хотя куда как умнее было взять на колесиках.
- А ты почему на колесиках не взял? – спросил сбоку так же тяжело дышащий медик.
- А ты?
- У нас бы засмеяли, - хмыкнул чуть приотставший Димон и тут же прибавил ходу, - типа, бабский…
Леха криво усмехнулся.
- Та же история… - невесело подтвердил он.
Эта армейская манера обезьянничать за старшими начала его раздражать уже с третьего курса, но противостоять давлению традиций было нереально.
«Только Шурик и сумел…»
Шурик пришел из очередного отпуска именно с таким, на колесиках чемоданом, и, надо признать, смотрелся он с ним, в своем офигенно подогнанном по фигуре мундире просто роскошно.
«Ну, Шурик, не только это сумел…»
То, что Шурик, круглый отличник по физо, хрен знает какой пояс по таэквондо и вообще конкретный пацан, реально голубой, вылезло за три недели до выпуска.
- И что теперь? – не стал отнекиваться Шурик и принял изящную, как и все, что он делал, стоечку. – У кого-то есть претензии?
Претензий ни у кого не оказалось. На первом курсе добром бы не кончилось, но теперь, за три недели до выпуска, всем было как-то не до того. Взрослых проблем хватало.
Ливень звонко заколотил по фуражкам, плечам и спинам, и Леха, обогнав Димона, влетел под козырек офицерского общежития, рванул дверь на себя и кинулся к столу дежурной.
- Нет, я сказала, - даже не дослушав, покачала головой дежурная, - пока вы не оформлены в части, я вас не приму. У нас вообще мест нет, если хотите знать! Я же вашему товарищу час назад объясняла.
Леха повернулся к Димону. Тот уныло кивнул.
- Я сюда первым делом зашел. Без толку…
Леха задумчиво цокнул языком. Сюда не попасть, пока в части не оформлен, а вся часть на учениях, и Бог знает, когда вернется…
- И что нам делать?
Женщина пожала плечами.
- Попробуйте в гостиницу рыбзавода устроиться. Это через дорогу.
***
Командир полка самоходных 152-мм орудий подполковник Медведев пораженно покачал головой: поспевший как раз к ужину ливень и впрямь лился, как из ведра. Солдатики уже успевшие поужинать в походной столовой – длиннющей выгоревшей палатке на добрую сотню посадочных мест, обратно как-то не торопились, да и остальные подразделения, что сидели в своих палатках, ужинать не рвались.
- И долго они будут ждать? – повернулся Медведев к начальнику штаба.
- Сейчас позвоню, - сразу и все понял тот и поднял телефонную трубку. – Стацюк! Ты чего ждешь, Стацюк?! Что – дождь?! Что – дождь?! А если война, не приведи Господь?! Дождика он испугался!
Медведев приложил бинокль к глазам и улыбнулся. Полог палатки старшего лейтенанта Стацюка трепыхнулся, и командир батареи САУ*, определенно матерясь, нехотя вылез под струи.
*САУ – самоходная артиллерийская установка
«Батарея, выходи строиться!» - по губам прочитал Медведев.
Палатки затрепетали, и сержанты принялись буквально на пинках выгонять не желающих подчинять свое тело дисциплине солдатиков.
«Сейчас Дергач намается…» - удовлетворенно улыбнулся Медведев.
По расписанию этих учений прямо сейчас Дергачу предстояло выполнять некоторые формальности. Как у фигуристов: в любом выступлении есть обязательные элементы. И ровно в то время как Медведев изгонял солдат из палаток, чтобы они поели, его условный противник Дергач должен был гонять своих артиллеристов, чтобы те под хронометр исполнили перемещение батарей.
- Бедолага…
В отличие от Медведева с его самоходными установками, Дергач со своими гаубицами 1938 года образца был вынужден каждый раз выдергивать из земли сошники*, каждый раз цеплять гаубицы к задним крюкам «Уралов», перемещаться и снова отцеплять и снова загонять сошники в достаточно скользкий и при этом вполне каменистый приморский грунт. И понятно, что времени на это уходило… много, по современным требованиям. Слишком много.
*Сошник (часть орудия) — стальная пластина, препятствующая откату орудия
- Прошлый век… - искренне жалея Дергача, покачал головой Медведев. – Не приведи Господи с этим г…ном в настоящую войну ввязаться!
***
Правила попадания в гостиницу рыбзавода им объяснили здесь же. Формально мест в ней не было никогда, но вот фактически… короче, немного денег лично администратору, и ты внутри…
- А если еще и пузырь вместе усидеть, - пояснил вышедший под козырек покурить мужик, - будете жить, как прописанные.
Лейтенанты переглянулись, но Димон уже знал, что из них двоих судьба за пузырем идти – ему и только ему. Таков здравый смысл бытия.
- Денег дать? – словно извиняясь за тот факт, что у него плечи пошире, поинтересовался Леха.
- Не надо, - отмахнулся Димон и выдернул из приоткрытого чемодана плащ, - вещи лучше постереги.
Так, после обременения Лехи заданием, создавалась хотя бы видимость равенства.
- Ух, как лупит! – весело заорал мужик.
Димон обернулся офицерским плащом, словно Зорро, и с такой же, как у Зорро, показной бесшабашностью рванул сквозь ливневые струи. Пробежал полторы сотни метров до замаскированного под магазин вчерашнего ларька, взял хавчика побольше, затем самый приличный пузырь, какой увидел, двинулся к выходу и… остановился. В дверях стояла девушка. Невысокая, худенькая, со слипшимися от дождя светлыми волосами и выражением полного отчаяния на лице.
- Мадемуазель, - гусарски отодвинул полу плаща Диман, - здесь есть место и для вас.
Девушка отрицательно и как-то обреченно мотнула головой.
- Мне в гостиницу рыбзавода. Нам не по пути.
- Еще как по пути! – беззаботно хохотнул Димон, приоткрыл дверь магазинчика и махнул рукой Лехе.
- Ле-еха-а-а! Дуй в гостиницу! Я – сразу туда!
И Леха, понимая, что Димон не имеет права не предложить девушке плащ, покорно подхватил оба неподъемных чемодана и, что есть силы показывая, как это ему нетрудно, вышел из-под козырька в шквал воды.
***
Вообще-то результат учений в последние годы покупался заранее, - просто потому, что сами учения были редки, и пускать на самотек такую возможность показать себя перед начальством никто не собирался. Вот и сейчас, как слышал Дергач, свежий начальник штаба округа, едва войдя в дела, сразу же нашел, кого облагодетельствовать.
«А время уходит…»
Год от года командир артполка становился все старше, а его шансы преодолеть и эту служебную ступень и уйти на повышение в округ с каждым служебным просчетом становились все зыбче. Вот и теперь сами начальные условия диспозиции заведомо приводили к его поражению, а условного противника – полк 152-х миллиметровых самоходных орудий к такой же заведомой победе.
- Как в шахматной задаче… - цокнул языком Дергач.
Все было именно так: словно в шахматной задаче, число задействованных на этих учениях «клеток» было строго ограничено, а возможности «фигур» заранее обдуманы.
- Но можно сказать и по-другому: как на конкурсе шлюх.
И это тоже было чистой правдой, ибо выбор победителя учений более всего напоминал в последнее время конкурс заранее готовых на все красавиц. И точь-в-точь, как на конкурсе таких красавиц, первую леди тщательно избирали по совсем иным, нежели голая красота, критериям, - политкорректности, политактуальности и политотсосательности. Дергачу, словно какой-нибудь на хрен никому не нужной провинциалке, в этом междусобойчике не оставляли ни шанса.
- Твари! – яростно крякнул Дергач и, успокаивающе махнув разведчикам, вышел из-под навеса – в самый ливень.
У него был один-единственный шанс повернуть ситуацию в свою пользу, - поставить на доску дополнительную, никем не учтенную фигуру, – пусть, маломощную, пусть, ничего почти не умеющую, пусть, под самый конец учений…
- Господи! – задрал подбородок Дергач и подставил крупное лицо под струи ливня, - ну, дай ты мне этого лейтенанта! Всего одного! Что тебе стоит?!
***
Начальник строевой части полка майор Брусникин узнал, что молодых офицеров им все-таки дали, через полчаса, по рации, когда связался с частью.
- Два лейтенанта, как вы просили, - отрапортовал дежурный по части прапорщик Зеленин, - один медик и один огневик*. С час назад пошли в поселок, в гостиницу устраиваться.
*Огневик – общее название артиллеристов, работающих непосредственно на позиции – как в составе расчетов, так и офицеров
Брусникин глотнул: мечта командира полка Дергача о пополнении могла сбыться.
- Спасибо, Сережа, - поблагодарил он прапорщика, - но, увы, нам не так повезло, как хотелось бы…
- То есть? – не понял прапор.
- Забрали у нас молодых офицеров, только что забрали…
- Кто? – охнул прапорщик и сам же догадался. – Снова округ?
- Точно, - печально подтвердил Брусникин, - ты же знаешь, у них там все схвачено… и не возразишь.
Дежурный выматерился, тут же извинился, и майор Брусникин печально вздохнул и, отправив связиста покурить, поднял трубку полевого телефона.
- Шурочка, дай-ка мне округ…
- Соединяю.
- Вася, ты? Ну-ка, дай мне строевую часть. Иван Петрович?! О, как хорошо, что вы на месте! Иван Петрович, вам, я знаю, лейтенанты молодые в мотострелковую дивизию были нужны. Да, двое, да только что прибыли. Нет, я говорю, что вы можете их забрать.
В трубке повисла тишина. Начальник строевой части округа никак не мог поверить, что ему добровольно отдают такой дефицит.
- А Дергач? Он же тебя на фарш…
- Но вы же не сдадите своего будущего сослуживца?
Повисла пауза. К этому разговору они возвращались многократно, и теперь подошла его финальная часть. Фактически Брусникин предлагал сговор с обоюдно корыстными целями: я тебе – двух чрезвычайно дефицитных лейтенантов, ты мне перевод поближе к столице округа и подальше от учений, вони портянок и шизанутого Дергача.
- Заметано, майор, - усмехнулся Иван Петрович. – Только чур, потом не плакаться.
- Когда вы приказ оформите?
Вопрос был не праздным: время повторного распределения молодых лейтенантов Дергача во «вражескую» для него мотострелковую дивизию, следовало знать точно. От этого зависело то, как с ними обращаться при встрече.
- Да, прямо сейчас и переведем. Я ведь тоже на учениях, так что все важнейшие бумаги и печать со мной.
Начальник строевой части вернул трубку на рычаги и облизал пересохшие губы. Вообще-то, за такие вещи Дергач мог и рожу набить. И именно поэтому с пребыванием в этой долбанной части следовало покончить как можно быстрее.
***
Когда Леха – мокрый и злой – заперся с чемоданами в фойе гостиницы рыбзавода, Димон уже вовсю ворковал со спасенной от ливня девицей.
- Нет, не говорите так, Анжела! У вас прекраснейшая погода в мире…
- Ты бы лучше спросил, где администратора найти, - поставил чемоданы Леха.
Девушка улыбнулась, выхватила из-за стойки полотенце и принялась энергично вытирать вымокшие под ливнем волосы.
- Я и есть администратор. Вы к нам надолго, ребята? А то смотрите, формально мест у нас не бывает.
Лейтенанты переглянулись.
- Нам бы день простоять… - широко улыбнулся сразу и все понявший Леха.
- Да ночь продержаться! – завершил Димон.
Через десять минут их провели темным гулким коридором, затем – усыпанной бычками, словно земля осенними листьями, лестницей, открыли еле висящие на петлях, многократно выбитые двери двух соседних – дверь в дверь – номеров, и Леха замер. Эти с позволения сказать «номера» были совершенно пусты, - если не считать чернеющих голой панцирной сеткой кроватей.
- А теперь – за матрасами, - распорядилась администратор.
- Спасибо, Анжела, - выдохнул Леха и понял, что матрасы наверняка будут покрыты огромными желтыми пятнами и характерными бурыми следами от раздавленных клопов, - вы нас не просто выручили; вы нам вернули веру в чудо.
А потом Леха увидел Анжелкину сменщицу, у которой находились ключи от кладовой с заветными матрасами, и понял, что не соврал.
- Натали, - представилась Анжелкина сменщица и заблестела глазами, - ой, а вы к нам надолго?
Леха глотнул. Пухленькая, темненькая, с короткой стрижечкой Натали излучала все, о чем только может мечтать молодой, сильный, вечно голодный мужчина.
- Надеюсь, что навсегда, - глотнул он и ткнул Димона в бок, - ты хоть приличные напитки взял?
- А что такое? – сделал вид, что не понял, к чему вопрос, медик.
Леха, не отводя глаз от Натали, зачарованно покачал головой.
- Думаю, мы просто обязаны пригласить дам на ужин.
***
Командир полковой разведки Володя Саркисян попал под ливень, едва выехал, и увязал в мигом размокшей дороге раз десять. Однако, к двум часам ночи, как и рассчитывал, он был уже в поселке. Исполняя приказание Дергача, первым делом кинулся в офицерскую общагу и выяснил, что пополнение таки прибыло!
- Двое? – уточнил Володя.
- Двое, - кивнул администратор, - медик и артиллерист. Я их в гостиницу рыбзавода отправила.
Володя, не мешкая, подъехал к гостинице, взбежал по мокрым ступенькам, рванул ручку – упс! – дверь была закрыта. А в окнах было темно.
- Жди. Я сейчас, - махнул рукой водителю Саркисян и побежал вокруг гостиницы.
Он, как и многие офицеры, прекрасно знал, как попасть внутрь, минуя центральный вход, а потому забежал с торца здания, подкатил к окну гулкую металлическую бочку, вскочил на нее, потянул створку окна на себя и лихо перемахнул через подоконник внутрь.
- Анжелка! – позвал он администратора по имени. – Лапочка! Ты здесь?
Никто не отзывался.
«Может, сегодня Натали на дежурстве?» - предположил Саркисян и двинулся по коридору к стойке администратора.
- Натали! Солнышко! Отзовись!
Ответом была тишина. В сезон так обычно и бывало: все бабы, коих здесь обычно, как икры, на разделке – за десятки километров отсюда, на вахте, а гостиница пуста, как рыбий пузырь. Но вот администраторы должны быть на месте круглосуточно.
В кромешной тьме Володя подошел к стойке.
- Пусто…
Он быстро двинулся назад, выбрался из окна, аккуратно затворил створку, откатил бочку и обошел гостиницу со всех сторон.
- Ни огонька.
Это означало, что постояльцев нет, а лейтенанты, не сумев пробиться в гостиницу, сняли комнаты в частном секторе.
- Что ж, на нет и суда нет… - пробормотал Саркисян.
Искать лейтенантов прямо сейчас, посреди ночи было глупо, а найти в частном секторе – нереально. Теперь капитан артиллерийской разведки мог сделать одно: пробиться сквозь нянечек роддома, навестить жену, а может быть, и – хоть глазком – посмотреть на своих двойняшек.
***
Дамы на романтический ужин при свечах да еще с двумя симпатичными лейтенантами согласились мгновенно. Вот только водка сразу пошла не в то горло, а затем так влупила по мозгам, что Димон, едва сознание таки его посещало, каждый раз обнаруживал себя в новой ипостаси.
- Анжелка! – с яростной слезой, аки мытарь перед Господом, бил он себя в расстегнутый мундир, - если понадобится отдать жизнь, я отдам!
За кого именно Димон рвался отдать жизнь – за Родину или таки за Анжелку – выяснить спустя сутки не удалось даже у выглядевшего трезвым Лехи.
- А я прыгну! – настаивал он в следующем всплеске сознания, - нас этому учили!
И опять-таки, чему такому особенному могли обучить лейтенанта медицинской службы, что требовалось бы доказывать прыжком, так и осталось тайной.
Затем были танцы, но они – в комнате три на четыре метра и совершенно нечеловеческом состоянии – неизбежно заканчивались падением, и вариантов, куда падать, было два: на импровизированный стол из «тревожного*» противогазного ящика или на кровать. На кровать ему понравилось больше, - уж это Димон запомнил.
*Тревожный – предназначенный к выносу из расположения подразделения по тревоге
А затем было сказано или сделано что-то особенное, - Димон так и не смог вытащить из памяти, что это было, - и вечеринка стремительно завершилась, Леха с Наташкой исчезли, а он оказался наедине с раздеваемой им Анжелкой.
- Ну, Дима… - как бы возражала Анжелка, и он тут же убирал руки.
- Как скажешь, женщина. Я офицер. И слово «честь»…
- Ну, Дима, - снова как бы обижалась она, и процесс продолжался.
Впрочем, панцирная сетка оказалась продавленной настолько, что он почувствовал себя писчей «галочкой», и тогда он скомандовал «матрас на пол!», а дело пошло, и как пошло… Наверное, мало кто из мужчин, был столь всемогущим, как Димон в ту ночь, и уж Анжелка – он ловил это на ее изумленном лице всякий раз, когда потолок подсвечивали проезжающие мимо гостиницы машины – совершенно точно считала его первым из лучших.
***
В 02:08 ночи командир разведки артполка Володя Саркисян прорвался в роддом, в 02:14 к нему вышла жена, а в 02:21 он таки уломал дежурную нянечку показать ему дочек.
- Как две капли воды! – выдохнул он.
Отличить двойняшек было немыслимо.
- Нет, Володя, нет, - тихо рассмеялась жена, - они очень разные…
Володя принял у нянечки один сверток, затем второй, глотнул, растроганно шмыгнул породистым армянским носом, прижал к широкой груди, а очнулся, когда часы показывали 03.01.
- Мамочки! Я же в полк до утра не успею! – охнул Володя, сунул завозившихся девчонок нянечке, с чувством поцеловал жену, рванул к выходу, вылетел в охнувшие двери и упал на сиденье командирского уазика. – Давай!
И только что кемаривший водитель ударил по газам, и лишь в поселке, у офицерской общаги Володю, как ударило током.
- Стой! Стоять, я сказал!
Уазик скрипнул, и Володю бросило вперед. Теперь он совершенно ясно видел: в окнах гостиницы рыбзавода горит свет!
- Туда! – приказал Саркисян, дождался, когда уазик подъедет к высоким ступенькам, выскочил из машины, привычно обежал здание, подкатил бочку, распахнул окно, перевалился через подоконник, взлетел по лестнице на второй этаж и уверенно заколотил в светящуюся изо всех щелей предательским электрическим огнем дверь.
- Анжела! Ну-ка, выйди на минутку! И не надо мне молчать, как белорусская партизанка! Я знаю, что ты там!
***
В 03.07 начальнику штаба полка 152-мм САУ майору Терехину позвонили.
- Кто? – раздраженно потер он глаза.
- Ваша сестра, товарищ майор, - отрапортовал дежурный. – Говорит, срочно.
Терехин вздохнул и двинулся к телефону. Его сестра, врач родильного дома иной раз попадала в ночную смену и вот так же иногда ее по ночам посещали идеи кому-нибудь позвонить.
- Что тебе, Ириш? – принял Терехин трубку.
- Я тебе интересную вещь скажу, Коля, - затараторила сестра, - Саркисян-то в поселке! Жену свою первородку навещает! У них двойня!
- Какая, на фиг, двойня?! – не понял начальник штаба. – И какой такой Саркисян?!
- Капитан Саркисян, из полка Дергача! Вот какой!
Терехин тряхнул головой. Он, если честно, ни хрена не понимал!
- А мне-то что до того?
- А то! – взорвалась нетерпением сестра, - Саркисян – начальник всей Дергачовской артиллерийской разведки! И он сейчас – не в полку, а в самоволке! Понимаешь?!
Терехин задумчиво хмыкнул. Пожалуй, над этим стоило подумать. Саркисян – один из талантливейших разведчиков округа рождением двойни был выведен из строя. И в лучшем случае…
- Спасибо, Ириша, - искренне поблагодарил Терехин и глянул на часы…
«В лучшем случае, он доберется до своей части к пяти-шести утра… и если начать наступление немедленно…»
Терехин хмыкнул и весело хлопнул дежурного по плечу.
- Ну-ка, соедини меня с командиром.
Если начать наступление немедленно, Дергач был обречен на поражение, ибо рулить всей артиллерией без главного полкового разведчика было нереально.
***
Примерно к часу ночи Дергач наконец-то закончил показательное – исключительно для наблюдателей – перемещение своего полка, получил свои заслуженные полсотни очков и совершенно обессиленный свалился спать, а в 03:15 его разбудили.
- Товарищ подполковник, - доложил дежурный, - похоже, противник тоже начал перемещение.
Дергач вздохнул, тяжело поднялся с досок, подошел к умывальнику, плеснул прохладной водой себе в лицо и принял у дежурного полотенце.
- Все. Можешь идти.
За возможным ночным перемещением сил условного противника он собирался наблюдать лично, просто, чтобы убедиться, что еще не потерял чутья.
Дежурный вышел из блиндажа, и Дергач включил фонарь над столом и расстелил карту. Все действия противника логично вытекали из возможности заработать несколько очков на ночных стрельбах, а потому были хорошо предсказуемы. Но точно так же, и даже более того был предсказуем и он сам. Ибо единственное, чем он мог заработать очки для своего полка, это провести артиллерийскую разведку и насколько можно более точно установить новое местонахождение условного противника.
- Зараза, - выругался Дергач.
Нет, дело было не только в том, что ему остро не хватало уехавшего Саркисяна. Просто теперь, когда разведку – для всей артиллерии планеты – можно вести со спутников, без необходимости пересекать водные рубежи и горные кряжи, война методами середины XX века выглядела даже не смешно.
Дергач крякнул. Не так давно его 12-летний сын распечатал ему скачанный из Интернета спутниковый снимок со всеми казармами и боксами полка и даже с хорошо различимыми легковыми машинами старших офицеров у штаба. Когда Дергач поступал в училище, это была абсолютная фантастика, а теперь, случись что, его полк будет у вражеской разведки, как на ладони. Вот только продвижения по службе здравый смысл как бы не касался, и Дергач был вынужден «прятаться» от условного противника, набрасывая маскировочную сетку и делать вид, что верит в эффективность этой меры.
Командир полка вышел из блиндажа и глянул в ночное небо; оно было чистым и звездным.
- Ну, что дождь кончился, это плохо, - оценил он демаскирующее значение ясной погоды, - а вообще-то мы еще потягаемся. Лишь бы сюрпризов не было…
***
Когда в дверь начали бить ногами, Димон протрезвел мгновенно. Весь его жизненный опыт говорил: в такой общаге это может означать, что кто-то перепутал дверь, либо, что более вероятно, разборки с бывшим ухажером.
- Я щас постучу! – с угрозой рыкнул он.
- Открывай, тебе сказали! – с такой же внятной угрозой крикнули из-за двери.
- Достали… - сквозь сон пробормотала Анжелка и накрыла голову подушкой.
Димон, качаясь, натянул мундир на голое тело, встал и двинулся к двери. Открыл и замер: прямо перед ним стоял капитан с лицом кавказского мафиози – трезвый, ироничный и абсолютно уверенный в своем начальственном превосходстве.
- Так, - скользнул капитан взглядом по его петлицам, - ты у нас, судя по знакам отличия, никакой не артиллерист.
- Надо же, сообразил, – с вызовом покачнулся Димон.
- Анжела! – вытянув шею, заглянул за его плечо капитан, - а куда ты артиллериста дела?
- Слушай, Володя, пошел вон, а! – яростно отозвалась из-под одеяла администратор гостиницы. – Ты умеешь не в три часа ночи приходить?!
Капитан недовольно хмыкнул.
- Тебе объяснили? - уже свирепея, поинтересовался Димон, - вот и шуруй, куда послали!
- Штаны сначала одень, салага, - парировал капитан, - а уж потом свои права старшему по званию качай.
Димон опустил взгляд и понял, что краснеет; в одном лишь мундире вид у него был уж-жасно непрезентабельный!
- Вставай, Анжела, - непреклонно повторил капитан с лицом исконного врага русского купечества, - меня за этими двумя салабонами Дергач специально послал. И если он их к утру не получит…
- Что?! – подскочила Анжелка, - Дергач?!
Уже нашедший галифе Димон с яростью крякнул; ему не нравилось это недружественное вторжение.
- Что за шум, а драки нет? – послышалось от двери.
Димон бросил взгляд на готового к бою Леху и с поджатыми губами натянул галифе, - трусов найти не получалось.
- А вот и лейтенант Бардин Алексей Иванович пожаловали-с, - насмешливо протянул кавказец и повернулся к Анжеле, - короче, так, сестренка, даю тебе десять минут, чтобы эти двое были одеты, снабжены всеми верительными грамотами и загружены в командирский уазик. И, не дай божок, если я их Дергачу к шести утра не доставлю. Они у него месяц нараскоряку будут ходить.
***
В 03.30 Дергач понял, что перемещение войск условного противника куда как масштабнее предполагаемого, и вызвал начальник штаба.
- Что скажешь, Михалыч?
Начальник штаба бегло просмотрел данные разведки и укоризненно насупился.
- Они знают, что ты остался без начальника разведки.
- Откуда?
Начальник штаба фыркнул.
- Откуда? Да, розовая фламинга на хвосте принесла. Ты, как ребенок, честное слово. Или ты позавчерашнего фейерверка не видел?
Дергач вздохнул. То, что у капитана Саркисяна родилась двойня, знали, пожалуй, все. Главный разведчик полка устроил такую, мягко говоря, вечеринку, что, наверное, даже до столицы округа дошло.
- Но кто мог стукануть, что я его с учений отпустил?
- Ты не об этом думай, - отмахнулся начальник штаба и ткнул в карту толстым, желтым прокуренным пальцем - ты лучше сюда посмотри. Чуешь?
Дергач склонился над картой. Пехота условного противника уже сократила расстояние до критического – двенадцать километров, - старенькие гаубицы Дергача били на 11.800, но вот останавливаться мотопехота врага явно не собиралась.
- Их бээмпэшки сейчас идут со скоростью 15 км/час, но дорога петляет, поэтому у нас они будут через час, максимум, к пяти утра.
- А потом? Атака?
К атаке Дергач был готов. Но начальник штаба покачал головой.
- Вряд ли. Они тебе просто перекроют кислород – вплоть до подхода своих основных сил, а затем аккуратно, неспешно, по частям уничтожат.
Дергач ненавидяще застонал. В реальной войне его условный противник ничего бы этим долгим маневром не выиграл, но не таковы были условия учений. По указанным условиям гаубицы образца 1938 года должны были вступить в затяжную артиллерийскую дуэль с самоходками образца 1943 года. При этом и те, и другие должны были старательно делать вид, что не существует ни висящих над ними спутников, ни даже средств мобильной связи.
- Дебилы… - мрачно выругался Дергач. – Маразматики…
Назвать руководство Министерства Обороны Российской Федерации как-то корректнее язык не поворачивался давно.
- Можешь ругать их как хочешь, - хмыкнул начальник штаба, - но Саркисяна этим в часть до пяти утра не вернешь.
Дергач покачал головой.
- Он успеет вернуться. Я Саркисяна знаю.
***
В такой компании Володя Саркисян не ездил уже давно. Молодые лейтехи мало того, что не умели пить; они вообще ни хрена не умели, - даже почистить желудок, хотя это умение им бы отнюдь не помешало. Пришлось учить их самым простым, самым необходимым офицеру вещам.
- Тормози! А вы вдвоем – наружу! И быстро! Быстро! – скомандовал Саркисян, когда их достаточно укачало, - а теперь два пальца в рот…
Но даже когда они сделали все, как надо, и по десять раз прополоскали рты в ближайшем ручье, воняло от них… как положено, в общем, воняло. Не спасало даже то, что он открыл настежь свое окно.
- Может, тент снимем? – не без сомнения поворачивался к водителю Саркисян, - ну, запарил меня этот пахучий детсад!
И мудрый водитель-срочник понимая, что цели Саркисяна исключительно воспитательно-политические, лишь качал головой и вздыхал – так выразительно, что юных лейтенантов бросало в краску, словно девиц. Ну, настоящих девиц, - из столицы округа, - а не тех, что на рыбзаводе работают.
И только к четырем утра, когда начало светать, Саркисян как-то забеспокоился и впервые попросил остановить машину для себя. Вышел, долго прислушивался и разве что не приник ухом к земле.
- Я не я буду, если что-то не происходит!
- Тьфу на вас, товарищ капитан, - в тон ему отозвался водила, - нам еще ЧП не хватало!
Но в половине пятого послышался внятный рокот, а без четверти пять над ними завис первый вертолет.
- Вот говорил я вам, лучше бы судьбу не искушать, - сокрушенно зацокал водитель, - вот и накликали себе на голову!
- Гони!!! – заорал ошалевший от такого внимания небес командир полковой разведки, - и не дай божок тебе в часть до начала наступления не успеть!!!
Но вертолет и не думал терять их из виду и словно демонстрировал условному врагу, чего он умеет делать в воздухе – ну, разве что ж… вперед не летел.
- Давай, на грейдер сворачивай! – командовал Саркисян, едва они скрывались под кронами елей.
И вертолет, лишь на мгновение уйдя чуть вперед, возвращался, находил плутающий среди леса грейдер и снова повисал сверху – прямо над тентом. И Саркисян снова возвращался на трассу, прекрасно понимая, что, не будь их противник условным, он бы накрыл их уже раз двадцать или тридцать. А потом они выскочил на обрыв, и все четверо увидели далеко внизу ползущую по тому склону ущелья бесконечно длинную колонну техники.
- Опачки… - выдохнул Саркисян, - а ну-ка, тормози.
Для него, знающего, какое из подразделений располагает самоходными артиллерийскими установками, все было ясно – как на ладони.
- Наступление…
- Че, товарищ капитан, мотострелки? – высунулся вслед водила.
Саркисян кивнул. Условный противник – Н-ская мотострелковая дивизия даже не скрывала своих агрессорских намерений и уверенно огибала невидимые отсюда позиции его родного артполка.
«А что впереди?»
Насколько Саркисян помнил карту, а он ее помнил наизусть, теперь эта дорога вела прямо в лапы условного противника, то есть, в плен.
- Чего там? – высунул голову чернявый лейтенант с медицинскими петлицами, кажется, Бенц.
- Ничего! – отрезал Саркисян, - дальше сами поедете. Без меня. Но документы мне лучше сразу отдайте…
- Это зачем? – не понял салажонок.
- А затем, что я раньше вас в полк попаду, - пояснил Саркисян, - я-то пешком, напрямки побегу. Сразу в строевую часть и отдам. Сами понимаете, на учениях каждый офицер на счету.
Лейтенант задумался, но поскольку с такого глубоко похмела такие сложные задачи не решают, полез таки за документами.
- Если патрульные там остановят или что, - пояснил Саркисян, - скажешь, ты – Саркисян, Володя. Должны пропустить без помех.
Лейтенант передал Саркисяну свои бумаги, затем бумаги своего белобрысого соседа и кивнул.
- Хорошо. Скажу.
- Ну, с Богом! – широко улыбнулся им Саркисян, шмыгнул породистым армянским носом и сиганул вниз по склону обрыва.
По его расчетам он обязан был прибыть в разведбатарею не позднее шести утра. Иначе будет поздно. Совсем поздно.
***
Условный противник подполковника Дергача – подполковник Медведев получил подтверждение о местонахождении капитана Саркисяна около пяти утра.
- Вы уверены, что это та самая машина? – не сразу поверил он.
- Абсолютно, - подтвердил специально перезвонивший начальник штаба майор Терехин, - номера принадлежат уазику Дергача.
- И вы полагаете, он там?
- Скорее всего. Вертолетчик говорит, что в машине едут трое. Водитель-срочник и два офицера, один из них явно нерусский.
Медведев глотнул. Если бы ему удалось взять в плен командира всей артиллерийской разведки врага…
- Как думаешь, в плен возьмем?
- Думаю, возьмем. Дорога там одна, и деться им некуда.
***
Водитель нажал на газ, и Димон повернулся к Лехе.
- Ну, как ты?
- Ж… - попытался передать, как он себя чувствует, Леха, - ты у кого эту огненную воду покупал? У профессиональных отравителей?
- В магазине я ее покупал, - вздохнул Димон, - еще ведь самую лучшую попросил, самую дорогую…
Лейтенанты скорбно замолкли и даже как бы погрузились в медитативные размышления о трудном пути русского офицерства, но их почти тут же швырнуло вперед, и уазик встал.
- Документы!
Димон вздохнул, почти на автомате полез в карман, но тут же вспомнил, что отдал бумаги Саркисяну, чтобы быстрее передать их в строевую часть полка.
- Живее, господа офицеры, живее…
Димон выглянул в окно: на него смотрела широкая, счастливо улыбающаяся прапорская рожа. Сзади виднелись двое смущенно переминающихся с ноги на ногу патрульных.
- Саркисян я, - вспомнил, что надо сказать патрулю, Димон, - Володя Саркисян. Все? Вы довольны, товарищ прапорщик?
Прапорщик закивал, и улыбка его стала еще шире и еще счастливее.
- Очень доволен. Вы уж не обессудьте, Ваше Высокоблагородие, служба у нас такая… и, будьте добреньки, транспортное средство покиньте…
Димон вздохнул, глянул на все еще зеленого «после вчерашнего» Леху и выбрался наружу.
- Ну, что еще не так?
- У меня все очень даже так, - гоготнул прапор и поднес к щеке портативную рацию, - короче, взял я его. Да, товарищ майор, Саркисян. Приметы?
Прапор присмотрелся к цвету волос и форме носа Димона и еще более счастливо закивал:
- Нормальные приметы, товарищ майор! Подходящие приметы!
Димон насторожился.
- Ну-ка объяснитесь, товарищ прапорщик. Что все это значит?
Прапорщик сунул рацию патрульному.
- А значит все это, что вы, господин Саркисян, как бы помягче выразиться, в плену.
Димон глянул на Леху и снова – на прапора.
- Как это в плену? С какого такого перепуга?
- По условиям учений… - охотно пояснил прапорщик и протянул вперед широкую, словно саперная лопатка ладонь, - и… все-таки… документики ваши будьте добры…
Димон покачал головой. Только теперь до него стало доходить, как их подставил капитан с неправильным носом.
- Нет у меня документов, - развел он руками, - да и не Саркисян я никакой. Бенц моя фамилия. Дмитрий Сергеевич Бенц.
Прапорщик хохотнул, и глаза его сузились.
- А почему просто «Бенц»? Говорили бы сразу «Мерседес-Бенц». Еще смешнее получится.
Димон стиснул зубы. Он понимал, с какого рода служивым беседует. Ай Кью – хорошо, если больше 80 единиц, зато четверть века беспорочной службы за спиной. И хамить офицерам умеет – даже не поверишь, насколько грамотно.
- Я еще раз повторяю, моя фамилия – Бенц. Я прибыл по окончанию училища для несения воинской службы.
- Молодой лейтенант, что ли? – поднял брови прапор и, было видно, на мгновение смутился: Димон и впрямь выглядел ровно так, как должен выглядеть выпускник военного училища. Да, и петлицы с медицинской змеей…
- Совершенно верно, - подтвердил со вздохом выбравшийся из машины Леха, - мы оба – молодые лейтенанты. Прибыли только вчера вечером… и даже в строевой части еще не оформились! Какой может быть плен?
- Стоп, - поднял руку прапор, - маленькое уточнение: молодые офицеры прибывают к нам из училищ сразу после 11 июня, это все знают.
- Но… - начал было Димон, и его тут же остановили – таким же властным жестом абсолютно уверенного в своем превосходстве бойца.
- …А самые последние офицеры прибывают после 18 июня. А у нас сегодня что? А у нас сегодня первая декада июля!
Димон хмыкнул. Все было верно: обычно выпуски происходили раньше, но в их училище получилась задержка…
- Ну, бывает… А что здесь невероятного?
Прапорщик покачал головой.
- Белыми нитками шито, господа. Да, задержки с выпуском бывают, но не в двух разных училищах одновременно. Вы заврались, Саркисян.
- Я не Саркисян.
- Ну, так Мовсесян! Или Карапетян! – уже начал раздражаться прапор, - меня это не касается, а в штабе вашу фамилию выяснят.
Бенц покраснел, но от резкостей удержался и повернулся к Лехе.
- Слушай, а вас в училище почему так задержали?
Леха покачал головой.
- Нас не задерживали. Это меня дома в отпуске порезали. Больничный у меня был, Димон, больничный…
- И чего теперь делать?
Леха оглядел явно превосходящие силы противника и укоризненно вздохнул.
- Вот беспредел это – человека с бодуна так напрягать! И вы за этот свой беспредел еще ответите! Господь все-е-о видит!
***
В 05.45 Дергачу позвонили.
- Это я, Саркисян! – выпалил из трубки запыхавшийся разведчик. – Я на месте! У себя! С вычислителем цели сверяем…
- Господи! Ты успел! – растроганно охнул Дергач, - ну, молоток! Ну, молоток!
- А это… насчет молодых…
Дергач яростно крякнул.
- Да, хрен с ними, с молодыми! Главное, ты сам успел вернуться! Тут сейчас такое начнется! Такое… Ты видел, сколько они самоходок понагнали?!
- Видел…
- Ну, так работай, дорогой мой человечек! Работай, туда тебя и оттуда! Задай им жару!
Саркисян бодро принял приказание, и уже через пять-шесть минут в мишени полетели первые болванки.
«Ф-р-р-р… - шелестело где-то справа, - ф-р-р-р…»
- «Свинья» пошла… - со знанием дела комментировали офицеры.
- В девятой батарее досылать вообще не умеют!
- Все они сикось-накось в стволы загоняют! Ну, некому научить однообразности…
Это было чистой правдой. В отличие от четвертой, ведущей, в девятую, самую крайнюю батарею попадали самые слабые солдатушки, и работать красиво и слаженно они ни фига не умели. Вот и досылать снаряд в ствол ровно, так чтобы винтовая нарезка входила в медные полоски снаряда идеально, а сам снаряд в полете не вибрировал и не верещал, в девятой батарее так никто и не выучился…
- Товарищ подполковник, - протянул трубку связист, - дивизия, генерал-майор Яцук на проводе.
- Ничего, научатся, - счел своим долгом одернуть сплетников Дергач и принял у связиста трубку, - слушаю, товарищ генерал-майор…
- Я не понял, Сергей Иванович, что происходит? – недовольно пророкотал из трубки командир дивизии, - ты зачем очковтирательством занимаешься?
Дергач опешил и быстро обежал взглядом поле учебного боя.
- Каким? Нормально работаем, товарищ генерал-майор. Цели поражаем…
- Как ты их можешь поражать без командира разведки?! – заорал Яцук. – У него вся батарея управления без головы осталась, а он «цели поражает»!
Дергач моргнул.
- Как это без управления?
- А где твой Саркисян?! Ты это хоть знаешь?
Дергач сосредоточился. Саркисян звонил ему по полевому телефону, вероятно, прямо из БУАР*, хотя, если честно, гарантировать, что звонил он именно оттуда…
*БУАР – батарея управления артиллерийской разведкой
- А у вас какие версии? – осторожно поинтересовался он. – Где мой Саркисян?
- По моим данным, этот твой Саркисян в плену у нашего условного противника.
Дергач икнул.
- Не может быть…
- Еще как может! – возразил комдив, - мне сказали, его полчаса назад остановил патруль в паре с каким-то молодым лейтехой. Пьяные оба, как сволочи, - на три шага не подойти. Так от них воняет…
- Ну, да… - растерянно признал Дергач, - у Володи двойня родилась…
- Ну, и кто тогда твоей батареей управления командует? – насмешливо и презрительно поинтересовался комдив, - Господь Бог? Ты вообще контролируешь или нет, что у тебя в полку происходит?
Дергач высунулся из укрытия и снова, еще внимательнее, осмотрел мишени. Артиллерия поражала их, как положено, - ритмично и неукоснительно, можно сказать, идеально…
- Короче, Дергач, - послышался в трубке непреклонный генеральский голос, - мне из округа позвонили и довольно четко объяснили, что выходить за рамки правил учений не позволено никому. Так что тебе новая вводная, де-факто, работаешь без командира БУАР, то есть без общеполковой разведки…
Челюсть у Дергача отпала.
- Но как же так?! Это ж мне – верная смерть!
Комдив тяжело вздохнул.
- А уж как ты подвел меня, Сергей Иванович, я тебе и передать не могу. Одна, понимаешь, нецензурщина на языке…
Дергач вернул трубку связисту и медленно повернулся к офицерам.
- Что такое, Сергей Иванович? – начали переглядываться те, - что там случилось? На вас лица нет…
- Там-то, в дивизии, еще ничего, - хрипло выдавил командир полка, - а вот у нас – реально проблемы. Проиграли мы учения, господа, с треском проиграли! И все из-за этой… этого… этой… короче, ну, вас всех нах…
***
Саркисян работал, как заведенный. Невзирая на тяжелую бессонную ночь, настроение было превосходным, а силы фонтанировали, как деньги из нефтяной скважины где-нибудь в Сургуте.
- Так, репер первый, - командовал он, - плюс шесть градусов одиннадцать минут…
И разведчик послушно разворачивал буссоль, вычислитель впивался внимательным взглядом в дюралевый, расчерченный на квадраты стол-карту, а спустя пару минут далекие командиры огневых батарей принимали его данные, и стволы гаубиц меняли положение, а еще более далекие мишени поражались – одна за другой.
- Товарищ капитан, вас штаб полка, - протянул трубку связист.
- Да, Саркисян на проводе, - не отрывая бинокля от глаз, принял трубку Саркисян.
Мишени падали, как положено, – любо-дорого посмотреть!
- Я не понял, - удивился начальник штаба, - а ты где, Володя?
- Работаем, товарищ майор! – рассмеялся Володя, - и где ж еще, как не рядом с вычислителем батареи управления? А в чем проблема?
В трубке повисла тишина.
- Товарищ майор, - напомнил о себе Саркисян, - в чем дело, товарищ майор?
Начальник штаба прокашлялся.
- Короче вводная поступила, из округа… и по этой вводной, тебя пьяного в сиську взял патруль, и сейчас ты в плену у нашего условного противника.
Саркисян опешил, но тут же вспомнил, как отбирал у молодых документы и рассмеялся.
- Значит, я в плену… причем, в сиську пьяный…
- Ну, я всех деталей не знаю, - отозвался уже начавший понимать масштабы случившейся глупости начальник штаба, - детали надо у Дергача спрашивать… Но вводная поступила именно такая…
Саркисян покачал головой.
- Товарищ майор, а могу я лично с Дергачом объясниться?
В трубке наступила долгая пауза, и когда Дергач прогудел в микрофон свое коронное «слушаю», Саркисян разложил все по полкам:
- Короче, Сергей Иванович, пьяными патрульные взяли, присланных к нам молодых лейтенантов, и фамилия взятого в плен брюнета не Саркисян, а Бенц, Дмитрий Сергеевич Бенц.
Командир полка некоторое время молчал, а затем недоверчиво поинтересовался:
- Нам дали лейтенантов?!
- Даже двух, - улыбнулся Саркисян, - медика и огневика. Точно по разнарядке.
Стало слышно, как Дергач подзывает к себе начальника строевой части, как что-то ему орет, и, в конце концов, все вернулось туда, откуда и началось.
- А ты сам-то где? И почему мне о молодых ничего не сказал?
Саркисян рассмеялся.
- Так я ж докладывал, Сергей Иванович: я у себя в БУАР. А про молодых вы сами слушать отказались.
Дергач смачно матюгнулся, и Саркисян понимал, чем он так недоволен. Так и не сумев доказать комдиву, что у него все в порядке, Дергач теперь искал виновных.
- Так надо было яснее выражаться! Мать твою…
- Не надо о маме так выражаться, - холодно предупредил Саркисян. – Вы меня знаете.
- Да, ты! Да, я! Да, я тебя… - понес Дергач.
Но все это было пустое: мата он старательно избегал, и было видно: командир полка просто растерян. Саркисян долго и терпеливо слушал все, а когда трубка перестала вибрировать, холодно поинтересовался:
- Ну, так какие приказания, товарищ подполковник?
- Исполнять вводную руководства округа, - ненавидяще выдохнул Дергач. – Тебя, пьяного в сиську, час назад взял вражеский патруль.
***
Майор Терехин, начальник штаба противостоящего Дергачу полка САУ был доволен: наступление развивалось так стремительно, как только вообще возможно, а Дергач был парализован. Едва Саркисян попал в плен, артиллерийская разведка врага была попросту остановлена. Понимал это и командир полка Медведев, по крайней мере, выглядел он довольным.
- Кстати, а кто второй пленный? – повернулся командир полка к Терехину, - может, нам еще что-нибудь парализовать удастся?
- Огневик. Судя по всему, молодой лейтенант, - отозвался начальник штаба.
- Молодой? – удивился Медведев, - откуда в июле молодые? Они все уже в июне пришли… может, они что-то крутят?
Терехин пожал плечами. Это и впрямь быть могло: офицеров пленили безо всяких документов, с лейтенантскими погонами на плечах, так что под личиной молодого взводного мог скрываться и кто-то более значимый, например, командир Дергачевской батареи…
«А вывести из строя еще одну батарею…»
- Слушай, - повернулся к нему командир полка, - допроси-ка их получше. Вдруг и впрямь что интересное всплывет. А главное, объясни им, что всплывет оно всенепременно, и если окажется, что все это время батарея управляется сама, без командира, им все равно зачтут поражение…
Терехин улыбнулся и уверенно кивнул.
- Сделаем. Я думаю, уж такие простые вещи они понимать должны. Все-таки, не молодые лейтенанты…
Медведев рассмеялся, и начальник штаба, видя, что его более не задерживают, легко сбежал вниз по склону, к палаткам обслуги и отыскал взглядом охрану.
- Ну, как они?
- Спят.
- Буди.
Часовой зашел внутрь, в палатке завозились, а вскоре снаружи показались двое. Терехин открыл рот, да так и замер: это и впрямь были салабоны!
- Представьтесь, - с трудом сдерживая волнение, потребовал он.
- Лейтенант Бардин Алексей Иванович, - доложил блондин крепкого телосложения.
- Лейтенант медицинской службы Бенц Дмитрий Сергеевич, - так же нехотя доложил брюнет, похожий то ли на еврея, то ли на грека.
Терехин глотнул. Лично он не спутал бы матерого командира всей артиллерии вражеского полка капитана Саркисяна с этим щенком-лейтенантом медицинской службы, и куда смотрел патруль… Однако показывать свою растерянность не стоило, и Терехин заложил руки за спину и, как бы размышляя, какую бы казнь назначить врагам, принялся бродить перед ними.
- Когда прибыли в часть? – внезапно остановился он.
Те переглянулись и синхронно пожали плечами.
- Да, мы еще и не прибыли… - произнес чернявый медик.
Терехин, торопливо скрывая смущение, кашлянул. Пленение офицеров, еще даже не прибывших в свою часть, собственно, пленением и не было. Это можно было назвать произволом, заложничеством, но никак не пленом в рамках учений.
- А откуда мне знать, что вы не врете?! – впился он ястребиным взглядом в лицо медика.
Тот криво улыбнулся.
- Обычно в частях телефон есть, коричневый такой, с трубкой. Вот по нему иногда можно дозвониться в строевую часть округа… - лейтенант как бы на мгновение задумался, - а если самим ума не хватает техникой воспользоваться, можно солдатика заставить. Они это умеют, я точно знаю…
Эта сволочь откровенно издевалась.
«Ну, я вам устрою, - подумал Терехин, - щеглы оборзевшие», - но не сказал ничего, а лишь небрежно кивнул и двинулся к палатке штаба.
- Ну-ка соедини меня со строевой частью округа.
Связист склонился над полевым телефоном и почти тут же протянул трубку Терехину.
- На связи, товарищ майор.
- Иван Петрович, - глотнул Терехин, тут у меня вопросик имеется… по двум лейтенантам.
- А-а-а, знаю, - весело отозвался Иван Петрович, - молодые лейтехи: медик и огневик.
Терехин глотнул: он уже чуял, что лейтенанты не врут, и звонок в округ это лишь подтвердил.
- А в чем вопрос? – рассмеялся в трубке начальник строевой части округа, - я как узнал, что они Дергачу больше не нужны, так сразу вам их и отправил.
Терехин растерянно моргнул.
- Не понял…
- А что тут понимать?! – счастливо хохотнул Иван Петрович. – Твои они, эти лейтенанты! Забирай! И впредь меня чтоб ценили – все, ценили! Гля, какой дефицит моими заботами вам достался!
Терехин открыл рот, да так и замер.
«Это что же, мы взяли в плен своих собственных лейтенантов? И одного из них еще и нагло выдали за чужого капитана Саркисяна?!»
- Боже… какой позор!
***
Едва вражеский майор отошел к дальней палатке, Димон повернулся к Лехе и невольно поморщился, - голова раскалывалась жутко, даже сорок минут сна не помогли.
- Что скажешь?
Леха воровски огляделся по сторонам.
- Я думаю, что если мы начнем службу с попадания в плен, над нами лет пятнадцать ржать будут.
Димон, соглашаясь, кивнул: так оно и было. Стоит начать службу столь позорным образом, - заклюют; в этом армия хуже детского сада.
- Да, Леха, верно. Сваливать надо отсюда, и лучше если красиво…
- А где они наш уазик поставили, ты видел?
Димон утвердительно моргнул. Уазик стоял в роще за палатками, буквально в полусотне метров. Они еще раз переглянулись: чужой майор уже приближался к ним, а часовой, понимая, что ничего особенного здесь, в самом сердце полка произойти не может, блаженно щурился на солнце. Димон приоткрыл полог палатки и кивком пригласил попавшего вместе с ними водителя наружу.
- Сейчас и тебе достанется, - пообещал он и покосился на часового, - так что вылезай и будь готов.
- А я тут при чем? – недовольно заворчал водитель и выбрался из палатки.
Майор уже приближался.
- Ты свой уазик без ключей заведешь? – углом рта проронил Леха.
- Без проблем, - подал плечами водила, - а что такое? Они ключи, что ли, мои потеряли?
- Да, так, ничего, - отмахнулся Леха и преданно вытаращился на подошедшего к ним майора, - какие приказания, герр майор?
- Никаких, - мрачно отозвался тот, - пока я на вас все бумаги не оформлю, никаких приказаний не ждите. И так, блин, позора – выше крыши.
Лейтенанты переглянулись.
- Ну, что, начинаем? – поднял выгоревшие брови на коричневом от загара лбу Леха.
- А то, - в тон ему, так же нагло и уверенно отозвался Димон.
И в следующий миг Леха аккуратно ухватился за свисающий с плеча автомат часового, и тихо, но точно сунул ему коленом промеж ног.
- Ой, бля…
Леха так же аккуратно сорвал автомат с плеча поверженного солдатика, развернул его прикладом вперед и так же тихо и точно двинул под ребра оторопевшему вражескому офицеру.
- Извините, товарищ майор, я несильно. Сами видите.
Тот медленно осел на колени и теперь, словно рыба на льду, жадно хватал воздух ртом, и возразить – хоть что-нибудь – был решительно не в силах.
- Погнали, - скомандовал Леха, и все трое с замирающими от ужаса сердцами рванули к роще за палатками.
Вокруг стояло тихое-тихое летнее утро.
***
Командир полка САУ Медведев использовал момент на все двести процентов.
- Да что ты боишься?! – орал он в трубку на командира четвертой батареи, - никто ничего тебе уже не сделает! Без разведки Дергач – труп! Пересекай сопку смело!
- Но прямая наводка… - попытался возразить комбат, - я же буду, как на ладони…
- Я тебе еще раз говорю! Дергач – труп! Ему в любом случае не зачтут ни очка! Так что, выполняй приказ, капитан…
Медведев бросил трубку и осел на стул.
- Уф-ф-ф… как же с вами трудно!
Командиры батарей САУ не понимали простейшей вещи: война и учения не одно и то же. Тот факт, что разведчики Дергача, сами, без командира артразведки Саркисяна около часа героически выдавали совершенно точные данные, оказался бы в условиях войны роковым. Дергач уничтожил бы три четверти мотопехоты противника, и наступление бы попросту захлебнулось. А в условиях учений, округ спустил вводную: «Саркисян в плену», и этого хватило, чтобы разведку Дергача заткнули.
Медведев улыбнулся. Ему было ясно, что округ дал эту вводную исключительно из дисциплинарных соображений: дабы не напивались разные Саркисяны на учениях, да еще, считай, на глазах начальства.
- Но уж тут, кто попал, тот и пропал… - мурлыкнул он, - а кто вовремя не спрятался, тот и виноват…
У палатки мелькнула тень, и перед ним, покачиваясь, предстал Терехин.
- Что такое, майор? – насторожился Медведев.
Надо признать, видок у начальника штаба был еще тот: краше в гроб кладут!
- Эти, арестованные лейтенанты… - выдохнул Терехин, - они бежали… и еще… они были наши.
- Как бежали? – поднял брови командир полка, - и как это они были наши?
- Да, наши… - начальник штаба зашипел и схватился за ребра, - их округ нам направил, а не Дергачу, и Саркисян на деле не Саркисян…
- А кто? – не мог поверить Медведев.
- Медик, - снова зашипел от боли в боку майор, - реальный молодой медик по фамилии Бенц.
Командир полка приоткрыл рот.
- А где тогда все это время был Саркисян?
Начальник штаба поискал глазами, куда сесть, и Медведев уступил ему свой стул.
- А Саркисян, - с явным облегчением уселся начальник штаба, - видимо, управлял своими разведчиками – ну, пока вводную округ не дал…
Командир полка охнул и тоже поискал глазами, куда присесть. То-то разведка Дергача так четко работала!
- Боже! И что же теперь?
Со стороны вся эта история выглядела гнуснейшей подставой, и пострадавшей стороной были потерявший на учениях заслуженные очки Дергач и совершенно трезвый, вероятно, облыжно объявленный пленным Саркисян. Ну, а полным козлом выглядел…
- Так, - решительно тряхнул головой Медведев, - значит, говоришь, они бежали.
Терехин закивал и показал на свои пострадавшие ребра.
- Можно сказать, дезертировали, а можно сказать, переметнулись к врагу.
Медведев на мгновение задумался и покачал головой.
- Нет, не годится.
Он мог бы свалить часть вины на молодых лейтенантов, тем более что этот Бенц вначале сам представился Саркисяном, но вот беда, все равно все стрелки сходились на командире полка. А если еще вину свою сваливать начнешь…
- Господи! Ты представляешь, что про нас растреплют?! Что же делать?!
Главный ужас был в том, - и Медведев это прекрасно понимал, - что теперь что ни ври, а известным станет практически все – кого-кого, а уж трепачей у него в полку хватало!
- Надо самим просить округ отозвать вводную по Саркисяну, - выдавил начальник штаба, - так хоть в штабе округа к нам претензий не будет.
Медведев задумался и кивнул.
- Принято. Что еще?
- И… я не знаю, нужны ли нам в такой ситуации эти молодые. Если узнают, что мы своих собственных лейтенантов в плен взяли, над нами будут до конца службы потешаться.
Командир полка скривился: это было чистой правдой.
- Ну, считай, что все и так уже все узнали. Вопрос, как это исправить?
Начальник штаба тяжело вздохнул.
- Надо просить строевую часть округа назад Дергачу их отписать. И лучше если быстро, немедленно, чтобы не было таких фатальных последствий.
- И что нам в округе на это скажут?
Начальник штаба пожал плечами.
- Ясно, что скажут. Скажут, что мы зажрались. Еще скажут, что нам теперь пополнения лет пять не видать. Много чего приятного скажут…
Медведев застонал и схватился за голову. В такое дерьмо он уже не наступал давно, очень давно.
***
Дергач сидел над картой и чувствовал себя Наполеоном под Ватерлоо: по условиям учений он был не просто в Ж, он был в очень даже глубокой, почти окончательной Ж. Да, Саркисян выучил своих разведчиков работать – отлично выучил; они вполне могли не только обходиться без него, но и вычислять местоположение противника вверх ногами, с закрытыми глазами да еще со связанными за спиной руками. Но доказать это округу прямо сейчас было невозможно, а учения двигались к концу.
- Товарищ подполковник, там лейтенанты прибыли… - осторожно показался дежурный по части.
- Какие еще лейтенанты?
- Ну, молодые, те, которых вам направили.
- Нах, - устало отмахнулся Дергач, - нет у меня лейтенантов, и никогда не было. Забрала их у меня строевая часть округа.
Дежурный исчез, а спустя полторы минуты снова появился.
- Они требуют аудиенции.
- Пусть катятся, откуда появились, - уже начал свирепеть командир полка, - не мои это лейтенанты!
Дежурный как-то криво улыбнулся.
- Они говорят, что Саркисян у них все документы забрал.
Дергач рассвирепел.
- А я здесь при чем?! Саркисян бумаги взял, к Саркисяну пусть и обращаются! Ну, чего ты стоишь?
Дежурный и впрямь так и стоял, плотно стиснув губы, однако в глазах у него плясали черти.
- Этот, темненький сказал, они его за Саркисяна приняли.
Дергач открыл рот, чтобы уже пройтись по матушке, и замер. Ассоциации – самые разные – уже бродили у него в голове.
- Чего?
- Ага! - радостно закивал дежурный.
Дергач затряс головой.
- Бр-р-р… получается, это из-за него я эту дебильную вводную о взятии в плен Саркисяна получил?!
- Ага! - со счастливым видом закивал дежурный, - но вы зла не держите. Они просто салаги. А ребята хорошие, - зуб даю, Сергей Иванович.
Дергач потрясенно моргнул, затем глотнул и… развел руками. Что толку с того, что они хорошие ребята, если из-за них он проиграет учения?
Дежурный заглянул ему в глаза.
- Они даже из плена бежали, чтобы правильно службу начать. Поговорите с ними.
Дергач вздохнул и глянул на часы – 08.05. время завтракать. А до его окончательного, масштабного и постыдного поражения оставалась от силы пара часов.
- Хрен с ними, я не поп, чтобы к руке не допускать. Зови своих салажат.
***
Димон знал, что говорить придется ему, просто потому, что рожа у него не такая…
- Эй, Леха, а ты родом откуда?
- Из Саратова, - мрачно отозвался Леха.
…просто потому, что рожа у Димона не такая саратовская. Ну, виден был в Димоне этот ясный, почти столичный ум. Нет, не то чтобы Леха был глуп, не был он глуп, но уже по роже этой, по скулам вразлет было видно: не, не отмажется. Ну, не самая сильная у него сторона – отмазки.
- Только чур, ты сам отмазывать нас будешь, - мрачно проронил Леха.
- Не ссы, лейтенант, я тебя своим собственным телом прикрою, - гарантировал Димон, - на поругание мужланам уж точно не отдам.
Леха с сомнением, как-то криво улыбнулся, но они уже подошли к командирской палатке, остановились прямо посреди настоящего круга офицеров, и вокруг – как-то так на глазах – наступила мертвая тишина.
Димон опомнился первым. Отыскав самого старшего по званию, он сделал шаг вперед и звучно, членораздельно отрапортовал:
- Товарищ подполковник, лейтенант медицинской службы Бенц для прохождения службы прибыл!
Сзади то же самое протараторил опомнившийся Леха, и тогда раздались первые смешки. Смеялись повсюду: сзади, справа, слева… а потом подполковник поднял руку и сделал шаг навстречу.
- Значит, вот вы какие – дезертиры.
Лейтенанты переглянулись, а вокруг пошла следующая волна смеха.
- Или как вас правильнее назвать? Перебежчики? – рассмеялся командир полка, - это же надо! Отнять автомат у своего солдата и ударить своего начальника штаба прикладом в живот.
Димон и Леха снова переглянулись: они, если честно, не понимали ни хрена! А смех уже превращался в гомерический хохот.
- Своего начальника штаба – прикладом… гы-гы-гы…
- Перебежчики хреновы…
- Мы к себе шли, - возмутился Димон, - я же знаю, куда меня направили! Не маленький! И не тупой, кстати…
Подполковник махнул рукой и вытер набежавшую слезу.
- Вас этой ночью перепродали, ребята. Так что вы не к себе сбежали, а к нам, своему условному противнику.
Димон открыл рот и замер. Офицеры вокруг только что не катались по земле.
- Это что ж получается, нас в плен свои же взяли?
- Выходит, что так, - усмехнулся подполковник.
Лейтенанты переглянулись.
- И что теперь нам делать?
- В часть свою возвращаться, - отозвался подполковник, - да и некогда нам с вами тут возиться, нам проигрывать учения надо… - он погрустнел, - по возможности достойно, разумеется.
И едва он это сказал, из-за сопки вынырнул мигом заполнивший все пространство треском и шумом вертолет, а офицеры благоразумно разошлись подальше от обширной поляны у командирской палатки.
- И что теперь нам будет?! – еле перекрывая тарахтение винтов, проорал в ухо Димону Леха, - я этого начальника штаба основательно так под ребра прикладом двинул! Мстить будет!
- Не парься, - отмахнулся Димон, - что-то у меня такое чувство, что это еще не конец.
- В смысле? – поднял выгоревшие брови Леха.
- В смысле нам еще не все фитили, куда надо, вставили, - пояснил Димон. – Ну, не во все нужные места…
***
Командир дивизии генерал-майор Яцук сразу сообразил, сколько очков можно отыграть назад, а потому давил на наблюдателей округа нещадно.
- У меня практически украли победу, - наступал он.
Но наблюдатели только воротили свои противные рожи в сторону.
- Ну, не так уж и много у вас было шансов…
- Да, мой Дергач трех ваших Медведевых стоит! – не сдавался Яцук, - что вы все ему симпатизируете?!
Наблюдатели, понятное дело, хмурились и воротили свои поганые рыла еще дальше.
- Ну, никто Медведеву особо и не симпатизирует…
- Ну, так отыграйте назад! Отмените эту дебильную вводную по Саркисяну! Объявите наступление полка самоходок несостоявшимся!
И тогда наблюдатели принимались нервничать.
- Мы не можем отменить то, что уже случилось. Саркисяна, хрен с вами, вернуть в бой разрешим, завтра…
- Сегодня, - возразил комдив.
- Нет, завтра! Пусть сначала протрезвеет!
И доказать наблюдателям, что Саркисян вернулся из роддома, где его жена родила двойню, трезвым, было почти нереально.
- А как быть с наступлением?
И наблюдатели как бы соглашались с его правотой, но все оставляли, как есть.
- Ну, наступление самоходок уже де-факто есть, - указывали они, - и это, мы считаем, абсолютно заслуженная, состоявшаяся победа!
Яцук покачал головой.
- Если бы Саркисяна не сняли с управления БУАР, ваши самоходки так и остались бы точно на расстоянии выстрела – за 11.800!
- Это не наши самоходки! – принимались орать наблюдатели.
- Что вы себе позволяете?!
- И вообще!
Яцук был почти счастлив: он в результате этого скандала отжал у своего условного противника – мотострелковой дивизии довольно много. Не все, но, чтобы продолжить учения практически с чистого листа, этого – если приложить к делу мозги – вполне хватало.
Вертолет приземлился, винты мало-помалу остановились, и командир дивизии, сняв шлем и достав и сдвинув свою знаменитую, неслыханно огромную – куда там армянам – фуражку на затылок, выпрыгнул наружу.
- Здорово, молодцы! – захохотал он.
- Зрав…жла…тв…гн…мр… - неуверенно проскрипели сбившиеся в кучку у вертолета офицеры.
- А чего мы такие смурные?
- А чего радоваться? – первым, на правах старшего, само собой, подал голос Дергач, - учения-то мы продули. И со свистом!
Яцук весело отмахнулся.
- Не дрожи, боец, прорвемся! Я вам сразу две хороших новости привез.
Офицеры стремительно переглянулись и зашушукали.
- Во-первых, эта дебильная вводная по Саркисяну отменена.
Дергач густо покраснел.
- С какого момента, разрешите полюбопытствовать?
- С завтрашнего, естественно, - подошел ближе комдив. – Когда он протрезвеет.
Дергач побагровел, но доказывать, что Саркисян трезв, как стеклышко, не стал. Что спорить, когда и так все ясно…
- Значит, наступление самоходок никто не отменит?
Яцук замотал головой, покосился на выходящих из вертолета наблюдателей и все-таки сказал все, как есть.
- Никто. Это для них святое.
Офицеры загудели. По итогам удачных учений можно было и звездочку заработать, а с ней и все остальные привилегии.
- Понятно, что это святое! – не выдержал кто-то.
- Цыц! – беззлобно поставил офицера на место комдив. – Зато у вас самое главное, что есть у офицера, осталось!
- Это что же? – с подозрением поинтересовался Дергач, – комната в общежитии?
- Офицерская честь, - без тени сомнения в своей правоте проронил Яцук.
Наступила тишина, и тогда комдив сказал последнее:
- И самое веселое: вот этих орлов, - он ткнул в сторону втянувших головы в плечи Лехи и Димона, - да-да, вот этих самых дезертиров и перебежчиков, как говорят среди вас некоторые безответственные люди, я договорился оставить вам.
***
Узнав, что некрасивый вопрос с этими взятыми в плен молодыми лейтенантами замяли, Медведев размашисто перекрестился и первым делом кинулся к карте – оценивать, чем обернутся для него грядущие несколько часов.
- Что скажешь, майор? – бросил он стоящему рядом Терехину.
Начальник штаба шумно поскреб затылок.
- С одной стороны все плохо. Мы вырвались вперед, и теперь линия фронта, мягко говоря, напоминает решето.
Медведев рассмеялся.
- Ну, и что Дергач сделает?
Начальник штаба пожал плечами. Дергач и впрямь ничего сделать не мог. И фишка была даже не в том, что Саркисян по-прежнему отстранен от управления батареей управления. Командира БУАР можно и заменить на время. Фишка была в том, что изменить ситуацию радикально Дергач не мог. Нечем ему было ее изменить. А главное, он был предсказуем: что бы Дергач ни сделал, это было заранее просчитано, и результат был заранее и очень хорошо известен: проигрыш.
***
Спустя четверть часа вертолет комдива взмыл в воздух и с грохотом перевалил через сопку, солдатики с некоторым запозданием, но зато с песнями отправились на завтрак, а Дергач жестом подозвал офицеров подойти ближе.
- Ну, что, орлы, начинаем побеждать?
Офицеры скорбно молчали. Все слышали, в какие условия их загнали, и все понимали, что это фактически капкан, мясорубка.
- Вы никак, Сергей Иванович, окружных газет начитались, - наконец-то отважился проронить кто-то.
Остальные, дабы спрятать кривые улыбки, опустили головы. Газета «За Боевые Успехи» была настолько подчинена личному мнению начальника штаба округа, что почти стала синонимом проституции.
- Ничего подобного, - спокойно возразил Дергач, - а ну-ка, пройдемте к карте.
Офицеры потянулись в командирскую палатку, но Дергач не тронулся с места, пока не поймал взгляд смущенно рассматривавшего носки нечищеных сапог Лехи.
- Кстати, вас, юноша, это в первую очередь касается.
- Меня? – опешил тот.
-Да-да, лейтенант Бардин, - закивал Дергач, - вы у нас будете командовать отдельным взводом из трех последних орудий девятой батареи…
Леха густо покраснел. Третий, то есть, крайний, дивизион, девятая, то есть, крайняя батарея, три последних орудия – опять-таки с краю, - эта было самое низкое положение из всех возможных.
- Иди же, - ткнул его в бок Димон, и Леха нехотя тронулся, а Дергач стремительно прошел в палатку и ткнул рукой в карту.
Идея была проста до безобразия. В силу того, что артполк Дергача остался без командира БУАР, многие списали его со счетов, но кое-кто не учел важного момента: самоходки, оторвавшись от основных сил, оголили те участки фронта, что были им предназначены по общему плану наступления.
- Оборона условного противника теперь дырява, как решето, и будет оставаться такой как минимум три-четыре часа, - пояснил Дергач, - даже если противник опомнится.
Офицеры зашумели, и даже начальник штаба своего командира не поддержал.
- Они нас просто раздавят.
- Не успеют, - покачал головой Дергач, - потому что мы нанесем удар первыми.
- Чем? – не понял начальник штаба.
Дергач улыбнулся и кивнул в сторону смущенно замершего у входа в палатку Лехи.
- А вот этим орлом.
Офицеры рефлекторно повернули голову в сторону молодого лейтенанта, но всерьез, похоже, никто этой идеи не воспринял.
- Он и есть лишняя, никем не учтенная фигура на этой шахматной доске, - улыбнулся Дергач, - и если правильно эту фигуру использовать…
Офицеры замерли, они уже почуяли, насколько дерзок должен быть план их командира. Условный противник знал возможности полка Дергача наперечет, и только этого, одного-единственного молодого лейтенанта можно было посылать куда угодно – никто даже не заметит!
- Да-да, - рассмеялся Дергач, - и пешкой можно мат поставить, а у нас – даже не конь, у нас целый, понимаешь, неучтенный лось!
Леха криво улыбнулся: шутка о лосе выглядела не слишком уважительной, но была забавной, а главное, не злой.
В следующие четверть часа Леху доставили в свое подразделение, быстро познакомили с подчиненными, три гаубицы стремительно подцепили к трем «Уралам», а бойцы попрыгали в машины.
- Ну, что, сынок, - хлопнул его по плечу командир полка Сергей Иванович Дергач, - дерзай! Если ты накроешь все цели до того, как тебя по условиям учений уничтожат, мы победили. Ты понял, салажонок?
Лейтенант кивнул, но вот прилива энтузиазма в его глазах как-то видно не было. Впрочем, он определенно понимал то, что должен был понимать: если он поставленных ему целей не достигнет, это будет еще худшее начало службы, нежели попасть в плен.
***
Леха ехал в кабине головного «Урала», смотрел на дорогу, но думал только о том, как все это успеть. В главном Дергач был, безусловно, прав: молодого лейтенанта никто в расчет наверняка не брал, а между тем такой вот «лишний» лейтенант давал новую возможность – отделить часть орудий от батареи и сделать из огневого взвода самостоятельное боевое подразделение. В условиях вечного дефицита офицеров это было нереально, и именно на этом строил все свои планы условный противник.
- Сколько еще? – повернулся он к водителю.
- С полчаса, - сосредоточенно отозвался солдатик, - здесь дорога хорошая.
Леха кивнул, опустил боковое стекло и высунул голову наружу. Раннее утро в сопках было прохладным и приятно холодило еще гудящую после вчерашнего голову.
«Интересно, как там Наташка?»
Вообще говоря, у Лехи очень долго с одной женщиной как-то не получалось, - голова сама начинала поворачиваться в разные стороны, а глаза принимались оценивать новые захватывающие возможности. Но вот Натали ему понравилась безумно. Несмотря на то, как у них вчера моментально срослось, она вовсе не оставляла впечатления прожженной шлюхи, напротив, смотрелась нормальной, немного провинциальной и очень-очень милой девчонкой.
«Саркисян, сволочь, всю малину обломал!»
Нет, они, конечно же, несколько раз успели, и все равно: упущенных возможностей было жаль. Этой ночью, когда бы капитан Саркисян ни приперся, он приперся бы не вовремя.
- Эхе-хе…
«Урал» взревел и перевалил через верхушку сопки; отсюда, с высоты была хорошо видна растянувшаяся вдоль реки колонна уродливых, как не знаю что, самоходных установок, а там, за сопкой воровски притаился командный пункт условного противника. Вот его-то, этот командный пункт, Лехе и предстояло накрыть – условно, конечно.
- Ну, с Богом! Тормози! – выдохнул Леха, дождался, когда «Урал» встанет, распахнул дверь и вывалился наружу:
- Взво-о-од! К бою!
***
Володя Саркисян пил один стакан чая за другим, а этот дурдом все никак не кончался. Нет, его батарея управления работала, как часики, недаром он их столько натаскивал, но вот все время смотреть на выяснение отношений между наблюдателями из округа и Дергачом сил не было.
- Они уже достали… - ненавидяще выдохнул ведущий разведчик полка.
И, конечно же, главными козлами показали себя наблюдатели. Сначала они ввязались в спор с Дергачом по поводу использования снарядов 3ША1. Ясно, что Дергач был прав, и тренировать личный состав в применении игольчатых снарядов* было необходимо, но округ это же округ! Так, чтобы не вставить своих пяти копеек, мы не можем!
*Игольчатые снаряды – запрещены Женевской конвенцией 1949 года; используются нечасто, но в силу эффективности практически повсеместно (судя по взаимным обвинениям, Россией в Чечне, Грузией в Абхазии, Штатами в Ираке)
Затем, когда выяснилось, что БУАР превосходно управляется с работой без командира батареи, развязалась дискуссия, означает ли отстранение Саркисяна полный паралич БУАР или все-таки можно разрешить выполнять боевые задачи, благо, разведчиков и дальномерщиков никто от службы не отстранял.
А потом эти козлы выстроились полукругом около вычислителя и принялись хором, наперебой выяснять свои личные отношения с Дергачом.
- Господа наблюдатели! – не выдержал Саркисян и как можно выразительнее помахал издалека рукой, - будьте добреньки не орать над ухом у моего вычислителя! Отойдите подальше! Я вас прошу…
И понятно, что оскорбленные до глубины души наблюдатели тут же яростно ощерились.
- Вот вы все о дисциплине! О боевом опыте! О традициях! – наперебой, перекрикивая один другого, набросились они на Дергача, - а у вас даже капитаны субординации не соблюдают!
Саркисян поймал яростный взгляд командира полка, покачал головой и вернулся к себе в палатку. Его дед, дошедший до Венгрии командир дивизиона Ашот Саркисян, нет-нет, да и рассказывал о таких вот канцелярских вояках; в условиях боевых действий хуже них врага быть не могло. А они все орали и орали, и конца этому не предвиделось.
- Репер третий… - преодолевая ор и гам, диктовал уже охрипший вычислитель, - восемь градусов пятьдесят шесть минут…
«Опачки… - сразу отметил Саркисян, - это кому ж такую команду подают?»
Он мысленно просмотрел карту боевых действий, стремительно примерил данные к каждой батарее и оторопело хмыкнул: эта команда не подходила никому, ну, не в кого было стрелять под таким углом – тем более что стрелять предстояло не по реальной бронетехнике, а по мишеням – с давно известными координатами.
- Эй, Фаизов! – махнул он рукой вычислителю, - Рустам! Кому команда пойдет?!
Вычислитель открыл рот и тут же заткнулся и втянул голову в плечи: над ним – горными орлами – уже нависали два наблюдателя из округа.
- Дергач! Контролируйте, пожалуйста, ваших отстраненных подчиненных! – язвительно попросил один, - а то вы точно дождетесь, что вам поражение зачтут – еще до конца учений.
«Господи, - подумал Саркисян, - вразуми ты этих недоумков, пока до проблем не дошло! Я тебя очень прошу!»
И ровно в этот миг он услышал в небесах вибрирующее повизгивание. Это был самый нормальный «поросенок», какой неизбежно случается у молодых солдат, досылающих снаряд в ствол гаубицы не идеально ровно. Но только в этот раз что-то определенно было не так.
- И что это такое? – озадачился Саркисян, и уже в следующий миг внутри у него похолодело, а сам он рванул вперед. – Ложи-и-ись!!!
Наблюдатели из округа недоуменно переглянулись, и только Дергач, за секунду до того тревожно смотревший в небо, тоже что-то сообразил и ухватил одного из наблюдателей за шиворот.
- Ложи-и-ись!!! – проорал на бегу Саркисян и в три прыжка достиг второго наблюдателя.
Верещание приближалось и становилось все громче и громче. Саркисян резко подбил наблюдателя под ноги и, подмяв под себя, уронил на черную, мокрую после ночного дождя землю.
- Что вы себе… - возмутился наблюдатель, и в следующий миг это произошло.
Охнуло так, что Саркисян мгновенно оглох на оба уха, а еще через мгновение сверху ударило еще раз и тут же – еще!
- Вашу маму… - выдохнул Саркисян, - допрыгались!
Он уже чуял, как по спине потекло что-то горячее.
- Не стрелять!!! – заорал Дергач, как будто и так не было ясно, что огневую работу надо останавливать, - не стреляя-а-ать!!!
***
- Не стрелять! – поднял руку Леха и прикусил губу.
Собственно, сомнения в том, что разведка сработала правильно, у него возникли сразу, едва он получил эту команду. Все указывало на то, что при таком градусе стрельбы расположенной за сопкой мишени, изображающей условный наблюдательный пункт условного противника, не достать. Но приказ есть приказ, и он таки дал первый залп. И тут же об этом пожалел. Уже по тому, как там, впереди, на самой верхушке соседней сопки поднялся то ли столб вырванной из чрева матушки-земли почвы, то ли дым от попавшей под шальной снаряд техники, стало ясно: все не так.
- Запроси разведчиков, - повернулся Леха к связисту, - что там происходит.
Побледневший связист принялся отбивать морзянку, а вокруг наступила мертвая тишина: здесь все знали, что такое игольчатый снаряд…
- Приказ прекратить стрельбу, - шмыгнул носом связист.
Леха скрипнул зубами. Не останови он стрельбу на свой страх и риск, таких залпов было бы уже, как минимум, три, а при слаженной работе огневых расчетов, могло быть и четыре, и пять. Он повернул карту, оценил свое местоположение и направление стрельбы и зажмурился.
- Вашу мать!
Выходило так, что он стрелял по своим! И не просто по своим, а по своим собственным командирам! И, похоже, морзянка как раз об этом и пищала.
- Он передает, командира взвода под трибунал, - расшмыгался носом связист, - а всех остальных – на губу… до конца службы…
- Спроси, жертвы есть? – глотнул Леха.
Связист застучал ключом, некоторое время ждал, а потом кивнул.
- Насчет трупов пока неясно, но, говорит, Саркисяна точно посекло…
Леха, шатаясь, подошел к ближайшей пихте, сорвал фуражку и уперся в пронзительно пахнущий смолой ствол горячим лбом.
***
Димон тряхнул гудящей от удара взрывной волны головой, задрал рукав кителя и рванул за уже пропитавшийся кровью рукав рубахи. Из плоти торчала четырехконечная звездочка. Димон хмыкнул, подцепил ее ногтями и почти без усилия вытащил. Звездочкой это смотрелось только сзади, а так – натуральный гвоздь сантиметров трех длиной и с расклепанным на четыре части, почти как у стрелы, стальным оперением.
- Вашу мать! – почти бился в истерике кто-то рядом, а сверху падала и падала какая-то зеленая труха.
Димон поднял голову. Роскошная старая пихта, под которой располагалась командирская палатка, была абсолютно голой – ни иголочки. Такими же голыми вдруг оказались и несколько березок рядом. Начиненный иголками, словно щука икрой, снаряд ощипал всю округу.
«Болевой шок, - вспомнил Димон, что там ему читали на лекциях о снарядах этого типа, - там, кажется, четырнадцать тысяч иголок… и сейчас раненые начнут умирать от болевого шока…»
Он приподнялся, надул щеки, в надежде на то, что слух вернется, и оглядел округу. Все обстояло не так уж и плохо. Даже очень хорошо. Наблюдательный пункт пострадал чисто символически, в основном, потому, что два снаряда ушли по траектории намного дальше, и лишь один сработал чуть раньше расчетного.
Этот единственный снаряд и произвел некоторые разрушения, и опять-таки, в основном, по направлению своего полета. КП, стоящий чуть в стороне от этого направления, в общем-то, остался цел, а раненых было всего двое: Саркисян, уже нависший над трясущимся вычислителем и шаг за шагом вытягивающий из него, что, собственно, произошло, да командир полка.
- Вот уж точно, кое-кто здесь в рубашке родился, - усмехнулся Димон и двинулся спасть Дергача.
Оказавшиеся ближе других к наблюдателям Саркисян и Дергач вполне героически прикрыли их своими телами, но если Саркисяну пучок иголок вошел чуть выше левой лопатки, то Дергачу – аккурат в филейную часть, справа и слева, на удивление симметрично. Теперь его попытки встать напоминали своей беспомощностью попытки лежащего на спине жука перевернуться.
- Не надо подниматься, Сергей Иванович, - силой прижал Дергача к земле Димон, - я сейчас все сделаю…
- Что ты сделаешь? – прохрипел командир полка.
- Окажу вам первую помощь.
- Я в порядке, - возразил Дергач.
- За исключением филейной части, - уточнил Димон.
- А вот эта часть тебя не касается, - побагровел от возмущения командир полка.
- Уже касается, - не согласился Димон, - и вообще, радуйтесь, что живы остались.
Командир полка вздохнул и попытался из положения «лежа на животе» оглядеть окрестности.
- Наблюдатели не пострадали?
- Судя по их злорадному виду, нет.
Командир полка снова вздохнул.
- Ох, и выспятся на мне сегодня.
- Не посмеют.
Димон поднял голову. Это был капитан Саркисян.
- Не посмеют, я сказал, - решительно мотнул головой командир БУАР, - это наблюдатели из округа виноваты, а не вычислитель, я уже выяснил.
- Как? – не поверил командир полка.
- Точно, - кивнул Саркисян и поманил трясущегося вычислителя пальцем, - Фаизов, подойди! Кто там твой стол вместо карты использовал? Кто в него своим пальцем нечестивым тыкал?! Кто тебя! Вычислителя всего полка! От дела! Отвлекал?!
Димон стремительно стянул с командира брюки, взрезал перочинным ножом и сорвал промокшие от крови трусы и щелкнул пальцами:
- Аптечку! Быстро!
И подошедшие, чтобы свалить все на Саркисяна, наблюдатели при виде не пожалевшего положить за них свою попу Дергача смутились, кто-то побежал за аптечкой, а Димон принялся пальцами выдергивать вошедшие на самом излете, уже почти обессилевшие иглы из высочайшей задницы. Но его почему-то все время пробивало на ржачку.
- А что ты смеешься? – возмутился Дергач, - нет, вот что ты смеешься?!
Димон счастливо всхлипнул.
- Знаете, Сергей Иванович, я думал, это у нас в училище дурдом. Но только у вас дурдом почище будет!
***
О том, что на изученной и просчитанной наизусть «шахматной доске» полигона проявило себя никем не учтенное воинское подразделение, Медведев узнал мгновенно – от своей артиллерийской разведки.
- По высоте «Округлая» произведены три выстрела, - докладывали подполковнику, - судя по всему, 3ША1…
Медведев уткнулся в карту непонимающим взглядом. На высоте «Округлая» в данный момент находился командный пункт Дергача. Не мишень, имитирующая командный пункт Дергача, а сам командный пункт!
- Мы с ребятами так и так обсуждали, - размеренно докладывал из телефонной трубки командир БУАР, - а выходит так, что кто-то ошибся…
- Это я вижу, - немного раздраженно отозвался Медведев, - я не пойму другого: кто его мог обстрелять?
В трубке повисла тишина.
- Мы не знаем, - спустя долгие полминуты наконец-то выдавил разведчик, - некому это делать. Мы не стреляли. А у Дергача просто нет свободных офицеров.
Медведев прикусил губу.
- Есть.
- Что? – не понял разведчик.
- Ничего, - Медведев передал трубку связисту и повернулся к карте.
Теперь он понимал, кто был этим единственным неучтенным никем офицером, обстрелявшим по ошибке собственный командный пункт.
- Господи, - поднял Медведев глаза в небо, - спасибо Тебе!
Он хорошо представлял себе, сколько очков было бы потеряно, если бы Дергачу удался его дерзкий план, а Бардин накрыл бы мишени, символизирующие штаб условного противника – то есть, его, подполковника Медведева.
***
Вертолет комдива приземлился на ту же самую поляну спустя четверть часа после инцидента. Дергач, к тому времени уже переживший процедуру вытаскивания игл из филейной части и обильного дезинфицирования ранок, стоял у своего стола в чужих, более просторных галифе в позе Наполеона Бонапарта: рука уперта костяшками в карту, взгляд – вдаль. Стоять как-то иначе было нестерпимо больно.
Комдив прокашлялся, вошел в палатку и глянул вверх.
- Лихо…
Брезентовый потолок палатки – весь – напоминал дуршлаг, и пробивающееся сквозь дыры яркое утреннее солнце покрыло все внутри – карту, койку, стол и самого Дергача целой сетью святящихся крапинок.
- И как ты мне это объяснишь?
Сзади уже пробивались наблюдатели из округа.
- Не слушайте вы его, Василий Иванович! Мы не использовали вычислительный стол вместо карты…
- Подождите, господа, прошу вас, - сделал умиротворяющий жест рукой комдив, - дайте мне свое собственное дознание произвести.
- Да все нормально, товарищ генерал-майор, - мрачно отозвался Дергач и глянул на замерших рядом с комдивом наблюдателей, - они, разумеется, виноваты, но вы же сами понимаете, что не в этом дело.
Генерал-майор Яцук криво улыбнулся и промолчал.
- Я так и знал, - вздохнул Дергач.
Суровая правда жизни заключалась в том, что победитель этих учений был заранее известен, и это не был ни подполковник Дергач, ни генерал-майор Яцук. Да, что-то комдив отторговать мог, но именно «что-то». Не более.
- Где этот, твой… - посмотрел в сторону генерал-майор, - герой-любовник белобрысый?
Дергач саркастично усмехнулся. Он вызвал своего молодого лейтенанта сразу же после инцидента, и тот с минуты на минуту должен был прибыть. Но уже было ясно, что речь пойдет не о наказании взводного, а об отстранении. Понявшие всю опасность такой вот неучтенной фигуры на давно известной «шахматной доске», будущие победители учений заботились лишь об устранении этой угрозы. Например, под тем предлогом, что список участвующих в учениях офицеров уже согласован, и вносить туда не оговоренных заранее лиц, является нарушением правил учений.
- Что – отправим в часть? – отстраненно поинтересовался Дергач.
Яцук кивнул.
- И пусть скажет спасибо, что не под трибунал.
- Спасибо, товарищ генерал-майор, - прогремело от входа.
У входа в палатку стоял сам герой дня – белобрысый лейтенант Бардин.
***
К тому времени, как он прибыл на командный пункт, Леха постепенно разобрался во всем. Главное, в чем он был уверен: разведка ошиблась. Он даже мог предположить, как именно ошиблась. Скажем, практически идеальным виделся вариант, при котором вычислитель перепутал два командных пункта условного врага. Точнее, мишеней, символизирующих эти два КП.
- Ладно, разбирайтесь, - усмехнулся комдив и двинулся из палатки.
Леха, провожая начальство, вытянулся, а едва тот вышел, впился взглядом в Дергача. От этого человека теперь зависело очень многое.
- Ну, что, сынок, - пытливо посмотрел ему в глаза командир полка, - скажи честно, ты с какого года на Китайскую Народную Республику работаешь?
Леха насупился.
- Ты, конечно, можешь молчать, - признал Дергач, - тем более что теперь после твоей попытки уничтожить все руководство полка, ну и двух вышестоящих офицеров штаба округа, ты, можно сказать, агентурную задачу выполнил, и твои боссы тобой должны быть довольны.
Леха молчал. Да, это была шутка, популярная практически по всей армии, и менялось в этой шутке лишь одно: предполагаемый противник. На Чукотке это были аляскинские америкосы, на Курилах – японцы, здесь, в Приморье – китайцы. Но что-то сегодня эта шутка ему не казалась ни смешной, ни уместной.
- Не смешно, товарищ подполковник.
Дергач, соглашаясь, закивал.
- Верно. Совсем не смешно. Особенно мне смешно не было, когда я своим телом этого м…ка из штаба округа прикрывал.
Леха глотнул; утешить командира полка было нечем.
- И Саркисяну смешно не было, когда он второго такого м…ка собой прикрывал. А как не прикрыть? Попади в него хоть одна иголочка, он же на г…но изойдет! Он же даже занозы от нас не потерпит! А тут целый залп 3ША1…
- Не залп, - возразил Леха.
- Чего? – не понял командир полка.
- Сопку лишь один снаряд зацепил, и то краем, - глотнул Леха, - я уже видел. А еще два снаряда, как положено, дальше ушли…
Дергач зло хохотнул.
- Вот спасибо! Вот я тебе благодарен буду всю жизнь! – он шутовски расставил руки в стороны, - спасибо тебе, сынок, что не всеми тремя батяню сверху накрыл!
Леха опустил глаза. Дергач прекрасно знал, что его, взводного, здесь вины нет.
- Моей вины здесь нет, - тихо произнес он.
- Чего-чего? – прищурился Дергач, - я не ослышался?
Леха упрямо мотнул головой из стороны в сторону.
- Нет, не ослышались. Я по карте уже все разобрал. Это вычислитель две мишени перепутал. Я думаю, его, скорее всего, отвлекли.
Дергач замер, затем хмыкнул, затем негромко рассмеялся и, наконец, тихонько охнул от боли.
- Ладно, боец, считай, получил ты свое крещение, - наконец промолвил он, - вместе с нами со всеми… а сейчас – в часть.
- Как так – в часть? – не понял Леха. – Почему – в часть? За что?
Дергач – уже безо всякого шутовства – развел руки в стороны.
- Такова уж наша планида, сынок. Поверь, я расстроен куда как больше твоего, ибо ты мне здесь нужен был до зарезу.
Леха сосредоточился.
- И что я в гарнизоне делать буду? Я ж там был. Ни одного солдатика!
- В наряды будешь ходить, лейтенант, - вздохнул командир полка, - в караул, дежурным по части… там есть куда ходить, уж поверь мне. Народ не то чтобы через сутки заступает, там у нас прапора из наряда в наряд умудряются ходить – ни сна, ни продыха.
Леха поджал губы: эта перспектива было не из приятных, а Дергача она, похоже, даже развеселила.
- Ну, что? – почти ласково посмотрел он Лехе в глаза, - вопросы есть?
Леха задумался. Вопрос был – один-единственный.
- Ну… то, что вы мной хотели вражеский КП накрыть, это я уже видел и даже почти сделал. Ну, а потом? Как вы собирались выиграть учения в целом?
Дергач удовлетворенно рассмеялся.
- А вот этого, сынок, никто не должен знать, даже твои китайские работодатели.
***
Лейтенант вышел, и Дергач, морщась от боли, поднял телефонную трубку и попросил связиста дать ему начальника строевой части.
- Брусникин? Собирайся, майор, поедешь в гарнизон.
Начальник строевой части что-то возразил, и Дергач поморщился.
- Слушай меня, Брусникин, я ведь не спрашиваю тебя, как ты умудрился Медведеву моих лейтенантов перепродать. Ах, значит, ни при чем!
Дергач закипел; он знал о том, что происходит в полку, чуть больше, чем предполагал каждый из его офицеров. И сейчас, когда решалась судьба всех учений, эта продажная тварь неподалеку была ему без надобности.
- Все, я сказал, майор, в часть! И быстро!
Дергач мгновение помедлил, пожевал губами и выдал последнее приказание.
- И лейтенантов с собой возьмешь. Обоих.
***
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
***
Димон с Лехой попали в тот же самый командирский уазик, к тому же самому водителю, вот только сопровождал их на этот раз не Саркисян, а начальник строевой части майор Брусникин.
- Ну, все необходимые документы я на вас уже оформил, - методично излагал майор, - по прибытию подпишете несколько бумаг, получите табельное оружие и сегодня же на сутки в наряд.
- Сегодня? – поморщился Димон.
Если честно, он себя по итогам минувших ночи и утра чувствовал так, словно под катком побывал.
- А как вы хотели? – холодно парировал майор. – Это вам не училище; здесь настоящая боевая служба.
Лейтенанты переглянулись: жизнь опять становилась препаскудной. Но начальник строевой части еще не кончил с нравоучениями.
- Сейчас, пока учения идут, офицеры и прапорщики не только через сутки, но и каждые сутки в наряд заступают. Или вы полагали, что армия – то же самое, что и гражданка, только комнату в общежитии дают?
- Лично я ничего такого не предполагал, - угрюмо отозвался Димон, - я полагал, что буду полезен, как врач. Тем более что теперь, после обстрела проблемы есть.
Майор Брусникин, соглашаясь, кивнул.
- Проблемы есть, но есть и начальник санчасти старший лейтенант Кулиева. Уверяю вас, она вполне справится с оставшимися проблемами. Вы ей в качестве помощника вряд ли скоро понадобитесь.
«Опачки», - чуть не присвистнул Димон. Да, он предполагал, что какое-то начальство у него будет, но хуже бабы в погонах в качестве босса могла быть только баба в погонах.
«Да еще Кулиева…»
На душе стало тревожно. И даже когда их, прокемаривших в машине все два часа пути, выгрузили у общаги рыбзавода – чтобы помыться да переодеться, и майор, потребовав не опаздывать на инструктаж в 16.00., поехал далее, чувство тревоги никуда не делось. А затем даже усилилось.
- Брусникина в гарнизон вернули? Старшим? – сразу и все поняла Анжелка, - ну, вы, блин, попали, пацаны.
- А что такое? – не переставая обнимать свою Наталью, поинтересовался Леха.
- Уставник он, не приведи Господь, - покачала головой Анжелка, - от него все наши офицеры плачут. Скажи, Наташ.
- Особенно молодые, - вздохнула волоокая Натали и тут же забеспокоилась, - вы даже не думайте на инструктаж к нему опоздать!
- Не говоря уже о разводе в наряд! – подхватила Анжелка.
Димон и Леха переглянулись. Ближайшее будущее казалось им все менее и менее радужным.
***
Давно уже подполковник Медведев не получал такого разноса, очень давно.
- Вот объясни мне, Иван Сергеевич, как у тебя получается все обоср…ть? – заложив руки за спину, участливо склонился к нему комдив – генерал-майор Чеботарев.
Медведев поджал губы и промолчал. Пока Чеботарев не закончил, прерывать его было опасно.
- Тебе сообщили, что Саркисян в отлучке?
- Сообщили, - мрачно подтвердил Медведев.
- Но ты не сумел этим воспользоваться, - констатировал комдив, - тебе дали двух молодых офицеров?
- Дали, - не мог отрицать очевидного Медведев.
- Однако ты и здесь обделался, - покачал головой генерал и упреждающе поднял руку, - вот скажи мне, Медведев, ты зачем своих собственных офицеров в плен взял?
Командир полка САУ тяжело вздохнул, а едва приготовился отвечать, Чеботарев снова поднял руку – дабы не мешал.
- Хуже того, ты их даже в плену удержать не сумел. Мне рассказывали, этот… как его… Бардин даже твоего часового разоружил. Это правда?
Медведев кивнул и опустил глаза. Ему было стыдно. Генерал-майор сокрушенно покачал головой.
- Я даже не знаю, как бы ты воевал, если бы наблюдатели за тебя всю работу не делали. Ты хоть понимаешь, кому должен спасибо говорить за то, что этот Бардин своих обстрелял? А? Не слышу.
- Понимаю, - нехотя проронил Медведев.
На самом деле он был готов за такую «услугу» поубивать, ибо чести она ему ни в чьих глазах не прибавляла. Но возражать комдиву был немыслимо.
- Уйди с глаз моих, - устало и презрительно махнул в сторону приоткрытого полога командирской палатки Чеботарев, - хорошо, что учения практически завершены. С победой. Мной, а не тобой завершены, обрати внимание. А то, я чувствую, такие, как ты, мне бы тут навоевали…
Медведев, густо покраснев, отдал честь, развернулся и вылетел из палатки.
- Каков поп, таков и приход, - ненавидяще процедил он.
Пожалуй, не было в этот миг ничего, чего бы он не отдал, чтобы эти учения шли честно. Но вот это как раз и не было в его власти. Это было во власти таких, как генерал-майор Чеботарев. И никакой признательности за свои «победы» Медведев почему-то к нему не испытывал.
***
Дергач ехал на совещание в полевой штаб дивизии стоя – в кузове «Урала», держась обеими руками за металлические стойки тента и стиснув зубы, - в столь героических обстоятельствах раненая попа болела все сильнее и сильней. И, понятно, что господа офицеры не оборжать этого не смогли.
- Сергей Иваныч! – замахали ему от затянутого маскировочной сеткой навеса командира дивизии, - а, правда, что ты за офицеров округа даже попы своей не пощадил?!
Дергач, скрипя зубами и опираясь на шеи четырех солдатиков, кое-как спустился на утоптанную землю и, одернув китель, двинулся к коллегам.
- Ничего смешного, между прочим, - старательно улыбаясь, поставил он охальников на место, - будь я сержантом, мне бы за это еще медальку дали…
- Да, тебя убить за это мало! – разоржались офицеры, - застрелить прямым попаданием в попу! Нашел, кого спасать! Штаб округа…
- Не, господа, Дергач это не нарочно! У него попа сама вперед выставилась!
- Привычка!
Офицеры грохнули, и лишь когда появился комдив Яцук, солнечное под стать этому дню настроение как-то само собой сошло на нет, и прибывшие на совещание командиры полков опять вернулись в реальность учений. А она, эта реальность была препаскудной.
- Вот только не надо мне говорить прописных истин, - сразу понял, что именно на него сейчас начнут вываливать, комдив, - и жаловаться не надо. Жалеть не стану.
Офицеры недовольно загудели.
- А нас не требуется жалеть, Василий Иванович, - подал голос Дергач, - нами командовать надо.
Окружающие стихли. Фразу можно было расценивать и так, что Яцук командует из рук вон плохо. Именно так ее понял и генерал-майор.
- Посмотрел бы я на тебя на моем месте, Сергей Иванович, - уже без прежней легкости во взгляде огрызнулся он, - а то ведь заочно мы все духом сильны, а как наблюдателя на место поставить, чтобы пальцами в стол вычислителю не тыкал, так это вы в кусты…
Офицеры замерли. Здесь все и все знали: и о Дергачевской попе, и о том, что это молодой лейтеха обстрелял свой же командный пункт, но услышать из уст комдива, что в этом как-то замешаны и наблюдатели из округа…
- А можно с этого места поподробнее? – попросил кто-то.
- Да, Василий Иванович, выражайтесь яснее, пожалуйста.
- Они что, в боевую работу вмешались?
- И опять не в нашу пользу?
Комдив яростно крякнул.
- Слушайте, хватит с меня этих ваших соплей! Или я что – неясно выразился?!
Командиры полков так же яростно загудели.
- Да, проданы эти учения! - выкрикнул командир пехотного полка дивизии, - на корню проданы… что мы здесь из пустого в порожнее…
- Точно! – поддержал его танкист, - я что ни сделаю, мне автоматом очки снимают… а мотострелкам – все как с гуся вода!
- И всегда так было…
Яцук поднял руку.
- Стоп-стоп! Давайте вернемся к сути вопроса, а то я это слышу – громче или тише – уже третий год. И что, помогли кому-нибудь из вас эти сопли?
Командиры полков замолчали, и тогда вперед снова выдвинулся Дергач.
- Врага надо бить, - веско уронил он, - и я бы его бил – при одном простом условии…
Все повернулись в его сторону, и даже в застывшей усмешке комдива уже не виделось ни издевки, ни желания укусить.
- И при каком?
- Друг дружки надо держаться, да головой думать, - мрачно проговорил Дергач, - и хрен с ним, что игра нечестная, и хрен с ним, что прикрыть нас некому…
Яцук поднял руку.
- Я уже вижу, куда ты гнешь, Сергей Иванович. Но давай без трепа. Что ты можешь предложить всей дивизии? Не себе лично попросишь, а всем нам предложишь? Есть такое? Ну?
Офицеры замерли, и под навесом воцарилась мертвая тишина. И ясно, что всей дивизии в целом ничего Дергач предложить не мог – просто потому, что ситуацией в целом не владел. Ну, не его это уровень был…
- А вот я бы, пожалуй, кое-что вам предложил, - задумчиво проронил комдив.
***
Димон и Леха торопились так, как не торопились, наверное, даже собирая вещи, чтобы убыть в первый в училище отпуск. И, конечно же, они все прекрасно успели: и помылись, и сменили белье и рубахи, а потому прибыли на инструктаж в 15.45, а вышли на развод в 16.45 – за четверть часа до срока. А потом жиденькие караулы и наряды быстро, без лишних придирок развели, и Димон обнаружил себя в ипостаси дежурного по части – с красной нарукавной повязкой и пару часов назад записанным на него пистолетом на боку.
- Уф-ф, - не скрывая облегчения, выдохнул сменяемый прапорщик Зеленин, - как же меня затрахал этот вечный наряд! Все люди, как люди, а я…
Димон, честно говоря, чуть напрягся, но прошел час, за ним – второй, а никто лейтенанта медицинской службы не тревожил – ни по какому поводу.
- Да не парьтесь вы, товарищ лейтенант, - с расслабленной улыбкой старослужащего сказал ему его помощник – ефрейтор-завсклад, представившийся, как Вова Шукин, – ни хрена здесь никогда не происходит…
- А беспрерывно вооружающаяся у нас под боком Китайская Народная Республика? – счел своим долгом напомнить Димон.
Ефрейтор Вова сдвинул брови, некоторое время пребывал в этом напряженном состоянии и все-таки отрицательно покачал головой.
- Не, товарищ лейтенант, вот второй год я здесь служу, а – вот не поверите – так ни одного китайского диверсанта и не видел.
Димон невольно рассмеялся, двинулся обходить часть и вдруг понял, что ему отчаянно здесь нравится – буквально все: пятиэтажные гулкие внутри казармы, редкие огромные пихты в наиболее удаленных от застроенных квадратов местах, а уж как ему нравилась это безлюдье! Оно было почти абсолютным; здесь можно было услышать даже отдающееся от стен эхо от стука собственных каблуков!
Димон зашел в столовую и обнаружил там одного повара и одного рабочего кухни.
- А больше и не требуется, - убедил его накладывающий толстенный слой масла на хлеб солдатик, - вот увидите, еще и на ужин половина не придет…
Димон специально навестил медсанчасть, со строгим видом сверил списочный состав больных и медперсонала, заглянул под каждую койку и в каждый шкафчик, но и здесь была идиллия. Ни тебе водки, ни тебе дедовщины. Шахматы, неспешный шутливый разговор перепачканных зеленкой «больных» да повисший в воздухе запах больничного белья и хлорки…
- Не, - лениво ответил на его вопросы медбрат с двумя годичными нашивками на рукаве, - я ужинать не хожу. А зачем?
Димон лишь пожал плечами; лично он на втором курсе училища метал за обе щеки, а здесь – парадиз, чистый парадиз.
«Нет, на ужин сходить все-таки надо», - решил Димон и, как и положено дежурному по части, к восьми вечера встал у настежь раскрытых дверей в столовую. Однако никакого морального удовлетворения эта акция не принесла: и караулы, и медсанчасть, и наряды – все, какие только были, забрали свой ужин в бачках, так что посетили столовую только двое: он, да его помощник ефрейтор Вова Щукин.
Набегавшийся в последние сутки Димон с удовольствием поел жареной рыбы, выпил крепкого и вовсе не столовского чаю, вышел на улицу, вдохнул прохладный, напоенный запахами пихтовой смолы воздух и понял, что счастлив. О такой службе он даже не смел и мечтать.
***
Лехе повезло чуть меньше Димона, и он пошел в наряд начальником караула – на склады боеприпасов. Однако, осмотрев окрестности, он понял, что никакого геморроя – уж этой ночью точно – не предвидится. Склады размещались меж трех сопок, довольно далеко от поселка и, хотя к ним вели через лес несколько грунтовок, никаких визитеров ждать не приходилось.
«Вот у нас в училище, там, да, был дурдом…»
В Лехином училище ЧП случались постоянно: то пьяный работяга вознамерится пройти через колючку, то какая-то молодежь с транспарантами подъезды к складам блокировала, а однажды и вовсе случилось натуральное нападение на часового с целью завладения оружием. Нападавшие, трое пацанов, совершенные лохи не просто встретили отпор; каждый получили по несколько пуль со смещенным центром тяжести. Двое скончались на месте, третий – в больнице, а часовой поехал в отпуск – заливать пошатнувшиеся за ночь нервы проверенным народным средством.
«Вот они – плюсы отдаленных гарнизонов, - окинул взором окружающие сопки Леха, - никакого тебе человеческого фактора…»
- Значит, так, - оглядел он выстроившихся перед ним по струнке караульных, - правила у меня в карауле простые: пашут все! Дедов для меня не существует!
Двое старослужащих помрачнели, но возразить широкоплечему, скуластому, добела выгоревшему лейтенанту, явно не обремененному ни излишним грузом гуманистических идей, ни новомодным пацифизмом, не рискнули.
- А знаете, почему для меня дедов нет? – заложив руки за спину, гоголем прошелся перед ними Леха и тут же объяснил: - потому что я сам – дед. И пять лет, что я честно оттрубил в училище, это не ваши ср…е два года! Вопросы есть?
Вопросов не было.
***
Дергач вернулся в полк уже к ужину, и был он мрачнее грозовой тучи. Мало того, что у командира артполка нестерпимо болела задница, его еще и подставляли – нагло и непреклонно.
- Что с вами, Сергей Иванович? – встревожился начальник штаба.
Дергач пожевал губами.
- Все, Михалыч, пускают нас с тобой на колбасу…
- Как это? – не понял начальник штаба полка. – За что?
- Не «за что», а «зачем», - поправил его Дергач, - Яцук считает, что выиграть учения можно, если одним полком пожертвовать. Вот угадай, кого он выбрал.
- Не может быть… - побледнел начальник штаба.
- Может, - отрезал Дергач.
Он и сам не сразу поверил в то, что комдив такое предлагает. Но Яцук подготовился неплохо, и командиры полков довольно быстро признали, что Василий Иванович прав: учения до конца не проиграны, главное, принести кого-нибудь в жертву. Дергач в его почти гарантированном положении «крайнего» - особенно после обстрела своими же своих – был фигурой наиболее удобной.
- Василий Иванович дело предлагает! Тебе все равно все очки снимут! – начали на него давить со всех сторон, - тебе, Сергей Иванович, все равно терять нечего! А общее дело спасти реально!
Начальник штаба артполка прокашлялся, и Дергач вернулся из воспоминаний.
- А что конкретно он предлагает?
Дергач кивнул и вытащил из сумки и расстелил на столе карту театра боевых действий.
- Мне следует «испугаться» подступившего ко мне вплотную полка САУ и по нескольким дорогам отступить на расстояние выстрела: сюда, сюда и сюда.
- И все? – не поверил Михалыч.
- Нет, - вздохнул Дергач, - Яцук поднимет вертолетчиков и сымитирует масштабное перемещение войск. Если наш условный противник на это поведется и решит меня добить, ему ударят с флангов.
Начальник штаба открыл рот и растерянно моргнул.
- А он ведь дело говорит…
- И ты с ними, Брут, - тяжело вздохнул Дергач.
Лично его, командира артиллерийского полка, эта, безусловно, талантливо задуманная операция никак и ничем не вознаграждала.
***
Вскоре после ужина подполковнику Медведеву сообщили о странной активности в стане условного противника.
- Во-первых, вертолетный полк никак на боковую не отправится, - сообщили ему из дивизии, - сначала было построение, а теперь еще и заправщиков за топливом послали.
- Значит, этой ночью будет расход, - констатировал Медведев.
- Совершенно верно. Мы полагаем, Яцук и Дергач что-то готовят. Так что готовьтесь и вы.
Медведев поблагодарил, положил трубку на рычаги и снова расстелил карту. Чего-то подобного он и ждал. Хотел он того или нет, а утреннее наступление полка самоходок нарушило зримое равновесие линии фронта, и нарушило его в пользу Медведева и не в пользу Дергача.
«И что они будут делать?»
Медведев повернулся к начальнику штаба.
- Как думаешь, что может сделать Дергач?
- Ни хрена он не может сделать, - подошел к карте начальник штаба. – Руки вверх поднять – это да, может. Штаны снять и попку нам подставить – тоже реальный жест доброй воли. А, кроме этого, – ничего.
- А зачем тогда Яцук вертолеты готовит? – нахмурился Медведев, - ясно же, что Дергача этим не спасешь.
Начальник штаба вздохнул и склонился над картой.
- Знаешь, что я думаю, Сергеич, а Яцук и не собирается Дергача спасать. Он собирается его сдать. Тебе, причем, сдать.
- Мне?! – на мгновение опешил Медведев и тут же понял, что начальник штаба прав. Яцук банально жертвовал артполком, чтобы хоть что-нибудь с этих учений поиметь, пусть не чистый выигрыш. Но хотя бы какие-то очки…
- Бедный Дергач, - искренне посочувствовал он своему условному противнику, а, по сути, коллеге, - и ведь против комдива не попрешь…
- Имеют право, - печально подтвердил начальник штаба.
- Да, минует нас чаша сия…
***
Леха оглядел послушно замерших над уставами караульных из отдыхающей смены и сокрушенно покачал головой. В условиях выезда полка на учения, а значит, острой нехватки остающегося в гарнизоне личного состава, караул, конечно, был сборный: дай им, Боже, что нам не гоже. Леха почесал затылок: он еле заставил их сесть учить уставы, и как заставить эту публику нормально, без совершения над ними насилия, служить, он, если честно, не представлял.
Вот прямо сейчас на первом посту у него стоял уроженец средней полосы России Женя. Судя по его дыханию, тихому голосу и жалобному взгляду, Женя доживал на этом свете свои последние дни, и вот-вот готовился предстать перед Отцом Нашим Небесным. Его и в караул вытащили из медсанчасти, просто потому, что медики так и не определили названия той смертельной болезни, из-за которой Женя не может бегать кроссы, ходить в наряды и следить за своим внешним видом.
На посту номер два у него стоял дагестанец – тихий, ужасно медлительный мальчишка с круглыми черными глазами и практически никак не владеющий русским языком. Леха попытался в начале караула выяснить, в какой степени парень владеет хотя бы автоматом, но вскоре признал бесполезность потуг и, понимая, что совершает этим должностное преступление, и превозмогая ужас, отправил парня «охранять и оборонять» то, что ему по какому-то недоразумению доверили.
На третьем посту стоял вроде как вменяемый, но, увы, досрочно «задембелевавший» боец, и с ним Леха видел только один выход: бить в рыло. Иначе добиться, чтобы долбаный «дедушка» не спал на посту, было попросту нереально.
Что ж, такова была жизнь: в условиях, когда хоть сколько-нибудь состоятельные предки первым делом отмазывали своих чад от военкомата, армия становилась все более и более «народной», и в ней давно всем заправляли дети алкашей и зэков, гопота и откровенные дебилы.
Леха глянул на часы: 22.40, затем - на уже практически потемневшее небо и не терпящим возражения жестом поманил разводящего.
- Что ж, сержант, бери автомат, пойдем посты проверять.
- А может, не надо? – приуныл разводящий. – Чего так рано идти?
Хитрая бестия уже представил себе, как они будут уличать дедушку в том, что он спал на посту, и чем это выльется чуть позже лично для него – еще не дедушки.
- Ты же сержант, - пристыдил его Леха. – Держи хвост пистолетом!
Но хвост пистолетом у сержанта почему-то не стоял и все время норовил завалиться – то вправо, то влево.
- Нужно еще воды натаскать, - канючил он.
- Молодые сами натаскают, - отрезал Леха. – До утра времени много.
- И угля… ящик совсем пустой.
- На фига тебе уголь? – парировал лейтенант, - середина лета на дворе.
Но разводящий канючил и канючил, и лишь когда они ступили на дорогу, ведущую вдоль колючки второго, самого ближнего к заданию караулки поста, потрясенно охнул и смолк. Леха тоже пригляделся, моргнул и на всякий случай протер глаза.
- А ты что здесь делаешь?
Часовой-дагестанец, вместо того, чтобы размеренно ходить по ведущей меж двух рядов колючей проволоки тропе, стоял за телефонной будочкой и испуганно вращал черными круглыми глазами.
- Там стучит, - глотнул он и ткнул трясущейся от страха рукой в сторону темнеющих позади него складов.
Леха насторожился.
- Как именно стучит? На что похоже? Может, это птица?
Дагестанец непонимающе моргнул, и Леха понял, почему его выдали военкомату: дабы хоть как-то спасти будущую взрослую жизнь от насмешек – хоть одно мужское занятие будет за плечами… армия…
- Давно стучит, - все еще трясясь от пережитого ужаса, произнес часовой.
- И почему ты в караулку не позвонил? – поджав губы, кивнул Леха на привинченный к столбу телефонный аппарат.
Часовой посмотрел на телефон, затем – на офицера, и глаза его совершенно потемнели от переживаний.
- Стучит, - глотнул он, - сильно стучит.
Леха вздохнул и, жестом приказав двигаться за собой, двинулся по тропе вдоль колючей проволоки. Насколько подсказывал его опыт, а опыт у него был богатый, вряд ли стучало что-либо опасное. Один раз подобные звуки издавала замерзающая в бочке вода, в другой раз в шуме на посту оказался виноватым целый выводок одичавших щенков. Мерзавцы отчаянно боялись людей, а потому выходили на охоту строго по ночам, а несчастный караул по два-три раза выезжал по тревожному сигналу.
Проволока резко, даже сильнее, чем на 90 градусов завернула, и Леха свернул вместе с ней, оглядел склад и с этой стороны и обмер.
- Ну-ка, стоп…
В его спину с налета ткнулись еле поспевающие бойцы, а Леха сосредоточенно выпятил губы вперед и прищурился. Двери склада боеприпасов были распахнуты настежь, а проволочное заграждение напротив этих дверей было снесено.
- Това…
- Т-с-с, - повернулся Леха, - и тихо-тихо за мной.
Стараясь не шуметь, он подошел к тому месту, где колючки теперь не было, и осмотрелся. Да, заграждение определенно порвали грузовиком, затем внаглую подъехали к складу, загрузились и…
«А если они еще внутри?»
Склад бы высокий, – в такой даже автокраном заехать реально.
- За мной, - скомандовал он бойцам и легкой пружинящей походкой побежал вниз по склону к распахнутым настежь дверям.
- Това…
- Т-с-с-с… - жестом призвал к молчанию Леха и вгляделся.
Тьма внутри склада была абсолютной. Что ж, если бы он грузил боеприпасы, он бы тоже предпочел особо не светиться.
Внутри екнуло.
«А если я – внутрь, а меня оттуда – автоматной очередью?»
Он был в том карауле, когда его товарищ положил трех налетчиков. Один из них умирал на Лехиных глазах. Очень трудно умирал.
***
Саркисяну как раненому в спину разрешили быть на совещании офицеров полка одетым не по форме – без кителя, но вот ко всем остальным Дергач был беспощаден и придирался по малейшему поводу. Что ж, основания проявить суровость были: в условиях, когда им не светило ровным счетом ничего, господа офицеры вдруг начали проявлять склонность к пререканиям и даже под…колкам.
- Сколько можно? – наперебой голосили они, - как мотострелкам, так и звездочки, и квартиры досрочно, а как нам – так фигу с маслом.
С огромным трудом удерживающийся на ногах Дергач багровел.
- Вот Яцук и пытается изменить ситуацию! Так, чтоб и мы учения выигрывали!
Офицеры зло засмеялись.
- Но наш-то полк – словно барана под нож!
- Мы-то что с этого будем иметь?
- Опять на каждом совещании – худший полк – артиллерийский?! Так?!
- А что, так оно и будет! Вы дождетесь!
Саркисян в эту свару не вмешивался. Он целиком разделял мнение комдива: сопли, кроме короткого, быстро проходящего облегчения, никому и никакой пользы еще не принесли, а поэтому просто считал. Артиллерийский полк не был ведь таким уж беззубым бараном; и притворно подставить горло противнику во имя общей пользы это одно, а не сопротивляться, когда тебя начнут резать, это совсем другое.
- Я думаю, мы можем отыграть некоторое число очков, - прямо заявил Саркисян, когда его мнения спросили, - но мне, чтобы все посчитать, нужно время.
- Нет у нас времени, - с болью в голосе произнес Дергач, - через три часа назначено наше отступление.
Но тут уже Володя ничего поделать не мог.
***
Леха жестом подозвал разводящего и приник губами к его уху.
- Ты фонарь взял?
- Толку-то, - так же тихо отозвался тот, - тут ни один фонарь ни фига не работает.
Леха удивился, но потом принял реальность, как есть: они, будучи в карауле, тоже прибегали к хитростям, чтобы успешно сдать наряд, и тогда вентили оказывались на месте, все фонари начинали работать – пока вам не подписали ведомость.
- А спички или зажигалка есть?
Здесь, в самом центре хранилища боеприпасов дивизии, ни спичек, ни зажигалки носить с собой было нельзя, но разводящий утвердительно кивнул.
- Спички есть.
- Много?
- Коробок.
Леха ухватил за плечо и подтянул к себе часового и поставил своим проштрафившимся подчиненным боевую задачу:
- Короче так: ты, сержант берешь свои спички и светишь, а ты, часовой, идешь и проверяешь, что там.
Часовой отшатнулся.
- Я не пойду.
Разводящий тоже покачал головой.
- Я не самоубийца.
Леха вздохнул и еще раз посмотрел в глаза каждому. Дагестанец был невменяем от ужаса, а вот разводящего придавить было реально.
- Ладно, - вопреки всем инструкциям отобрал он у часового автомат, - я стреляю неплохо, так что прикрою, не ссы, но светить все равно придется тебе.
Разводящий глотнул, но губ не разжимал.
- Или ты предпочитаешь ответственность по Уголовному Кодексу?
Разводящий глотнул и полез в карман – за спичками.
Леха тихо-тихо набрал воздуха в грудь, так же тихо выдохнул, аккуратно, стараясь не лязгать, перевел предохранитель в положение «очередь», так же, стараясь не лязгнуть, дослал патрон в патронник и замер. А потом сержант зажег первую спичку, зажмурив глаза и вытянув руку вперед как можно дальше от лица, шагнул вперед, и рванувшийся за ним Леха замер.
- Твою мать!
Склад был пуст – совершенно!
Ничего худшего он и представить себе не мог.
***
Димон обходил территорию части поэтапно, кусками и все никак не мог насладиться – тишиной, струящимся с сопок прохладным воздухом, напоенным запахом лесов и лугов, и еще – этим небом. Оно здесь было южным: черным, глубоким и покрытым крупными, с фасолину звездами. А потом он вернулся в кабинет дежурного по части и увидел, что мир снова изменился – и не в лучшую сторону.
- Где вы бродите, товарищ лейтенант? – как-то сдавленно спросил ефрейтор Вова Щукин, - у нас на складах боеприпасов ЧП!
Димон моргнул и бросился к телефону; он прекрасно помнил, кто заступил в караул на склады боеприпасов.
- Леха?! Это я, Димон! Что случилось, Леха?!
- Ж… у меня случилась, Димон, - отозвался начальник караула, и голос у него был, как у покойника, - склад у меня «выставили». Целиком.
Димон глотнул. Он уже представлял себе, чем это обернется для Лехи: звездочки – самый что ни на есть минимум.
- И что делать? – растерянно спросил он. – Жертвы есть? Никто не стрелял? Что там у тебя было? Снаряды, гранаты, автоматы? Что?
- Я не знаю, что там было. Вскрытый склад пуст совершенно, все вывезли, - выдохнул Леха, - жертв нет, но, возможно, еще будут. Я ухожу в преследование.
- Ты спятил?
- Нет. Они где-то рядом. Вряд ли дальше полукилометра. Машины только нет. Даже не знаю, как догоню.
- Стоп, Леха! – оборвал его Димон.
Он слышал, что его друг в шоке и не вполне понимает, что делает.
- Короче, не мельтеши! Я сейчас сообщу командиру полка… или нет… подожди…
Если честно, он даже не знал, что лучше.
«Сообщить? Или нет?»
Он понимал, что если начнет Леху покрывать, это все равно вылезет – раньше или позже. Если честно, Димон понятия не имел, что делать.
- Я не знаю, что делать, Леха, - честно, совершенно убитым голосом признал он.
- И я не знаю, - так же честно и так же убито признался Леха.
***
Собственно, Леха сделал то, что счел необходимым и возможным в такой ситуации: помощи ждать неоткуда – все на учениях, а все ресурсы, что у него есть, - десять автоматчиков да он сам с пистолетом наперевес.
- Бегом! Бегом! – подгонял он караульных.
Зачем? В расчете на чудо, наверное. Может быть, что-то внутри него надеялось, что машина похитителей заглохнет и встанет прямо посреди дороги, а сами воры при виде столь решительно настроенного отряда вооруженных, спаянных присягой людей, испугаются и побегут. Но караульные и сами откровенно боялись, а потому передвигали ноги по ночной, идущей вверх дороге весьма неохотно, и когда в воздухе потянуло дымом, даже обрадовались.
- Товарищ лейтенант, поджог! Возвращаться надо!
- Верно! Если огонь к складам подойдет, весь гарнизон на воздух взлетит!
- Нельзя нам склады бросать!
Леха молча махнул рукой, встал сам, дождался, когда остановятся остальные, и признал, что эти салажата правы. Похитители, кто бы они ни были, подожгли уже порядком подсохшую к июлю траву, и теперь эта огненная полоса двигалась ему навстречу, сверху сопки – вниз, прямо к складам.
- Кру-гом! – скомандовал он. – Бегом марш! И сразу к щитам! Сразу к пожарным щитам!
***
Чуть за полночь Дергача подняли с постели. Хотя что значит «подняли» для человека с дырявым, как дуршлаг задом, обреченным лежать строго на животе? Человеку просто притащили телефон, и мычащий от боли командир полка взял трубку.
- Дежурный Бенц? Что там стряслось, Бенц?
- Склад! – выдохнул из трубки Бенц. – Склад номер четыре ограблен!
Дергач подскочил.
- Жертвы есть?!
- Нет. Раненых тоже нет. Пока нет.
- Что значит «пока»?!
Дежурный лейтенант шумно глотнул.
- Они там сопки подожгли! Леха, то есть, лейтенант Бардин с караульными тушат, но пока не справляются. Я всех больных из медсанчасти на помощь им…
- Стоп! – уронил челюсть Дергач, - огонь, что, движется к складам?!!
- Да.
Командир полка обмер. Он лучше многих знал, что там, в складах лежит. И это не те противопехотные гранаты, что, скорее всего, похищены из склада номер четыре, можно сказать, совсем даже не гранаты…
- Огонь остановить любой ценой! – заорал он. – Любой, я сказал!!!
- Есть! – выкрикнул Бенц.
- Пожарных известить немедля! МЧС известить немедля! Скажи, я… - Дергач замер, дело было куда как серьезней, нежели мог предположить лейтенант, - ладно… я сам. Сам всем позвоню!
Дергач тут же набрал домашний телефон командира пожарной части, объяснил, затем вытащил из баньки местного начальника всей МЧС, но лишь когда тот, встревожившись, запросил данные со спутника, поступили первые хорошие новости.
- Короче, огонь уже практически сбит, - размеренно зачитывал ему данные спутниковой фотографии по телефону начальник МЧС, - остановили метрах… в тридцати от колючки.
- Ты что там видишь такие детали? – удивился Дергач.
- Я даже погоны старлея на плечах твоего лейтенанта вижу, - пошутил начальник МЧС, - и знаешь, почему?
- Почему?
- Да, потому, что если бы он сдуру в преследование не пустился, то и пожар заметил бы с запозданием, когда огонь к складам бы уже подошел. И не было бы у них временной форы, а у нас с тобой – будущего.
Начальник МЧС выдал чистую, незамутненную ничьими личными интересами правду, - как есть, и Дергач вздохнул.
- А придется пацана с караула снимать, а затем еще и наказывать…
- Это еще за что? – удивился спасатель.
- Ну, снимать с караула это само собой, при таком-то ЧП, - пояснил Дергач, - но главное, к утру начнут искать виноватых.
- Не понял… - удивился спасатель, - где ты виноватых видишь? Да, у тебя в карауле – сплошь герои!
Дергач невольно улыбнулся.
- Ну, то, что спецсклад вместе со всем гарнизоном на воздух не взлетел, это, конечно, классно, но уже к утру неизбежно всплывет история с похищенными противопехотными гранатами…
- А-а-а, все ясно, - протянул все и сразу понявший командир МЧС, - и тогда к тебе налетит ФСБ.
- Ага, - подтвердил Дергач, - а что такое наши чекисты, ты не хуже меня знаешь: Чечня, Бен Ладен… и если я не докажу, что не я башни-близнецы 11 сентября взорвал, и лучше если наличными, секир-башка мне будет – строго по закону.
Начальник МЧС печально вздохнул, а Дергач подумал, что штаб округа, конечно, за него заступится, вот только заступничество их было горше редьки, ибо небескорыстна будет эта помощь, в конечном счете, ох, небескорыстна…
- Слушай! – уцепился он за последнюю надежду, - а у тебя там, на карте не видно, куда мои гранаты повезли?!
- Дорогой ты мой человек, Сергей Иванович, - печально произнес начальник МЧС, - ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти, пока я хотя бы карту твоих складов получил?
Дергач, если честно, не представлял.
- Ищи сам свои гранаты противопехотные, Сергей Иванович, - проронил начальник МЧС, - и моли Бога, чтобы не все проблемы округа на тебя под шумок повесили.
Дергач вздохнул: только об этом, если честно, он и молил.
***
Около полуночи Медведев начал получать первые тревожные сведения.
- Короче, Ваня, - по-свойски сообщил ему свой человек в МЧС, - я не знаю, как Дергач с Яцуком договорились, но им предоставили спутниковые снимки местности.
Медведев опешил.
- Зачем? Ну, снимки им зачем?
- Я не знаю, Вань, - честно признал свой человек в МЧС, - одно скажу, снимки какой-то особой четкости, и наш босс всех на уши поставил, чтобы эти снимки добыть.
Командир полка поблагодарил звонившего, вернул трубку на рычаги и тяжко задумался. В принципе, дислокация войск друг друга на этих учениях секретом не была. Ясно, что масштабное перемещение полка самоходок внесла некоторое количество хаоса, тем более, что Саркисян был все это время отстранен и лично участвовать в нанесении на карту местонахождения противника не мог.
- Ну, и что?
Медведев глянул на часы: стрелка только-только перевалила за полночь. Он знал Володю Саркисяна давно и был уверен, что Володя все равно в курсе, где какая батарея стоит. Ну, не скроешь от разведки артполка сколько-нибудь серьезного перемещения.
- И на фига им тогда такие детальные карты?
Медведев ни черта не понимал.
А потом ему позвонил свой человек непосредственно из расположения части Дергача – прямо из гарнизона.
- Иван Сергеич, товарищ подполковник…
- Ну?
- Дежурный весь наличный состав собрал, на машины погрузил и куда-то отправил.
- Куда? – опешил Медведев.
- Я не знаю… - честно признался стукач. – Честное слово, не знаю. Но собрал и отправил всех до единого.
И вот тогда Медведев задумался… и тяжело. Он слишком хорошо запомнил, что едва не натворил Дергач, получив в свое распоряжение одного-единственного никем не учтенного лейтенанта. Фактически, он создал отдельное боевое подразделение, которым и попытался решить исход учений в свою пользу – быстро и эффективно.
- И что он пытается проделать теперь.
Сверхточные спутниковые снимки, с полсотни никем не учтенных солдат, странные ночные перемещения. Пожалуй, от этого козла стоило ждать какой-нибудь пакости.
- Причем, этой же ночью.
***
Димон сделал все, что мог. Или даже больше. В течение четверти часа он погрузил и вывез на тушение полыхающих травы и кустарника сорок шесть человек: всех больных, все наряды, всех завскладов и даже невероятно борзого, двух метров роста завстоловой – вообще всех, кого выловил. Даже своего помощника ефрейтора Щукина не пощадил. Как результат, в следующие три четверти часа пожар был задавлен, а Щукин вернулся в часть черным от сажи, продымленным и немыслимо усталым.
- Зверь он, этот молодой лейтеха, - только и проронил он, прежде чем отправиться мыться, - хуже него я знаю только старшину губы.
Димон улыбнулся. Леха умел быть требовательным, это ощущалось, но Димон даже не представлял, кто бы с такими жидкими ресурсами справился с пожаром так же быстро, как это сумел Бардин.
А еще через четверть часа прибыл особист дивизии капитан Соколов.
- Ну, что, господин Бенц, - тяжело вздохнул он, - жаль, что вы начали службу со столь прискорбного инцидента. Неважно вас учили Родину защищать, неважно…
- Нормально учили, - мрачно огрызнулся усталый, выдохшийся и реально сделавший все, что мог, Димон.
Особист сжал тяжелые, напоказ лежащие на столе кулаки.
- Боюсь, вы неправильно понимаете свое положение, лейтенант, - тихо, с угрозой проронил он, - а светит вам, не просто звездочки потерять… вам тюрьма светит.
Димон стиснул зубы.
- У вас фонари в карауле годами не работают, молодые солдаты элементарным командам на русском языке не обучены, а в тюрьму идти мне, всего-то… - он глянул на часы, - всего девять часов как табельное оружие получившему. Нормально устроились! Тоже мне Берия нашелся…
Капитан Соколов опешил.
- Я не понял, салажонок, ты что себе позволяешь?!
- Это вы что себе позволяете? – огрызнулся Димон. – И не смейте говорить со мной в таком тоне!
- Да я с тобой еще ласково говорю, салабон, - с возмущением фыркнул капитан, - тебя еще драть и драть надо, чтоб ты, блин, офицером стал!
Димон глубоко вдохнул, понемногу выдохнул и уставился особисту в переносицу.
- Намерены сажать – сажайте, но я требую – слышите? – требую, чтобы вы обращались ко мне на «вы» и прекратили передергивать факты. Я вам не спущу ни слова напраслины. Вы меня поняли, капитан Соколов?
Особист, демонстрируя набитые костяшки, еще два раза сжал кулаки и… превратился в нормального адекватного офицера. И оказалось, что проблемы действительно есть, ибо на складах этих несколько раз выявлялась крупная пересортица, а на этом, блин, злосчастном складе номер четыре вообще черт знает, что творилось.
- Знаете, Дмитрий Сергеевич, - уже через час напряженной беседы признался он, - может оказаться так, что на самом деле зенитно-ракетный комплекс «Игла» пропал… а никакие не гранаты. И это очень плохо, очень…
***
Саркисян сумел пробиться к Дергачу только после половины второго ночи. Командир полка в очередной раз разговаривал с ментами.
- Я не знаю, на какой машине они проволоку таранили! – хрипло орал в трубку Дергач. – Это вы мне скажите! А я не эксперт!
- Это я с тобой еще ласково говорю, капитан!
- Да, пошел ты в ж… в ж… я сказал! Да-да, ты не ослышался!
Саркисян подождал, когда этот содержательный разговор завершится, и, придерживая левую, пострадавшую руку правой, сделал шаг вперед.
- Доброй ночи, Сергей Иванович.
Дергач, морщась от боли и держась за свое собственное раненое место, придвинулся к столу и кивнул.
- Говори.
- Я так понимаю, нам по результатам совещания у генерал-майора Яцука, через час-полтора предстоит панически отступать.
Дергач поморщился; в свете того, что произошло на складе номер четыре, ему было не до проигранных учений. Саркисян указал рукой на карту.
- Вы разрешите?
Командир полка нехотя кивнул, и Саркисян подтянул карту театра боевых действий поближе.
- Вот мы, вот гарнизон, вот наши склады боеприпасов, - широким жестом обозначил он базовые условия, - а вот четыре грунтовки, по которым похитители гранат могли уйти.
- Ну, и что? – не понял, к чему разговор Дергач.
Саркисян оторвал взгляд от карты, поднял голову и улыбнулся.
- Скажите, Сергей Иванович, когда менты по вашей просьбе все трассы блокировали?
Дергач озабоченно прокашлялся.
- Да, сразу практически.
- И это значит, - таким же широким жестом обозначил крупные трассы Саркисян, - что за эти границы они выбраться не могли.
- Ну, не могли… и что? – насторожился Дергач; он уже чуял запах новости.
Саркисян, болезненно всхрапывая, рассмеялся.
- Но это значит, что воры на территории полигона! И что можно совместить войсковую операцию по прочесыванию местности с маневрами по притворному отступлению.
Дергач глотнул; он мгновенно оценил, сколь разумную вещь предложил Саркисян. А разведчик уже завершал:
- И если мы эти гранаты на территории полигона отыщем, а мы их к утру обязательно отыщем, никто в округе и знать толком ничего не будет!
Дергач шумно шмыгнул носом, и Саркисян уже видел, насколько его завораживает это красивое предложение.
- А как с наблюдателями быть? Они же, едва мы отступление объявим, тут же все начнут свои носы везде совать…
Командир БУАР хмыкнул и развернул плечи.
- Водка у нас – хватит на всех. Нам, по сути, только молодая корова нужна – для шашлыка да живописное местечко с видом на образцово-показательный батальный пейзаж.
Дергач невольно дернул кадыком.
- Ай, молодец, Саркисян!
Ясно, что наблюдатели воспримут это как банальный подкуп выпивкой, и ясно, что они не станут пачкать свои добрые имена проставлением Дергачу незаработанных им оценок. Да, и хрен с ними, с оценками, не это было важным. Важным было, чтобы они ничего так и не узнают о похищенных гранатах. И для этого нужно было одно: показывать наблюдателям картинку масштабного отступления артполка – беспрерывно, все то время, пока они будут жрать свою водку и уплетать за обе щеки шашлык-машлык.
«И значит, о том, что у меня склад ограбили, в округе вообще могут не узнать… главное, до утра стыренное найти!»
Дергач оглядел карту. Выбраться с полигона незамеченным в самый разгар учений, когда разведчики Саркисяна чуть ли не каждую сопку оккупировали, и впрямь было нереально, а потому идея была не просто заманчивой; она была великолепной!
- А корова? – внезапно озаботился командир полка, - где ее посреди ночи взять?
Саркисян успокаивающе выставил руки вперед.
- Вот уж не проблема. Сделаю.
***
Леха залил водой и засыпал песком практически все, каждый дымок, иногда всего-то в шести-восьми метрах от колючки складов. Солдатиков шатало и подташнивало, да, и выглядели они – потные, выдохшиеся, черные от сажи, как черти, - будь здоров. Ну, и кашляли, конечно, - особенно те, кого пригнал из медсанчасти Димон.
- Вы преступник, товарищ лейтенант, - улыбнулся дежурному по части Леха, когда тот приехал.
- Да, я знаю, - отмахнулся Димон, - по медицинским показаниям этим орлам ничего тяжелее ложки поднимать нельзя, но я ведь не за тем, чтобы каяться, приехал.
Леха насторожился.
- А за чем?
- Я тебя с караула приехал снимать, - прямо сказал Димон, - как допустившего ЧП, как находящегося под следствием, в конце концов…
- А я что, уже под следствием? – прищурился Леха и тут же невесело пошутил, - когда ты все успел?
Димон рассмеялся – так же невесело.
- Работаем, товарищ лейтенант, работаем.
Леха озаботился.
- И куда меня теперь? На губу? Ну, чтобы из-под следствия не бежал…
Димон хмыкнул.
- Размечтался! Пахать будешь этой ночью, как цуцик! Ну, и должностное преступление – еще одно – придется совершить.
- Господи, - вздохнул Леха, - что еще вы мне придумали?
- Вы, лейтенант, для покрытия грязных следов вашего предыдущего преступления – утери боеприпасов – посылаетесь на поиск и перехват похитителей, - торжественно сообщил Димон, - во главе с вот этими кашляющими, явно доживающими свою последнюю ночь солдатами-срочниками.
- Брось, - отмахнулся Леха. – Кого я теперь, спустя два с лишним часа перехвачу? От них только запах и остался, наверное.
- Ни фига, - покачал головой Димон, - менты все трассы перекрыли. Так что все они здесь, рядышком.
Только что расслабленно перешучивавшийся Леха мигом поджал губы и непроизвольно расправил плечи. Но Димон еще не окончил.
- Короче полк под видом отступления будет сейчас прочесывать территорию полигона, а у тебя будет особая задача.
- И какая? – заинтересовался Леха.
Димон рассмеялся.
- Сейчас тебе Дергач звонить будет, он и объяснит.
***
К трем ночи Дергач послал своего дежурного будить наблюдателей, и оказалось, что никто давно не спит, ибо запах крупных перемен витал в воздухе все последние сутки, и оставаться не в курсе штабисты из округа не собирались.
- Товарищи офицеры, - прямо известил их Дергач, - в рамках полученного мной приказа отступать…
- Как?! – опешили штабисты.
- Да-да, - сурово подтвердил Дергач, - на совещании командиров полков генерал-майор Яцук приказал мне отступить за пределы возможной артиллерийской дуэли с полком САУ во избежание потерь личного состава.
Наблюдатели снова переглянулись, и Дергач почти увидел, как под черепными коробками обоих зашевелились быстрые, противоречивые мысли. У Дергача не было ни малейших сомнений в том, что якобы нейтральные наблюдатели сдавали его условному противнику и сдавать будут. Дергач был абсолютно уверен, что наблюдатели учтут вероятность того, что Яцук водит противника за нос, чтобы, отвлекая внимание на артполк, совершить какой-то иной – тайный и победоносный маневр.
- Мы должны видеть, что происходит, - выдавил один из них.
- Естественно, - кивнул Дергач, - прошу в машину.
И через четверть часа, приехавший стоя, в кузове «Урала-375Д», держась за квадратные металлические стойки под тентом, командир полка Сергей Иванович Дергач уже знакомил наблюдателей с ярко освещенной полной Луной образцово-показательной батальной панорамой.
- Ахренеть! – только и выдохнули – хором, штабисты.
Вид отсюда, с вершины сопки и впрямь был изумительный. Сверкающая в лучах ночного светила речка Илистая плавно катила свои серебряные воды куда-то далеко, где мы все бываем разве что во снах. Черные сопки дыбились щетиной деревьев – тоже черной, но словно изморозью тронутой вкраплениями лунного седого цвета. А там, внизу, по дорогам уже двигались первые, желтыми светлячками фар выдающие себя колонны.
- У вашего противника есть шанс потренироваться в ночных стрельбах, - проронил один из наблюдателей.
- Натюрлих, - не стал возражать Дергач, - и я этому помешать уже не смогу. А посему… - он сделал царский жест, - прошу к столу!
Специально поставленный на это дело ефрейтор движением руки сорвал маскировочную сетку, и стало видно то, что уже давно струилось дивными запахами на всю округу: ряды полыхающих в ямах красных угольев, длинные особые шампуры и крупные, специальным образом запекаемые куски молодой жирной говядины. А на столе уже истекала слезами хорошая охлажденная водка.
- Ну, же, прошу, - повторил приглашение Дергач.
Наблюдатели переглянулись. Нет, приглашение к столу вовсе не было таким необычным делом; этим заканчивались абсолютно все учения, но именно заканчивались, а Дергач вел себя так, словно чего-то от них пытался добиться.
- Хочу, чтобы меня поняли правильно, - еле волоча раненую задницу, двинулся к столу командир полка, - я ни о чем не намерен просить. Я вообще ни перед кем не люблю заискивать, не буду этого делать и теперь, и знаете почему?
- Почему? – хором спросили наблюдатели.
Дергач схватил первую же бутылку и лихо, с хрустом вывернул винтовую пробку.
- А потому что я намерен победить.
Один из наблюдателей тихонько засмеялся, а второй вытаращил глаза.
- Каким таким образом?
Дергач хитро прищурился.
- Я имею право на военную тайну?
- Безусловно! – снова хором подтвердили штабисты.
Дергач широко улыбнулся, махнул рукой начальнику штаба, чтобы тот подсаживался, и разлил на четверых.
- Тогда смотрите, как я красиво буду отступать, и как сказочно красиво я буду как бы проигрывать.
Наблюдатели рассмеялись и взяли стаканы. Такая наглость просто обязаны была быть наказанной, и просить что-то у них после такой рекламы себя любимого Дергач никакого права не имел. Их это более чем устраивало.
***
В очередной раз командира полка 152-мм самоходок Медведева разбудили около трех часов ночи.
- Товарищ подполковник! – растолкал его начальник штаба – лично, - Дергач начал отступать!
Медведев сел на кровати и непонимающе тряхнул головой.
- Как? Зачем? У нас же артиллерийская дуэль должна была начаться! Да, и ночные стрельбы запланированы…
Начальник штаба пожал плечами.
- Вы же знаете, эти новомодные течения… предполагаются действия приближенные к боевым.
Медведев недовольно заворчал и сунул ноги в сапоги. Если честно, он не понимал ни фига. Вот, спрашивается, стоило ли добывать спутниковые карты с каким-то особым разрешением, вытаскивать из расположения части последних солдатиков, чтобы затем самым банальным, самым ожидаемым способом отступить?
- Ни черта не понимаю!
Медведев затряс головой, наскоро умылся и прошел к разведчикам.
- Ну, что там случилось?
- Первый дивизион врага двинулся в 02.47, - отрапортовал старлей, - второй дивизион – в 02.56, третий – только что.
- И куда? – задумчиво хмыкнув, поднял брови Медведев. – Куда именно они решили перемещаться?
Он понимал, что в данной ситуации противника надо преследовать. Просто затем, чтобы набрать еще какое-то количество очков.
- Общее направление: Семеновский Бор, - доложил разведчик, - но по каким конкретно дорогам пойдут, пока неясно.
Медведев крякнул и разложил перед собой карту. В сторону Семеновского Бора шло несколько грунтовок и четыре танковых дороги. Полку самоходок предстояло двигаться по танковым и только по танковым. Обычная грунтовка, после одного-двух проходов тяжелой гусеничной техники типа САУ переставала быть собственно дорогой и превращалась черт знает во что.
- Общий подъем, - тихо распорядился Медведев, - будем преследовать.
Панически бегущего противника следовало добивать.
***
Капитан Саркисян заглянул в дальномер и хищно улыбнулся: на соседней сопке уже порядком дерябнувшие «огненной воды» наблюдатели налегали на шашлыки и с явным восхищением любовались открывшейся перед ними картиной.
- Товарищ капитан, - подал ему телефонную трубку связист, - вас просит замкомандира вертолетного полка.
Саркисян кивнул и принял трубку.
- Петр Михайлович, как вы? Готовы? Да, у меня все по плану. Да, согласен, самое время… спасибо, что предупредили.
Буквально через три-четыре минуты на горизонте показались намеренно включившие прожектора вертолеты – весь полк. В черном-черном небе над черными-черными сопками их округлые посеребренные сверху Луной и позолоченные снизу прожекторами туловища казались телами хищных глубоководных рыб.
Саркисян нагнулся к дальномеру. Приближенные оптикой наблюдатели так и застыли с шампурами в руках. Командир БУАР улыбнулся: это и впрямь было очень красивое зрелище, и цель его комдив Яцук обозначил просто и емко: «пыль в глаза». Но это была видимая цель, известная многим, а не только Яцуку, Саркисян же, лично, с глазу на глаз договорился с вертолетчиками и о невидимом содержании операции: вертолеты должны были отпугнуть похитителей гранат с открытых мест и резко сузить масштабы поисковой войсковой операции.
Сзади снова подошел связист.
- Бардин у аппарата.
Саркисян кивнул и принял трубку.
- Здорово, лейтенант. Ну, как после вчерашнего, отошел? А то я когда тебя вез, аж зеленый был – чисто как отравился.
Было слышно, как молодой лейтенант виновато вздохнул.
- Короче, слушай меня, Бардин, - сосредоточился над картой Саркисян, точно такая же, он это знал, сейчас и на коленях у выехавшего за пределы гарнизона Бардина, - вертолеты отожмут наших воров в сторону от крупных просек и вообще открытых мест, детали тебе надиктует связист…
- Понял, - деловито отозвался лейтенант.
- Задача личного состава нашего полка – перекрыть все грунтовки помельче. Так чтобы у них не осталось даже выбора, кроме как прятаться в Семеновском Бору… А там, как всем известно, тупик.
- Ну, вижу, - подтвердил Бардин. – А у меня-то какая задача?
- А ты у нас… - капитан Саркисян засмеялся, - а ты у нас, как всегда, лишняя, никем не учтенная фигура на шахматной доске. И цель у тебя соответствующая.
Было слышно, как Бардин сглотнул.
- Какая?
- А ты, Бардин, со своими доходягами из медсанчасти будешь их брать.
В трубке наступила полная тишина, затем лейтенант потрясенно шмыгнул носом, затем пробормотал что-то типа «так точно», не слишком разборчиво, правда, и Саркисян, пожелав салажонку всяческих успехов, повесил трубку и обессилено осел на складной брезентовый стульчик.
Никем не учитываемый пока Бардин был ему нужен, прежде всего, потому, что у воров гранат наверняка были сообщники внутри полка. И эти сообщники наверняка сообщали ворам обо всех основных передвижениях преследователей. Бардин с его доходягами из медсанчасти выпадал изо всех списков и приказов, ибо доходяги должны были этой ночью мирно лечиться, а лейтенанту Бардину полагалось терпеливо ожидать своей участи где-нибудь на гарнизонной губе.
Однако вовсе не подключение к войсковой операции «лишней фигуры» Бардина было истинной гордостью Саркисяна. Истинной гордостью Саркисяна было своекорыстное использование в этой войсковой операции условного противника Дергача – полка самоходных орудий.
- Ну-ка, - подвинул Саркисян дальномерщика, и развернул видящий в любой темноте прибор в сторону расположения самоходок. Те уже начали преследовать отступающих артиллеристов Дергача.
- Классно! – удовлетворенно рассмеялся Саркисян. – То, что надо!
Только теперь замысел Саркисяна воплощался во всей полноте. Полигон был огромен, а потому даже всех вертолетов дивизии и всех «Уралов» его полка не хватало, чтобы перекрыть все пути до единого. Просто потому, что воры могли – не без труда, но это было реально – уйти по танковым дорогам.
Однако едва артполк начал отступать, а самоходки врага тронулись вслед, эта проблема решалась. И Саркисян прекрасно знал: не пройдет и двух часов, и танковые дороги будут напрочь перекрыты колоннами самоходок, а число военных, одним своим присутствием блокирующих грунтовки полигона, удвоится. И, конечно же, кинувшийся в преследование условный противник и понятия не имел, сколь нагло и умело использует его какой-то там Саркисян.
***
К четырем утра, когда начало светать, Димон был уже никакой от усталости.
- Не спать! – рявкал чутко следящий за ходом бумажно-поисковых работ особист, - у нас каждая минута на особом счету!
Так оно и было. Как бы ни продвигалась войсковая операция по отсечению и поимке похитителей противопехотных гранат, следовало как можно быстрее выяснить две главные вещи: действительно ли пропали именно гранаты, и кто мог этой пропаже посодействовать.
- Ну, и пересортица! – стонал Димон.
Главная беда была в том, что завскладами здесь были не прапорщики, а солдаты срочной службы. Хуже того, указанный склад номер четыре считался «блатным», дембельским, а потому переходил из рук в руки каждые полгода, и каждый его новый хозяин умудрялся что-нибудь да напортачить. Один плевал на заводскую маркировку и запросто мог обозначить боеприпас ШХ-211 как ШХ-311 и даже как ШХ-1326. Другой умудрился дембельнуться в условиях дикой недостачи трассирующих патронов, и как он это сделал, не мог объяснить даже особист. А третий и вовсе, перед тем, как сесть, запросто менял содержимое упаковок, и в опечатанном ящике из-под снарядов мог вдруг оказаться боезапас для гранатометов РПГ, а то и несколько кирпичей. Следствие шло долго, посадили солдатика почти что навсегда, но выяснить, куда он что дел, так до конца и не удалось.
- До сих пор это расхлебываем, - мрачно покачал головой особист.
Собственно, то, что делал прямо сейчас Димон, тоже было частью этого «расхлебывания». Шаг за шагом он кропотливо выяснял, кто, что и когда с этого склада отписывал, что на складе до того и после того числилось, и что сегодня должно было теоретически там оставаться. И, если честно, не получалось ни хрена: то выходило, что склад номер четыре был сегодня практически пуст, то получалось так, что за одну эту ночь оттуда вынесли едва ли не весь гарнизон. И ясно, что, в конечном счете, все упиралось в разгильдяйство вполне конкретного человека – заведующего всей группой складов, на удивление удачно ушедшего в отпуск прапорщика Гены Чечина.
- Ну, сука, выйди мне на службу! – в сердцах обещал особист, - это ж надо такой бардак в документах развести! Ни хрена не понять, что у него было, а чего не было!
Особисту этой ночью, следует признать, приходилось очень не сладко.
- Лелечка, ты прости, что я посреди ночи… - звонил он очередной шлюхе прапорщика, - Лелечка, Гена Чечин сегодня не у тебя остался? Нет? Ой, как жалко, Лель… а ты не знаешь где? Не зна-аешь… вот беда. Лелечка, а ты… не клади трубку… Леля, я тебя прошу!
И, вот беда, столь удачно ушедшего в отпуск прапорщика не было ни у Лели, ни у Таши, ни у Марины… Потом кто-то сказал капитану Соколову, что Чечин подумывал съездить в Туапсе, но выяснить, так ли это, в три часа ночи да еще по телефону было непросто: Соколова попросту посылали – и далеко.
И лишь в четыре утра на них свалилась нежданная удача.
- Знаю я этот четвертый склад, - прямо сказал вернувшийся от Дергача с пакетом помощник дежурного по части ефрейтор Вова Щукин.
- Откуда? – дружно повернули головы особист и Димон.
- Я пятым складом рулил, а их год назад сливали в один.
Капитан Соколов почесал затылок.
- А ведь точно…
Ефрейтор криво улыбнулся и прошел за свой стол.
- Только если вы насчет ракетниц, то вы их не ищите, их господа офицеры в пьяном виде на день рождения начальницы медсанчасти Кулиевой пожгли! А списать так и не списали… некому было заняться.
Димон и особист переглянулись.
- А еще что ты знаешь?
Вова Щукин пожал плечами.
- Бардак на этом складе был жуткий, но ладно уж, сейчас что-нибудь еще вспомню…
***
В четыре утра, когда начало светать, Саркисян получил от артиллерийской разведки первый реальный сигнал.
- Товарищ капитан, есть перемещение! – сообщил связист.
- Где? – не прекращая обшаривать окрестные сопки биноклем, спросил Володя.
- Семеновский Бор, высота Зеленая, замечен самосвал КрАЗ в количестве одна штука.
«Хорошая машина, - сразу отметил Саркисян, - таким не только проволоку, но и сам склад снести можно…»
Но главное, - Володя знал это, как никто другой, - самосвалам в этом районе делать было решительно нечего, особенно в четыре утра и в разгар учений. Да, пара КрАЗов у части была, но они мирно стояли в боксах. Машин артполка здесь еще не было, а самоходок условного противника – тем более. Их на эти грунтовки и не пускали – дабы гусеницами не испоганили.
- Ну-ка, дай-ка мне Бардина, - затребовал Саркисян у связиста, а когда молодой лейтеха морзянкой подтвердил, что тот на связи, продиктовал: «Семеновский Бор, высота Зеленая, самосвал КрАЗ в количестве одна штука. Леха, не упусти свой шанс».
***
К рассвету, то есть, к четырем утра наблюдатели были уже очень даже хороши.
- Нет, Дергач, ты неправ! – из солидарности не сидя, а стоя рядом с раненым командиром полка, твердил один, - а случись нам завтра с китайцами воевать! А твой гребаный полк… ик!.. умеет только драпать!
Дергач хмурился и наливал им еще.
- Да, мы пока отступаем! Но вы же помните, и Кутузов отступал! И Жуков! И даже Бисмарк! – он поднял в небо указательный палец, - сам Бисмарк! Ну, будем!
Штабисты чокнулись, влили в себя очередную порцию, и Дергач глянул в сторону сидящего неподалеку на рации офицера-связиста. Тот поднял три пальца вверх.
«Есть!» - понял Дергач.
Они сразу договорились: один палец вверх означает успех артполка в деле провокации самоходок на преследование, два пальца – успех Саркисяна в поиске похитителей гранат, а три – то, что Бардин уже выдвинулся на задержание.
«Ну, сынок, теперь не подведи…»
Если честно, Дергач готов был сдать все эти учения целиком лишь бы не иметь геморроя с похищенными боеприпасами. И пока все шло ровно так, как надо. Собственно, благодаря изобретательности Саркисяна, Дергач даже ничем еще не пожертвовал!
- Я хочу поднять этот тост, - пробило на скупую офицерскую слезу одного из штабистов, - за настоящих офицеров, за таких, как подполковник Дергач.
Командир полка тепло улыбнулся, приподнял стакан, попытался определить, тот ли это штабист, которого он прикрыл от разрыва игольчатого снаряда собственным телом, и не определил.
***
К четырем утра Медведеву позвонил комдив Чеботарев.
- Ну, что там у тебя? Все врага преследуешь?
- Так точно, товарищ генерал-майор, - подтвердил командир полка САУ, - добиваем.
Комдив слабо, устало рассмеялся.
- Дурак ты, Иван Сергеич…
- Я? – опешил Медведев.
- И ты – дурак, и я – тоже не лучше, - подтвердил комдив, - используют нас с тобой, как какой-то презерватив одноразовый…
Медведев возмущенно фыркнул.
- Вы, товарищ генерал-майор, не говорили бы загадками. У меня от загадок и так голова кругом идет…
Комдив – было слышно – вздохнул.
- Не обижайся. Просто мне интересную инфу сбросили. Знаешь, зачем Дергачу карты от МЧС понадобились? Пожар у них был в сопках возле самых складов. И серьезный пожар, судя по всему…
- Этой ночью у Дергача был пожар? – не поверил Медведев.
- А что ты удивляешься? – хмыкнул генерал, - от этого никто, даже ты не застрахован.
- Типун вам на язык! – не выдержал Медведев.
- Но и это еще не все, - оборвал его комдив, - если мои источники правы, Дергача этой ночью ограбили. И взяли не просто тушенку. А взяли стратегический четвертый склад – понимаешь?
Во рту у Медведева мигом пересохло.
- И что… а чего ж он…
Мыслей было так много, что слов не хватало. Но комдив, как выяснилось тут же, сказал еще не все.
- Короче, они тебя подначили, чтобы все танковые дороги полигона твоими самоходками блокировать. Ты понял?
Медведев хлопнул мигом округлившимися глазами.
- Умно…
- Но и это не все. Короче, нашли они воров – только что. В Семеновском Бору. Высота Зеленая.
Медведев напрягся.
- И вы… вы намерены что-нибудь делать?
- Естественно, - мрачно подтвердил комдив. – Я теперь эту суку Дергача на карачки поставлю и лично отымею! Чтоб знал на будущее, как меня прокидывать!
Медведев поджал губы. Узнав, что Дергач обманным путем использовал его полк для войсковой операции по сокрытию следов своей халатности, он чувствовал то же самое, что и генерал.
- Да, Дергача надо наказать.
Генерал зло рассмеялся.
- Уже, Сергеич, уже! Я как начальнику штаба округа сказал, он сразу же вертолет в Семеновский Бор выслал. Чтобы уже не вышло у него снова отмазаться. Типа и не было ничего. Таких козлов, как Дергач, вообще, надо почаще иметь, я считаю. И лучше, если публично и с особой жестокостью!
***
Леха погонял водителя нещадно.
- Жми! Что ты как баба?!
И тот послушно жал на газ на самых что ни на есть кочках, и сидящие в кузове больные медсанчасти бились головами в тент, в метре над ними, затем плавно, словно в условиях искусственной невесомости перемещались по кузову, ну, а падали и бились попами и всем остальным там, где Бог пошлет.
Наверное, можно было чуть подождать и не идти на столь явный служебный проступок. Все-таки вооружить и послать на перехват не вполне здоровых солдат было рискованно. Однако все решило время, которого не было ни у кого, а потому в погоню отправили два десятка больных, четырех взятых тепленькими в своих постелях завскладов под началом двухметрового невероятно борзого завстоловой, ну, и позорно снятого с караула вместе с лейтенантом Бардиным пугливого, черноглазого дагестанца.
- Здесь осторожней! – разрешил Леха у самой высоты Зеленая, и водитель притормозил, дабы переехать танковую колею без приключений, а болящие солдатики в кузове, - Леха чуял это всей спиной, - благодарно прослезились.
И почти сразу же стал виден КрАЗ – съехавший с грейдера, носом вниз, а в сумеречном утреннем небе показался силуэт снижающегося вертолета.
- Стоп! – скомандовал Леха. – Приехали. В ружье!
Машина резко встала, и Леха, все-таки стукнувшись рожей, спрыгнул из кабины на землю и с автоматом дагестанца наперевес рванул вперед. И сразу же стало ясно: он опаздывает, причем серьезно. Неопознанный вертолет уже завис над самосвалом, да и сам КрАЗ – с его открытыми настежь дверцами – оставлял впечатление брошенного.
- За мной! – заорал Леха и первым достиг грейдера, а затем и самосвала. Решительно влез и заглянул в пустую кабину, выскочил, потрогал еще теплую решетку радиатора и уже более основательно осмотрел кузов. Тот был пуст.
- Всем отойти от машины! – нечеловеческим голосом, сквозь яростный треск вертолетных лопастей заорали сверху, - отойти тебе сказали, лейтенант!
«Знают, кто я…» - машинально проскочила мысль.
Леха, закинул автомат на плечо и отошел в сторонку, к своим испуганно замершим на почтительном расстоянии солдатикам. Он понимал, что происходит нечто важное, нечто судьбоносное, нечто такое, после чего подполковникам отрывают погоны, а лейтенантов, как наиболее виновных во всем ужасе бытия, сажают на сказочно длинные сроки.
«Вот только где боеприпасы?»
***
Ближе к пяти наблюдателей уложили баиньки, и Дергач, пошатываясь от выпитого, сходил в кустики, основательно прочистил желудок и прочно сел на связь.
- Бардин по рации сообщил, что КрАЗ найден, но груза нет. Кузов пуст совершенно, - доложил офицер связи.
Дергач замер. Вероятность того, что это какой-то левый КрАЗ, не имеющий к похищению боеприпасов никакого отношения, была мизерной.
- Пусть округу прочесывает, - распорядился Дергач, - сто пудов, груз просто сброшен где-то неподалеку.
- Сейчас не получится, - покачал головой офицер связи, - там вертолет из округа сел. Разборки наводят… Бардин, как я понял, отпирается что есть сил…
Дергач насторожился.
- Вертолет? Из округа? Как интересно…
Да, он был уверен, что округ рано или поздно что-нибудь пронюхает, так бывало всегда, но на этот раз это произошло чересчур быстро.
«И кто на меня так оперативно стучит?»
Ответа не было. Но вот то, что никаких боеприпасов не найдено, иначе как знамением свыше назвать было нельзя. Да, рано или поздно все всплывет, но сейчас Дергачу важно было выиграть время. Хотя бы для того, чтобы сесть и подумать, как выкручиваться в дальнейшем.
А потом поступил звонок из части.
- Товарищ подполковник, докладывает дежурный… - бодро понес молодой лейтенант-медик, как его… Бенц.
- Тише, сынок, - попросил Дергач, - мне и так соображать нелегко. Ближе к делу.
- Короче, по сводным данным выходит так, что склад на момент вскрытия был пуст.
- Соколова дай, - попросил Дергач.
На слово особиста дивизии он полагался больше. Но и Соколов лишь подтвердил уже сказанное.
- Все так, - сказал он, - похоже, склад и впрямь был пуст. Пролетели наши похитители, крупно пролетели: и КрАЗ добывали, и колючку таранили, и склад вскрыли, и лес жгли, а все – впустую… не было там ничего, и давно…
Дергач лишь покачал гудящей от выпитого во имя общего дела головой. Слова особиста прекрасно подтверждались тем, что кузов брошенного на полигоне у высоты Зеленая КрАЗа был пуст. Только жизненный опыт, упрямо твердил: расслабляться во избежание внезапного сексуального надругательства нельзя. Особенно если ты офицер российской армии. И особенно если ты старший офицер.
- Ладно, пуст значит пуст, - отмахнулся Дергач.
В конце концов, это было удобно, и когда ему позвонил сам начальник штаба округа, ответ был готов.
- Я не пойму, товарищ полковник, а что вы надеялись найти? – преодолевая тошноту и покачивание, поинтересовался Дергач. – Похищенный зенитно-ракетный комплекс «Игла»?
- Бу-бу-бу… - свирепо заталдычил начальник штаба, и смысл этого «бу-бу-бу» был предельно ясен: я тебя, Дергач, все равно отымею. Найду, за что.
- Не было там ничего, товарищ полковник, - с укоризной просветил свое начальство Дергач, - ибо четвертый склад пуст был, как голова нашего министра.
Даже в трубку было слышно, как разоржалось начальство. Дергач подождал, когда их сиятельства отсмеются, и завершил:
- Поэтому и найденный нами грузовик оказался пуст. Головой отвечаю, товарищ полковник. А задницей своей я не далее как сегодня перед Господом ответил – вся в дырах… уж вы-то знаете.
Начальник штаба округа снова заржал, - о трагикомичном ранении Дергача он, как и большинство старших офицеров, уже знал.
Дергач попрощался, передал трубку офицеру связи и, искренне сожалея, что не может присесть, ибо ноги не держали, задумался. На самом деле он как-то не верил, что судьба совсем не снимет с него стружки – ну, хотя бы чисто, чтобы приколоться. И радовало его лишь одно: войсковую операцию по прочесыванию полигона можно наконец-то считать завершенной. Это изрядно экономило и личные силы, и полковые ресурсы.
- Ну-ка, соедини меня с Саркисяном, что он там посоветует…
Офицер связи быстро набрал командира БУАР, протянул трубку Дергачу, и тот узнал первый по-настоящему приятный сюрприз.
- Тут у нашего условного противника проблема случилась, товарищ подполковник.
- Что за проблема? – живо заинтересовался Дергач.
- Самоходки-то нормально за нами прошли, а вот разведка отстала, и крепко отстала.
Внутри у Дергача екнуло. Такое могло случиться с кем угодно, а сегодня вот – с его условным противником.
- Ты хочешь сказать, что Медведев…
- Слеп и глух, - обрывая командира на полуслове, подтвердил Саркисян, – и с ними по условиям учений сейчас можно делать, что угодно.
Дергач почувствовал, что взмок, и вытер лоб рукавом. Увлекшись преследованием отступающих гаубиц, да еще подначенный штабом округа, едва не уличившим Дергача в утрате боеприпасов, командир полка САУ подполковник Медведев совершенно как-то расслабился…
- А ведь удобный момент…
- Я тоже так думаю, - зазвенел в трубке напряженный голос Саркисяна. – Самое время!
Дергач хохотнул. Медведев, похоже, полагал, что Дергач и помыслить о сопротивлении не посмеет, но вот… не управился с ночным перемещением такого количества техники и сам встал нараскоряку – заезжай, кто хочет!
- И что ты предлагаешь?
- Атаковать, товарищ подполковник, - жестко произнес командир БУАР, - причем немедленно.
***
Пусть в двух словах, но своевременно предупрежденный дергачевским офицером связи, Леха отбивался от офицеров округа, как мог.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, товарищ подполковник, - качал он головой в ответ на все вопросы о похищенных боеприпасах. Я выполняю свою собственную задачу. Вот, - показывал он на изо всех сил кашляющих и явно доживающих последние дни солдатиков, - доставляю больных в медсанчасть полка.
Понятно, что многоопытные, какого только вранья не слышавшие старшие офицеры все прекрасно понимали, но главной улики – похищенных боеприпасов здесь не было.
- Ох, Брагин, - вернули ему документы, - не дай Бог, мы узнаем… что вы… каким-то боком… к этому делу…
- Храни вас Господь за вашу доброту, - чуть не кланялся Леха. – Век помнить буду и два – за вас молиться.
И понятно, что едва вертолет взмыл и отправился обратно в это притягательное, как Эдем или, скажем, Индия времен Афанасия Никитина и сказочное, словно остров Буян или, к примеру, Беловодье, а то и Шамбала, штаб округа, он свирепо сверкнул глазами, выстроил своих немощных и болящих и поставил очередную боевую задачу.
Понятно, что гранаты нашлись – чуть дальше, у оврага. Похитители выгрузили ящики прямо с дороги, а затем, проехав по краю обрыва два-три раза туда-сюда, обрушили некоторое количество грунта. Так что от дороги их было и не видать, и если бы не дагестанец, груз можно было считать пропавшим.
«Еще четверть часа прочесываем, и назад…» - твердо решил он.
И тогда почти не разговаривающий на русском и так и не понявший, как пользоваться предохранителем АК-74 дагестанец уверенно ткнул рукой вниз, Леха со вздохом двинулся, чтобы проверить – хрен с ним! – и это место, и тут же увидел взломанные доски и глядящие на него изнутри округлые и при этом хищные ребристые бока.
Спустя час, около шести утра Леха отдал две взятые из кучи гранаты начальнику штаба, а сам вместе со всей своей героической медсанчастью навытяжку стоял перед Дергачом. Вот только ведущий наступление командир полка не был ни обрадован, ни даже просто корректен.
- Ты мне сначала покажи того салагу, что самовольно пост оставил, - отодвинувшись от дальномера, нахмурил брови Дергач.
Леха подтолкнул дагестанца, и тот сделал три неуверенных шага вперед.
Командир полка покачал головой.
- Что, салабон, струсил?
Мальчишка молчал. Вряд ли он даже понимал, о чем его спросили.
- А если не струсил, то зачем пост оставил? – поинтересовался Дергач.
Леха толкнул пацана в бок и сквозь зубы прошипел:
- Отвечай…
Тот что-то понял и вжал голову в плечи.
- Там стучал…
Дергач поджал губы, оторвался от дальномера и тяжело, вразвалку, по-матросски широко расставляя ноги, зашагал к ним. И – Бог мой – как же от него разило!
- Я, бля, каждый день комдиву собственную ж… из-за вас подставляю, - наливаясь поначалу красным, а затем и багровым цветом, процедил он.
Дагестанец вжал голову в плечи еще сильнее.
- Я, бля, из-за вас, уже нараскоряку хожу! – потряс перед его лицом огромным кулаком Дергач.
Головы втянул весь строй.
- Но вы же служить Родине не хотите! – заорал совершенно свекольный от напряжения и ярости командир полка, - вам же посрать на все! И на меня посрать! – наотмашь хлестнул он пацана по уху, - и на Родину посрать! – от души хлестнул по второму, - вам же на всех… - поднял он трясущийся кулак…
Леха рванул салажонка за хэбэшку – назад, себе за спину.
- Давай, в строй! – а сам – напротив – тут же сделал шаг вперед и вытянулся, - разрешите доложить, товарищ подполковник!
Дергач замер, с мрачной задумчивостью оглядел свой поднятый для удара кулак, разжал пальцы и устало махнул рукой.
- Пошли прочь.
***
К семи утра Дергачу позвонили, ну, все!
- Слушай, Сергей Иванович, - задыхаясь от ярости, обрушился на него условный противник Медведев, - ты что, всерьез думаешь, что победил?!
- А то нет? – спокойно парировал Дергач. – По условиям учений между нами состоялась артиллерийская дуэль, и ты проиграл. Всухую.
Медведев охнул и даже начал заикаться.
- Какая дуэль?! Не было никакой дуэли!
- Ну, я не виноват, что твоя разведка не сумела выбраться на свои позиции, - с укоризной отметил Дергач, - а вот моя успела, поэтому я и победил. Ты проиграл, Ванюша, прими это как мужчина. Ну, я имею ввиду, с достоинством.
В ответ послышались отборные маты, и Дергач с чувством глубокого удовлетворения водрузил тяжеленную трубку полевого телефона обратно на рычаги.
Затем позвонили из штаба округа, и дежурный поднял – с трудом неимоверным, но поднял – обоих наблюдателей, сунул им телефонную трубку, и через пару минут оба проморгались и стали более чем вменяемы.
- Господи, Дергач! Что ты тут накуролесил?!
- Спать меньше надо, господа офицеры! – захохотал командир полка.
Наблюдающие кинулись умываться, но что-либо изменить было немыслимо: упустив свою возможность хоть к чему-нибудь этой ночью придраться, отменить состоявшиеся учебные стрельбы они уже не могли.
И само собой Дергачу звонили и звонили из штаба округа.
- Медведев говорит, у его колонн на пути завалы были. Твоя работа?
Дергач ухмылялся. Он тоже слышал от Саркисяна об этих внезапно оказавшихся поперек дорог стволах вековых лиственниц.
- Знать ничего не знаю.
- Не свисти, Дергач.
И тогда командир полка ухмылялся.
- Я не понимаю, а в условиях реального боя с реальным врагом, этот ваш полк самоходок тоже ябедничать на противника будет?
Это затыкало почти всех.
И ясно, что, в конце концов, на него начали искать что-нибудь «по партийной линии», и именно тогда снова и снова начали всплывать какие-то детали ночного ЧП.
- Слушай, Дергач, а что там за история с пожаром в карауле? – первым отыскал, за какую ниточку тянуть, начальник медведевского штаба.
- Какая история? – сделал честные глаза Дергач, - знать ничего не знаю.
И понятно, что ровно через одну минуту, раздался звонок из штаба округа.
- Ну, нам-то, Сергей Иванович, лапшу вешать не надо, - сразу обрезали его, - у нас официальный рапорт капитана Соколова на столе.
- Хорошо, именно вам – обещаю – никакой лапши, - клятвенно заверил Дергач. – Было дело.
- И что похищено?
И понятное дело, что державший руку на пульсе всю эту ночь командир полка тут же бил в это единственное незащищенное место не условного противника – начальства, если проще сказать.
- Вы же читали рапорт капитана Соколова, - напоминал он, - и что там написано?
- Бэ… мэ… - начинали выворачиваться не читавшие рапорта враждебные силы.
- А там написано, - напоминал Дергач, - что в момент вскрытия склада номер четыре, там было совершенно пусто!
Именно это следовало из официального рапорта дежурного по части Д. С. Бенца, да и из рапорта особиста Соколова – тоже. Да, это не вполне соответствовало действительности, но по большому счету было от нее не слишком далеко. По крайней мере, подполковник Дергач уже мог это доказать.
***
Медведев едва успевал фиксировать просыпавшиеся на него, как из мешка, удары судьбы. И первым делом выяснилось, что отменить результаты ночной «артиллерийской дуэли» уже невозможно. Главным образом, из-за проспавших все и вся наблюдателей из штаба округа.
- Они там у Дергача пьяные в сиську были, - устало докладывал командиру полка лично видевший эту пьянку адъютант. – Никто ж не думал…
«Никто не думал…» - мысленно повторил за ним Медведев.
В этом и была проблема.
Никто не думал, что «проданные» учения пойдут не так, как запланировали те, кто их продал. А они пошли совсем не так – и лишь потому, что мнение того же Дергача никого – как всегда – не интересовало. Никого не интересовало и мнение Медведева, хотя – видит Бог – он многое бы отдал, чтобы выигрывать учения честно.
А к восьми утра ему сообщили, что безнадежно отстала от переместившегося полка полевая кухня, а значит, его солдатики будут не кормлены, по меньшей мере, еще часа два.
- Вы с ума сошли? – не поверил поначалу Медведев. – Как могла кухня отстать?
- Тэк… мэк… - принялся оправдываться зампотылу; типа мы не успели.
Медведев побагровел. Скорость, с какой двигались его самоходки, позволяла догнать их кому угодно. Но не собственной кухне.
Ну, и в довершение всего состоялся разговор и с Чеботаревым. Как же без этого?
- Что делать будешь, Ваня? – как бы отстраненно поинтересовался генерал. – Как вообще жить думаешь дальше?
Медведев, уже понимающий, какая скрывается за этим тоном ярость, молчал.
- Я тебе все условия создал, - процедил Чеботарев, - тебе и оставалось – переехать с места на место, отстреляться – хоть как-нибудь, да галочку в ежедневнике поставить.
- В этом и беда, - проронил Медведев.
- Что? Что ты сказал?!
- Я сказал, что в этом и беда, - поджал губы Медведев, - Дергач делает, что считает нужным, а я – что вы скажете. Разницу чуете?
В трубке засопели.
- А ну-ка объясни…
- Это не я сегодня артиллерийскую дуэль проиграл, - глотнул Медведев, - это вы вместе с вашим ср…м штабом округа их проиграли.
Комдив явно растерялся, и Медведев уже не собирался щадить его самолюбия.
- Если я командир полка, то какого хрена вы мне указываете, даже когда мне сходить пописать? – недобро поинтересовался он, – а если я всего лишь ваш инструмент, то почему вы спрашиваете с меня, а не с себя?
Комдив зарычал и бросил трубку, а Медведев сел и закрыл лицо руками. Изменить что-то было уже невозможно, а потому он был обречен делать то, что скажет Чеботарев. И он знал, что сделает это. Знал это и сам Чеботарев. Так что эта минутная размолвка между высшим и низшим, меж имеющим и имеемым, между вечно правым и вечно перед ним виноватым не стоила и выеденного яйца. Их обоюдовыгодные отношения с неизбежностью обречены были вернуться на круги своя.
Но как же в это мгновение Медведев завидовал Дергачу!
***
К десяти утра с полигона прибыл «Урал» битком набитый черными от копоти – еще с тушения ночного пожара, надрывно кашляющими солдатиками, и Димон, лично осмотрев каждого, назначил всем таблеток и отправил скопом обратно в медсанчасть. Ничего большего он в положении дежурного по части сделать не мог. Ну, а к одиннадцати возле штаба полка остановился уже знакомый уазик, и оттуда выбрался взмыленный Леха и какой-то прибитый, с перекошенной шеей солдатик.
- Поднимайтесь, - прямо из открытого окна помахал им Димон, обошел по-детски раскинувшего руки, сладко дрыхнущего на их общем, одном на двоих топчане ефрейтора Вову Щукина и поставил чайник.
- Привет, - зашел в дежурку Леха, - солдатика глянешь?
Димон кивнул и поманил чернявого салагу рукой. Тут все было ясно, как божий день: небольшое смещение шейных позвонков.
- Иди-ка сюда…
- Только он по-русски почти не говорит.
- Да, это и неважно, - отмахнулся Димон.
Он жестом приказал мальчишке расстегнуть пару пуговиц, развернул его спиной к себе, усадил на свой стул и аккуратно прощупал ему позвонки.
- Где это его так?
- Дергач, - мрачно отозвался Леха, - зверь, а не мужик…
Димон печально вздохнул; у него тоже складывалось впечатление, что они попали не в ту часть, в какую следовало бы. Уже одно то, что и так намаявшихся на тушении пожара больных послали на полигон, искать несуществующие в природе гранаты…
- Кстати, чей КрАЗ выяснили? – поинтересовался он и с хрустом поставил на место два позвонка.
Солдатик охнул.
- Все-все, больше не буду, - успокоил его Димон и повернулся к Лехе, - ну так что там с КрАЗом?
- Сейчас обратно будут загружать.
- Чем? – не понял Димон.
- Как чем? Гранатами, - пожал плечами Леха.
- Какими гранатами? – непонимающе тряхнул головой Димон.
Леха криво усмехнулся, сунул руку в вещмешок и вытащил оттуда ребристый увесистый шар.
- А вот этими. И вообще, давай, ты не будешь младенцем прикидываться! А то будто ты не знаешь, что этой ночью произошло…
- Стоп! – упреждающе выставил вперед ладонь Димон, - я сегодня все описи перелопатил, и знаешь, что я выяснил?
- Что?
- Не было никаких гранат. Пустой был склад. Совершенно.
Леха понимающе закивал.
- А-а-а, понял… подписка о неразглашении. Меня тоже заставят?
Димон возмущенно фыркнул.
- Какая подписка? О чем вообще речь? Просто есть факт: полное отсутствие содержимого в складе номер четыре в эту ночь. Это реально доказано – понимаешь?!
Леха глупо хихикнул и ткнул пальцем в застегивающего хэбушку дагестанца.
- А что тогда вот этот солдатик в лесу нашел?
Димон поднял брови, но Леха еще не закончил.
- А что лично я видел в овраге… землей присыпанным?
Димон моргнул.
- Ну, я не знаю…
Где-то вдалеке хлопнула дверь, и пророкотал чей-то голос. И в следующий миг по коридору пошла волна воздуха, а на лестнице раздалась тяжелая поступь уже знакомых ног.
- Блин, - вздохнул Леха, - Дергач. Вот что он здесь потерял?
Офицеры машинально оправили форму, Димон поправил руку сопящего в две дырки ефрейтора Вовы Щукина, а едва командир полка вошел, выпрямился и вполголоса начал доклад:
- Товарищ подполковник…
- Ладно, не надо, - примирительно махнул рукой Дергач, внимательно глянул на спящего ефрейтора, но ничего не сказал. По переменке дежурный и его помощник спать право имели. – Где что подписать?
Димон кивнул, с готовностью вытащил составленные этой ночью и уже подписанные особистом бумаги о том, что в складе ничего не было, и замер.
- Ну, что там еще? – насторожился Дергач.
- Товарищ подполковник, а можно вопрос?
Командир полка глянул на Леху, молча, понимающе покачал головой и кивнул.
- Валяй.
***
Дергач разглядел и оценил все: и смесь подозрения и презрения в глазах лейтенанта Бардина, и тревожность в голосе молодого лейтенанта медицинской службы и даже то, как мгновенно съежился при его виде снятый ночью с поста и немного отфигаченный пару часов назад солдатик. А главное, командир полка уже знал, что этот вопрос все равно будут задавать, - в первую очередь те, кто находился этой ночью в самом пекле событий.
- …но я-то знаю, что никаких боеприпасов на складе это ночью не было и быть не могло! – выпалил все, что думал, медик и замер, - и как быть?
Дергач понимающе усмехнулся и мотнул головой в сторону двери.
- А ну, пошли… все пошли, все.
Лейтенанты переглянулись, и Дергач крякнул и, подавая пример, слегка нараскоряку, хромая на обе подраненные ноги, прошел по коридору и как мог быстро спустился по лестнице. Прошел к своему уазику, сунул руку в бардачок, отметил, что лейтенанты и пугливо глазеющий по сторонам дагестанец уже вышли, и продемонстрировал то, что вытащил из бардачка.
- Вот предмет ваших глубоких сомнений.
Лейтенанты переглянулись; они уже видели, что это самая настоящая граната, а потому все, что произошло сегодня ночью на самом деле, снова стало под вопрос.
- И где вы ее взяли? – глотнул перелопативший этой ночью все бумаги полка дежурный по части Димон Бенц.
- Там, где ее выгрузили из КрАЗа, - улыбнулся Дергач.
Лейтенант Бардин широко улыбнулся.
- Значит, глюков у меня нет, и боеприпасы похищены все-таки были!
Дергач покачал головой.
- Нет никаких боеприпасов, лейтенант. И не было.
- Как это? – не поняли оба.
Дергач усмехнулся, взялся за кольцо, выдернул чеку и легонько перекинул гранату через машину – прямо им под ноги.
- Так я убеждаю тех, кто мне не верит.
***
Граната – один в один как та, что была прихвачена Лехой в овраге и теперь лежала у него в вещмешке, - подкатилась ему прямо под ноги. Леха опустил голову, некоторое время смотрел на ребристые бока и понял, что по законам жанра должен прямо сейчас упасть на нее, дабы собственным телом закрыть от осколков молодого солдата, друга-медика и отца-командира. И вот последняя мысль об этом козле Дергаче как-то сразу отрезвила, и Леха поднял голову и уперся взглядом в командира полка.
- И как это понимать?
- А ты посмотри… - легко предложил Дергач.
Леха нагнулся и поднял гранату.
- И ты держи! – кинул Дергач еще одну гранату Димону.
Тот в ужасе отскочил, но сумел преодолеть себя и поднял и эту, уже вторую гранату.
- Учебные, - пояснил Дергач. – Они украли целую машину учебных гранат.
Леха подкинул гранату в руке, булькнул от смеха и. уже не сдерживаясь, захохотал. Даже при свете отличить учебную гранату от боевой было непросто, а уж в темноте…
- Ну, они и пролетели…
- Постойте, - вмешался Димон, - я же помню ведомости! Последние учебные гранаты были списаны…
- Четыре года назад, - завершил за него командир полка, - все верно, лейтенант. Именно так все и обстоит, и это те самые, списанные четыре года назад гранаты. Вывезти на металлолом было некогда. Понимаете?
Лейтенанты переглянулись.
- Все кончилось, господа офицеры, - рассмеялся Дергач, - и, слава Богу, что хэппи-эндом.
***
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
***
Совещание у командира дивизии Чеботарева было назначено на послеобеденное время, и к этому времени Медведев успел все: и доставить провиант на позиции, и даже выяснить, почему его разведка отстала этой ночью. Однако обсуждение текущей ситуации начали не с него, а с противника. То, что Дергач стал неожиданно, не по рангу силен, теперь видели все.
- Резюмируя сказанное, - читал записанный доклад особист дивизии, - хищение со склада номер четыре действительно этой ночью состоялось, однако из-за плохого освещения были похищены ящики с учебными гранатами…
- Везучий сволочь, - прокомментировал кто-то.
Чеботарев цыкнул, и особист завершил доклад:
- Гранаты и теперь находятся там же, в овраге, и, поскольку они давно списаны, Дергач просит разрешить их захоронение прямо на месте.
Офицеры зашумели.
- Нельзя этого дозволять! - подал голос зампотылу, - я вообще не понимаю, куда округ смотрит! Если бы я хоть раз такое сделал…
- И даже не в гранатах дело! - поддержал его командир мотострелков, - просто этому артполку вообще дозволено слишком…
- Тихо! – оборвал гомон Чеботарев и, вздохнув, тяжело поднялся над столом, - хочу вам напомнить, товарищи офицеры, что дивизия нашего условного противника генерал-майора Яцука состоит не только и не столько из артиллерии. В ней, хочу вам напомнить, есть и пехотинцы, и отдельный вертолетный дивизион, и саперы…
- А геморрой только от Дергача, - мрачно проронил командир мотострелков.
Офицеры прыснули, а Чеботарев отыскал взглядом наглеца.
- Ты, Савицкий, сам-то давно святее Папы Римского стал?
Подполковник Савицкий пожал плечами.
- Да, что вы все о Дергаче, да о Дергаче? Не в нем беда, а в нас. А если уж говорить о святости, то у нас с вами один недотрога сейчас – Медведев. Только он, как я вижу, вне критики.
Офицеры дружно повернулись в сторону командира полка самоходных орудий. То, как он облажался этой ночью знали все.
- Давай, Ваня, - прямо предложил пехотинец, - объясни мне, глупому, как ты умудрился так вляпаться?
Повисла такая тишина, что стало слышно, как далеко-далеко идущая с обеда рота поет свою строевую песню:
Согреваешь ла-асково…
Се-ерая шине-ель
- И то правда, - поддержали пехотинца, - пусть расскажет.
Медведев бросил взгляд на комдива, и Чеботарев смотрел в стол.
- Хорошо, - поднялся он, - что вы хотите знать?
Вопрос был непустой, и Медведев надеялся, что комдив как-то обозначит… границы допустимого. Но генерал молчал и теперь.
- Говори все… - зашумели офицеры.
- Почему мы все узнаем последними?
- Хоть что-то узнать из первых рук…
Медведев понимающе кивнул.
- Я расскажу все. И о том, как бойцы Саркисяна рубили лиственницы этой ночью. И о том, как лейтенант Бардин прямо ввел комиссию округа в заблуждение, убедив их, что не знает, где были выгружены из КрАЗа похищенные боеприпасы.
Медведев обвел мгновенно притихших офицеров долгим внимательным взглядом.
- Короче все, что знаю сам. А тогда уж решайте, виноват я или нет. А главное… - он глотнул, - я все-таки надеюсь на здравое решение. Потому что Дергач действительно – проблема. Наша общая проблема. И с ним что-то надо делать.
***
Димон сдал наряд все тому же прапорщику Зеленину, у которого дежурство по части и принимал.
- Ну, что там, все казармы на месте? – пошутил прапорщик, - ни одной не свистнули?
Димон отрицательно мотнул головой, но отшутиться равно как-то не сумел; он так и не прилег за эти сутки, а потому в голове звенела пустота, а тело противно подрагивало.
- Ну, иди, отдыхай, - разрешил Зеленин, приняв практически пустой из-за учений оружейный шкаф, легко расписавшись за передаваемые из смены в смену опечатанные сейфы с опечатанными конвертами с опечатанными инструкциями, что делать, случись война, и кропотливо выяснив, на месте ли столь важная для выживания вещь, как электрический чайник.
Димон сдал пистолет, на автомате подхватил брошенный уехавшим в поселок Лехой вещмешок и двинулся вниз, в умывальник. Ноги подкашивались. И лишь плеснув себе в лицо пригоршню ледяной воды, Димон маленько воспрянул духом, стащил с себя все, что на нем было, присоединил к соску короткий резиновый шланг и устроил себе настоящее рукотворное «Шарко».
- Ух, ты! – визжал он, поливая себя мощной ледяной струей, - ёж-пэрэсэтэ! Чем я только ночью думал?! Надо было сразу – сюда!
А потом, совершенно перерожденный, орлиным взором обводя окружающие сопки, с Лехиным вещмешком на плече он спустился по ступенькам штаба полка и понял, что еще не хочет в поселок.
«Прогуляться?»
Будучи в наряде, он исследовал в полку многое, однако еще больше, то, на что он так и не рискнул потратить драгоценное время дежурного по части, пока оставалось тайной. Димон глубоко вдохнул спускающийся с сопок воздух, пропитанный запахами хвои и луговых цветов, и двинулся наискосок – мимо столовой, мимо незаконченной стройки боксов и вниз, к ручью…
Мягкого голубого цвета летнее небо приятно ласкало глаз, от сопок доносился говор всякой птицы. Конечно, будь солдатики не на учениях, а в части, ничего этого в глаза бы не бросилось; другое бросается в глаза на службе, совсем другое, но пока… пока Димон ощущал себя так, словно какая-то часть отпуска все еще не завершилась.
- Красота…
Димон перешел почти высохший ручей по гулкому дощатому мостку, начал подниматься вверх в сопку, и лишь когда легкий ветерок донес до него запахи животины, поморщился. Это был свинарник – закономерное дело для каждой воинской части.
«Зайду…» - решил Димон и прибавил ходу, а когда свинарник помаленьку вырос из-за бугра, пересек условную границу и остановился.
Общее впечатление было ожидаемым. Похилившийся забор, огромная, полная жидкого навоза лужа, мирно спящий в тенечке у стены воин старослужащей наружности, ну, и запах, конечно, всепобеждающий запах процветающего свинства.
«Давно их по санитарной части не имели…» - констатировал Димон и двинулся к солдатику.
- Эй, воин!
Солдатик лениво повернулся со спины на бок, хлопнул глазами, но подниматься не стал.
- Чего?
- Поднимайся, воин, - улыбнулся ему Димон, - видишь, начальство пришло.
Воин, все так же, из положения «лежа», оглядел «начальство», но впечатлен, – было видно, – как-то не остался.
- И чо теперь?
Димон счастливо улыбнулся. Это был самый нормальный, классический, можно сказать, армейский свинарь – не по форме одетый, борзый, да и вообще непуганый.
- Подъем, я сказал. Ты один?
Солдатик поднялся, широко зевнул и сладко потянулся.
- Не, двое нас.
- И где второй? – оттопырив губы, оглядел загаженные окрестности Димон и… замер.
Солдатик что-то ответил… что-то дежурное, типа «сейчас придет», но Димон его уже не слушал. С воткнутого посреди плетня кола прямо на него смотрели человеческие останки: череп с наполовину выбитыми желтыми зубами, фрагмент грудного отдела скелета с недостающими ребрами и явно погрызенный кем-то таз.
Димон глотнул и подошел ближе. Таз был женский, и женщина была совсем юной, он бы сказал, что ей вряд ли было более 17-18 лет…
- Что это?
Сзади засопели, и Димон резко развернулся.
- Кто это, я спрашиваю?!
- А я знаю? Так, бомжиха какая-то.
- И что она здесь делает? – спросил Димон. – Ну? Отвечай.
Воин угрюмо упер взгляд в унавоженные носки своих сапог, и когда Димон понял, что ответа не дождется, его окликнули:
- Эй, лейтенант!
Димон оглянулся. К ним двигался старшина. Полушерстяная гимнастерочка, золотая полоса на весь погон, сияющие сапожки – любо-дорого посмотреть…
- Иди отсюда, лейтенант, - без ритуальных реверансов предложил старшина, - ноги в руки – и чтоб я тебя здесь не видел.
***
Вообще говоря, Леха прибыл в поселок вроде как отсыпаться после минувших жутких суток. Однако Натали оказалась на месте, и понятно, что начались разные глупости, и прекратить их оказалось решительно невозможно. Так что с обеда и до времени развода Леха успел с Наташей многое, очень многое. Ну, а поскольку время все оставалось и оставалось, Леха успел еще разик и еще разик, и еще… и к шести вечера, когда Димон должен был вернуться с дежурства, они с Наташкой перепробовали все. Ну, или почти все.
- Что-то Димона не видать, - так, между делом отметил он, – а пора бы… с наряда-то вернуться.
- Наверное, Зеленин на службу не вышел, - предположила Наташка, - с ним это случается: то запьет, то загуляет…
- Как это не вышел? – не поверил ей Леха, - тут людей в полку осталось – на пальцах посчитать можно. Что ж, Димону – на вторые сутки оставаться?
Натали кивнула.
- Запросто.
Леха вспомнил, какой кровью им достались прошедшие сутки, и покачал головой; еще одни такие пережить было нереально…
- Нельзя так служить, - резюмировал он общее эстетическое впечатление, - ж… это, а не служба.
Натали рассмеялась.
- Все так служат, Лешенька, все…
Леха вздохнул, глянул на часы – 18.45 и понял, что с Димоном что-то не так.
- Схожу-ка я в часть, - откинул он одеяло.
- Смотри, - лукаво улыбнулась Натали, - если он там с Дергачом разбирается, и ты можешь под раздачу попасть.
Леха печально вздохнул: сказанное являлось чистой, ничем не замутненной истиной.
***
Димон окинул взглядом подошедшего старшину и без колебаний присвоил ему 12 баллов борзости из 12 возможных. Это был образец, эталон, какого можно с равным успехом как выставлять в музее, так и демонстрировать личному составу.
- А вы не много на себя берете, старшина? – прищурился Димон.
Впрочем, уже по самодовольному виду свинаря, замершего рядышком, он видел, что обычно такие вот конфликты завершаются не в пользу молодых офицеров.
- Все, лейтенант, дискуссий не будет… - по-хозяйски похлопал его по плечу старшина, - иди, неси службу…
Димон опустил голову. Эти истории о дальнейшей судьбе юных офицеров, сразу вот так же запуганных срочниками, в училище рассказывали из курса в курс, и были эти жуткие повествования столь же популярны, как рассказы о летающих гробах в шесть лет или, скажем, истории о проданных в публичный дом сверстницах – в одиннадцать. И он бы, пожалуй, отступил… особенно учитывая размах старшинских плеч и привычную наглость во взоре.
- Но есть одно обстоятельство…
- Ты что-то сказал, салага? – деланно заинтересовался старшина.
Димон оглядел свинарник. Именно здесь ему, как медработнику полка, следовало навести порядок в первую очередь. И уж допускать, чтобы с тобой так обращались, не следовало в любом случае.
- Ну? – подтолкнул его к выходу старшина. – Двигай булками, двигай…
Димон отступил на один шаг, снял с плеча Лехин вещмешок, сунул руку внутрь и вытянул то, что Леха неизвестно зачем из леса и взял – учебную гранату. Отшвырнул вещмешок, аккуратно вытянул чеку и поднял фальшивый «боеприпас» над собой.
- Видишь?
Старшина растерянно моргнул и тут же шумно глотнул.
- И чо?
Димон осторожно опустил руку и задумчиво посмотрел на как бы готовый разнести в клочья все живое на расстоянии полусотни метров боеприпас.
- Слушай мою команду, деточки. Сейчас вы оба… - он выразительно глянул на щегольски одетого старшину, - оба, я повторяю, берете лопаты и начинаете копать реальную могилу для захоронения этих вот человеческих останков.
- Ты что, лейтенант, о… офигел? – покраснел от ярости старшина, - ты всерьез думаешь, что я буду…
- Будешь, - уверенно кивнул Димон, - или я тебе эту гранату в штаны засуну.
Старшина решительно замотал головой.
- Не бери на понт, лейтенант. Не на того нарвался.
Димон понимающе кивнул.
- Знаешь, старшина, ты такой… такой внушающий, что ли… что я бы отступил… наверное. Но ты не оставил мне выбора.
Тот непонимающе тряхнул головой.
- Как это?
Димон пожал плечами.
- Ты назвал меня салагой.
Старшина глотнул.
- И че?
Димон взвесил гранату в руке и пояснил:
- И поскольку мне здесь еще служить и служить, вопрос перед нами стоит простой: кто кого прямо сейчас нагнет.
Старшина глотнул.
- И что… ты…
Димон кивнул и разжал пальцы. Теперь граната, готовая скатиться и упасть, лежала на его раскрытой ладони.
- Ага. Прямо сейчас я тебя нагну. Любой, - ты слышишь? – любой ценой.
***
Дергач встретился с особистом дивизии уже к восьми вечера.
- Вы подписали? – поинтересовался тот.
- Разумеется, - кивнул Дергач.
Он и впрямь подписал все до единой составленные Соколовым бумаги, и теперь в овраге на полигоне – лишь по бумагам, разумеется, - лежал металлолом. Точно такой же, какой он продемонстрировал лейтенантам Бардину и Бенцу ну, и еще нескольким имеющим отношение к делу персонам.
- Ну, и засаду возле оврага посадил, - после некоторого колебания признался он.
Особист поморщился.
- Зачем, Сергей Иванович? Мы с вами договорились…
Дергач протестующее выставил руку вперед.
- Не надо, капитан, ни о чем мы с вами не договаривались. И вообще, мне так будет надежнее.
Особист покачал головой.
- Никуда они из этого леса не скроются. А вы поставили под вопрос всю операцию.
«Операция…» - покачал головой Дергач.
Особист любил щеголять красивыми словами, вот как сейчас, но если быть честным, то во всей этой «операции» были задействованы сам капитан Соколов, Дергач, лейтенантик да трое караульных, сидящих в засаде над оврагом.
Соколов крякнул.
- У них наверняка есть свои уши в вашем полку…
Дергач пожал плечами. Это было ясно и так; без иуды в его полку не обошлось, а потому риск, что похитители о засаде будут знать, оставался.
- Я так думаю, они вообще не придут… - высказал он то, что думает.
Особист сокрушенно покачал головой.
- Будь там лишь гранаты, они бы не пришли, но вы же знаете, что там не только гранаты.
Дергач знал. Из-за пересортицы, явно допущенной неслучайно, в ящиках из-под снарядов и гранат лежали совсем иные, куда как более опасные боеприпасы.
***
Выступление Медведева произвело определенное впечатление, и уж в том, что Дергач и на самом деле серьезный противник, он всех убедил. Да, это имело эгоистический мотив, проигрыш Медведева уже не выглядел столь позорным, но главное, офицеры, в общем, исходившие из того, что штаб округа на их стороне, заволновались.
- Нельзя им это так спускать!
- И каков теперь будет результат учений?
- Штаб округа четыре квартиры по итогам учений обещал. Что с ними теперь?
И тогда поднялся Чеботарев.
- Значит, так. За боеприпасы можете не беспокоиться. Я сегодня же позабочусь, чтобы округ был в курсе проблемы.
Медведев благодарно опустил веки. Даже малейший служебный проступок Дергача влиял на мнение штаба округа, а значит, и на исход этих учений, и если доказать, что, закапывая списанные боеприпасы, командир артполка совершает тягчайшее должностное преступление… в общем, тут было место для маневра.
- Но главным остаются учения, - обвел взглядом офицеров комдив.
Медведев поджал губы, это была чистая правда.
- Я ничего не смогу сделать, - с чувством произнес Чеботарев, - если вы, мои подчиненные будете делать вид, что не понимаете моих приказов.
«Понесло…» - понял Медведев.
Здесь и было самое сильное и одновременно самое слабое место командира дивизии: да, он совершенно в духе армейской вертикали стремился подчинить всех и вся, но этим же он и совершал главное преступление против самого смысла армии. Ибо выигрывать бой могут лишь те, кто переступил через все свои страхи, включая и панический страх своего начальства.
Офицеры Яцука это умели – и не только Дергач. Офицеры Чеботарева – нет.
***
Леха зашел к дежурному по части, и оказалось, что наряд Димон давно уже сдал.
- Не сказал, куда пойдет? – поинтересовался он у прапорщика.
Тот покачал головой.
- А вы пройдите по всем точкам, какие могут интересовать медика: столовая, свинарник, толчки…
Леха поблагодарил и начал кропотливо обходить все перечисленное. Сначала он посетил огромный, на два десятка очков сортир, в коем Димон с лупой в одной руке и пинцетом в другой мог отлавливать случайно залетевших в российскую армию микробов. Затем Леха заглянул в пахнущую тухлыми тряпками, старым жиром и хлоркой столовую, где ввиду учений было не просто пусто, а устрашающе пусто, – как в голливудском ужастике. И лишь когда Леха перевалил через гулкий дощатый мосток, а из-за бугра явился главный источник свинства в части, все стало ясным как день.
- Дружище! Ты никак занялся политико-воспитательной работой! – издали крикнул он.
Выбрасываемая из угадываемой ямы земля позволяла идентифицировать протекающий процесс воспитания с артиллерийской точностью.
- Есть такое, - отозвался Димон и похлопал по скамье рядом с собой. – Присаживайся.
Леха подошел к яме и заглянул внутрь. Оттуда, по шею торчали двое: грязный полуголый первогодка и второй – в роскошной полушерстяной гимнастерке со старшинской золотой полосой на прапорских погонах.
- Вау! – искренне восхитился Леха, - вот это улов! На чем поймал?
Димон отмахнулся зажатой в кулаке гранатой.
- Хамили…
Димон глянул на гранату, гоготнул, а старшина вытер потный лоб и глянул снизу вверх.
- Вам это даром не пройдет, товарищ лейтенант, - угрюмо напомнил он, - и что раздеться не разрешили, я вам еще припомню…
- Копай-копай, - добродушно подбодрил его Димон, - а то я тебя этой гранатой да в лоб.
Леха оценил выдернутую чеку и рассмеялся.
- Ну, ты монстр, Димон! Они что, не знают, что граната учебная?
- Как учебная? – разогнулся старшина.
- Копай!!! – дружно рявкнули на него Димон и Леха.
- Не, не знали, - покачал головой Димон, - ну… пока ты не сказал.
Глаза старшины начали наливаться красным цветом.
- Вы! Ты! – пыхая ненавистью, осыпая под себя землю, начал он выбираться наружу, и Леха легонько двинул его сапогом в лоб – точно между бровей – и сбросил обратно, в рукотворную «преисподнюю».
- Только дернись, салага! – внятно предупредил он, - я тебя лично здесь прикопаю!
Старшина матюгнулся, вытер кулаком испачканный лоб, глянул в беспредельно наглые Лехины глаза под выгоревшими бровями и… было видно, дрогнул.
- Быстро лопатку взял и морду вниз опустил, - приказал ему Леха. – Быстро, тебе сказали!
Старшина что-то буркнул, поднял свою лопату, и лишь тогда Леха увидел висящие на жерди останки и понял весь подтекст событий.
- Давно висят?
Димон пожал плечами.
- Не знаю, Лех. Эти козлы говорят, что еще до них…
Леха цокнул языком.
- Глумление над останками… это лет восемь общего режима, поди.
Копающие свинари напряглись, – это было видно даже по затылкам.
- Ясно, что они тебе ничего не скажут, - продолжил мысль Леха, - слушай, а может, не надо закапывать? Все равно в прокуратуру докладывать придется…
Свинари навострили уши.
- Снова раскапывать заставят…
Димон отмахнулся.
- Да, ну тебя! Накличешь еще! Я их еле заставил копать. А ты – прокуратуру…
Свинари ощутимо налегли на лопаты, а Леха вздохнул.
- Не знаю, Димон, у нас в училище, одному присудили глумление… а всего-то делов было, что на чужой могилке два-три пузырька распили. Четыре года пацану впаяли.
- Да, это бомжиха была… - шмыгнул носом старшина. – Кому она интересна?
Лейтенанты переглянулись.
- Э-э-э, не скажи… - подал голос Димон, - и вообще для любого прокурора главная цель – преступник, а не пострадавшая. Ты же препятствовал захоронению? Значит, был у тебя интерес к этим останкам? Как я полагаю, нездоровый. Вон, даже ручонками своими размахивал, всякие страшные слова говорил…
- Я не хотел, - буркнул тот.
- Чего-чего? – не понял Димон.
- Не хотел я хамить, говорю, - уже громче повторил старшина, - ошибочка вышла.
Лейтенанты переглянулись, - политико-воспитательная цель акции была практически достигнута.
- И это, - попросил старшина, - дозвольте пэшуху снять. Упарился я в ней копать, никаких сил нет.
***
Командир БУАР артполка капитан Саркисян приглядывал за условным противником весь день, и, надо сказать, Медведев никаких сюрпризов так и не преподнес. Минувшей ночью на отступление Дергача условный противник ответил вполне ожидаемым преследованием, а когда поутру ему сняли несколько очков за проигранную дуэль, Медведев просто подтянул разведку ближе к позициям.
- Я бы поступил иначе…
Саркисян глядел чуть дальше большинства с позволения сказать «стратегов», и, случись реальный бой, отправил бы в нокаут их всех – одного за другим. Но учения есть учения, на учениях действуют свои, «школьные» правила. Пока Саркисян и Дергач, выигрывая по мелочам, проигрывали главное – учения в целом.
- Сергей Иванович, мы проигрываем, - абсолютно честно выложил он все, как есть, едва Дергач вернулся на полигон из части.
- Знаю, - отозвался командир полка. – Какие предложения?
- Ночное перемещение, - сходу предложил Саркисян. – Если бы нам удалось незаметно переместить дивизион в район ПГТ Потемкинский…
- Не годится, - отрезал Дергач. – Не сможем мы туда переместиться незаметно.
- Надо попробовать, - решительно бросился в атаку Саркисян, потому что если удастся…
Дергач одним скупым жестом остановил его, и Володя тоже махнул на все рукой и замолчал. Он знал, все контраргументы командира полка; более того, он признавал, что они, эти контраргументы большей частью справедливы. Но еще более твердо он знал другое: если не делать ничего, будет еще хуже.
***
Начальник штаба округа полковник Симаков оглядел офицеров затянувшегося до девяти вечера совещания и открыл папочку Дергача. За минувшие сутки опальный командир полка разве что не открыл стрельбу по Белому Дому; все остальные преступления за ним уже числились.
- Значит, так, сначала, его офицеры обстреляли собственный КП, - перевернул он первый листок, - затем оказалось, что это были даже не его молодые лейтенанты, а те, которых отдали Медведеву…
- Я перепроверил, - вмешался особист дивизии капитан Соколов, - молодых лейтенантов прислали ему. Так что Дергач в краже чужого «товара» не виноват.
- Ну, пусть так, - с неудовольствием признал Симаков, - но у меня есть еще вопросы, к примеру, как пьяный Саркисян оказался в плену у Медведева?
- Он не был в плену, - возразил капитан, - я проверил.
- Если он не был в плену, значит, он в пьяном виде управлял всей артиллерией полка, - назидательно парировал Симаков.
- Да, он вообще не был пьян, - не согласился особист, - я проверял.
Начальник штаба округа покраснел.
- Да, что вы заладили: я проверял! Я проверял! Ясно, что проверяли! А что мы имеем в результате? Совершенно неуправляемый полк, где офицеры занимаются, черт знает, чем! А солдаты берут с них пример!
Соколов развел руки в стороны; оспорить это сильное утверждение было нереально, - так оно по большому счету и было, - во всей российской армии.
- И не защищайте вы Саркисяна, - проворчал Симаков, - у нас из-за его управления артиллерией, чуть люди не пострадали… а игольчатые снаряды это вам не шутка!
- Саркисяна на тот момент сняли, - глядя в стол, возразил особист.
Симаков побагровел.
- Слушайте, вы когда перестанете пререкаться со старшими по званию?!
Особист поджал губы, а начальник штаба, возбужденно дыша, оглядел участников совещания.
- Не прошло и суток после этого позорного обстрела, и что мы видим? В части у Дергача кража! Причем, крадут у него не консервы! Нет! У него оружие крадут!
- Это учебные гранаты, - возразил Соколов. – Причем, давно списанные…
По рядам офицеров штаба округа прошел шелест; они уже полсуток знали об этой краже, но впервые услышали что-то реальное, из первых уст.
- Вы так в этом уверены? – язвительно скривился начальник штаба округа.
- Уверен, - кивнул Соколов. – Мы их уже нашли и даже в овраге прикопали, чтобы никто не позарился.
Симаков поднял брови.
- Вы что, господин капитан, ох…ли вместе со своим Дергачом?! Как это, в овраге прикопали?! Просто прикопали и все?!
Капитан пожал плечами.
- А что с ними делать? Списаны они четыре года назад. Нигде не числятся. У меня даже нет оснований отдавать по поводу этих с позволения сказать, «боеприпасов» какие-то распоряжения. Формально их просто не существует.
Начальник штаба покачал головой.
- Нет, с вами надо что-то срочно делать! У меня уже сил нет смотреть на этот бардак!
Офицеры быстро переглянулись. Все знали, что округ копает под Дергача, но, похоже, что до решительных действий дошло лишь теперь, когда опальный артиллерист сделал на учениях пару удачных стратегических шагов.
- Да-да, - подтвердил начальник штаба округа, - наше терпение иссякло. И если сам подполковник Дергач не может предпринять правильные шаги, их обязаны предпринять мы сами.
***
Когда старшине разрешили раздеться, дело пошло быстрее, даже Лехе понравилась новая скорость выработки. И только Димон заинтересованно хмыкнул, поднял с земли почти новенькую майку старшины, поднес к лицу и швырнул обратно.
- Ох, этот полк у меня получит санитарно-медицинскую проверку, - с чувством пообещал он, - ох, я на ком-то высплюсь!
А потом работы были завершены, Димон с Лехой обошли только что выкопанную могилу кругом, дозволили свинарям перекурить и присели на все ту же скамью чуть поодаль.
- А у тебя как – ясность есть? – поинтересовался Димон.
- Думаю, девятая и самая отстойная батарея ждет меня, - печально проронил Леха, - как и всякого молодого глупого и не амбициозного лейтенанта.
Димон поднял брови.
- А ты молодой, глупый и не амбициозный?
- А кому я докажу обратное? – отмахнулся Леха и забрал у Димона уже ненужный тому учебный боеприпас, - прах к праху…
Граната перелетела через бугор выброшенной земли, шлепнулась на дно двухметровой ямы, и в следующий миг скамья под ними дрогнула, вверх взлетел черный столб, а уши заложило.
Димон повернулся к Лехе.
- Ты видел?
И тут же понял, что можно не спрашивать: он не услышал даже себя.
Леха поднялся, осторожно подошел к краю и поманил товарища пальцем. Димон подошел следом, а затем подтянулись и оторопевшие свинари. Только что аккуратно выкопанная, с ясными прямыми углами могила превратилась в почти классическую воронку от взрыва боеприпаса: округлая, конусовидная, с характерными насечками от осколков на земляных стенках. Учитывая те опасные манипуляции, что несколько часов назад производил с этими гранатами командир полка – лично – впечатление было исчерпывающим.
- Боже! Куда мы с тобой попали?!
- В самую что ни на есть ж… мой друг, в самую что ни на есть…
***
Услышав характерный звук, пока еще старший сержант и медбрат Сапрыкин, а завтра можно сказать, гражданский человек с простым русским именем Толян вышел на улицу и понимающе, с уважением покачал головой.
- Старшина еще один прошедший день службы проводил – с почестями…
Толян вздохнул и вернулся в расположение медсанчасти. У него не было таких широких возможностей, как у свинарей, но ведь и он отбарабанил свои два года честно, а потому имел право на достойные похороны каждого дня, каждого…
- Ну, что, воины, - повернулся медбрат к стоящим навытяжку, перепачканным зеленкой да марганцовкой наиболее молодым пациентам медсанчасти, - приступим к первой части Марлезонского балета?
Воины покрылись пятнами.
- Да-да, - медленно, заложив руки за спину, двинулся Толян вдоль шеренги, - без балета – никак. Ну, не выходит с вами, козлами, без балета.
Кто-то шумно икнул, и Толик замер и медленно, однако четко, на одних каблуках, можно сказать, развернулся.
- Вот ты, салага… скажи мне, сможешь ли ты защищать рубежи нашей многострадальной Родины так же надежно, как защищал их дедушка Толян Сапрыкин? Сможешь?
Воин побледнел. Собственно, что бы он ни сказал, это, в конечном счете, обязано было обернуться против него.
- Смогу…
Толян растерянно и немного обиженно моргнул и вытянул шею.
- Что ты сказал, сынок? Я не ослышался?
- То есть, не смогу! – тут же панически поправился больной.
Толян тяжело вздохнул и повернулся к неотступно сопровождающему его ефрейтору.
- Диагноз…
Ефрейтор открыл журнал на нужном месте, но тут и без журнала, - по гипсу от шеи до пальцев, - было видно, на какое место слаб сей малодушный солдат.
- Записано перелом…
Толян понимающе закивал.
- Ну, что ж, я вижу лишь одно средство исправить эту ужасающую статистику переломов. И это, конечно, спорт. Упор лежа принять.
Воин осторожно опустился на колено, отставив загипсованную руку в сторону, принял некое подобие «упора лежа» одной рукой и замер.
- Для начала четыреста раз, - приказал старший сержант Сапрыкин, - я хочу быть уверен, что когда гражданский человек по имени Толя Сапрыкин будет пить пиво в своем городе Краснодаре, китайская граница будет на замке.
Он сделал еще один шаг и снова замер и так же медленно повернулся.
- А ты?
- Что я? – испуганно моргнул следующий больной.
- А ты, боец… сможешь ли ты стойко охранять и мужественно оборонять вверенные тебе рубежи нашей многострадальной родины, пока я, гражданский человек Толя Сапрыкин буду пить пиво в своем городе Краснодаре?
Боец густо покраснел. По опыту предыдущей ночи он знал, что отжиманием от пола не отделается, просто потому, что у него не перелом, а куда как менее очевидная простуда. А значит, вот-вот начнется, собственно, «Марлезонский балет». Пока – первая часть.
***
Димон был счастлив. Леха на удивление вовремя появился, правильно оценил ситуацию и хорошо отыграл свою партию. Но главное, не появись Леха перед самым завершением, не отними у Димона «учебный» боеприпас и не швырни его именно в яму, дело могло кончиться чьей-то смертью. Димон вовсе не был уверен, что не бросил бы это себе под ноги.
- Спасибо, - хлопнул он Леху по плечу.
Остальное двигалось теперь само собой. Насмерть перепуганный, а некогда такой борзый старшина лично стаскивал разбросанные по свинарнику фрагменты скелета безвестной дамы в несколько расширенную взрывом полнометражную могилу.
«Только вы про весь этот позор никому больше не говорите…» - ясно читалось в его услужливо напруженных мышцах и миролюбивом взгляде. А спустя час или более, когда могильный холмик был сформирован, а простенький крест поставлен, они двинулись обратно. Сошли вниз к ручью, пересекли гулкий дощатый мосток, миновали столовую и медсанчасть, и лишь тогда Димон озаботился.
- Лех, я в санчасть загляну. Подождешь?
Леха кивнул, а едва Димон толкнул дверь, и в отвыкшие по ночному времени глаза ударил желтый электрический свет, стало ясно, что жизнь продолжается.
- А-фи-геть…
Внутри медсанчасти вовсю разворачивалась вторая часть Марлезонского балета. Утирающие кровавые сопли загипсованные по разным поводам бойцы изо всех сил удерживали на руках стол с царственно восседающими на нем четырьмя главными зрителями действа, а остальные, большей частью простудные изо всех сил провожали еще один уходящий день службы армейского медбрата старшего сержанта Толяна Сапрыкина.
- Господа старослужащие, - широко расставив ноги, перегородил единственный выход лейтенант медицинской службы Бенц, - есть пренеприятное известие: вас застукали с поличным.
***
Особист Соколов позвонил Дергачу сам.
- Сергей Иванович, я звоню из штаба округа…
- Ну, и что там? – встревожился Дергач; он знал, что назначенное на сегодня совещание может касаться и его.
- Как и ожидалось, - быстро ответил Соколов, - не в этом дело.
- А в чем? – приподнялся на локтях так и лежащий на животе командир полка.
- В стукаче.
Дергач насупился. То, что на него стучит кто-то свой, новостью не было.
- И что нового?
- Он, судя по развитию событий в штабе округа, только что слил на вас новую порцию компромата, и сделал это явно не по военному телефону.
Дергач заинтересовался.
- Так-так… это получается, он сейчас или в части, или в поселке?
- В точку, - подтвердил особист.
Дергач сосредоточился. Звонок из части можно было сделать только из штаба полка, а там сидит дежурный. То есть, тот, кто хочет позвонить незаметно, должен отлучиться за пределы гарнизона.
- Спасибо, капитан, - искренне поблагодарил Дергач. – За мной должок.
***
Начальника строевой части Дергач поднял с постели.
- Я не понял, Олег Николаевич, - вместо приветствия наехал командир полка, - а ты почему дома?
Брусникин поджал губы.
- А где я должен быть?
- Я тебе часть доверил, казармы, некоторое чис… ик! Число… личного состава…
Начальник строевой части поморщился: Дергач был выпившим – и сильно.
- Тебе службу тащить надо! – усилил напор явно кем-то недавно вздрюченный Дергач, - а ты дома прохлаждаешься.
- А в чем собственно, дело? – холодно поинтересовался начальник строевой части.
Дергач задумался. Изобрести майору Брусникину какую-нибудь вину вот так вот сходу не получалось.
- Почему мне от твоих молодых лейтенантов столько геморроя?!
Брусникин удивленно поднял брови: в этом его еще не обвиняли.
- Я так полагаю, ими плохо командуют, - честно сказал он то, что думает.
- Кто ими плохо командует? – заподозрил в ответе какой-то второй смысл Дергач, - что ты этим хочешь сказать?
Брусникин вздохнул. Он знал Дергача как облупленного: стоит с ним пособачиться, и он это запомнит – надолго. Забудет все: из-за чего пособачились, насколько серьезным был конфликтный вопрос, и кто вышел в оконцовке крайним, но сам факт ссоры так и будет висеть над офицером – месяцами.
- Что я должен для вас сделать? – не стал усугублять своего положения Брусникин.
- Для меня? – Дергач задумался.
Он жаждал ссоры, а теперь выходило так, что ссоры не будет, а начальника строевой части надо чем-нибудь озадачить.
- Проверь-ка мне часть, - приказал Дергач, - весь личный состав…
- Весь?! – ужаснулся Брусникин, - посреди ночи?
- Именно так, – подтвердил командир полка, - и если кого не окажется на месте, я хочу знать об этом немедленно.
***
Вообще-то самым главным для Лехи сейчас было сообщить командиру полка о том, что далеко не все похищенные боеприпасы учебные. Леха не взялся бы сказать, откуда Дергач взял две своих учебных гранаты, но та граната, что Леха подобрал у разбитых ящиков там, в овраге, оказалась, блин, самой настоящей! Но, вот беда, оставить Димона разбираться здесь самому, было решительно невозможно.
То, что помощь здесь все-таки потребуется, стало ясно сразу. Старослужащие смотрели на тощего лейтенанта медслужбы с глазами московского интеллектуала, как бы это сказать помягче, сверху вниз. А потому, сдвинув плечом в сторонку Димона, Леха, словно Венера из пены морской, поводя плечами, возник перед взорами старослужащего состава.
- Вау! Какие люди! – оценил он пластику замерших на приподнятом столе четырех бугаев. – А ну-ка, хлопцы, опустите этих ребятишек, я с ними поближе познакомиться хочу.
Больные с явным облегчением опустили громыхнувший стол на пол, и старослужащие, в общем, такие же солдатики, быстренько так соскочили на пол.
- О, нет! – запротестовал Леха, - не так быстро, прошу вас… а то я так и не въехал, чем вы тут занимались.
Больные начали дружно опускать очи в пол. Сдавать дедушек было не принято, а не сдать, отвечая на такой вопрос, невозможно.
- Не слышу, - напомнил о себе Леха. – Чем таким ужасно увлекательным и азартным вы здесь друг друга тешили? Я же слышал эти оргиастические крики! Мне даже показалось, что от патриотического накала кто-то кончил!
Солдатики невольно прыснули, а Леха обвел глазами больных. Большую часть их он уже знал – по ночному тушению пожара, а затем по совместному поиску спрятанных в овраге ящиков с боеприпасами. Теперь они, утирая кровавые сопли, стояли в рядок, с глазами, опущенными долу.
- Ну, так чем вы здесь занимались? – перевел он взгляд на дедушек.
- Да, так, ничем особенным, - за всех ответил самый здоровенный, с широкой полосой старшего сержанта поперек погона.
Леха покачал головой, подошел ближе и, глядя старшему сержанту прямо в глаза, сунул ему под ребра. Тот охнул и переломился.
- Куда-а?! – поймал его за воротник Леха и приподнял до уровня своих глаз, - итак, чем мы тут тешимся?
- Спортом… - хрипло выдохнул тот, - физ… под… готовкой.
- Вау! – восхитился Леха. – Как мне нравится этот энтуазизьм!
- Энтузиазм, - поправил его Димон.
- Это у нас с тобой в училище был энтузиазм, - не согласился Леха, - а здесь, как я погляжу, самый натуральный, и я даже не побоюсь этого слова, самый неподдельный энтуазизьм. А главное… спорт…
Леха мечтательно закатил глаза.
- Даже я когда болею, как-то о спорте думать не могу, а здесь… ты видишь, Димон, здесь люди занимаются спортом даже на больничной койке! Даже по ночам! Скажи, Бенц, ты думал, что попадешь в такую продвинутую часть?
Лейтенант Бенц покачал головой. Конечно же, он об этом не думал.
- И я не думал, - честно признал Леха и, заложив руки за спину, прошелся мимо стоящих в рядок четырех дедов. – И какие виды спорта здесь предпочитают? Я бы тоже с радостью занялся… прямо сейчас.
Деды мрачно отмалчивались.
- Бокс? – наудачу предположил Леха и принял стоечку. – Обожаю бокс. Ну, с кем?
Деды насупились, заниматься боксом со скуластым, до предела борзым лейтенантом не хотел никто. Леха легонько стукнул одного кулаком в челюсть, другого – в пузо, третьего – снова в челюсть, но солдатики лишь обиженно засопели и опустили буйные головушки еще ниже.
- Так, боксом никто не занимается, - констатировал Леха, - тогда, может быть, вы изучаете боевые искусства нашего потенциального врага? Каратэ-до? Таэквон-до? Дзю-до?
Он принял стоечку из карате, с чувством выдохнул воздух и оглядел вмиг застыдившихся дедушек.
- Ну, же орлы! Кто покажет класс?
Орлы молчали. Леха покачал головой, вышел из стойки и прошелся вдоль четверки.
- Странно, знаки отличия вижу… воин-спортсмен, воин-разрядник, а самих воинов не наблюдается…
Деды благоразумно помалкивали.
- Или вам эти значки понацепляли за подвижные игры на свежем воздухе?
Кто-то из молодых прыснул, и Леха приободрился.
- Точно! Футбол, баскетбол, регби! Не может быть, чтобы вы в школе этим не занимались. Ну? Давайте, что ли! Сыграем! Вас четверо, я один! Ну, же, давайте стеночку!
Дедушки опасливо переглянулись.
- Плотнее! Плотнее! - начал отходить для разбега Леха.
Он уже видел, что дедушки практически повержены в прах, но успех следовало закрепить, и он штопором ввинтился в эту четверку, одному сунул под дых, другого двинул в нос локтем, а четверка «регбистов» рассыпалась и, громыхая конечностями, покатилась по крашеному дощатому полу.
Леха поднялся, поправил гимнастерку, победно оглядел поле – нет, не боя, игры, и вот тогда от дверей раздались эти аплодисменты.
- Браво, лейтенант. Отличный проход!
Леха медленно повернулся.
В дверях стоял начальник строевой части майор Брусникин.
- За мной – оба, - коротко скомандовал майор и, оглядев больных и потирающих ушибленные места дедушек, ткнул рукой в темноту, - а вам – на общее построение на плацу.
***
Собственно, что дела обстоят неважно, майор Брусникин понял, едва зашел к дежурному по части прапорщику Зеленину. Там уже находился старшина с помощником с полкового свинарника, и выглядели они оба как-то помято.
- Я вам точно говорю, - беспрерывно почесывался потный грязный старшина, - это не лейтехи, это какие-то беспредельщики! Берет, главное, гранату и швыряет ее мне под ноги! Хорошо еще, она в яму скатилась!
- И могилу, сволочь заставил копать! – встрял второй свинарь, – сам без году неделя служит, а туда же!
Брусникин глянул на Зеленина и понял, что проблемы таки будут: прапорщик был в ярости, ибо до сей поры с его подчиненными настолько хамски не поступал никто. Но не успели они это обсудить, как в дежурку ввалился утирающий кровавые сопли солдатик, и стало ясно, что проблем добавилось.
- Толян Сапрыкин в медсанчасти Марлезонский балет устроил, - выдохнул солдатик. – Уже вторая часть пошла…
Зеленин и Брусникин переглянулись. Не припрись этот салабон в кабинет дежурного по части, Марлезонского балета – обычной, в общем, политико-воспитательной меры можно было и не заметить. Пожалуй, это было бы наиболее грамотным решением. Однако он приперся, и Брусникин и Зеленин без особого желания двинулись прекращать то, что прекращать по большому счету не стоило.
И вот здесь, в медсанчасти их ждал сюрприз: Марлезонский балет был насильственно и досрочно свернут, а всем заправлял выгоревший на солнце лейтеха со скулами вразлет и наглым взором светлых глаз.
- Не отставайте, - полуобернулся к лейтенантам Брусникин, - разговор будет серьезным.
- А в чем проблема, товарищ майор? – хмуро бросил ему в спину лейтенант Бардин.
Старший офицер повернулся и уставился на лейтенанта – глаза в глаза.
- В чем проблема, говоришь? А в том, дорогой мой лейтенант, что когда вы устроили эту бойню, руководство полка уже знало о происходящем и даже предприняло свои меры.
- Это какие такие меры, интересно? – нагло заиграл желваками лейтенант. – Я что-то никаких мер не наблюдал.
- Естественно, - хмыкнул начальник строевой части, - вы были слишком увлечены собой, юноша, чтобы заметить отсутствие одного бойца. Того самого, который и доложил о происходящем дежурному по части.
Молодые лейтенанты переглянулись. Они и впрямь не знали, что кто-то не только сумел выскользнуть с Марлезонского балета, но еще и отважился настучать дежурному.
- И? – напряженно поинтересовался Бардин.
- И, не будь вас, мы бы нормально открыли уголовное дело, и через неделю старший сержант Сапрыкин получил бы свои законные четыре года.
Молодые лейтенанты снова переглянулись.
- А теперь?
- А теперь выходит так, - вздохнул Брусникин, - что мне вовсе не Сапрыкина за дедовщину сажать надо, а вас. Одного – за то, что делал, а второго – за то, что смотрел.
***
Дергач, как был, на животе, упершись локтями в лежанку, налил себе еще полстакана и опрокинул водку в себя. Раненые булки воспалились и теперь болели – ну, просто невыносимо.
- Боже, что за страна! Что не служивый, то чей-то стукач.
- А чему вы удивляетесь? – хмыкнул начальник штаба.
- Бесстыдству, - вздохнул Дергач, - только бесстыдству. По идее, прямо сейчас у меня в части, как минимум два осведомителя с диаметрально противоположными целями. Один работает на тех, кто вскрыл склад номер четыре и вывез мне, блин, такое, за что можно всю жизнь сидеть…
- А второй? – налил себе тоже немного начальник штаба.
- А второй стучит на меня в штаб округа и при этом наверняка считает себя ангелом небесным и вообще светочем справедливости!
- Ну-у, так утверждает Соколов, - пожал плечами Михалыч, - но лично я не слишком верю этим особистам: они рубль пишут, а два в уме держат. Сволочной народец.
Дергач поджал губы. Он тоже не любил особистов, как и всякий боевой офицер, впрочем. Эта бесстыдная сволочь во все времена умудрялась получать звания и награды ни за что, а главное, выигрывала вне зависимости от хода событий. Мы побеждаем, - отлично, значит, есть чем хвалиться! Мы проигрываем – еще лучше, - есть что раскрывать!
- Но в данном случае Соколов прав…
- Ой, не знаю, - с сомнением на лице зацокал языком Михалыч. – Эти бл… во всем и всегда ищут заговор. Не потому что это отвечает правде жизни, а потому что им так выгоднее. Им звездочки за эту паранойю дают.
Дергач налил себе еще.
- Необоснованно.
- А подозревать всех, кого ни попадя, это обоснованно? – парировал начальник штаба. – Взять похищенные боеприпасы. Да, шорох вокруг сброшенного в овраге груза налицо. Понятно, что шуршат похитители. Но вот есть ли среди них наши бойцы? Сомневаюсь.
Дергач передвинулся к противогазному ящику с разложенной картой и поморщился: задница болела.
- Эх, Михалыч… нам не сомневаться надо. Нам действовать надо.
Рядом зазвонил полевой телефон, и Дергач, не глядя, протянул руку, и связист сунул в эту руку уже снятую с рычагов трубку.
- Да, слушаю тебя, майор.
Это был Брусникин, и начал он, как всегда, не по делу.
- Тут эти молодые лейтенанты настоящий беспредел в медсанчасти устроили! Реальный мордобой! Особенно Бардин…
- Стоп! – оборвал его Дергач, - я тебя за чем посылал? Неуставные отношения в моем полку вскрывать?
- Не-ет… - растерялся начальник строевой части.
- Ну, так докладывай по существу вопроса! И без этих лирических отступлений, я тебя умоляю!
Брусникин некоторое время переваривал и все-таки начал говорить по существу. Точнее, по итогам построения и пересчета по головам всего наличного состава части.
- Значит, один все же отсутствует… - задумчиво хмыкнул Дергач, - и как его звать? Ефрейтор Щукин? Ах, Владимир Щукин… заведующий складом номер пять… Ну, что же жди моей команды майор. Что? Какой Бардин? Ах, тот самый беспредельщик… ну, дай ему трубку, дай.
В трубке послышалось тяжелое дыхание, и юный, бесконечно наивный лейтенант Бардин выпалил то драгоценное, что он узнал этой ночью: гранаты настоящие. Дергач выслушал все и кивнул.
- Да, знаю я все это, лейтенант, не напрягайся ты так. Да, жди приказа. Не дергайся, я сказал. Просто жди.
Командир полка положил трубку, и слышавший все начальник штаба тревожно вздохнул:
- Пятый склад это ведь тот самый, что с четвертым год назад сливали.
- Да, я помню, - кивнул Дергач и саркастично ухмыльнулся, – ты не поверишь, я помню даже то, что четвертый склад этот тот самый, что у нас прошлой ночью ограбили.
Начальник штаба, поджал губы: он не любил, когда над ним подшучивали, и Дергач сдал немного назад.
- Ладно, Михалыч, не обижайся. Просто у меня уже голова кругом идет. Ну, вот нашел я одну гниду – ефрейтора Щукина. Он завсклад, а значит, может иметь отношение к хищению боеприпасов.
Начальник штаба только обиженно сопел.
- Но он еще и все время помощником дежурного по части ходит, - напомнил Дергач, - то есть, эта тварь еще и на меня может стучать – например в округ. Прямо по городскому телефону. И тут возникает вопрос. Ты меня слышишь?
Начальник штаба обиженно молчал.
- И вопрос простой, - вздохнул Дергач, - кому он стучит? Или и тем, и другим?
Некоторое время он размышлял и все-таки повернулся к связисту.
- Соедини-ка меня с Соколовым.
Особист должен был знать результаты.
- Соколов? Доброй ночи. Короче, слушай: всех построили и сосчитали. Не хватает лишь заведующего пятым складом ефрейтора Щукина.
В трубке наступила тишина, а потом особиста как прорвало.
- Как?! – заорал он. – Вы уверены?! Вы точно знаете, что нет на месте именно Вовы Щукина?!
Дергач, ища моральной поддержки, глянул на своего начальника штаба, но тот, все еще обидеженный на неумную шутку начальства, упрямо смотрел куда-то в сторону.
- Ну, да, Владимира Щукина, – подтвердил Дергач. – А что такого? У тебя на него что-то есть? Что-то реальное? Это ведь он, если я, конечно, не ошибаюсь, прошлой ночью помощником дежурного по части ходил? Он, я думаю, вообще мог на две стороны стучать.
Особист закашлялся и кашлял долго и надрывно, а когда приступ миновал, выдавил:
- Сергей Иванович, боюсь, все обстоит еще хуже. Да, Вова Щукин осведомитель. Но это мой осведомитель. Не штаба округа, а мой! Вы, слышите, - мой! Очень, кстати, дисциплинированный солдатик. И если его нет на месте, это означает одно…
- Господи… - искренне ужаснулся Дергач, - неужели убили?
Особист молчал.
- Этого мне еще не хватало, - вздохнул Дергач.
Он очень устал от этого беспрерывного дурдома.
***
Что-то около двух Медведева разбудили.
- Что там еще? – поморщился он, принимая трубку от связиста, - неужели так срочно?
Тот кивнул.
- Вы сами просили будить, если у Дергача что случится.
Медведев застонал; он смертельно устал от этого человека, от одного его имени устал.
- Да, слушаю, - поднес он трубку к уху.
Это был начальник строевой части Брусникин. Не ахти какая важная фигура, но в силу своего канцелярского положения иногда важную информацию сливал.
- У Дергача ефрейтор пропал, - прямо сообщил начальник строевой части, - Владимир Щукин.
- И что? – потер внезапно занывшие виски Медведев.
- Ничего, - оторопело произнес Брусникин, - вы просили сообщить, если что случится, я и сообщил.
- А при чем здесь Дергач? – не понял Медведев.
- Так это Дергач приказал мне ночное построение сделать и людей проверить.
Медведев замер. Это уже было что-то.
- Значит, Дергач ждал, что у него пропадет солдатик?
- Я не знаю, - отнекался Брусникин.
- Зато я знаю, - кивнул Медведев, - спасибо. Я похлопочу за вас, как вы просили.
Он вернул трубку связисту и задумался. Выходило так, что за внешней законностью и благопристойностью в артполку творилось черт знает, что! И если бы удалось донести до штаба округа, что Дергач мог подозревать, что у него пропадет солдатик… да еще этот солдатик будет найден, скажем, повесившимся или застрелившимся…
Медведев удовлетворенно хмыкнул. Пожалуй, Дергача можно было убрать с пути – насовсем. Исход этих конкретно учений в таком случае был бы так же решен – быстро и однозначно.
«Да, и всех прочих учений тоже…»
***
Леха и Димон ждали приезда особиста с тем же напряжением, с каким приговоренный к смерти ждет выхода на помост палача – того самого, в красном колпаке с прорезями для глаз. Однако ожидания оправдались не до конца.
- Стоп! – остановил Соколов размеренный рассказ в самом начале, - что за кости?
- Обычные человеческие кости, - пожал плечами Димон, - женщина, лет 17-18…
Соколов подался вперед.
- А может, мужчина лет 18-19?
- Нет, - сходу отверг такое непрофессиональное предположение Димон, - там по тазовым костям ясно, что это – дама.
- Выкопать. Немедленно, - распорядился особист.
Димон покачал головой.
- Это не Щукин. Отвечаю. Я эти кости увидел через час после того, как Щукина в казарму отпустил.
Особист упрямо поджал губы.
- Я обязан проверить все версии.
Димон хмыкнул и подал знак замершему неподалеку Лехе.
- Скажи Брусникину, что надо отправить этих наших свинарей могилу раскапывать.
- Опять? – удивился Леха.
- И побыстрее, - нервно распорядился Соколов, - чтоб к утру можно было личность установить.
Димон вздохнул, но по здравому размышлению признал, что это самое лучшее, что могло случиться с этими останками. Под непрестанным давлением особого отдела дивизии менты наверняка будут шевелиться интенсивнее и могут даже установить личность погибшей.
- А среди этих, кого там твой товарищ в медсанчасти в асфальт укатывал, Щукин быть мог? – переходил к следующей части дознания особист.
И, понятно, что Димон с огромным облегчением осознающий, что и особиста нимало не интересует устроенный в медсанчасти спортивный беспредел над старослужащими, снова подзывал Бардина:
- Леха! Можно тебя еще раз на минутку?! Ты когда этих козлов утрамбовывал, Щукина там не видел?
И понятно, что Леха никакого Щукина в медсанчасти не видел, и по всему выходило так, что последний, кто его видел, это был прапорщик Зеленин со своим помощником по дежурству да Димон. И по глазам особиста Димон уже видел, что на языке у него вертится последний, но самый важный, пожалуй, самый близкий к истине вопрос: «А это не вы его втроем замочили?»
А потом, уже к двум часам ночи капитану Соколову позвонили из поселка.
- Короче, видели твоего Щукина – живым и здоровым, - сообщал выдранный из постели начальник поселковой милиции, - на трассе.
- Где именно?! – клещом вцепился в него капитан Соколов.
- Рядом с частью, практически сразу за КПП, - пояснил милиционер.
- Когда его видели?!
- Недавно. Часа полтора назад. Короче, уже после отбоя.
Особист задумчиво положил трубку на рычаги, дал команду отправить так и торчащих на плацу солдатиков по койкам баиньки и только тогда задал себе вслух второй вопрос:
- И какого хрена он за территорию части посреди ночи вышел?
Выходило так, что Дергач прав, и Вова Щукин стучал все это время не только ему, но еще и в штаб округа, а то и тем, кто похитил прошлой ночью полковые боеприпасы. И – Бог мой! – как же капитану Соколову не хотелось в это верить!
***
Поговорив по телефону с особистом, Дергач первым делом вызвал к себе Саркисяна. Тот неодобрительно покосился на почти пустой пузырь.
- Пьете, товарищ подполковник?
- А что толку? – отмахнулся Дергач, - вообще не берет.
Саркисян покачал головой.
- Маше Кулиевой сказали бы. Она и раны обработает и против боли чего-нибудь найдет.
Дергач покачал головой.
- Вот еще чего не хватало… и вообще, я тебя не за этим вызвал.
- А за чем? – поднял брови Саркисян.
Дергач вытащил из сумки и в бессчетный раз разложил карту на столе.
- Короче, солдатик у нас, похоже, в побег ушел.
Саркисян поморщился. Побег из части это всегда приводило к неприятностям.
- Связан этот солдатик, видимо, с недавней покражей боеприпасов, - уперся руками в стол Дергач, - потому и бежал. И вот взять его надо любой ценой.
- Почему? – хмыкнул Саркисян, - зачем вам ЛЮБАЯ цена?
Дергач глубоко вдохнул и с шумом выпустил воздух.
- Если подельники этого Щукина доберутся до него раньше нас, мы так и не узнаем, кто стоит за хищением боеприпасов. А значит, история повторится.
Саркисян равнодушно пожал плечами; это его, командира всей артиллерийской разведки как бы и не касалось.
- А от меня-то вы чего хотите?
Дергач рассмеялся и тут же зашипел от боли.
- Уф-ф-ф… да я тут о войсковой операции думаю, ну, чтобы прочесать район возможного местонахождения этого ефрейтора.
Саркисян заинтересовался.
- И?
Дергач оглядел карту.
- И я вот думаю, можем мы это обставить, как перемещения войск во время учений? Ну, как в прошлый раз! Так, чтобы ни одна тварь не заподозрила, что у нас в полку не все в порядке.
Саркисян счастливо улыбнулся; у него этих «тузов в рукавах» было как на собаке блох.
- Сделаем, товарищ подполковник! Какие могут быть разговоры?
Дергач благодарно кивнул, сунул карту в сумку, а через полчаса поднятый посреди ночи по тревоге полк был собран перед военно-полевым штабом. Командир полка осмотрел чуть подсвеченные фарами «Уралов» ряды согнанных отовсюду солдат, прокашлялся, хромая на обе ноги, забрался на некогда насыпанный для флагштока земляной бугорок и внимательно и требовательно оглядел шевелящееся в темноте только что разбуженное войско.
- Вот здесь некоторые думают, а чего это старому козлу посреди ночи понадобилось…
Кое-как выровнявшийся при помощи офицеров строй заволновался.
- А старому козлу посреди ночи думы тяжкие спать не дают! – выкрикнул Дергач. – Вы слышите?! Думы!
Офицеры утроили усилия, на самых тупых посыпались тычки, и строй постепенно смолк и затих.
- И думает старый козел ночи напролет об одном, - с надрывом прокричал Дергач, - как ему, старому козлу, в одиночку Родину защищать!
Полк наконец-то притих.
- Потому что с вами отстоять Отчизну от врага оказалось решительно невозможно!
Дергач умолк, отдышался и обвел полк помутившимся от напряжения взором.
- Вот мне только что доложили, что по итогам пересчета по головам прямо сейчас в строю недостает… - он глянул в записи, - недостает… тридцати шести человек!
Начальник штаба недовольно скривил рот и еще более недовольно прошипел:
- Двадцати шести… а не тридцати…
- Помолчи, - так же, углом рта прошипел ему в ответ Дергач и обвел полк новым, уже реально орлиным взором.
- Тут некоторые стоят и думают: а что такое тридцать шесть человек?! А я вам скажу, что это такое! Это тридцать шесть отсутствующих на боевых позициях заряжающих и наводчиков, командиров орудий и дальномерщиков… и это слишком… слишком много в условиях реального боя.
Строй молчал. Все знали, что недостающие это большей частью разного рода «придурки» - денщики, повара да хлеборезы. Так что Дергач лукавил; случись война, и отсутствия этой публики на поле боя никто бы и не заметил. Но командира полка уже понесло.
- Дай на каждого всего минуту задержки, и выйдет тридцать шесть минут боя без огневой поддержки артиллерии! – выкрикнул он, - а за тридцать шесть минут – сами знаете – наша матушка-пехота кровью умоется!
Строй молчал, и Дергач снова обвел своих подчиненных болезненным взором.
- Вы меня слышите?!! – прорыдал он. – Матушка-пехота… кровью… изойдет…
Полк молчал.
- Вы, конечно, не слышите, - с болью констатировал Дергач, - недосуг вам слышать стоны брошенной на растерзание пехоты!
Он перевел дыхание.
- Недосуг вам слышать и вопли наших врагов, поливающих во всех газетах армию грязью – из-за вас, пьяниц, тупиц и самоходчиков, кстати, поливающих!
Полк начал хмуро опускать головы.
- Как недосуг вам слышать щелчков новых типов оружия на той стороне государственной границы!
Полк недовольно зашевелился.
- Как недосуг вам слышать лязганья гусениц новой неизбежной войны…
Дергач обвел полк яростным взором и перешел к сути своей поэтической речи:
- Прямо сейчас… вы… разбившись повзводно… прочешете всю территорию… весь лес, каждую тропу – отсюда и до самого поселка. За каждого найденного вами самоходчика, пьяницу или даже просто заплутавшего в лесу солдатика даю десять суток отпуска домой.
Полк загудел. Подарок был царский: хоть своих отлавливай, да сдавай. А Дергач поднял руку и сделал приказной жест в сторону своей палатки.
- Старшим офицерам немедленно прибыть ко мне для совещания.
***
Приказ Дергача поднимать личный состав и гнать их на прочесывание леса поступил и в расположение практически пустой части – уже к трем ночи, когда немногих солдатиков развели по казармам – спать.
- Дергач что там охренел? – застонал оставленный за старшего майор Брусникин.
- Тут же просто так никто не остался, - поддержал его дежурный по части прапорщик Зеленин, - или больные, или те, кто завтра в 17.00 в наряд пойдет…
Димон и Леха были с ними абсолютно солидарны: обоим завтра предстояло заступать на дежурство, а пока они не то чтобы перепихнуться со своими девчонками не успели, а даже выспаться!
- Беспредел, - ворчали они.
Впрочем, и тот, и другой знали: деться некуда, приказ есть приказ, а потому, дослушав короткое распоряжение Брусникина, по сути лишь повторяющее то, что сказал Дергач, оба побрели в разные концы части. Димон – в только что униженную и обесчещенную ими двоими медсанчасть, а Леха – в расположение разного рода хозяйственников. И понятно, что все здесь уже повырубались.
- Собирайтесь, девки, в кучу! Я вам чучу отчебучу! – весело пообещал в темноту Леха и щелкнул выключателем.
Расположение залил яркий желтый свет.
- Эти дневальные совсем ох…ли, - пробормотал кто-то и укрылся с головой.
Леха всплеснул руками и, громко топая сапогами, прошел в центр. Солдатики спали, как сурки, и шуток насчет внеурочного пробуждения не понимали и не принимали.
- Подъем! – скомандовал Леха и, видя, что добром их не поднять, затряс ближайшую койку. – Подъем, я сказал! Выходи строиться!
- Беспредел… - пробормотал кто-то. – Эти молодые лейтехи совсем оборзели.
- Я щас тебе рожу-то начищу, - помаленьку свирепея, пообещал в пространство перед собой Леха, - спроси у Толяна Сапрыкина, каково ему было со мной в подвижные игры тягаться…
Бойцы заскрипел койками, принялись одеваться, и хотя всем им завтра было заступать в наряд, они прекрасно понимали: от ночного наезда не откосить. По какой-то неведомой причине Дергач молодым лейтехам беспредельничать разрешил; об этом говорили и угроза боевой гранатой старшине-свинарю, и явное надругательство над старослужащим Сапрыкиным со товарищи.
Леха дождался, когда все оденутся, пересчитал весь личный состав по головам, перегнал обратно к плацу, поставил в общий строй, и начальник строевой части Брусникин подозвал обоих молодых офицеров к осветительному столбу и развернул карту.
- Нам отвели вот этот узкий участок меж двух рядом идущих дорог – танковой и обычной грунтовкой. Разбиваться на три части будем?
Леха оглядел жидкий, прямо скажем, наличный состав и покачал головой.
- Кого тут разбивать? Их всего-то полсотни. Общей цепью растянем, один офицер справа, второй слева и один посредине.
- Я с правого фланга, по грунтовке пойду, - свернул карту Брусникин. – Но если что, имейте ввиду, ГАЗ-66 будет ехать следом – вместе с рацией и связистом.
Эта опытная… этот старший офицер знал, что по грунтовке идти вдвое проще, чем по танковой дороге, и вчетверо - нежели по бурелому нетронутого леса. Не говоря уже о падающих с ветвей клещах…
***
Посреди ночи Медведева снова подняли.
- Товарищ подполковник!
- Господи! Что там еще?! – вскочил командир противостоящего Дергачу полка.
- Дергач начал перемещение!
Медведев тряхнул головой, шумно выдохнул и, глянув в сторону стола, на котором так и осталась лежать расстеленной карта, поднялся.
- Как же он меня запарил! Что за перемещение?
Дежурный офицер замотал головой.
- Пока неясно. Налицо войсковая операция, причем крупная…
- Крупная? – прищурился Медведев, - а на хрена?
Дежурный пожал плечами.
- Пока никто ничего не понимает.
- Ну-ка, командира БУАР и начальника штаба ко мне, - приказал Медведев и подошел к умывальнику. Плеснул в лицо воды, да так и замер.
Ну, то, что Дергач не сдался и не сдастся, пока его в самую рожу не настучат, Медведев предполагал. Таких, как Дергач, в идеале надо было вообще в детстве топить – чтобы не устраивали таких вот ночных перемещений.
«Когда все нормальные люди спят…»
Да, учения были «договорные», то есть, как бы нечестные… но с другой стороны, чего ты дергаешься, если точно знаешь, что тебе их не выиграть, – ни при каком, блин, раскладе?! Медведев этого решительно не понимал и не принимал. Вообще, в поведении Дергача ему теперь виделось нечто детское, истеричное… того сорта, когда балованное дитятко падает на пол, вопит и сучит ногами.
- А вот выкуси, Сергей Иванович, - зло пробормотал Медведев и вытер лицо вафельным солдатским полотенцем. – Хоть лопни от натуги, а не выиграть их тебе…
Разумеется, эти учения сдали не для Медведева и тем более не благодаря Медведеву. Просто в двух местах одновременно – в батарее управления полка САУ и штабе дивизии появилась в прошлом году пара молодых офицеров. Один оказался сыном хозяйственника из Генштаба, а второй – сыном командира, блин, этой самой дивизии по фамилии Чеботарев. И две маленькие внеочередные звездочки этим двум надеждам нашей Российской Армии, двум будущим стратегам будущих войн как бы совсем не помешали бы…
- М-да… молодежь, как известно, должна расти…
Медведев зло швырнул полотенце на место и развернулся к пологу. Там уже показались разбуженные посреди ночи командир БУАР и начальник штаба – оба злые, как черти.
- Проходите, друзья, - жестом указал на стол Медведев. – Только сразу предупреждаю: предложения о физической ликвидации подполковника Дергача не принимаются, как и предложения группового над ним сексуального надругательства.
- А жаль, - вздохнул начальник штаба и первым занял место за столом.
- Уже в курсе? – поинтересовался Медведев.
Офицеры дружно кивнули.
- Есть предположения? – с надеждой спросил Медведев.
Офицеры дружно вздохнули.
Медведев обошел стол и, уперев кулаки в столешницу, наклонился над картой.
- Вот за каким таким х…м ему эта ночная войсковая операция? Что он выигрывает?
Офицеры дружно молчали.
- Причем, судя по числу задействованных сил, он либо намерен зайти нам в тыл и к утру атаковать…
- Не… не пойдет! – одновременно запротестовали офицеры, - это могло сработать, если бы мы не знали! Но мы-то все видим и знаем!!!
Так оно и было.
- Либо… - задумался над своим вторым предположением командир полка, - Дергач морочит нам голову в надежде, что мы испугаемся этого перемещения, переместимся сами, и этим нарушим сложившуюся и очень выгодную для нас диспозицию.
- Возможно, - согласился командир разведки.
- Согласен, - кивнул начальник штаба.
Медведев и сам все более склонялся к мысли, что вся эта ночная войсковая операция – чистый, не замутненный никаким иным смыслом понт.
- Господи! – выдохнул он, - какая же ты, Дергач, сволочь!
***
Капитан Саркисян положил трубку на рычаги и, мурлыча под нос вальс Евгения Доги, вытащил из-под дощатых нар тетрапак «Тамянки». Пока замаскированные под крупное восковое перемещение судорожные поиски беглого ефрейтора проходили ровно так, как надо, – тютелька в тютельку. И все указывало на то, что своего условного противника – офицеров из полка подполковника Медведева он своими понтами уже довел до белого каления. Ровно этого Саркисян и добивался.
- Сереж, - позвал он, ворочающегося в соседней палатке старшего лейтенанта, - не спишь?
- Не-а, - вздохнул командир взвода.
- Винца со мной выпьешь?
Серега заворочался.
- Щас… сапоги натяну.
Саркисян открутил желтую пластиковую пробку и поискал глазами чистый стакан.
- Только стакан с собой прихвати, - повернулся он к полотняной стенке, на которой отпечаталась его тень со стаканом в одной руке и тетрапаком во второй.
- Естественно, - с чувством собственного достоинства отозвался Серега.
Полог отлетел в сторону, и тут же в ярком желтом свете возникла довольная физиономия старлея.
- Что аккумуляторы палим? – глянув на палаточную иллюминацию, улыбнулся он.
- Имею право, - отмахнулся Саркисян, - или я не командир всей артиллерийской разведки полка? У меня этих аккумуляторов, как у собаки – блох!
- Базара нет, - с уважением подтвердил Володин командирский статус старлей, - хотя некоторая расточительность в тебе, товарищ капитан, все-таки наличествует.
- Брось, - отмахнулся Саркисян и принялся булькать в подставленный стакан. – Щедрость города берет…
- Смелость, - возразил старлей.
- Нет, Сереж, - печально покачал головой Саркисян, - именно щедрость. Или щедрость к своим солдатам – так чтоб все три дня грабежа реально их никто не строил…
- Или?
- Или щедрость к осажденным, - пожал плечами Саркисян, - так, чтобы, если сдались, то никто из солдатиков уже не беспредельничал…
Володя налил вина и в свой стакан и поднял его до уровня глаз; на просвет вино было интенсивного желтого цвета.
- А есть еще и щедрость к друзьям, когда союзникам не выставляют счет за каждый потраченный патрон. Но лучше всех в глазах Господа щедрость к своих врагам…
- Это еще как? – изумился старлей, – в смысле ударили по правой…
- Нет, - мотнул головой Саркисян, - в смысле не фиг поминать им былые обиды тридцать-сорок лет кряду… ибо каждый раз ты, вспоминая о своей былой обиде, опять становишься прежним – униженным и бессильным. А это вредно мужчине. Он должен или ответить равно, или простить.
Старлей потрясенно покачал головой.
- Интересно…
- Щедрость это признак силы, Сереж, - улыбнулся ему Саркисян, - так что дай нам Бог до старости быть в глазах других самыми щедрыми из всех.
Серега хмыкнул, выпил сел рядом, на нары и рассмеялся своей мысли.
- Ты поэтому сегодня столько шума наделал? Все эти колонны, все эти перемещения… и все это, чтобы артиллеристов жадным не посчитали?
- Точно, - кивнул Саркисян. – Именно так.
Он принялся наливать по второму стакану, а потом вдруг замер и поднял глаза вверх, к шлепающему под легким ветерком полотну палатки. Его посетило острое предчувствие чего-то прекрасного…
Нет, он пытался выиграть красиво каждый раз – на каждых учениях, и именно поэтому не повторялся никогда! Но каждый раз фортуна, пусть и видя за ним изобретательность и явный воинский талант, отдавала победу другому. Фортуна находила, кому… и все эти красивейшие, почти гроссмейстерские партии так и оставались никем не занесенными в учебники по тактике и стратегии, так и оставались понятными только ему одному.
- Надо просто выучиться ждать… - глотнул Саркисян.
- Что? – не понял старлей.
Саркисян улыбнулся, поднял стакан и пропел вторую бессмертную строчку Анны Герман, наверняка в каком-то поколении армянки:
- Надо быть спокойным и упрямым…
Володя знал, что рано или поздно своего добьется.
***
То, что его щегольские сапожки придут к утру в негодность, Леха понял быстро. Лес был полон упавших суковатых стволов, цепляющих за ноги колючих кустарников, а уж, сколько тут было военного металлолома!
- Сами управляются, - пояснил он Брусникину, почему оставил солдатиков там, в лесу, а сам вышел на обочину грунтовки.
Идущий рядом с медленно ползущим по грунтовке ГАЗ-66 майор Брусникин поморщился.
- Скажите, лейтенант, откуда в вас столько самоуверенности? – попытался он поднапрячь молодого лейтенанта.
- Да, я вам говорю, управятся…
- Нет, вы не уклоняйтесь от вопроса, - уже раздражаясь, произнес начальник строевой части. – Вас что специально этому учили? Сначала вы обстреливаете КП вместе со всеми командирами. Затем конкретно в ваш караул, у вас обкрадывают охраняемый склад. Затем, когда старшие офицеры находят украденное, вы берете оттуда боевую гранату и принимаетесь угрожать ею солдатам…
Лекха поджал губы, но тут же сообразил, что обижаться на старшего по званию контрпродуктивно.
- Да, ладно вам, товарищ майор, - широко улыбнулся он и перенаправил разговор в более приятное русло, - вы лучше скажите, не откроют ли по нам сегодня стрельбу…
- Стрельбу?
- Ну, да, стрельбу. Вот как у нас в училище, когда начальника строевой части застрелили.
Майор Брусникин, сам начальник строевой части поднял брови.
- Как это застрелили?
- Ну, не сразу, конечно, - счел своим долгом пояснить Леха и окончательно выбрался на грунтовку – идти по обочине ему быстро надоело. – Сначала он трех человек из своего табельного оружия замочил…
- Трех человек? – опешил Брусникин. – Из табельного?..
- Ну, да, - легко подтвердил Леха, - его супруга, пока он в наряде был, как бы ремонт в квартире делала, ну, мы, курсанты им делали, конечно. А он из патруля домой пожрать заскочил, а там…
Брусникин глотнул.
- Ну?.. Что – там?
Леха убито вздохнул.
- Короче, он ее за сексом застукал. Сразу с двумя. Ну, и… привел приговор, так сказать… на месте.
Брусникин глотнул.
- Бедняга.
Леха хмыкнул.
- Ну, да, а потом в квартире закрылся и давай отстреливаться, сука. Типа до последнего патрона. Парням, ну в смысле ментам еще жить да жить, а тут надо этого старого козла из его же квартиры выкуривать… командира полка привезли, начальника штаба привезли, верите, нет, а к ночи даже попа привезли…
Леха умолк, и они оба тревожно оглядели пустую по ночному времени грунтовку.
- И что дальше?
- А что дальше? Как попа привезли, он вообще умом поехал. РПГ вытащил…
- Как так РПГ? – не поверил Брусникин. – Гранатомет?!
Леха закивал.
- Ну, да, натурально РПГ. У него там вообще боекомплект оказался, - Леха сокрушенно вздохнул, - неделю мог продержаться. Но не судьба… Полкан его лично – в лоб.
Брусникин потрясенно покачал головой, и молодой лейтеха поднажал:
- А у вас тут как, старших офицеров еще не отстреливали?
Майор возмущенно поднял брови, и Леха тут же поправился:
- Ну, в смысле, не убивали?
Начальник строевой части пожал плечами.
- Нет пока… Сержанта раз в карауле пристрелили. Но тот сам виноват: молодого до самой нижней точки довел. Ну, побег один был… вот и все, пожалуй.
Леха вздохнул.
- Счастливые вы… а у меня служба с этого гамна началась. У помначкара крышу вообще напрочь оторвало! Ну, он-то был сверхсрочник, а мы салаги, и не знали еще, что здесь да как. С постов, короче, возвращаемся, а он и говорит: видите, возле колючки легковушка стоит? А в ней майора видите? Террорист. Живым не брать.
- Да ну? – усомнился майор.
- Точно, - подтвердил сказанное Леха, - его тем же вечером в дурку определили.
Брусникин шумно глотнул, и Леха стремительно перебрал все истории, какие знает, ибо в лес возвращаться не хотелось. В общем, выходило неплохо: о брутальном прапорщике и его ревнивой любовнице – полковнике Иванове, о четырех кавалерах связистки Любаши, две чеченских истории, одна афганская и еще одна, самая жуткая, из Московского военного округа… Все эти истории кончались, как это и положено, кровью, и главным было, пожалуй, то, насколько майор Брусникин личность внушаемая; скажем историю о завскладе-вампире Леха прямо сейчас, без «подготовительных ласк» рассказывать бы не стал.
Нет, история была хорошая, и там было много жизненных деталей, например, наряд по кухне – из салаг, само собой, которые, даже обвешавшись чесноком, боялись идти к деду-завскладу за провиантом. Хороша там была и фигура бесчеловечного старшего сержанта – начальника всей столовой, разумеется, знавшего ВСЕ. И, тем не менее, прямо сейчас эту историю выкладывать было рановато.
«Про завсклада я ему перед утренними сумерками расскажу…»
***
Дергач контролировал прочесывание лично, каждый его этап, и, разумеется, первыми счастливчиками, заработавшими на отпуск, были разведчики БУАР, отправленные им в ПГТ Потемкинский. Именно там были выловлены и, судя по первым донесениям, даже на радостях отфигачены целых восемь нетрезвых самоходчиков.
- Что, неужели всех, кто в поимке участвовал, в отпуск отправите? – все домогался истины Саркисян.
- Отправлю-отправлю… - с уклончивой интонацией подтверждал Дергач, - всех нах… отправлю, аж, отдыхать устанут…
Он прекрасно понимал, что Саркисян этим отпускам остро необходимых ему солдатиков совершенно не рад и поддержит любой маневр, направленный на этого отпуска лишение – разумеется, мотивированное. Однако прямо сейчас Дергачу было необходимо рвение, то самое солдатское рвение, что оставляет взятые города дочиста выпотрошенными, а взятых с бою девиц – напротив – до краев наполненными.
- А что если этого Щукина уже нет в живых? Что тогда?
Дергач повернулся. Вопрос задал начальник штаба, и его опасения были оправданны.
- Да, ничего страшного, - вяло ответил командир полка, - отправим грузом двести на родину – с почетным караулом, с офицером сопровождения… вон Бардина пошлем, от него один хрен никакой пользы.
Начальник штаба усмехнулся. Среди старших офицеров почти все понимали, чем для полка обернется такое вот убийство ефрейтора-завсклада. Первым делом особисты округа прочно, как у себя дома, поселятся в артполку, и сколько им придется отстегнуть, дабы наличный бардак не всплывал наверх в полном объеме, даже не предугадаешь. И это еще хорошо, если без вмешательства ФСБ обойдется.
- Вон, у мотострелков когда прапора в петле нашли, помните сколько шухера было?
Дергач поморщился; он терпеть не мог уголовной фразеологии. Матом пользовался много и охотно, а вот это блатное… не терпел.
- Ну, на прапоре этом клейма негде было ставить, - напомнил он.
- А старшина, что в Китай в позапрошлом году рванул, - парировал начальник штаба, - и это еще хорошо, что его наши погранцы взяли…
Дергач фыркнул.
- Да, лучше бы они его пропустили…
Так оно и было, ибо начальник заставы попался честный и глупый: нет бы бабло оставить себе, а старшину – голым – пинком под ж… отправить, куда и шел, - в Китай, он сдал его по инстанции. И вот тогда и начался весь ужас: выяснить, откуда у простого заведующего овощным складом такие деньги, не удалось. Кстати, до сих пор.
Пожалуй, изо всех историй этого типа Дергач знал только одну со счастливым концом, и эта история произошла с ним – правда очень много лет назад. Тогда из лагеря недалеко от части бежали зэки, довольно большая группа – человек десять, и его, старшего лейтенанта плюс пулеметчика и двух стрелков оставили в засаде у развилки лесных дорог. Солдатики были молодые, а потому их быстро сморило в сон, и когда зэки – действительно группой – вышли на перекресток, в сектор обстрела, у пулемета оказался Дергач. Он и получил все причитающиеся почести.
Но это была иная история: в отличие от простых советских заключенных, завсклад и стукач со стажем Вова Щукин был нужен живым и разговорчивым. Ибо только от него можно было узнать, кому, кроме Соколова, и что именно он рассказывал.
***
Димону досталось идти по танковой дороге, и уже спустя полчаса он проклял все. Ясно, что бредущим по бурелому солдатикам было еще хуже, но ему-то от этого было не легче! Гигантские пласты вывернутой, да так и засохшей земли все время преграждали путь, и спустя эти самые полчаса лейтенант медицинской службы Д. С. Бенц израсходовал весь неприкосновенный лексический запас.
- Товарищ лейтенант, - проканючили справа, - можно я с вами рядом пойду?..
- Можно, - мрачно разрешил Димон.
Он превосходно понимал, что беглый ефрейтор Щукин, с коим он провел на дежурстве целые сутки, настолько ленив, что по лесному бурелому не попрется – даже под угрозой поимки и расстрела.
- А мне можно рядом с вами? – заныл справа еще один сачок.
- Можно, - дозволил Димон.
- Вот и я думаю, - обрадовался солдатик, - че толку по лесу шарашиться? Ну, какой дебил побежит в лес? Беглому надо к людям, а еще лучше, если к бабе: и накормит, и напоит, ну, и телом одарит…
Димон заинтересовался. Слова были произнесены редкие, не армейские.
- Студент что ли?
- Со второго курса вышибли, - вздохнул сачок. – Не понимал я, насколько прав был Владимир Ильич в речи о необходимости учения… не понимал.
Димон с уважением покачал головой. Этот удивительный отрок еще и Ленина знал.
- И как тебе в этом полку служится, студент? – заинтересовался он мнением грамотного человека.
- Ж… - честно ответил тот, - но буду справедлив, я слышал, у мотострелков еще хуже. Говорят у них недавно за групповое изнасилование человек восемь посадили…
Димон хмыкнул.
- И кого они отымели?
- Молодого. Прямо посреди казармы. Во, придурки! Это ж свидетелей полторы сотни человек! Кто-нибудь да сдаст!
Димон криво улыбнулся. Именно такие люди – с вынесенными напрочь мозгами – и задавали нынче тон, саму армейскую атмосферу.
- Зато они показали напоследок салагам, кто самый крутой.
Солдатики заржали, и Димон понял, что смеются больше, чем двое.
- А нам с вами можно?
Рядом вдоль по обочине, время от времени кашляя в кулак, шли еще двое орлов – из медсанчасти.
- Хрен с вами, - дозволил Димон; он и по дороге-то еле шел, а уж в лесу по ночному времени и вовсе не фиг было делать.
На таких вот, типа этого ночного «прочесывания», недоразумениях и стояла вся армия. Димону даже порой казалось, что приказы запрещено обсуждать по одной-единственной причине: начни расспрашивать, и в двух третях случаев командиры не смогут внятно объяснить, а чего они собственно хотят.
- Товарищ лейтенант, а зачем вы в армию идти подписались?
- Что? – повернулся Димон, - а… в армию…
Это был крайне интересный вопрос, и Димон вовсе не разделял шутливого мнения тех, кто называл армию убежищем активных гомосексуалистов. Типа, ему бы жену почаще иметь, а он предпочитает нас… Димон, скорее, считал армию неким коктейлем желаний – желания порядка в мире всеобщего хаоса, желания обладать силой в мире бессильных, а главное, желания определенности – настоящей, фундаментальной, ньютоновской. Этой определенности хотелось тем сильнее, чем яснее становилось, что сегодняшний мир весь живет по иным, квантовым законам. Сегодня ты крупный вкладчик, а завтра – р-раз! – и ты – нищий. Сегодня ты политик, а завтра – бэмс! – и ты простой российский зэк.
- Ну, так что вы здесь потеряли? – не отставал солдатик.
Димон вздохнул.
- А я, отроки, как бы и не военный, я как бы медик.
- Вообще-то, медики в это время в постельках с женами спят, а не беглых м…ков по лесу ищут, - резонно возразили ему.
- Разговорчики, - оборвал зарвавшегося хама Димон, и тот, ясное дело, мигом заткнулся, а по телу Димона пошла теплая волна глубокого удовлетворения.
«Вот за этим я сюда и пришел… - насмешливо подумал он. – За чем же еще?»
***
То, что пропавшего ефрейтора Щукина они ни в лесу, ни на этих двух дорогах не найдут, майор Брусникин знал с самого начала. Начальник строевой части вообще не понимал, зачем этот сыр-бор. Завсклад, а главное, «годок» Вова Щукин не оставлял впечатления затравленного жизнью и старослужащими доходяги. Такие не стреляют в командиров, не кончают жизней самоубийством и не бегут к мамочке. И если такой солдатик исчезает, он идет к бабе или за пойлом – даже не за пряниками.
- Скажите, товарищ майор, - оторвал его от размышлений Бардин, - а как вышло, что нас дважды из части в часть перебрасывали.
Брусникин глянул на залитое алым заревом утреннее небо и поджал губы. Этот лейтенант ему не понравился сразу, едва он его увидел, а уж когда он рассказал дебильную историю о завскладе-вампире – как раз шестилетних детей пугать, персональный рейтинг Бардина в глазах майора упал почти до нуля.
- А почему вы меня об этом спрашиваете?
Бардин хмыкнул.
- Вы же у нас начальник строевой части полка. Без вас в таком деле никак не освятится.
- Всякое бывает, - холодно возразил Брусникин.
Молодой лейтенант сокрушенно вздохнул и покачал головой.
- Нас тогда так вздрючили, что я подумал: хана, не видать мне офицерских погон. Еще немного, и снимут.
- Вас есть за что дрючить, Бардин, - холодно напомнил начальник строевой части.
- За что же это? – не согласился лейтеха.
- А кто КП игольчатыми снарядами обстрелял?
- Мне с КП координаты и дали, - замотал головой лейтенант, - разведка дала! Я же их не из головы придумал!
Брусникин недобро усмехнулся.
- А на каком основании вы беспредел над солдатами срочной службы в медсанчасти устроили? А?
Лейтенант заволновался.
- А как же иначе?! Если им зубы сразу не показать, на шею сядут, охнуть не успеешь! Там вариантов не было, только наезжать! Чем борзее, тем лучше.
Начальник строевой части криво улыбнулся. Лейтеха даже не понимал, чем этой ночью рисковал… реально, причем, рисковал.
- А похитить из только что найденных боеприпасов вещественное доказательство – настоящую боевую гранату и угрожать ею свинарям? Это в какую графу оправдания записать?
Бардин насупился, и майор усилил напор.
- Определите, Бардин, хотя бы для себя, что именно вы сделали. Вы похитили боеприпас, потом вы передали его лейтенанту Бенцу…
- Я просто вещмешок забыл…
- Хорошо, - легко согласился Брусникин, - затем вы забыли похищенный боеприпас в кабинете дежурного по части, где им противоправно завладел лейтенант Бенц…
- Он не завладел, - решительно замотал головой Бардин.
- Помолчали бы! – с раздражением оборвал его майор Брусникин, - затем, когда вы увидели, что Бенц угрожает подрывом гранаты двум военнослужащим срочной службы, вы ведь не остановили его…
Бардин шумно глотнул, опустил голову, но не возразил.
- Вы не сообщили об угрозе оружием со стороны Бенца дежурному по части…
Бардин опустил голову еще ниже.
- Напротив, вы отобрали взведенную гранату и сами стали угрожать ее подрывом двум ни в чем не повинным военнослужащим!
Бардин, понятное дело, молчал.
- И когда они выполнили задание, вы с риском для их жизней произвели подрыв гранаты – абсолютно самовольный! Скажите, Бардин, - повернулся он к молодому лейтенанту, - вы хоть представляете, каково было бы мне писать письма несчастным матерям этих солдат?
- А то вы их пишете… – огрызнулся лейтенант. – Их, эти письма, взводные пишут…
Слева весело, разбойничьи засвистели, и майор Брусникин прищурился. Здесь грунтовка под острым углом пересекалась с танковой дорогой, и он уже видел вышедших на соединение солдатиков и лейтенанта Бенца. Задача по прочесыванию выделенного им участка леса была успешно выполнена.
- В машину, - радуясь окончанию этого бессмысленного разговора, приказал Брусникин и двинулся к кабине тихо подъехавшего сзади ГАЗ-66.
Честно, собственными ногами пройдя свой участок дороги, обратно в расположение полка он собирался ехать с комфортом.
***
Заснуть этой ночью Медведеву так и удалось. Устроенное Дергачом ночное перемещение войск оказалось настолько масштабным, что встревожились даже в дивизии.
- Ну, что там? – каждые полчаса звонил Чеботарев.
И Медведев придвигал сводку своей разведки и принимался методично перечислять все происшедшие за последние полчаса перемещения.
- Может они наступление готовят? – беспокоился комдив.
- Где? – резонно возражал Медведев. – А главное, откуда? От деревни Бычково? Ну, так у меня там каждая высота пристрелена, и Дергач это знает. От ПГТ Потемкинский? Так сначала он должен туда хотя бы один дивизион перебросить. Неоткуда ему наступление развивать, товарищ генерал-майор. Неоткуда.
И все-таки на душе было неспокойно, а главное, Медведев прекрасно отдавал себе отчет: Дергачу терять нечего, а учудить что-нибудь за пределами декларации о намерениях он всегда умел.
«Собственно он это уже делал, и не раз… - хмыкнул Медведев, - и когда этому щенку три орудия из девятой батареи под управление дал, и когда вынудил меня пуститься за ним в преследование…»
Командир полка самоходок вздохнул. Никто бы не подумал, что на собственном ночном отступлении можно еще и заработать какие-то очки. Дергач заработал – только потому, что артиллерийская разведка Медведева чуть задержалась в дороге.
- Сволочь…
Вот и теперь. Всю ночь командир противостоящего ему артиллерийского полка совершал непонятные маневры с личным составом. Разведка фиксировала дергачевский транспорт и дергачевских людей и в ПГТ Потемкинский, и в деревне Бычково, и даже за пределами полигона. Однако объяснить, что происходит, не могли даже в округе.
- Я думаю, у него какое-то ЧП, - предположил к утру начальник штаба, - вроде как с этой кражей боеприпасов…
- Боеприпасов? – задумался Медведев.
В следующую минуту он уже звонил в округ.
- Иван Петрович, извините за ранний звонок, я просто знаю, что вы в это время все равно не спите, и мне показалось…
- Ближе к делу, - оборвали его.
- Скажите, Иван Петрович, а что… Дергач просто прикопает эти свои учебные гранаты, и этим отделается?
Начальник строевой части округа задумался.
- Не должен бы… да и не положено боеприпасы закапывать, пусть они даже учебные.
- Вот и я говорю, - чувствуя, как все внутри него дребезжит от напряжения, - не должно Дергачу все это сойти с рук. Вот не должно – и все тут!
Иван Петрович задумчиво хмыкнул, и Медведев сразу почувствовал, что округ эту его позицию разделяет.
***
Саркисяна разбудили, как он и просил, к половине шестого утра, и он тут же поручил дневальному организовать крепкого чаю и сел за сводки.
- Замечательно…
Он понимал все, что происходит: Медведев злится и думает, как бы достать Дергача чем-нибудь помимо учений; Дергач злится и винит во всех бедах штаб округа, а никак не свой несносный, хотя и победный, следует признать, характер. Он и Саркисяна терпел только потому, что Володя как-то убедил его, что их конечные цели действительно и нешуточно совпадают. Но картины в целом не видел ни Дергач, ни, тем более, Медведев. Ибо все, что происходило прямо сейчас, не преследовало иной цели, кроме как заморочить условному противнику голову.
Словно опытный рыбак, точно знающий, что помимо всякой мелочи, в омуте под корягой живет огромный, метров трех в длину сом, он растил и растил свою будущую победу. Да-да, Володя кидал и кидал приманку в омут, приучая гиганта к мысли, что это можно есть безопасно, а главное, он шумел и шумел, топая ногами и забрасывая в омут мелкие камни. И будущая добыча исподволь приходила к убеждению, что шум – это всегда нечто пустое и недостойное его высочайшего внимания.
И только Саркисян знал, чем это однажды завершится.
***
К половине шестого утра Дергач признал, что дело серьезней, чем кажется. В течение неполной ночи его солдатики выловили 18 человек из 26 самовольно отлучившихся. Еще четверо, поняв, что в части какой-то шум, пришли сами. Итого недоставало четверых. Ну, об одном было точно известно, что его пора сажать; этот голубок не появлялся в части практически весь последний месяц. Еще двое, как точно выяснил особист Соколов, ушли в поселок за горячительным уже довольно вдатые, и можно было давать десять к одному, что они и сейчас пусть и нетрезвы, но живы и даже счастливы. И лишь об одном солдате не было известно ровным счетом ничего.
Да, менты видели его на выходе из части, но ни на одной из крупных трасс, ни в одном из поселковых магазинов, ни даже у местных девушек без твердых принципов ефрейтора Щукина так и не видели. Так что позвонивший Дергачу с докладом майор Брусникин никого безрезультатностью прочесывания не удивил.
- Да, - подтвердил начальник строевой части, - мы прочесали весь выделенный участок леса меж танковой дорогой и грейдером – никого.
Дергач вздохнул и вдруг вспомнил об этих двоих оглоедах.
- Как там эти молодые лейтехи? Ты их подключал?
- Конечно, - ровным голосом подтвердил майор Брусникин. – Медик, вроде, ничего – вменяемый, а вот второй – Брагин или Бардин… забыл как его… по-моему, сачок и враль, каких мало. Да, еще и беспредельщик… такое мне в медсанчасти устроил – прям, бери и сажай!
Дергач вспомнил, как этот «Ворошиловский стрелок» накрыл его игольчатым снарядом и поморщился, - попа болела все сильнее.
- Что предлагаешь?
В телефонной трубке заинтересованно хмыкнули.
- Ну, медика я бы здесь, в части пока оставил, - довольно быстро определил безвредность Димона майор, - а этого, хулигана Бардина, - с глаз долой. Чем дальше его засунуть, тем легче остальным служиться будет.
Дергач понимающе кивнул.
- Хорошо. У меня как раз вакансия для него есть. Знаешь, посади-ка ты его на дежурный ГАЗ-66 да отошли туда, где он КрАЗ со сброшенным грузом оставил.
- На полигон?
- Точно. Пусть сменит начальника караула. А то у меня там сейчас разведчик из БУАР стоит. От этого Бардина и впрямь пока пользы никакой, а лишний разведчик мне не помешает.
***
Димон и Леха выехали через КПП гарнизона вместе, в кабине ГАЗ-66: Димон – в общагу, отсыпаться, а Леха – на полигон службу тащить.
- Везет тебе… - проронил Леха.
Димон кивнул; сил на то, чтобы нормально ответить, после нервической, бессонной, полной беготни и криков ночи попросту не было.
- Нельзя человеку спать не давать, - сонно проронил Леха.
Димон так же сонно кивнул. По личному опыту он знал, что двое суток без сна – предел. Да, можно продержаться и дольше, но именно что продержаться, уж, эффективности от засыпающего на ходу человека не жди.
- А что… не могли кого другого в караул загнать? – превозмогая желание вырубиться, из вежливости поинтересовался Димон.
- А я знаю? – вопросом на вопрос отозвался Леха, - но что-то мне кажется, это майор из строевой части мне удружил…
Димон сладко зевнул.
- Что… такой зверь?
- Чмо он, а не зверь, - печально вторил ему таким же зевком Леха. – А главное, меня за что-то невзлюбил.
- Ты его раздражаешь, как самец-конкурент, - предположил Димон, - ну, типа, по Фрейду. Он – уходящее поколение самцов, а ты – приходящее…
Леха невесело рассмеялся.
- Ну, тогда меня должны и все остальные старшие офицеры ненавидеть.
- А они тебя еще просто не видели, - успокоил его Димон. – Вот увидят, и возненавидят.
Лейтенанты рассмеялись, ГАЗ-66 притормозил у крыльца гостиницы рыбзавода, и Димон, пожав руку Лехе, спрыгнул и двинулся в свой с позволения сказать «номер». Голова гудела и на плечах еле держалась.
- Привет, Натали, - кивнул он дежурной и побрел мимо.
Поднялся по усыпанной окурками лестнице на второй этаж и увидел, что дверь в его номер приоткрыта.
«И кто?..»
Димон толкнул дверь и разулыбался. Анжелка только что уложила на его койку новенький, чуть ли не хрустящий от свежести матрас и теперь встряхивала такую же «нулевую» простыню.
- Здравствуй, Анжела, - ткнулся он губами ей в затылок.
Анжелка замерла и тут же тихо счастливо рассмеялась.
- Ох, и напугал ты меня…
Димон обнял ее, сжал, подумал, что надо бы как-то отшутиться, потому что после такой ночи ни один нормальный мужчина…
«Блин! Похоже, что я к этой категории нормальных мужчин не отношусь…»
Он уже хотел ее… и как хотел!
- Как ты? – попытался он поймать ее взгляд, - ну, насчет…
Анжелка рассмеялась, а Димон вдруг осознал, что идти мыться все-таки придется, ибо воняло от него после этой сумасшедшей ночи…
- Я сейчас, - быстро выпустил он девушку, стремительно расстегнул и сорвал китель, стащил рубашку, майку, схватил висящее на двери встроенного, обклеенного обоями шкафа вафельное полотенце и рванулся в полутемный коридор.
«Бедные девки этого бедного рыбзавода! Вот как они здесь свои гигиенически нужды удовлетворяют?»
Ответа не было, ибо две умывальных комнаты на весь этаж это, разумеется, было мало, откровенно мало. Даже у них в училище, - Димон толкнул плечом перекошенную и разбухшую от влаги темно-синюю дверь умывальной и едва не ткнулся в выходящего оттуда парня с вафельным полотенцем на плече, - даже у них в училище…
- Стоп!
Димон развернулся и ухватил выходящего парня за покрытое полотенцем мускулистое плечо.
- Стоять! Лицом ко мне!
Тот оторопело повернулся, открыл рот и замер.
- Ефрейтор Вова Щукин… - зло, внятно, почти по слогам произнес Димон, - а какого х… ты здесь, родной, делаешь?
Его бывший помощник на дежурстве по части виновато пожал свободным от железной офицерской хватки плечом.
- Так эта… отдыхаю.
Димон поднял брови.
- Тебя, салабон, весь полк всю ночь искал…
Щукин растерянно моргнул. Димон покачал головой.
- Из-за тебя, блин, тудыть-растудыть, восемь сотен человек… и дедушки и прадедушки… до самого утра… как последние щеглы…
Ефрейтор побледнел. Но Димон еще не закончил.
- По всем сопкам и по всем дорогам. Втайне от штаба округа, ибо кто знает, а вдруг тебя еще не замочили, и можно это дело замять…
Мальчишка шумно глотнул. И Димон с чувством покачал головой.
- А он, понимаешь ли, отдыхает… нормально ты устроился, Вова Щукин, ничего не скажешь… - Димон сосредоточился, - С кем, кстати, отдыхаешь? Сам на сам или в компании себе подобных гомо сапиенс?
- В компании… - почти прошептал раздавленный таким поворотом ефрейтор.
Димон подгреб ефрейтора поближе и навис почти над ним.
- Не слышу!!!
- В компании! – с отчаянием выкрикнул солдатик. – Таких же гомо сапиенс! Как я! То есть…
Димон насторожился.
- То есть, что?
- То есть, фемина сапиенс, конечно, - поправился ефрейтор, - я с феминой отдыхал, товарищ лейтенант. Не с гомо…
Димон прыснул и в следующий миг расхохотался.
- Вот за что… я вас, мер… завцы, люблю! За просто… душие…
И в следующий миг по ногам потянуло холодным воздухом, где-то хлопнула входная дверь, кто-то стремительно застучал подковами по полу, и все еще изнемогающий от невнятного желания то ли расцеловать солдатика, то ли настучать ему по роже Димон выглянул за дверь.
- А это еще кто?
По практически темному коридору, навстречу к ним шла женщина в военной форме. И надо было видеть, как она шла: голова гордо поднята, неширокие покатые плечи развернуты, шаг от бедра, да и сами бедра… короче…
- Лейтенант Бенц? – звенящим от напряжения голосом на ходу поинтересовалась военная дама.
- Так точно, - выпустил солдатика Димон, - с кем имею честь?
- Вы не имеете со мной чести, лейтенант, - отрезала дама и подошла ближе, к свету, - а может и без меня чести не…
Боже! Как она была хороша!
Пронзительно-яркие изумрудные глаза меж дивных опахал ресниц, щеки, едва тронутые абрикосовым румянцем, безупречной формы губы… дивная лебединая шея, но главным было в ней – она сама. Вся. Целиком.
- Вы несказанно… - начал Димон и вдруг понял, что уже понимает значение змеи на ее малиновых петлицах и трех звезд на ее погонах, - товарищ старший лейтенант…
- Вот именно, - холодно подтвердила военврач, - я ваш непосредственный начальник, старший лейтенант Кулиева Мария Сергеевна.
«Хуже бабы в погонах в качестве начальства… - донеслось из памяти, как из пропасти, - может быть только баба в погонах…»
- Дима… - раздалось в коридоре.
Димон вздрогнул и вывернул шею.
- Анжела, извини, я сейчас…
Военврач Кулиева изогнула прекрасную бровь.
- Анжела? Уже?
Димон замешкался, и военврач обернулась в полутьму коридора.
- Анжелка! Он твой, что ли?
- Ну… - неуверенно отозвалась администратор гостиницы рыбзавода. – А тебе-то что?
Старший лейтенант вздохнула, покачала головой и, сдвинув Димона и ефрейтора Щукина в сторону, вошла в умывальную. Цокая каблуками по старому желтому кафелю, прошла к окну, ухватила за расшатанную ручку и рванула раму на себя. Окно со скрежетом распахнулось, и военврач, впустив запах прогретой земли, травы и листвы, выглянула наружу.
- Колян! Мишаня!
- Ого-го! – отозвались откуда-то снизу.
Димон отпустил ефрейтора и сделал пару шагов к окну. На дороге перед общагой стояла целая колонна военной техники, а рядом с кабинами, ожидая, когда военврач Кулиева спустится, стояли и курили офицеры.
- Ну, что там, Маш? – крикнули они ей снизу.
Старший лейтенант Кулиева рассмеялась и громко внятно произнесла:
- Тридцать третий!
- Что, серьезно?! – загалдели офицеры. – Не может быть!
- Папой клянусь! – хохотнула военврач и закрыла окно.
И Димон уже слышал и этот подозрительный шум внизу, и хохот и даже, кажется, беготню.
- Тридцать третий… - кричали и кричали там, внизу.
- Тридцать третий!
Кулиева окинула Димона взглядом – сверху вниз, повела красивым плечом и, не говоря ни слова, двинулась к выходу. И вот тогда ефрейтор Вова Щукин гнусно хихикнул.
- Я не понял! – вспылил Димон, - а ты-то чего смеешься?!
Но Щукин уже не владел собой. Перегнувшись пополам, он ткнулся лбом в свои колени, затем осел на кафель, затем лег, и все его тело продолжало ритмично трястись от идущего изнутри почти неслышного хохота…
- Тридцать третий…
В глазах у Димона потемнело, он шагнул вперед, поднял трясущегося ефрейтора с кафеля, подтащил к умывальнику, сунул его голову под сосок и крутанул барашек.
- Что значит, «тридцать третий»? – поворачивая стриженый череп под ледяной струей, цедил и цедил он один и тот же вопрос, - что значит «тридцать третий»?!
И где-то на пятый или седьмой раз, посиневший то ли от хохота, то ли от холода ефрейтор выдавил:
- Вы у Анжелки… тридцать третий офицер… нашего… гарнизона. Они… статистику ведут.
***
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
***
Колонна вошла в расположение части буквально на полчаса и для сугубо практических целей: военврач Кулиева намеревалась довезти на полигон некоторые медикаменты, а начпрод сразу же кинулся грузить остро недостающие на каждых учениях консервы. Так что, когда Димон прибыл в расположение, работа кипела.
- Ты же спать уехал, - едва сдерживая хихиканье, напомнил вышедший из штаба полка принять беглого ефрейтора Щукина под арест майор Брусникин.
Димон передал ему беглеца и отмахнулся.
- Поважнее дела есть.
Хотя, наверное, правильнее было сказать что-нибудь заносчивое, типа «было бы с кем спать!»
Вздыхая и качая головой, Димон прошел мимо суетливо грузящих ящики солдатиков, мимо поглядывающих в его сторону посмеивающихся офицеров, затем – мимо столовой и, поразмышляв, двинулся к свинарям. Ему нужно было время, чтобы пережить позор. Ну, и какое-нибудь занятие – тоже.
И, надо сказать, занятие не замедлило явиться. Когда он посетил свинарей, те – с кругами под глазами и совершенно в мыле – снова закапывали останки в землю.
- Вы ребята с глузду съехали? – присел над могилой Димон, - вы че делаете? На фига ее снова закапывать?
- А вы вот им скажите, - мрачно отозвались мокрые, грязные, взмыленные свинари.
Димон повернулся, куда сказали, и сердце екнуло. В тенечке сидели два мента.
- Здравия желаю, - кивнул им Димон и подошел, - вас кто пригласил – капитан Соколов?
- Точно, - отозвался плешивый мент с капитанскими погонами.
- А чего ж вы останки с собой не заберете? Сразу?
- А на х… они нам нужны? – зло поинтересовался капитан. – Что мне их солить?
Димон покачал головой.
- Ну, вы что, в самом деле, словно вурдалаки какие? Это же девушка молоденькая была! Может, ее и сейчас родители ищут?
- Эту бичевку? – поморщился капитан.
Димон поджал губы.
- Вы что – уже идентифицировали личность? Вот так вот приехали, глянули и сразу р-раз! Бичевка! А если не бичевка?!
Милиционер густо покраснел, - начиная от выглядывающей из голубой рубахи и без того уже красной шеи.
- Я не понял, салага, ты меня моей работе учить будешь? Соколов, значит, со мной все перетер, а тут приехал зеленый лейтеха и все переиначил?!
Димон вскипел и повернулся к свинарям.
- Раскапывай останки!
- Но, товарищ лейтенант!
- Доставайте останки, я сказал, - процедил Димон.
Ему до смерти надоел этот цирк, когда судьба не идентифицированных фрагментов человеческого тела решается междусобойчиком мента и особиста.
- Ты не понял, лейтенант…
- Я все прекрасно понял, - отрезал Димон, - и вы не сойдете с места, пока не заберете эти кости и не проведете их нормальную идентификацию!
- Нет, ты не понял, - произнесли рядом совсем иным, на удивление знакомым голосом.
Димон обернулся. Это был прапорщик Зеленин, у которого он не так давно принимал, и которому на следующие же сутки сдавал дежурство по части. И Зеленин был в ярости.
- Ты ни х… не понял, салага.
Внутри у Димона похолодело. Зеленин был не просто в ярости; его глаза были глазами бешеного камышового кота.
«Бог мой!» – мысленно охнул Димон.
Он и впрямь ни хрена не понимал.
***
Леха спал все два часа по пути на полигон – действительно, как суслик. И лишь когда они прибыли на место – к тому самому оврагу, где он сам обнаружил несколько часов назад брошенный КрАЗ, а неподалеку – присыпанный грунтом груз, водитель отважился его толкнуть:
- Товарищ лейтенант… приехали.
Леха открыл глаза, потянулся и выпрыгнул из машины. Огляделся, моргнул и еще раз огляделся. Дергач сказал все предельно ясно: прибыть и сменить начальника караула, стерегущего в засаде КрАЗ и похищенные боеприпасы. Вот только… он не видел КрАЗа – нигде.
- Лейтенант Бардин? – подошел к нему офицер.
- Верно, - кивнул Леха, отметив, что тот, как и он сам, лейтенант, - а ты – лейтенант Демидов?
- Точно, - улыбнулся Демидов. – Сменять нужно именно меня.
- А где КрАЗ? – непонимающе прищурился Леха.
Если Дергач и впрямь хотел устроить засаду на похитителей, что, возможно, еще вернутся сюда, машину следовало оставить на месте, там, где ее и бросили.
- Забрали КрАЗ, - улыбнулся лейтенант, - вместе с грузом.
- Кто? – поднял брови Бардин.
- Округ, - пояснил Демидов, - буквально сорок минут назад.
Леха замотал головой.
- Бр-р-р… подожди, братан. Дергач же сказал, здесь засада будет.
Демидов хмыкнул и пожал плечами.
- Ну… мало ли что Дергач сказал. Есть же и субординация…
- Стоп, - упреждающе выставил вперед ладонь Леха, - есть приказ. Дергач его отменял?
Лейтенант уклончиво мотнул головой.
- Я еще раз спрашиваю, - с напором процедил Леха, - Дергач отменил свой приказ?
- Нет.
- Вопросов не имею, - развел руками Леха и огляделся, - где тут у тебя связь?
Лейтенант занервничал.
- Ты же не будешь…
- Тебя не касается, что я буду, а чего не буду, - отрезал Леха. – Где связь, которую я должен принять вместе с караулом?
- И нечего так кричать, - насупился лейтенант. – Здесь она. Вон, в кустах. Тоже мне уставник нашелся. Сопля зеленая…
Леха, старательно делая вид, что не расслышал двух последних слов, прошел по направлению руки лейтенанта в кусты, продрался сквозь колючки и присел рядом со связистом.
- Дай-ка мне Дергача. Ща буду по самое не могу получать. За всех, кто, бля, не в море!
Солдатик рассмеялся и потянулся к трубке полевого телефона.
***
Переговорив с офицерами, Дергач все-таки решил самолично съездить в расположение части. Во-первых, ему до смерти хотелось перетолковать с этим ефрейтором лично, ну, и медпомощь квалифицированную следовало получить. Булки жутко воспалились – прям не прикоснись, а военврач Кулиева и лейтенант медицинской службы Бенц были сегодня в расположении части, – как на грех, оба.
Понятно, что, как всегда в последнее время, Дергач перемещался в кузове «Урала-375Д», держась за металлическую стойку. И, когда позвонили с полигона, он как раз, держась за крепкие загорелые шеи солдат, слезал около КПП.
- Ну, что там еще? – с неудовольствием вошел он в душное помещение контрольно-пропускного пункта и протянул руку к услужливо подающему телефонную трубку дежурному.
Теоретически условный противник мог начать наступление и застать Дергача этим врасплох, но только теоретически. Уж Дергач-то знал, что Медведев без разрешения теневых боссов и пописать не сходит, и, ясно, что оное разрешение вечно запаздывало, а уж за Дергачом и вовсе никогда не поспевало.
- Ну?
Это был молодой лейтенант Бардин.
- Товарищ подполковник, я на месте, но охранять нечего.
- Как нечего? – не понял Дергач.
- Я передаю трубку прежнему начальнику караула.
Трубку взял этот лейтенант-разведчик, начавший мямлить что-то об офицерах из округа, о приказе начальника штаба…
- Стоп! – оборвал его на полуслове Дергач. – Я тебе давал приказ снять охрану караула?
- Н-нет.
- А почему ты позволил вывезти вверенное тебе имущество?
- Да я… да мы… да подумал…
- Почему твои часовые… твою мать, не стреляли?
В трубке повисла тишина, и Дергач раздраженно и устало матюгнулся. Он уже в целом понимал, что именно произошло.
- Передай трубку Бардину.
Бардин отозвался, и Дергач оперся костяшками кулака о стол в КПП, принялся диктовать:
- Короче, Бардин, этого козла пинком под зад отправишь Саркисяну. Ни тебе, ни мне от него проку все равно никакого, а время слишком дорого.
- Есть, товарищ подполковник.
- А вот боеприпасы ты мне найди.
- Но…
- Никаких «но», - отрезал Дергач, - я знаю, что не ты их утратил. Но вот искать придется тебе. Они далеко вряд ли укатили, а я еще и ментов попрошу, чтобы они мне сообщали, если где этот КрАЗ увидят. Понял, соколик?
- Так точно, - отозвался Бардин.
- Ну, так вперед, родной, - скомандовал Дергач и вернул трубку на рычаги.
В последние часы земля буквально уходила у него из-под ног, и у него было такое чувство – нет, бездоказательное совершенно, но оно было, - что без вмешательства округа тут не обошлось.
«Главное теперь, чтоб этот беглый ефрейтор хренов сюрпризов не преподнес…»
***
После восьми утра, когда солдат с песнями погнали на завтрак, к Медведеву поступили первые вдохновляющие сведения.
- Короче, вывезли у Дергача эти учебные гранаты – в полном объеме, - сообщил человек из штаба округа.
- И он отдал? – не сразу поверил в такое Медведев.
- Там у него начальником караула лейтенант зеленый был, - пояснил человек из округа, - наехали, надавили, почти трахнули, можно сказать. Он и сдулся.
«Дергачу теперь кранты!» - решил Медведев.
- Короче, Дергач может заранее снимать штаны, - подтверждая его мысли, произнесли в трубку, - ему такого не простят.
- А что с этим… ночным перемещением личного состава полка? – вскинулся Медведев, - хоть какие-нибудь данные есть?
- Уже есть, - отозвались из трубки, - у него ефрейтор бежал, вот они его всю ночь по всем проституткам и по всем пивнякам, ну, и по всем кустам, само собой, искали…
Лицо Медведева само собой искривилось от улыбки. Это был не просто понт, это был дешевый понт. Маскируя поиски беглеца учениями, Дергач изо всех сил делал хорошую мину при плохой игре, вот только получалось это у него все хуже.
- Ему за это вставят?
- За это – нет, - отозвался человек из штаба округа, - а вот за то, что в штаб не доложил, обязательно.
Настроение у Медведева окончательно поднялось. Он вернул трубку на рычаги и сладко потянулся. Столько дерьма, сколько грозило пролиться на голову Дергача, в округе мало на кого проливалось. И последствия обещали быть весьма эротичными.
- Ну, что, Сергей Иванович, готовь, как говорится, попу.
***
Прапорщик Зеленин стоял напротив Димона с белыми от бешенства глазами, и молодой лейтенант медицинской службы Д. С. Бенц понимал: это не старшина срочной службы, этот фрукт имеет реальную власть кое-кого нагнуть.
- Ты не понял, салага, - внятно произнес прапорщик, - здесь командую я и только я. И если ты… думаешь, что можешь распоряжаться моими людьми…
Димон сжал челюсти, но уже чуял, всей шкурой чуял, что самое страшное уже произошло. Ибо, слушая непрерывный поток мата и обещаний сексуального характера, старшина уже распрямил плечики, второй свинарь подхихикнул, и даже оба мента, - Димон это знал совершенно точно, - прямо сейчас криво улыбались.
- А вы, товарищ прапорщик, не много на себя взяли? - преодолевая мерцание в глазах, спросил он, - в смысле, может, вы что перепутали?
- Что? – прищурился Зеленин.
Димон глотнул.
- Ну, то, что вы п…с, я вижу уже по вашему лексикону. Но ваши манеры доказывают, что мне опасаться нечего, ибо вы не активный п…с, а пассивный.
- Чего? – поднял брови Зеленин.
Менты сбоку так и замерли с отвисшими челюстями.
Димон изготовился и, аккуратно проговаривая слова, произнес ответный спич, и там был не только достойный ответ на каждое из обещаний, о нет, были там и сугубо медицинские приколы, - таким в прапорской школе не учат.
- Т-ты…
Прапорщик покраснел, затем побагровел почти до свекольного цвета и все-таки бросился – первым. Димон, призывая в свидетели обоих ментов, весело и зло сделал им ручкой и с наслаждением вцепился в ненавистную харю.
***
Прибыв на место, в свой кабинет в расположении штаба полка, Дергач первым делом приказал привести ефрейтора Щукина и был совершенно сбит с толку испуганным и невинным выражением его физиономии.
- Значит, ты утверждаешь, что никаких сообщников из числа гражданских у тебя при покраже боеприпасов не было?! – брызгая слюной, нависал он прямо над ефрейтором. – А чем ты это докажешь?!
- Спросите, кого хотите, - хлопал ресницами годок Вова Щукин, - Я всегда у всех на виду.
- А этой ночью?! – резонно орал Дергач, - Тебя весь полк искал! А ты говоришь, у всех на виду!
- У меня есть свидетель… ница, - глотнул ефрейтор, - если что, спросите у нее.
- Спрошу, обязательно спрошу, - сурово пообещал Дергач, но уже видел: пустое.
И поскольку задница воспалилась настолько, что не прикоснись, едва спровадив на губу ефрейтора, он позвонил в медсанчасть.
- А старший лейтенант Кулиева пошла искать Мерседеса… ой! То есть, лейтенанта Бенца, - растерянно отчитался дневальный по медсанчасти из числа больных.
- А где потерялся лейтенант Бенц?
В трубке растерянно кашлянули.
- Ну, вообще-то, у товарища лейтенанта самое любимое место свинарник…
Дергач рассмеялся и, охая от боли, двинулся к выходу. Медпомощь ему была нужна в любом случае, где бы эти два медработника ни находились.
***
На поверку прапорщик оказался сильнее, но главное, он был килограммов на десять, а то и двенадцать тяжелее, а потому Димон стал выдыхаться довольно быстро. Нет, поначалу это был реальный бокс, и Димон уходил от ударов и наносил удары в ответ, наступал и отступал и старался если не быть, то хотя бы выглядеть техничным. Вот только длилось это недолго, и вскоре они вцепились друг другу в отвороты кителей, благо пуговицы мигом отлетели, а, сделав пару кругов почти в обнимку, оба повалились в грязь. Ну, если быть совсем уж точным, то в навоз.
- Щ-щенок! – рычал прапорщик, - Ур-рою салабона!
Но урыть салабона именно сейчас вмиг стало нереально. Димон, осознав, что его новый, ушитый в лучшей мастерской училища китель можно выбрасывать на помойку, ибо он весь пропитался дерьмом и свиной мочей, просто осатанел.
- Гад! Подонок! – чуть не рыдал он, и это говорилось так искренне, словно он снова был тринадцатилетним, безнадежно испорченным правильным русским языком и гуманным отношением к человечеству сыном училки и фельдшера.
Они рывками выдергивали один другого из чавкающей вонючей грязи и снова окунали – туда же, норовя лицом, то есть, извините, конечно же, рожей. И удар за ударом, поворот за поворотом они оба продвигались все глубже и глубже, в самый центр титанических размеров и немеряной глубины лужи. И, понятно, что им обоим было плевать на все, даже на свинарей, уже мечтающих о том, как станут в полку рассказчиками номер один, даст Бог, до самого конца службы. И надежды были оправданны: медик и завхоз катались в грязи, словно американские «телки», срывая друг с друга мундиры, сыпля один другому затрещины и разве что не визжа от ярости.
И понятно, что они и внимания не обращали на совершенно очумевших от увиденного и даже не думающих прекращать это свинство ментов, как не заметили они и старшего лейтенанта Кулиевой.
- И что это такое? – строго свела брови в одну линию военврач.
- Мужчины отношения выясняют, - с уважением отозвались менты.
- Наш побеждает, - похвастались тут же свинари.
Менты фыркнули.
- Ну, это мы еще посмотрим…
- Сто рублей ставлю, - перешел к делу старшина.
Военврач Кулиева покачала головой и подошла к краю почти бескрайней лужи.
- Лейтенант Бенц! Вы слышите меня, лейтенант?!
И, конечно же, лейтенант услышал – в тот самый миг, когда прапорщик Зеленин, казалось, уже одержал верх и почти утопил наглотавшегося свиной мочи противника в жидкой и жирной грязи.
- А-а-а-а-а!!! – заорал Димон, рванулся вверх, выдернул из грязи одну руку, затем вторую, скользким ужом вывернулся из объятий почти оседлавшего его прапорщика и нанес первый по-настоящему решающий удар.
Зеленин мотнул головой и уставился перед собой – совершенно пустым взглядом.
- Лейтенант Бенц! – пропели ему, и Димон, точь-в-точь, как в фильме, ударил Зеленина обеими руками по ушам.
- Бенц! Мать твою туда и оттуда! Ты глухой, что ли, Бенц?!
Зеленин покачнулся и рухнул в грязь ничком. Димон обвел мутным взором окрестности, увидел военврача Кулиеву, и его тут же вырвало – даже не понять, чем.
***
Военврач Кулиева, для своих просто Маша, надела, пожалуй, самую неприступную свою маску и первым делом ткнула пальцем в направлении Зеленина и повернулась к свинарям.
- Вытащить!
- Фу… - замотали головами свинари.
- Он потерял сознание, - пояснила Кулиева, - если не поднять, захлебнется. Или вы хотите уголовную статью?
Услышав знакомые слова, менты переглянулись и словно вернулись в реальность.
- Вперед, салаги, - пинками под зад отправили они обоих срочников выручать босса и тут же повернулись к Димону.
Лейтенант, еле живой, шатаясь и раскачиваясь, пытался причалить к берегу этого вонючего «моря».
- Ну, ты монстр!
- Реально ты его уделал! Красиво!
- Ты кем до армии… и вообще… ну, типа, кто по жизни…
Димон кое-как преодолел границу, отделяющую навозную жижу от «кисельных берегов», пробрел десяток шагов и уставился им в лица мертвым, страшным взглядом.
- Останки взять с собой и опознать.
Менты переглянулись, но оба уже видели: лейтеху не передавить.
- Это приказ, - мрачно произнес лейтенант и повернулся к военврачу Кулиевой. – Вы меня звали? И даже, кажется, по матушке?
Маша покачала головой.
- Вы бы видели себя со стороны, Бенц. Извините, но состояние у вас абсолютно свинское. А видок…
Димон глянул на свои сапоги, перевел взгляд выше… и Маша криво улыбнулась.
- Вы весь одинаковый, Бенц. Ни один боров рядом с вами не стоял. И воняет от вас точно так же. Или вы уже втянулись и не чуете?
Димон пожал плечами.
- А ругаться-то зачем?
Военврач печально вздохнула.
- Я совершенно не представляю, как буду с вами работать, Бенц. Извините, но попасть в первую же ночь в койку самой употребляемой шлюхи гарнизона…
- Вот этого не надо, - поднял руку Димон, - это – личное, и оно вас…
- Хорошо, - согласилась Маша, - а что вы скажите об этом?
Димон проследил за ее жестом. Двое свинарей тащили своего босса в сторону корыта с водой, но главное, военврач, судя по интонации, только начала уминать в грунт своего подчиненного, а тембр ее голоса все накалялся и накалялся…
- Вы же медицинский работник, Бенц. Как вам не стыдно?
Димон поджал губы.
- Это как ВАМ не стыдно, товарищ старший лейтенант?!
Маша удивилась.
- Мне?
- Именно вам, - упрямо кивнул Димон, - я такой халатности, такого равнодушия к личному составу даже в морге не наблюдал!
Маша тряхнула головой.
- А вы не ошиблись адресатом? А, обличитель вы мой непреклонный? Чем это я перед вами провинилась? В чем вы меня пытаетесь обвинить?
Димон пожал плечами.
- Я уже сказал: в равнодушии и халатности. Потому что довести солдатика до того, чтобы у него завелись вши… ну, это, знаете, это надо быть преступницей какой-то! Салтычихой! А вы не в Чечне все-таки служите! Не в Афгане!
- Стоп, - растерялась военврач Кулиева и тут же начала наливаться гневом, - о чем вы вообще говорите? Какие вши? Где вы их нашли? Или, может быть, лобковую подцепили – у вашей пассии?!
Димон покачал головой.
- Я говорю о самой обыкновенной солдатской бельевой вши.
Он повернулся к свинарям.
- Старшина! А ну-ка, идите сюда! Быстро! Быстро!
Старшина послушно, трусцой подбежал.
- Снимите вашу майку, старшина, - приказал Димон.
Старшина быстро стащил майку, но когда Димон взял белье в руки и стал внимательно просматривать швы в поисках главной улики – прицепившейся гниды, военврач уже знала, что он прав. Расчесы на груди у старшины были те самые. Характерные.
- Бог мой… – она повернулась к лейтенанту, - как вы это обнаружили?
Тот усмехнулся и глянул на так и не доведенную до конца то ли могилу, то ли обычную воспитательную армейскую яму для похорон бычка – два, на два, на два.
- Я еще когда их в первый раз копать заставил, увидел, что старшина исчесался. А уж, когда они разделись, все стало ясным, как день.
Военврач прикусила губу и закрыла руками лицо. Большего позора для полка она и помыслить не могла.
***
Когда прибывший на свинарник, как всегда в последнее время, держась за металлическую стойку, стоя в кузове «Урала-375Д», подполковник Дергач оглядел своих подчиненных, он их, мягко говоря, не узнал. Прапорщик Зеленин стоял на четвереньках перед свиным корытом с водой – полураздетый, грязный и, кажется, побитый, и обмывался, насколько доставал руками. Машка выглядела – краше в гроб кладут, а на лице грязного, как свинья, лейтенанта Бенца красовался роскошный бланш – уже густо-синий. Свинари – оба причем – были раздеты до трусов и судорожно осматривали швы своей одежды.
- Вши, - коротко пояснила Маша. – Бенц вчера обнаружил.
- И откуда? – нахмурился Дергач.
У него отродясь этой дряни не было.
- Думаю, Черняховский полк… - предположила военврач, - я еще прапорщика Зеленина не опрашивала, но, сдается мне, это он белье у них занял.
Дергач глянул на склонившегося над корытом Зеленина и прищурился. Воинские части иногда занимали одна у другой чистое нижнее белье – после бани, и если белье не было в достаточной мере пропарено…
- Возможно, и так, - согласился он. – И что теперь? Дезинфекция?
- Причем, срочная, - кивнула Маша. – Лучше бы прямо на полигоне, чтобы сюда эту дрянь не завозить.
Дергач вздохнул.
«Мне только этого позора не хватало!»
В последние дни его кусали со всех сторон, и если обнаружится, что его солдатики еще и завшивели… короче, сливай воду.
- А что у вас с глазом? – поинтересовался он у Бенца.
- Упал, - хмуро отозвался лейтенант.
- С прапорщиком в обнимку? – язвительно кивнул в сторону Зеленина командир полка.
Бенц глянул на прапорщика и, понимая, что очевидного не скроешь, уклончиво пожал плечами.
- Вроде того…
- А причины столь жарких объятий?
Вот тогда и подошли менты.
- Здравия желаю, Сергей Иванович, - подал руку капитан.
- Здорово, Николай Петрович, - принял рукопожатие Дергач. – Что-то объяснить мне хочешь?
- А тут все просто, Сергей Иванович, - пожал плечами тот. – Лейтенант Бенц добивается, как я понимаю, начала уголовного дела по этим останкам.
Дергач оглядел сваленные возле ямы выбеленные солнцем и явно когда-то обгрызенные свиньями кости и покачал головой. Он уже понял, что происходит, и куда кто клонит.
- И что вам помешало это уголовное дело открыть?
Милиционер посерьезнел.
- Тут ведь, Сергей Иванович, вот какая байда. В последние полтора года указанные фрагменты скелета использовались вашими военнослужащими, мягко говоря, не по назначению…
По спине у Дергача прошла волна. Он уже чуял, что дело – дерьмо.
- И? Как именно они их…
Милиционер окинул взглядом тут же потускневших свинарей.
- Они придумали обряд «целования мощей» молодыми военнослужащими, заступающими в наряд на свинарник. По моим прикидкам, через этот обряд прошли более трехсот человек.
Дергач глотнул.
- И это значит…
Милиционер кивнул.
- Вот именно, Сергей Иванович, если этому делу дать ход, тут такие сроки будут – ого-го! Начиная от некрофилии и заканчивая вандализмом. Кое-кого и с гражданки выдергивать придется. Статьи серьезные.
Дергач это и сам понимал.
- Ладно, разберемся, - кивнул он.
Хотя, если честно, он уже не представлял, как сумеет все это замазать.
***
Около десяти к Медведеву поступила свежая информация.
- Дергач заехал колонной в часть, а теперь в явной спешке возвращается на полигон.
- Стоп. Ну-ка, подожди, - оборвал информатора Медведев, - а как он сумел в части оказаться? Он же на полигоне был…
Информатор начал отвечать, но Медведев и сам все уже понял. Стремительный словно понос условный противник явно воспользовался общим перемещением личного состава этой ночью и в массе войск, никем незамеченным, наверняка побывал везде, где хотел.
- Вот сволочь! Нет бы, спать…
Однако Дергач предпочитал мотать всем нервы.
- А почему ты сказал, что он выехал на полигон спешно?
- Я не все понимаю, - честно признал информатор, - совершенно точно известны две вещи: с час назад Дергач побеседовал с беглым ефрейтором Щукиным, но разговором этим остался крайне недоволен.
- А почему? – удивился Медведев.
Он совершенно точно знал следующее: сопровождаемая пожаром кража боеприпасов имела место быть, оные боеприпасы были таки найдены в Семеновском Бору молодым лейтенантом Бардиным, а не так давно загружены и вывезены людьми от округа. Все это в целом, вместе взятое, грозило Дергачу серьезным пинком под ж… не окончательным, но весьма серьезным.
Ефрейтор Щукин мог пролить свет на некоторые стороны дела, и, будучи пойманным и уличенным, он вряд ли молчит, а, скорее всего, изо всех сил спасает шкуру, сдавая своих подельников на гражданке.
- Щукин, похоже, невиновен, - после недолгого размышления ответил информатор.
- Бред, - не поверил Медведев. – А какая вторая вещь, о который ты хотел сказать?
Информатор рассмеялся.
- У него только что серьезный разговор с ментами состоялся. Короче они у Дергача в части нашли останки. Человеческие.
По спине Медведева пронеслась ледяная волна.
- Кто? – хрипло спросил он, - молодой солдатик?
- Неясно, - отозвался информатор, - но я так слышал, менты Дергачу серьезно угрожали разными статьями: там и некрофилия, и вандализм…
Медведев глотнул. Увидеть Дергача в клетке зала суда со статьей за некрофилию он и не мечтал.
«А почему бы и нет… тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!»
- Ладно, спасибо, - поблагодарил он информатора и вернул трубку на место.
На самом деле Медведеву уже ничего и не было нужно. Просто потому что у него уже было все. Дергач имел столько проколов, что в страшном сне не приснится. А одно почти случайное поражение Медведева при суточной давности наступлении в общем раскладе почти ничего не значило.
Он окинул карту взглядом. Да-да, по очкам Дергач проигрывал, и крупно.
- Главное, чтобы теперь ничего не менялось.
***
Около десяти утра Саркисян уже набросал несколько вариантов ложного наступления. На реальное у полка не было ресурсов, да и взаимное расположение войск было таково, что выигрыш в любом случае оставался за Медведевым. Штаб округа недаром жрал свой хлеб с маслом и толстым слоем красной дальневосточной икры, поэтому расклад на местности был тот, что был нужен штабу округа, а не Дергачу.
- И Медведева статус-кво устраивает… - хмыкнул Саркисян.
До завершения этих учений оставалось всего нечего – день да вечер, и если ничего не случится, Медведев автоматом получал свои выигрышные очки, а его офицеры – свои сверхплановые поощрения, вплоть до звездочек.
- Зар-раза! – стукнул кулаком по столу Саркисян.
Да, у него были готовы несколько роскошных вариантов ложных наступлений, способных вырвать победу из пасти врага, условного врага, разумеется!
«Но вот пойдет ли на них Дергач?»
Саркисян вздохнул. Дергач по мере того, как задница воспалялась все сильнее, становился все менее терпим, и говорить с ним о деле стало почти нереально. Да, Володю тогда тоже ранило – не менее серьезно, но вот беда, если на Саркисяне все начало затягиваться, как на собаке, то Дергач заболел и заболел серьезно. Нет, Володя знал, что смог бы найти аргументы и таки убедить Дергача – пусть и не в меру раздражительного сейчас – в своей правоте… если бы он был уверен в этой правоте сам.
- Блин!
Володя еще раз оценил диспозицию и вздохнул. Время утекало, как песок сквозь пальцы, а Небо все никак не подавало ему внятного знака.
***
К одиннадцати дня Леха вконец затрахался. Нет, судьба к нему благоволила, и он долгое время ехал по хорошо заметным на лесной дороге следам КрАЗа, затем нарвался на пост у перекрестка, и ребята ему внятно разъяснили, кто сегодня, когда и куда проехал. И все же по большому счету все его труды были пустыми. Заехав во владения ПГТ Потемкинский, КрАЗ вместе с грузом словно растворился в воздухе.
- Не видел, - качал головой гаишник.
- Не знаем, соколик, не знаем, - разводили руками старушки на лавочках.
- Не, не проезжал, - мотал головой пьяненький житель.
Тогда ему на глаза и попался этот бомж – глаза ясные, злые.
- Дружище, - подошел к нему Леха, - я КрАЗ поутру потерял. Вместе с грузом. Как найти?
Бомж фыркнул и покосился на замерших рядом солдатиков.
- Сегодня такие же, как вы, сдавать металлолом проехали.
Леху аж подбросило.
- Куда?!
- Две сотни, - протянул руку бомж.
Леха кинулся обыскивать карманы, достал две сотни и сунул купюры бомжу.
- Ну?
- Езжай прямо, - махнул вдоль дороги бомж, от выезда четвертый километр. Там ингушский дом…
- И? – глотнул Леха.
- У них там все принимают: и медь, и люминий, и КрАЗы тоже.
Леха метнулся в машину, в считанные минуты добрался до указанного километра, отметил на ржавых железных воротах табличку «Медь, люминий, лом», ворвался внутрь и офигел. Искомый КрАЗ был здесь.
- Мать моя женщина… - с восхищением пробормотал он и зашел со стороны кузова.
Кузов был полон.
Где-то рядом гавкнул пес, и Леха вышел из ворот и махнул солдатикам.
- Сюда! Выводим его отсюда, на х…
Ворота со скрежетом распахнули, водитель кинулся внутрь кабины КрАЗа, но тут же сокрушенно покачал головой.
- Смотрите, товарищ лейтенант.
Леха заглянул в кабину. Из панели торчали разноцветные провода, а гнезда под ключ зажигания попросту не было.
- Перегружаем, - решительно скомандовал Леха.
Водитель выпрыгнул, подогнал ГАЗ-66 вплотную к КрАЗу – кузов к кузову, солдатики принялись перекидывать ящики, и только тогда Леха увидел охрану. Здоровенный заспанный краснорожий детина в камуфляже держал перед собой ружьецо, и ствол был повернут совсем не туда, куда надо.
- Убери на х… дорогой, - тепло и сердечно попросил Леха, - пока беды не случилось.
- Я не понял, а вы что здесь делаете? – недобрым тоном поинтересовался охранник.
- Свое забираем, - чистую правду ответил Леха.
- А за весь этот лом заплачено, - покачал головой охранник, - и ваша дело теперь сторона.
- Где ты видишь лом? – удивился Леха и подал знак солдатикам.
Те приостановились, и он сорвал пломбу и расстегнул застежки.
- Смотри.
Внутри лежали дымовые шашки.
- Здесь ни грамма металла. И это вы купили, как лом?
Охранник глотнул и громко, длинно, по-разбойничьи засвистел. И почти сразу Леха обнаружил себя и своих солдатиков окруженными.
- Пошли вон отсюда, - внятно предложил главный, - или кое-кто здесь мозгов не соберет. Мамой клянусь.
Леха оценил диспозицию, отметил тот факт, что воины его струхнули, а сам он вооружен одним пистолетом, и поднял руки.
- Хорошо-хорошо, мы уходим. Один вопрос: кто хозяин? С кем перетирать надо? Ну, чтобы забрать все это без перестрелки…
Охранники явно удовлетворенные тем, что сумели запугать целое войско, переглянулись.
- Езжай в центр, возле площади есть Дом Рыбака, найдешь там Ису. Вот с ним и договаривайся.
***
Димон выбросил китель и брюки практически сразу; что такое свиная моча в химическом смысле он знал, а потому никаких иллюзий о сохранении цвета ткани не питал. Благо, помощник дежурного по части – младший сержант из автобата вошел в положение и принес ему новую хэбэшку – с возвратом, разумеется. В этой самой хэбэшке, чисто отмытый, разумеется, он и прибыл в общежитие рыбзавода. И, разумеется, Анжелка его ждала.
- Дима… Димочка, - побежала она за ним, прямо от стойки администратора и нагнала уже на лестнице, - Дима, что тебе эта сука наговорила?
- Анжел, подожди, - повернулся он к ней, - не в Кулиевой дело.
Анжелка потрясенно прикрыл рот ладошками.
- Господи! Кто это тебя?!
Димон потрогал место, где должен был находиться бланш, и зашипел от боли – оно болело, и сильно!
- Так, подрался…
- Из-за меня?! – восторженно охнула Анжела, - с кем?!
Димон вздохнул и вдруг прыснул смехом. Эта Анжелкина непосредственность искупала все, даже то, что она, как выразилась военврач, «самая употребляемая шлюха гарнизона».
- Нет, Анжела, не из-за тебя, - покачал он головой и двинулся по коридору к своему с позволения сказать, «номеру». – Я подрался по служебному вопросу.
Администратор гостиницы рыбзавода непонимающе моргнула.
- Как – по служебному? И что на тебе надето?
Димон вздохнул и молча толкнул свою дверь.
- И чем это от тебя пахнет?
«Все-таки пахнет…» - поморщился Димон и принялся стаскивать хэбэшку; ее следовало вернуть в целости и сохранности.
- Ужасно пахнет, - фыркнула Анжелка, - быстро в душ! Если будешь так пахнуть, я с тобой в жизни рядом не лягу!
Димон рассмеялся, ухватил полотенце и побрел в умывальник. Он тоже не был готов разделить с Анжелкой ложе – не из-за запаха и даже не потому, что узнал о ней то, чего прежде не ведал. Просто с минуты на минуту возле гостиницы должна была остановиться колонна, вместе с которой он и обречен был отбыть на полигон – буквально немедленно. Дезинфекция всего полка, так уж вышло, ждать не могла.
***
Леха отыскал Дом Рыбака сразу. Довольно быстро ему подсказали и как найти Ису, но вот затем вышел ступор. Иса – немолодой ингуш с признаками высшего образования на лице и в манерах – был мертвецки пьян.
Нет, все остальное было, как полагается: двое ребят крепкого сложения на входе в бар, где «гулял» Иса, две шлюхи – строго разной масти, трезвые – сидящие у стойки, бок о бок с «гуляющим» Исой. Но вот в глазах самого Исы застыла какая-то неингушская скорбь. Леха сказал бы даже, вселенская скорбь.
- Привет, Иса, - подсел он рядом.
- Садись, - жестом указал Иса и подал знак бармену.
Тот мгновенно набулькал.
- Пей.
Леха без единого слова выпил. Он знал, когда лучше делать, что говорят. Но – Бог мой! – там было градусов семьдесят!
- Что случилось, брат? – проронил Иса и снова подал знак бармену, чтобы тот наливал.
Леха попытался поймать его взгляд и не смог, мужик смотрел не только сквозь него, но и вообще сквозь весь белый свет. Леха выпил еще и содрогнулся.
- Твои люди только что боеприпасы по цене металлолома купили. Боеприпасы ворованные. И надо бы их вернуть.
Иса с отчетливым усилием продвинулся чуть ближе к реальности, но вынырнуть, - Леха это видел, - так и не смог.
- Отдай им назад их деньги, - безразлично сказал Иса, - и тебе вернут, что взяли.
- У меня нет столько денег, - покачал головой Леха, - да, и купили его твои приемщики против правил. Они металлолом должны покупать, а не дымовые шашки и гранаты. Куда это годится?
Иса подал знак бармену, чтобы наливал, задумался, - Леха это видел, - но ответить, куда это годится, не сумел.
- Ты без денег хочешь проданное вернуть, а так не бывает, - покачал он головой, - спроси своих друзей, может, кто за тебя подпряжется?
Леха на мгновение ушел в себя, выпил налитое барменом, благодарно кивнул и двинулся к выходу.
- Где тут телефон?
А еще мгновение спустя он пытался пробиться к Дергачу.
- Слушай, сержант! – кричал он связисту, - мне нужен именно Дергач! Я наше краденое нашел, но мне нужен кто-то с большим весом! Иначе не забрать!
- Извините, товарищ лейтенант, - болезненно отозвался связист, явно молодой, - но Дергача нет на месте, и я не смогу его найти так быстро, как вам нужно. Может, начальника штаба позвать?
И, понятно, что Леха тут же согласился на начальника штаба, однако услышал по сути то же самое.
- Я не сумею вам помочь, лейтенант. Это за рамками моей компетенции, - сухо ответил офицер. – Обращайтесь к тому, кто отдал вам этот приказ.
Леха зарычал и попросил дать ему дивизию, а затем и капитана Соколова.
- Товарищ капитан, я оружие нашел! – радуясь хоть какому-то реальному контакту, заорал он, - только мне…
- Стоп, какое оружие?
- Ну, как же какое?! – опешил Леха, - то, что прошлой ночью.
- Так, полегче, юноша, - оборвал его особист. – Вы отдаете себе отчет, куда звоните?
- Ну…
- А если отдаете, то какого хрена звоните? Я лично проводил ревизию ваших складов, и я вам ответственно заявляю: никакого оружия в складе номер четыре не было!
Леха растерялся.
- А что же я тогда нашел?
- А вот не знаю! – со смешком парировал особист, - звоните вашему Дергачу и выясняйте, что вы там для него нашли. А сюда, в штаб дивизии с этим бредом обращаться не надо. Вы слышите меня, юноша?
- Слышу… - мрачно отозвался Леха и вернул трубку на рычаги.
«И кого просить о помощи?»
Если совсем честно, была там одна хитрая рожа.
- Дай-ка мне Саркисяна, - попросил он спустя еще минуту.
И Володя – первый из всех – оказался доступен, а главное, не строил из себя святую армейскую непорочность.
- А почему ты ко мне обратился? – выслушав поток обвалившихся на него откровений, первым делом спросил Саркисян.
- А к кому? – с отчаянием в голосе спросил Леха, - он – Иса, ты – Саркисян. Неужели не договоритесь?
В трубке раздраженно засопели.
- Я что, похож на ингуша?
- Похож, - честно ответил Леха.
- Ты офигел, лейтенант! – рявкнул Саркисян, - ингуши – все, как один, мусульмане!
- И че? – не понял, кого он из себя строит, Леха.
- А я армянин! – язвительно поставил его на место Саркисян. – Мы на тысячу лет раньше вас христианами стали!
- Да, ну! – не поверил Леха и тут же вспомнил, зачем позвонил, - слушай, капитан, ты лучше подскажи, что мне теперь делать? Я запарился, честное слово!
В трубке воцарилась тишина.
- Что там за груз?
Леха вздохнул.
- Разное. Сборная солянка. Ракетницы есть, дымовые шашки есть, гранаты боевые точно есть. Возможно, есть и учебные… Короче, полный КрАЗ.
- Хорошо, - произнес командир всей артиллерийской разведки полка, - а что тебе сказал особист?
Леха глотнул.
- Сказал, что по документам этого оружия как бы и нет.
В трубке снова воцарилось молчание. И лишь через бесконечно долгие полминуты Саркисян снова объявился.
- Ты как хочешь поступить: по совести, по закону или по службе?
- А что… совместить никак? – осторожно поинтересовался Леха.
- Исключено, - отрезал разведчик. – Если по закону, вызывай ментов. Если по службе, то про ментов и думать забудь, а звони Дергачу и карауль груз, чтобы его не переправили в другое место.
- А если по совести? – глотнул Леха.
Саркисян скорбно умолк, а затем чеканно, почти по слогам произнес:
- Неучтенные боеприпасы все равно кого-нибудь убьют. Так что, если хочешь по совести, возьми оттуда гранату, выдерни чеку, швырни ее обратно в кузов и уноси ноги.
***
Дергач узнал, что Бардин отыскал боеприпасы, от Саркисяна.
- Неужели нашел? – искренне восхитился Дергач.
- Точно, - подтвердил Саркисян, - их в металлолом сдали. В Потемкинском. На приемный пункт некоего ингуша Исы. Но, судя по тому, что сказал этот Бардин, там не только учебные лимонки…
- Да, я знаю, - раздраженно оборвал его Дергач.
Если честно, он пока не решил, что этим делать. А вот Саркисян подождал, будут ли еще вопросы, убедился, что вопросов больше не будет, и снова принялся донимать своими фантазиями.
- Я снова о наступлении, Сергей Иванович, - с жаром принялся объяснять он, - я вам точно говорю, Медведева можно под финал обуть!
- И думать забудь! – отрезал Дергач.
Он уже знал, что эти учения проиграны, и теперь нужно делать одно: спасать то, что осталось от его тщательно продезинфицированной Бенцом задницы, а значит, надо бы звонить в дивизию, Яцуку. Просто потому, что только Яцук мог наехать на подставивший Дергача штаб округа. И он, естественно, позвонил – с самой возмущенной, на какую был способен интонацией.
- Товарищ генерал-майор, это что же такое?..
В трубке язвительно хихикнули.
- Ты о чем, Сережа? Никак о драке твоего лейтенанта с прапором? Я слышал, там такая битва в грязи была! Куда там этим американским шлюшкам!
Дергач насупился.
- Нет, товарищ генерал…
Но его оборвали.
- А что, верно говорят, что менты у тебя какой-то скелет в семейном шкафу нашли? – хохотнул Яцук. – Что, Сережа, очередная внебрачная дочь обнаружилась?
Дергач глубоко вдохнул и медленно, по частям выдохнул.
- Нет, товарищ генерал-майор, я о беззаконном нападении на мой пост и вывозе груза с территории полигона в ПГТ Потемкинский…
- Стоп! – оборвал его комдив, - насколько мне известно, ревизия во главе с капитаном Соколовым показала, что боеприпасов на складе номер четыре в момент его вскрытия не было. Это так?
- Так, - был вынужден подтвердить Дергач.
- Затем ты выдвинул версию, что похищены списанные учебные гранаты четырехлетней давности. Было такое?
- Ну, было, - вынужден был подтвердить Дергач.
- Так что тогда у тебя вывезли с полигона? Воздух?
- Нет, товарищ генерал- майор, - изготовился говорить чистую правду Дергач, - все чуть хуже.
Но Яцук его уже не слышал, да и не слушал.
- Хватит с меня, Сережа! Ты слышишь, что я тебе говорю?! Хватит! Ты за эти три дня и так уже бессмертной славой меня покрыл – на четыре дивизии хватило бы!
Дергач попытался возразить, но было уже поздно.
- То у тебя Саркисян в пьяном виде в плен попадает! – принялся вываливать на него все свои претензии комдив, - то у тебя лейтенанты по наблюдателям из округа игольчатой шрапнелью лупят! То этот побег! То склад обворовали! То склад не обворовали! То избиения офицерами больных медсанчасти! То ночные облавы на беглых ефрейторов! То скелеты по шкафам! То драки на свинарниках! На-до-е-ло! Ты меня понял?
Дергач молчал.
- Я тебя спрашиваю!!! – страшно заорал комдив. – Ты понял меня, салабон?!!
- Понял.
***
Где-то к двенадцати дня Медведев понял, что выиграл. Ну, если быть совсем уж точным и придираться к словам и смыслам, то стало ясно, что это его условный противник Дергач проиграл – и страшно, причем, проиграл. К этому времени число претензий к Дергачу – отовсюду – перевалило чрез края и, словно сказочная каша из волшебного горшочка, начала заливать города и веси.
Ну, города и веси заливали, конечно, не претензии; города и веси заливали слухи – один другого страшней, и это порождало законные претензии у всех, кто, в отличие от таких, как Дергач, служит своей Родине преданно и честно. Ну, в смысле, как полагается, служит…
- Что, давай помаленьку собираться? - повернулся Медведев к Терехину.
- Не вижу препятствий, - легко согласился с ним обычно осторожный начальник штаба, - тыловиков точно уже можно готовить к отправке на зимние квартиры. Здесь они уже не понадобятся.
- Да, и огневики… - пожал плечами Медведев. – Что там у нас по плану?
- Да, почитай, ничего не осталось, - отмахнулся Терехин. – Ну, дивизии, понятно, еще повоюют. У танкистов, я слышал, к вечеру целая баталия предстоит… Вертолетный полк, соответственно, отработает стрельбы ПТУРСами*, а больше – никто.
*ПТУРС – противотанковый управляемый реактивный снаряд
Учения стремительно завершались, время утекало, и сама возможность что-то изменить с каждым тиком невидимых шестеренок на командирских часах превращалась, по сути, в ничто.
Брякнул телефон, Медведев принял у связиста трубку, несколько мгновений послушал, и его лицо – само собой – расплылось в улыбке.
- Вы уверены? – на всякий случай переспросил он.
- Абсолютно, - ответили ему, - завтра-послезавтра все всплывет. Такие вещи долго никому не удается скрывать.
Медведев блаженно покачал головой и отдал умолкнувшую трубку связисту.
- Да, брат Терехин, есть таки Бог на свете, - произнес он.
- Дергач? – сразу и все понял наблюдательный начальник штаба.
- Точно, - удовлетворенно разулыбался Медведев. – Прикинь, он еще и вшей подхватил – весь полк!
***
Саркисян чувствовал это вот утекание времени, а вместе с ним и возможности что-либо изменить, как никто другой.
- Медведев сворачивается, - доложил ему по телефону засевший на одной из ключевых высот разведчик – вскоре после полудня.
- Кто конкретно? – заинтересовался командир БУАР, - тыловики?
- Не только, - сообщил разведчик, - судя по всему, они загрузили резервный склад со снарядами для самоходок.
«Опачки! – присвистнул Саркисян, - какая прелесть…»
Он чуял сладостность момента столь же точно, как вставший на пороге медведь при охоте на лосося. Это глупая рыбина думает, что проскочит, но теплокровный, с тонкой нервной организацией мишка все равно успевает махнуть лапой быстрее, нежели лосось пролетит мимо его носа.
Теперь Саркисяну не хватало какого-то внешнего фактора, который, возможно, покажется другим участникам событий чем-то незначительным, чем-то вторичным… и что-то внутри подсказывало Саркисяну, что шанс может выпасть.
***
Димон ехал на полигон в одной машине с Кулиевой.
- Бог мой, лейтенант, что за одеколон? – поморщилась военврач.
- Вы предпочитаете запах свиной мочи? – парировал Димон.
Кулиева изогнула красивую бровь.
- Не в это дело. Просто нельзя же пользоваться такой дешевкой…
Димон возмущенно фыркнул, и военврач Кулиева смерила его внимательным и как бы узнающим взглядом.
- Хотя да… вы же вчерашний курсант…
Димон стиснул зубы, клятвенно пообещал себе не покупаться на такие вот «разводки», но эта стерва знала, что делает, и за два часа пути на полигон она об него разве что ноги не вытерла. А может, и вытерла.
И вот здесь, в расположении полка, меж четырех ровных, по ниточке выставленных рядов солдатских палаток кое-что поменялось.
- Строиться! – раздалась команда дежурного по части, и, подхваченная десятками голосов, понеслась по огромной поляне.
- Первый дивизион, строиться…
- Второй дивизион, строиться…
- Третий дивизион…
Димон показал солдатикам на уже готовый бак дезинфицирующей смеси, и те потащили ее к длинной палатке, специально поставленной для политико-воспитательной работы. Военврач Кулиева бодро вошла в палатку, осмотрела заготовленный швак и вот тогда снаружи раздалась главная команда:
- Первая батарея! Обмундирование! И нижнее белье! Снять!
Димон глянул в проход на мигом побелевший строй, бросил взгляд на свою командиршу и потрясенно моргнул: она застеснялась! А уж когда первый взвод, бегом залетел на дезинфекцию, и, подчиняясь команде такого же голого сержанта, тряся причандалами, продолжил бег на месте…
- Мария Сергеевна, - позвал Димон.
- Да? Что?
Лица на военвраче Кулиевой не было.
- Хватит, сержант, - раздраженно попросил Димон.
Тот кивнул.
- Взвод, стой! Раз! Два!
Причандалы, как по команде, взлетели вверх еще два раза и покорно обвисли.
«И, слава Богу, что хотя бы обвисли…»
- Вы что, старший лейтенант, голого солдата не видели? – со мстительной улыбкой поинтересовался Димон.
Она не ответила, и Димон тут же сообразил, что, конечно же, видела. Просто военврач Кулиева была слишком, слишком молода. Ну, не пришел еще к ней тот возраст, когда она сможет запросто дезинфицировать по восемь сотен голых мужиков за день. Димон попытался представить ее через двадцать лет – большим, толстым женским майором… и не сумел.
- Ладно, я думаю, здесь и я сам с медбратьями управлюсь, - вздохнул он, - идите свежим воздухом подышите…
Запах двух десятков мужиков уже ощущался – более чем явственно.
- Спасибо, - тихо произнесла старший лейтенант и тихо-тихо шмыгнула наружу, вероятно, чтобы увидеть снаружи еще несколько сотен голых, готовых к дезинфекции парней.
- Так, - оглядел взвод Димон, - а почему не побриты?
- А что… разве надо? – удивился сержант.
- Держи, - сунул Димон швак в руки медбрату, - окунаешь его вот сюда, и смазываешь пах и подмышки. Все понял?
Медбрат покорно принял оружие труда, а Димон вышел наружу и подпер руками бока.
- Значит, так! Вниманию командиров! Сбривание волос в паху и подмышками является обязательной предварительной мерой! Слышали?! О-бя-за-тель-ной!
- А тем, кому на дембель скоро? – послышался испуганный голос.
- А дембелям вообще надо втройне… - начал Димон и осекся.
Из ударившего по тормозам в нескольких метрах от него ГАЗ-66 выскочила… Анжелка. По строю голых артиллеристов тут же прошел шумок.
- Анжела? – моргнул Димон, - ты что здесь…
- А, ну, иди сюда, – решительно и зло произнесла Анжелка, и сказала она это не ему, а старшему лейтенанту М. С. Кулиевой.
- Вы… - тут же занервничала Кулиева, - не смейте ко мне подходить!
Но остановить самую востребованную женщину гарнизона было нереально.
- Я тебе глаза твои мерзкие повыцарапываю! – с чувством пообещала Анжела, - я тебе, бля, космы твои паскудные повыдергиваю! Будешь, сука, знать, как у меня парней уводить!
В следующий миг Анжела, как и обещала, на глазах у восьми сотен голых мужиков вцепилась в космы старшему лейтенанту М. С. Кулиевой, а жизнь лейтенанта Бенца превратилась в ад.
Но – Бог мой! – как же они обе в это мгновение были прекрасны!
***
Леха двигался обратно, к спрятанному за ржавыми железными дверями пункту приема металлолома с таким чувством, словно собирался совершить убийство. Иса, когда Леха вернулся от телефона, мирно спал на коленях у мирно беседующих о своем, о женском шлюх, и участвовать в событиях не мог.
«Буду брать силой…» - сразу решил тогда Леха, но вот знакомые железные ворота уже показались, а он так и не решил, как и свое забрать, и участником смертоубийства не стать. Ружье в руках у заспанного и злого охранника он помнил.
- Подождешь меня снаружи, – повернулся он к водителю, дождался, когда ГАЗ-66 встанет, и спрыгнул на землю.
«Черт! Чего это Иса мне наливал?!»
Ноги не держали. Леха покачнулся, схватился за дверцу, и ржавые железные ворота тут же распахнулись, а оттуда вывалился охранник – такой же пьяный, пожалуй.
- Ну? Что Иса сказал? – покачнулся охранник.
- Да, все нормально, - отозвался Леха. – Перетерли.
- Бумаги привез?
Леха широко улыбнулся.
- Какие бумаги, братан?! Да, мы с Исой – через Володю Саркисяна, – считай, братья! А ты говоришь, бумаги…
Охранник насупился. Кавказская фамилия его явно впечатлила, но была еще и служба.
- Не пойдет.
Леха оглянулся. Его солдатики уже выпрыгивали из кузова. И охранника это словно подстегнуло.
- Вы! Вши зеленые! – покачиваясь, потряс ружьем он и тут же, на глазах у всех зарядил патрон. – Только подойдите!
Леха поджал губы. Рисковать жизнями солдатиков он попросту не имел права – уже потому, что по бумагам этих боеприпасов просто не было.
- И что будет, если я к тебе подойду? – попытался он стоять прямо.
- А вот увидишь! – пригрозил охранник, пошатнулся, повалился назад и рухнул обратно в приоткрытую калитку.
Леха рассмеялся и двинулся вперед. Сейчас, когда на улицу через порог торчали только ноги, охранник был безопасен. И вот едва он тронулся, прогремел выстрел.
«Опачки…»
Нет, это был обычный выстрел, видимо случайный, да и прогремел он там, за ржавыми железными воротами, но Леха всей шкурой чуял: случилось! Нет, ни единого тревожного сигнала к тому не было, просто Леха знал – всем нутром: надо валить.
- Назад! – страшно заорал он и бросился к машине.
В следующий миг сзади грозно зарокотало, а затем Леху швырнуло вперед, и он понял, что только что врубился рожей в колесо.
***
Дерущихся, визжащих девок растаскивали всем вылетевшим из палатки голым взводом.
- Товарищ старший лейтенант, не надо! – тянули за плечи абрикосом раскрасневшуюся М. С. Кулиеву, - отпустите ее, вам сказали!
- Анжела, хватит! Хватит! Ну?! – оттаскивали в сторону бледную, прекрасную в своей ярости Анжелу. – Да, отпусти ты ее, тебе сказали!
Но лишь когда все взоры вокруг обратились к «виновнику сего торжества», накал спал до контролируемого.
- Это твоя девка, Бенц?! – заорала спасенная солдатиками военврач, - вот и разбирайся!!!
И Димон глянул на зареванную, бледную, с растрепавшимися белокурыми волосами Анжелу, вздохнул, подошел и обнял ее за плечи.
- Конечно, моя…
Отречься от Анжелки в таком ее состоянии стало бы верхом подлючести.
- Она... тебя… – заплакала Анжелка, - я знаю… я эту суку насквозь… ик… вижу…
- Пошли, пошли, - обняв за плечи, повел ее прочь Димон.
В небе что-то грозно зарокотало, – как отзвук далекой грозы.
- Я тебя никому не отдам! – пообещала Анжела, - но и ты! Пообещай, что навеки! До самой смерти!
Она разрыдалась, упала ему на грудь и заревела, уже никого не стесняясь – в голос.
- Ты такой красивый!!!
Димон смущенно отвел глаза, но наткнулся взглядом только на потрясенно наблюдающих весь этот бред голых солдат да яростно фыркнувшую и ушедшую в палатку военврача Кулиеву.
- Где швак?! – заорала она изнутри, – кто, вообще, за дезинфекцию, вашу мать туда и оттуда, отвечает! Ко мне! Стоять! Лежать! Бояться!
В небе снова пророкотало, и Димон снова обернулся.
- Товарищи командиры! Помогите военврачу! Ну, что они – сами себя этим г…м не смажут? Стоят, блин, восемьсот оболтусов и ждут, когда им женщина в яйца мокрым шваком ткнет! Не теряйте времени, господа, не теряйте…
Где-то за сопками прогремел отчетливый взрыв, и Димон развернул Анжелу лицом к себе.
- Анжела, сюда смотри. В глаза. Понимаешь? В глаза.
Анжелка всхлипнула и нехотя подняла взгляд. Из-за слез ее глаза стали невероятно красивого василькового цвета.
- Все кончилось, Анжела. Пойми.
- Почему? – шмыгнула маленьким, по-детски покрасневшим носом самая востребованная девушка гарнизона.
- Потому что потому, - отрезал Димон, - я не хочу, чтобы надо мной смеялись офицеры. И я никогда не женюсь на тебе. Никогда.
Анжелка вздохнула, и Димон увидел, что она это понимает, всегда понимала.
- Из-за этой суки зеленоглазой?
Димон оглянулся. Кулиева как раз выскочила из палатки и тревожно прислушивалась к разрывам за сопками.
- Да, в общем, нет.
Анжелка покачала головой.
- Не свисти, Дима. Кому-кому, а мне мог бы не врать.
Димон усмехнулся. Он действительно никогда не думал о Кулиевой, как о… ну, как об Анжелке, скажем. Уж в своей постели он ее точно в мечтах не видел. Хотя…
- Все, Анжела, - чмокнул он ее в щеку. – Езжай домой.
***
Услышав первые взрывы, Медведев непонимающе тряхнул головой и вышел из палатки. Одна беда, солдатики с песнями шли на обед, и прислушаться толком не удавалось.
Снова богом огненной войны
Станет артиллерия страны!
- Ты слышал? – повернулся он к выходящему следом начальнику штаба.
- Еще бы, - озадаченно подтвердил тот.
- И что это такое?
Начальник штаба прислушался и помрачнел.
- На фугас похоже. А вот сейчас был залп.
- Твою мать! – зло ругнулся Медведев и бросился в палатку, - ну, Дергач! Ну, сука! Ну, не может он без сюрпризов!
Связист преданно уставился, ожидая приказа.
- Штаб дивизии, - мрачно затребовал Медведев, и едва его соединили, выдохнул воздух и как можно спокойнее начал разговор с комдивом.
- Товарищ генерал-майор, я что-то не пойму, это ПТУРСы?
Комдив на том конце провода тревожно и яростно матюгнулся.
- Какие ПТУРСы?! Ты что городишь?! До стрельб вертолетного полка еще три с лишним часа! Да, и звук…
- А что тогда? – прикинулся ребенком Медведев, - неужели этот… ну, ясно кто, опять что-то придумал?
- А я знаю?! – вызверился Чеботарев, - сейчас вот буду в штаб округа звонить! Просить, чтоб вертолет с наблюдателями выслали.
Внутри у Медведева похолодело. Внеплановая высылка вертолета с наблюдателями это был плохой знак. Очень плохой.
- Давай-ка готовиться к перемещению, - повернулся он к своему начальнику штаба, - береженного Бог бережет.
***
Услышав эти странные звуки, Дергач насторожился и первым делом глянул на часы. До стрельб вертолетного полка было еще более трех часов. И поскольку звуки продолжались, он вышел, оценил направление и расстояние и вернулся к карте.
- ПГТ Потемкинский?
В районе Потемкинского, насколько он знал, никаких стрельб вообще не планировалось. Дергач почесал затылок, и в следующий миг до него дозвонился Саркисян.
- Да, Володя, говори…
- Вы это слышите? – спросил командир артиллерийской разведки.
- Еще бы, - хмыкнул Дергач, - кстати, а что это? Твои разведчики еще ничего не докладывали?
- Разведка молчит, хотя свои собственные мысли на сей счет у меня есть, - загадочно ответил Саркисян.
- И что за мысли? – поинтересовался Дергач.
Саркисян рассмеялся.
- Важно не что я думаю, а какую пользу из этого извлечь!
Дергач заинтересовался. Володя сегодня явно был в ударе, это чувствовалось по всему.
- Ну, говори.
- Предположите, что это ваши собственные стрельбы по мишеням в районе Потемкинского, - сразу предложил Саркисян.
- Бред, - отверг предположение Дергач. – Как бы я туда три дивизиона мимо Медведева протащил? Да еще незаметно…
- А этой ночью, - сходу предложил Саркисян, - когда ефрейтора искали! Вот под шумок орудия и перевезли…
- Бред! Бред! Бред! – не согласился Дергач. – Я бы не сумел.
- А кто тогда стреляет по мишеням в районе ПГТ Потемкинский? – резонно возразил Саркисян.
- А откуда тебе известно, что это стрельбы?
- А какие другие предположения?
Дергач задумался. Никаких других предположений не было.
- Хорошо, Володя, ближе к делу.
Саркисян рассмеялся.
- Что бы это там ни трещало, Медведев подумает, что это мы стреляем.
- Уверен?
Саркисян снова рассмеялся – весело и зло.
- Разведка доложила, Медведев готовится к перемещению.
Дергач открыл рот да так и замер. Он уже понимал, что предлагает Саркисян, ибо, если Медведев, думая, что полк Дергача под видом поисков ефрейтора прокрался ночью в район ПГТ Потемкинский, совершит перемещение…
- Мы сможем напасть на него там, где он не ждет?
- Не то слово, - подтвердил Саркисян, - мы его вчистую уделаем!
***
Леха не взялся бы сказать, что это рвануло – уж точно не гранаты – но удирали они оттуда со всех ног.
- Господи, пронеси! – не стесняясь, почти рыдал водитель, - мимо как раз пролетала чудовищных размеров гнутая балка.
И только в центре, у Дома Рыбака, Леха сумел достучаться до обезумевшего солдатика, остановил ГАЗ-66 и кинулся звонить в полк.
- Это я, Бардин! – проорал он в трубку, - срочно Дергача! Срочно я сказал!
И в небесах что-то щелкнуло, и он услышал ровный и довольно веселый голос командира полка.
- Слушаю тебя, Бардин.
- Короче, я все нашел, но до вас не дозвонился, а теперь это взрывается!
В трубке на мгновение воцарилась мертвая тишина.
- Я правильно понял, что взрывается груз, похищенный на складе номер четыре, найденный тобой в лесу и снова похищенный? – поинтересовался Дергач.
- Правильно.
- Где он взрывается? Жертвы будут?
- Взрывается за поселком Потемкинский, километрах в четырех. Жертвы уже есть - приемщики металла, что все это купили. Хозяйство ингушское. Главный тут – Иса.
Дергач хмыкнул.
- Ингуши? Тогда – фигня. Менты замажут. Тем более что и не было ничего у нас… по документам.
Дергач на мгновение задумался и тут же принял решение:
- Короче, все, Бардин, забудь. Не было ничего. Ни гранат, ни второго похищения. Вообще ничего не было.
Леха не согласился.
- Как это не было? Я в кузов успел несколько ящиков дымовых шашек загрузить! И куда это все теперь?
- Шашки? – озадачился Дергач и тут же спохватился, - да хрен с ними с шашками! Можешь их туда же, где сейчас все остальное, отправить! То есть, в ж… или даже нет. Ты же сюда поедешь? Поедешь. Вот и разбросай их через каждые двести метров. Договорились?
- Договорились, - потрясенно тряхнул сильно нетрезвой после выпитого у Исы головой Леха.
Если честно, он ни хрена не понимал.
***
Дергач, наверное, сказал бы командиру дивизии правду, если бы не Саркисян.
- Товарищ подполковник, - укоризненно протянул командир БУАР, - если вы скажете Яцуку правду, он вас не поддержит!
- И что же делать? – насторожился Дергач.
- Скажите, что вы реально переместились этой ночью в район ПГТ Потемкинский, реально отстрелялись по мишеням и реально наступаете на Медведя!
Дергач насупился.
- Не поверит.
- Он уже поверил, - зло хохотнул Саркисян, - и сведения у меня самые точные!
Так оно и оказалось. Комдив Яцук позвонил Дергачу сам, буквально через минуту и был он злым, как пантера.
- Я не понял, Дергач! – сразу же начал орать он, - какого хрена ты эту канонаду устроил?!
- Ну, так это…
- И почему ты мне о своем ночном перемещении не сообщил?!
- Ну, так, товарищ генерал-майор…
Яцук взбеленился.
- Как мне теперь с наблюдателями из округа разговаривать?! Может, сам им объяснишь?!
- Уж, лучше вы… - испугался Дергач.
В трубке замолчали… некоторое время Яцук переваривал события, а затем вздохнул.
- Вот всегда с вами так. Наломают дров, как пацаны, честное слово, а мне – расхлебывать!
- И что теперь? – осторожно поинтересовался Дергач.
- Что-что! Доделывай, что начал – наступай. Хуже, я думаю, уже не будет. Авось и очки какие заработаем.
Дергач дождался, когда голос комдива растает в пустоте, и приказал соединить его с полком.
- Саша, - внятно, размеренно приказал он своему заместителю, - снимай полк - немедленно! Ты слышишь?! Немедленно уводи его из расположения в лес!
- Сергей Иванович, - возразил замкомандира, - я не могу. Они у меня дезинфекцию проходят… вши же…
- Ты слышал, что я сказал?!! – страшно закричал Дергач, - не-мед-лен-но! Всех – в лес!!! И меня не колышет, как ты это сделаешь!!! Если полк через три минуты будет на том же месте, я тебя лично закопаю!!!
Вертолеты наблюдателей из дивизии должны были повиснуть над расположением полка с минуты на минуту, а задуманная Саркисяном мистификация должна была быть исполнена целиком, до деталей.
***
Димон, лишь бы поскорее избавиться от этого кошмара, приказал наделать шваков, раздал их сержантам, и весь полк превратился в Бедлам – то самый, британский. Солдатики с хохотом принялись гоняться друг за другом, смазывая самые разные места вонючей маслянистой дрянью и угрожая если не побрить, то что-нибудь таки там отстричь. Короче, им было хорошо. А затем из командирской палатки вылетел замкомандира полка, и все снова встало с ног на голову.
- По-о-олк! – заорал он. – Слу-ушай мою кома-анду! По машинам!
Солдатики заметались, но – вот беда – старые белье и хэбэшку по приказу военврача уже изъяли на пропарку, а новые так пока и не подвезли.
- По машинам, я сказал! – заорал замкомандира и переключился на командиров, – если через три минуты полк будет здесь, я вас, салабонов, лично закопаю!
- Подождите! – забеспокоился Димон, - я не уверен, что дезинфекция…
- В ж… твою дезинфекцию! – рявкнул командир, - ты вертолеты видишь, салага?
Димон поднял голову. Там, над сопкой уже виделись три бреющих над лесом вертолета.
- Ну, так, не свисти! – завершил командир.
Димон пожал плечами. Замкомандира не был прапорщиком, с коим можно было при случае в обнимку упасть в грязь. Так что морды ему не набьешь, и своего перед ним не отстоишь. Даже если ты полный офицерской чести, словно пятнадцатилетний подросток – спермой, лейтенант медицинской службы.
- Дебилизм, - фыркнул он.
Затем, спасая остатки своего достоинства, Димон двинулся в палатку, где должна был находиться уже пришедшая в себя после шока военврач Кулиева – его непосредственное начальство, но и начальство тоже выглядело растерянным и недовольным. Как ни крути, а нормальную, поголовную дезинфекцию им сорвали.
- И полк дебильный, - пробубнил Димон, - и солдатня – сплошь дебилы, а уж прапорщики – просто как на подбор.
Старший лейтенант Кулиева молчала.
- А все почему? – хмуро продолжил Димон, глядя как солдатики в голом виде цепляют орудия к задним крюкам «Уралов» и в том же голом виде рассаживаются по кузовам, - а все потому, что рыба гниет с головы. И если командир полка – дебил…
- Ты полегче, салабон, - рывком развернулась к нему Кулиева.
Димон обмер. Ее изумрудные глаза полыхали, если изумруд, конечно, может полыхать.
- Что?
- Полегче, я сказала, - ненавидяще процедила военврач, - а если будешь на мой полк попусту языком трепать, я тебя, лейтенант медицинской службы Дмитрий Сергеевич Бенц, лично кастрирую.
Лицо Димона налилось кровью, уши покраснели. И – Господи Боже! – как же они в следующий миг сцепились!
***
Иван Петрович вылетел на этот раз лично: допустить таких фортелей на учениях он не мог. И первое, что увидели наблюдатели, зависнув на вертолетах над расположением артиллерийского полка, были голые солдаты – сотен восемь.
- Мама родная, - прошептал кто-то справа, - это что?
Сверкая белыми голыми задницами, солдатики метались по расположению части, как угорелые, - так, словно единственной их целью было целиком завладеть вниманием противника-гомосексуалиста, затем этим беспрерывным мельтешением навести на него летаргический транс и, в конце концов, – тьфу, какое неприличное словосочетание! – в конце концов, подло победить.
- Это у него учения такие? – глотнул кто-то слева. – Ах…еть!
Иван Петрович непонимающе замотал головой.
- Б-р-р-р-р…
Солдатики так и продолжали беспорядочно, совершенно броуновским способом метаться меж палаток – по-прежнему совершенно голые, правда, отсюда, сверху, казалось, что их становится все меньше и меньше.
- Я не понял, а где машины? Где орудия?
- Там Медведев звонит, - подал голос связист, - спрашивает, что ему делать.
Иван Петрович поджал губы. Этот Медведев вообще в последнее время потерял стыд, ибо звонить сюда, наблюдателям, да еще и требовать совета, хотя они и вмешиваться-то не должны…
- Пусть у своего начальника штаба совета спрашивает, - прямо посоветовал Иван Петрович, - а сюда не хрен звонить.
На данный момент Ивана Петровича более всего его интриговал тот факт, что лично ОН, Иван Петрович чего-то не понимает! Быть такого не могло – в принципе!!!
- А ну-ка, в Потемкинский, - скомандовал он, и вертолет послушно заложил вираж.
- Товарищ генерал-лейтенант, - снова дал о себе знать офицер связи, - Чеботарев на проводе.
«Медведев подключил», - понял Иван Петрович и принял трубку.
- Что тебе?
- Я не понял, Иван Петрович, - возбужденно затараторил комдив, - Дергач с Яцуком что, решили доказать, что они самые крутые?!
- Не тарахти, - поморщился Иван Петрович, - я и сам не пойму, что происходит.
- Но стрельба в Потемкинском…
- Подожди, - оборвал его Иван Петрович, - мы как раз над Потемкинским. Сейчас глянем, что там…
Вертолет поднялся выше, повернулся правильным боком, но пока… оставалось лишь развести руками. Нет, сам ПГТ вот он, замечательно проглядывался, но вот примыкающая к нему территория полигона… Начиная от края леса, насколько хватало глаз, тянулся дым от шашек – розовый, желтый и банальный белый.
- Хрен тут что разглядишь, - посетовал Иван Петрович. – Полетели лучше – еще раз на солдатиков посмотрим. Как ни крути, а русская молодежь самая красивая молодежь в мире.
***
Леха делал все ровно так, как приказал Дергач: останавливал машину через каждые двести метров – точно по спидометру – и поджигал очередную шашку. Вот только с каждой новой шашкой это было все труднее: в глазах плыло, а главное, все время тянуло на задушевные разговоры с личным составом.
- Не обращай внимания, - махнул он рукой водителю, - я слегка нетрезв. Просто делай свою работу.
А потом он прибыл в часть, кое-как спустился, почти вывалился из машины и с оторопью огляделся. Часть была совершенно пуста!
- Что за чертовщина!
Нет, все выглядело ровно так, как и должен выглядеть полк на учениях: стройные ряды палаток, дымок из полевой кухни, палатка-столовая…
- Так, - махнул рукой Леха. – всем ждать меня!
Нетрезвой походкой он добрел до столовой и растерянно моргнул.
- Афигеть.
На столах стояли пустые готовые к использованию тарелки и бачки с кашей – горячие! Он потрогал!
- Бог мой… а это еще что?
На земле, скомканная и одинокая, лежала серая солдатская маечка. Чуть поодаль – трусики. А там, у палаток виднелись равномерно распределенные кучки солдатской одежки – строго повзводно.
- Мама родная… - уронил поднятую с земли маечку Леха.
Все выглядело так, словно китайцы взорвали бомбу – сверхновую, из тех, что запросто растворяют живую силу противника в воздухе. Ну, или если бы всех солдат перетаскали в кусты вурдалаки. Нет, сначала раздели, а уж затем перетаскали.
Леха взмок, размашисто перекрестился, и почти тут же сверху повис вертолет.
- Никому не трогаться с места! – прогремела команда. – Всем стоять на местах!
- А вот хрен вам! – показал вверх дулю Леха и трусцой, пусть и покачиваясь немного, побежал обратно к машине.
- Эй! Офицер! – взревел мегафон, - ты куда побежал?!
Но Лехе было пофиг. Он лично не собирался находиться в этом жутком месте ни единой лишней минуты.
***
Саркисян держал руку на пульсе все время, каждую секунду утекающего бытия. И все шло ровно так, как надо. По сути, убедив Дергача использовать серию взрывов неясной природы в свою пользу, он сделал первый и самый главный шаг. Дальше было легче. Дрогнул и начал перемещать свои самоходки Медведев. Был вынужден поддержать своего подчиненного командир дивизии Яцук. И, понятно, что противостоящий Яцуку командир дивизии Чеботарев тоже занервничал.
Пожалуй, самым опасным был тот маленький миг времени, когда наблюдатели зависли в вертолете над голым полком.
- Что за форма одежды?! Дергач! – орали они в эфир. – Что за форма одежды у твоих солдат?!
- Это я дезинфекцию полка провожу, - совершенно честно отвечал в эфир Дергач.
И ясно, что ему никто не поверил, да и кто бы поверил, если все знали: батареи Дергача только что провели стрельбы по мишеням у ПГТ Потемкинский.
Саркисян не взялся бы сказать, что за затмение поразило умы и сердца отцов-командиров из округа. Но они как-то не сообразили, что если солдаты Дергача – пусть и совершенно голые – в расположении части, то в районе Потемкинского этих солдат совершенно точно нет! Однако затмение умов таки случилось, ну, а потом оказалось, что Бардин плюс ко всему устроил настоящую дымовую завесу, и отличить вымысел от реальности стало попросту нереально.
- Чем я буду здесь обороняться? – бесстыдно орал в эфире Медведев.
- Ну, так перемещайся ближе к танкистам! – орал на него его комдив Чеботарев, - что вы, как дети малые?!
И, конечно же, помалкивающий Дергач успел все: и перевезти орудия на новые позиции – пусть и совершенно голыми солдатиками, а развернуть дивизионы, а потом ветер сдул дымные результаты нетрезвых трудов лейтенанта Бардина, и реальность предстала перед участниками во всей своей убийственной красоте.
- Что это?! – охнул в эфире явно разглядывающий позиции в бинокль Медведев.
- А это вы окружены, - спокойно пояснил в эфире Дергач.
- Как? Откуда? Ты же в районе Потемкинского стоишь!
- Кто тебе сказал?
В эфире повисла долгая-долгая и очень красноречивая пауза. Володя Саркисян хмыкнул, сходил в свою палатку и достал из-под нар тетрапак «Тамянки», вернулся на позицию и подмигнул разведчику:
- Будешь?
Тот покачал головой.
- Красиво, Володя. Бля буду, красиво.
То, что представало теперь перед ними повсюду – на карте, на столе вычислителя и, само собой, на местности, являло собой классический, во всех учебниках сотни раз обсосанный «котел».
***
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
***
Весь ужас новой реальности стал ясен далеко не всем участникам событий и далеко не сразу. Но поскольку время событий было жестко зафиксировано в рапортах, сами события – на картах, да и на местности тоже, а учения, в общем, почти завершились, отрезав всякую возможность что-либо переиграть, народ понемногу вышел из ступора и зашевелился.
- Какой нах… котел?! – орал Чеботарев в телефонную трубку, - да я с тебя, сука, лично штаны спущу, лично на четвереньки поставлю и лично …!!!
- …ты меня понял, г…н?!!
Трубка жалобно загудела, и Чеботарев совершенно вызверился.
- Что – не виноват?!! Как это – не виноват?!! А кто тогда виноват?!!
Но по-настоящему жуткие события разворачивались в ином месте – в штабе округа. Ибо самой пострадавшей стороной оказался никто иной, как сам Иван Петрович – начальник всей строевой части. Нет, здесь не разговаривали матом и не обещали своим подчиненным сексуального над ними надругательства в извращенной форме, здесь все было много хуже, ибо Ивану Петровичу приходилось переигрывать уже распределенные, в общем и целом, знаки отличия и очередные воинские звания. А следом за наградами шли и квартиры… если кто понимает.
Впрочем, и награду, пусть и заслуженную, можно было отобрать, - если кто понимает, - при том важном условии, что награжденный как-либо проштрафился.
- Я хочу знать всего три вещи! – давил Иван Петрович на особиста дивизии капитана Соколова, - и главная, что это взрывалось в ПГТ Потемкинский?!
- Нет проблем, Иван Петрович, - безропотно отвечал особист, - что бы там ни взрывалось, это совершенно точно никогда не лежало на складах у Дергача. Я там очень даже детальную ревизию сделал.
- А на чьих складах оно раньше лежало?! – задыхался от ярости Иван Петрович.
- А неизвестно, - отвечал чистую правду особист, - но то, что боеприпасы не из нашего округа, я гарантирую. Наше дело там – сторона! Я так думаю, там под видом приемного пункта вообще перевалочная база боевиков была. Так что пусть ФСБ и занимается.
- Хорошо, я сделаю вид, что поверил, - подводил черту Иван Петрович, - но почему тогда Дергач всем полком этого ефрейтора искал? Всю ночь! Из-за никогда не существовавших боеприпасов?
- Ну, забота о личном составе не всегда синоним преступных намерений, - парировал многоопытный особист дивизии, - да, и как вы докажете, что Дергач искал ефрейтора не из-за нежной о нем заботы? Или не из желания навешать лапши Медведеву…
- Я еще должен и доказывать?! – вспыхивал Иван Петрович.
- А как вы думали? – рассмеялся Соколов. – Чтобы реально человека угробить, одного вашего желания мало. Нужно еще и мое желание. Шутка. Кстати, а какой третий вопрос? Что еще вы хотите знать?
И вот здесь Иван Петрович впервые стушевался.
- Этот скелет на свинарнике… ну, бомжихи безвестной, его как-то можно Дергачу вменить?
Наступила долгая, стыдная пауза.
- Конечно, можно, - с горечью признал особист, - а если Дергача еще суток пять-шесть по роже стучать, он даже признается, что именно он ее и замочил.
- А если серьезно?
- А на фига вам это надо? – зло поинтересовался Соколов, - или вы думаете, что можно Дергача в навозе извалять, а самим не испачкаться? Так не выходят подобные фортеля. Не далее как сегодня лейтенант Мерседес, то есть, Бенц, конечно, это личным примером доказал. Причем, блестяще доказал, надо отметить!
- А кто такой Мерседес? – не понял Иван Петрович.
- Да, неважно это, - отмахнулся особист, - важно, что нельзя врага в грязи извалять, а самому не забрызгаться. И если мы это дело со скелетом озвучим, округ до самого до Кремля прогремит! В вечных отличниках будем! Пожизненно!
Иван Петрович пригорюнился, отстал, и принявший «эстафету» вздрючивания Соколов тут же перезвонил Дергачу.
- Что там с ментами? – первым делом спросил он, - утрясли? Не будет проблем по останкам? А то я слышал, этот ваш Бенц крепко капитана милиции обидел… говорят, на личности перешли… типа кровью омывать поруганную честь придется…
- Да ладно тебе… все уже нормально, - отмахнулся Дергач. – Как показывает практика, офицерская честь на кирпич и на шпунтованную доску зам-мечательно обменивается.
- Кстати, а кто она? Выяснили?
- Ну, в общем, да, - подтвердил Дергач, - Семнадцать лет, потомственная алкоголичка, из дома исчезла около двух лет назад, а мать даже не заявила. Нормальная такая российская семья, понимаешь.
- М-да… а что с боеприпасами? Вопрос целиком закрыт?
- Целиком, - подтвердил Дергач, - и даже ефрейтор этот оказался ни при чем. Я его лично допросил…
Соколов поблагодарил и попрощался. Все остальное касалось только Дергача.
***
Дергач знал, что выиграл учения. Во-первых, сам для себя – в противостоянии с вечным условным противником полком самоходных орудий, а во-вторых, для своей дивизии. Как сообщили ему буквально через двадцать минут после громогласного объявления «котла», генерал-майор Яцук реально станцевал лезгинку. И видели это все!
Понятно, что процесс подведения итогов после учений неизбежно растянется – хотя бы на день-другой, просто потому, что торги это вам не война, здесь думать надо, считать, а то и побеждать. А торг Яцуку предстоял серьезный – за каждое офицерское очко.
- Спаси и сохрани! – размашисто перекрестился Дергач и, нагнувшись, поставил локти на рабочий стол; сидеть он пока так и не был в состоянии.
Теперь, когда он вернулся в расположение части, ему предстояло вершить правосудие и предопределять чужие судьбы – заслуженно и надолго вперед.
«Тоже, понимаешь, своеобразный торг…»
Так оно и было, ибо ни одно наказание и ни одно поощрение не должны были выглядеть в глазах личного состава ни чрезмерными, ни недостаточными.
- Фемиде, блин, и той проще… - невесело усмехнулся Дергач, - у нее хоть весы.
Но вообще-то, вне зависимости от сказанного Соколову, кое-что командира полка до сих пор беспокоило. Да, формально склад номер четыре был на момент похищения пуст. Однако он сам, перед тем, как поставить засаду, видел эти гранаты для РПГ, эти снаряды, эти боевые мины… короче, все то, что взрывалось в ПГТ Потемкинский спустя несколько часов. И. хоть тресни, было у Дергача такое чувство, что, во-первых, без руки округа здесь не обошлось, а во-вторых, что кто-то изнутри полка обеспечил похитителям поддержку. Нет, ему вовсе не было жалко боеприпасов; он просто опасался повторения.
В дверь постучали, и Дергач, шипя от боли в филейной части, распрямился.
- Войдите.
И, конечно же, это был совсем не тот персонаж, которого он желал увидеть немедленно. В кабинет строевым шагом вошел лейтенант медицинской службы Бенц.
- Разрешите…
Дергач, останавливая этот училищный психоз, поднял руку.
- Короче. Что у вас, лейтенант?
Бенц поджал губы. Впрочем, он и вошел сюда какой-то вздрюченный.
- Я хочу сказать, что не позволю вам, товарищ подполковник, так поступать с солдатами, - покачал головой Бенц, - и я обещаю, что остановлю этот беспредел!
- Как поступать? – удивился Дергач. – И, может, вы разъясните ваше толкование термина «беспредел»?
Лейтенант растерянно моргнул; вероятно, он ждал, что ему тут же дадут в торец, а его еще и намеревались выслушать. Однако взял он себя в руки достаточно быстро.
- Мало того, что устраивают ночами в медсанчасти старослужащие…
«Есть такое…» - мысленно отметил Дергач.
- Мало того, что творят у вас свинари!
«Ну, с этим мы, почитай, разобрались…»
- Мало того, что прапорщик Зеленин, - тяжело задышал лейтенант, - обязанный заботиться о военнослужащих, заражает весь полк вшами…
«О, как он его не любит…» - отметил Дергач.
- Так еще и вы вмешиваетесь и все ломаете!
Дергач удивленно поднял брови.
- Я? А я-то чем вам не угодил?
- А кто мне сорвал всю дезинфекцию? – придвинулся вперед и глотнул лейтенант. – Вы что, не могли четверть часа подождать?
Бенца не просто кто-то взвинтил, этот «кто-то», - и Дергач уже догадывался, кто бы это мог быть, - взвинтил Бенца до упора!
Командир полка улыбнулся и покачал головой.
- Веришь, Дима или нет, а подождать я не мог. Ни единой минуты.
Лейтенант вспыхнул, хотел, видимо, сказать, что он не Дима, а Дмитрий Сергеевич… и все-таки продолжил свою главную мысль:
- И работать с этой… с этой… - он взволнованно задышал.
- Так полегче на поворотах, салага… - предупредил его Дергач.
- И работать с этим, с позволения сказать военврачом, - не внял голосу разума Бенц.
Дергач на мгновение – не больше – задумался и, останавливая его, поднял руку.
- Хватит, малыш. Трое суток ареста. За пререкания с командиром.
Бенц моргнул.
- Чего?
- Чего слышал, салага, - Дергач кивнул в сторону двери, - арест начинается прямо сейчас. Пошел вон.
Лейтенант глотнул, беззвучно пожевал повисшее на языке, но так и не высказанное слово обличения, развернулся и все тем же строевым шагом вышел из кабинета.
- Вот, ведь щенок… - возмущенно фыркнул Дергач, – в мое же нерабочее время мне же гадости говорить пришел!
У него еще было с кем разбираться сегодня – помимо этого медика.
***
Леха передвигался с трудом. Нет, самый первый хмель, тот, с которым он удирал на ГАЗ-66 от вертолета через заполненный дымом лес, уже давно прошел, но голова оставалась тяжелой, а в глазах плыло. Мимо кто-то, яростно пыхтя и матюгаясь, промчался, и Леха даже подумал, что это, наверное, Димон, однако сил поворачивать голову, смотреть да еще и решать, Димон это или нет, как-то вот не было.
- Вы лейтенант Бардин? – спросили его.
Леха моргнул. Перед ним стоял какой-то капитан.
- Да, я…
- Пройдите к командиру полка. Он вас ждет.
Леха с трудом козырнул, с еще большим трудом поднялся по ступенькам на второй этаж, кое-как отыскал дверь с нужной табличкой и постучал.
- Войдите.
Леха вошел. Дергач стоял возле большого канцелярского стола. У окна стоял начальник строевой части майор Брусникин, и вид у них обоих был озабоченный.
- Да, вы еще и пьяны, лейтенант? – пригляделся Дергач.
- Уже нет, - возразил Леха, - с похмелья.
Старшие офицеры переглянулись.
- Вы плохо начинаете службу, Алексей, - отечески произнес Брусникин.
«Пошел нах», - подумал Леха.
- Мне надо было выпить с покупателем нашего… «металлолома» Исой, - пояснил он причины того, что находится «не в форме».
Старшие офицеры снова переглянулись.
- А когда вас можно застать в форме? – поинтересовался Брусникин, - минувшей ночью вы были трезвы, однако настолько не в форме, что даже не смогли прочесать выделенный вам участок леса. Вместо этого вы предпочли мне полночи травить несмешные солдатские байки.
«И ты меня даже не подумал прогонять… - подумал Леха, - и полночи эти байки слушал!»
- Было дело, товарищ майор, - признал – куда уж деваться? – он.
- И склад обокрали именно в ваш караул… - напомнил Брусникин.
- Верно, - кивнул Леха, - в мой. Да, еще и в самый первый караул… А еще у меня пожар вокруг складов случился. А еще я в медсанчасти пару солдатиков отфигачил. И в плен к врагу я попадал, и боевую гранату на свинарнике взорвал, и вон командиру полка в ж… игольчатым снарядом въехал… и что теперь? Вешать меня?
Офицеры переглянулись, и Леха понял: дай им волю – повесили бы. Просто за наглость. Ну, и остальным в поучение.
- Нет, конечно, - улыбнулся Брусникин, - вешать вас никто не будет.
- Хотя идея интересная, - хохотнул Дергач, и Леха всей шкурой понял, что настроение у командира полка просто великолепное. И только главный канцелярист полка никак не унимался.
- Но вот наказать вас, Бардин, все-таки придется. И наказать вас придется серьезно. Как бы даже не офицерской звездочкой.
Леха окаменел. Начальник строевой части был ближе всех остальных к поощрениям и наказаниям, и он явно «отвечал за базар».
- За что?
Голоса почти не было.
- А вы считаете, что всего вами же перечисленного недостаточно?
Леха стиснул зубы, и перед глазами поплыли цветные круги. Но мстительный Брусникин еще не закончил.
- Собственно, это было бы вполне справедливо. Умом, как я мог убедиться этой ночью, вы не блещете. Да, и командиру второго взвода девятой батареи звания младшего лейтенанта вполне достаточно.
Леха глотнул.
- Что скажете, товарищ подполковник? – повернулся Брусникин к Дергачу.
- Я? А ничего не скажу, - тихо, удовлетворенно хохотнул тот, - я подожду, что лейтенант Бардин скажет. Это его в первую очередь касается.
Леха поднял голову и замер. Ужас, который он только что пережил, вышиб остатки хмеля напрочь, и голова стала ясной, а мысль – быстрой.
- Товарищ подполковник, - повернулся он к Дергачу, - разрешите задать товарищу майору один вопрос.
- Всего один? – удивился такой скромности Дергач.
- Ему хватит.
Брусникин замер. Постановка лейтенантского ответа сама по себе уже была хамской. Леху можно было наказать уже за нее одну.
- Валяйте, лейтенант, - разрешил Дергач.
Леха повернулся к Брусникину.
- Мы много разговаривали этой ночью, товарищ майор, и вы даже поругали меня за то, что я похитил из только что найденных боеприпасов вещественное доказательство – настоящую боевую гранату, которой затем и угрожал свинарям.
- И правильно он вас отругал, - поддержал своего начальника строевой части Дергач, - вас вообще-то за такую покражу уже сажать можно…
- Я не задал своего вопроса, - оборвал командира полка Леха, - вы позволите?
Дергач замер… и разрешил – широким таким жестом, типа, "вперед".
Леха снова повернулся к Брусникину.
- Скажите, товарищ майор, откуда вы этой ночью знали, что похищены боевые гранаты, а не учебные?
- Ну, так все…
- Нет, - покачал головой Леха, - никто не знал, что они боевые. Даже я – тот, кто их нашел, этого не знал. Иначе бы над могилой с «учебной» гранатой без чеки не игрался…
Брусникин шумно глотнул. И даже Дергач только что бывший в самом приятственном расположении духа, посерьезнел
- А ведь и впрямь, майор, откуда ты это знал? Я – до самого завтрака – никому этого не говорил.
Брусникин открыл рот и замер.
***
Медведев прибыл на совещание в штаб дивизии после того как, наконец-то, отстрелялись вертолетчики, за четверть часа до начала, в 18.45. и все равно опоздал. Командиры полков были уже здесь, и они мигом смолкли и так же мигом повернули головы к нему. Он даже, кажется, услышал хруст шейных позвонков.
- И что вы на меня так смотрите?
- Да, вот, - ответил командир танкистов, - любопытно глянуть на того, кто учения врагу сдал.
Медведев молча прошел на свое место, сел, но они все так и стояли и так и смотрели на него.
- Что еще?! – вызверился он.
- А ты, Иван Сергеевич, не кричи, - одернули Медведева от входа, - не надо нам вот этих интеллигентских истерик.
И понятно, что это был Чеботарев.
- Садитесь, товарищи, - пригласил комдив.
Командиры полков дружно задвигали стульями.
- Вопрос на повестке дня один, - тут же перешел к делу Чеботарев, - как так вышло, что мы продули, и надо сообразить, как отыграть назад хоть что-нибудь. Обещаю рассмотреть предложения все, до единого.
- Ключевое место – канонада у ПГТ Потемкинский, - тут же выдал домашнюю заготовку Медведев. – Надо выяснить, что там у Дергача взрывалось, и как это повернуть против…
- Стоп, стоп! – поднял руку командир дивизии, - на сегодня совершенно точно установлено, что эти взрывы никакого отношения к воинским частям нашего округа не имеют.
- Как это? – не понял Медведев.
- А вот так, - хмыкнул сбоку танкист, - там ФСБ вовсю шуршит. Три дела о пособничестве терроризму завели! Но все фигуранты – штатские. Здешний бомонд.
- Верно, - поддержали его, - к военным эти взрывы ноль отношения имеют.
Медведев опешил. На этих боеприпасах у него было подвешено две трети компромата!
- Но как же…
- Все, Ваня, проехали, - рассмеялся танкист. – Поздно пить Боржом…
- Округ отказался рассматривать версии о похищении боеприпасов со складов наших воинских частей. И закон пока на нашей стороне.
- Новостями надо интересоваться, Ванюша…
Медведев облизал мигом пересохшие губы.
- Может, поднять вопрос о введении в заблуждение…
- А кого он обманул? – язвительно загудели офицеры.
- В том-то и беда, что он, сука, ни слова никому не наврал!
Медведев опустил голову. В данный момент офицеры ненавидели его даже больше, чем Дергача.
- Вообще-то, - подал голос комдив, - Дергачу есть, что вменить. Собственно, за трое неполных суток он успел отметиться по всем статьям уголовного кодекса.
- Даже сам себе в ж… игольчатым снарядом засандалил! – выкрикнул кто-то.
Офицеры рассмеялись.
- Другой вопрос, пойдет ли это нам на пользу?
- А почему нет? – хмыкнул танкист, - да, и Дергача все одно валить пора! Столько геморроя, и все из-за одного человека…
Командиры полков одобрительно загудели.
- Точно! Как ЧП, так Дергач!
- Сплошной позор!
- И ведь главное, все ему как с гуся вода! Типа, он хороший командир! А я, значит, типа плохой!
- Да, какой он хороший?! Просто пиарится, где ни попадя, а натрави на него нормального журналюгу, и сдуется, как рыбий пузырь!
Комдив оглядел волнующихся офицеров и вздохнул. Пока, кроме предложения натравить журналюг, которые, как известно, бесплатно пером не шевелят, он ни единого разумного предложения так сегодня и не услышал.
***
Дергач с чувством выполненного долга вручил лейтенанту Бардину его трое суток ареста – за хамство, исключительно за хамство, а когда тот, совершенно потрясенный таким вот поворотом судьбы, вышел, командир полка повернулся к Брусникину.
- Ну, что, майор, поговорим?
Начальник строевой части глотнул.
- О чем, товарищ подполковник?
- Откуда ты знал, что гранаты были боевые?
- Одна же взорвалась… там, на свинарнике, - дернул губой майор.
- А кто сказал, что та, что рванула на свинарнике, из числа похищенных на складе номер четыре?
Брусникин побледнел.
- Ну, так… а откуда же еще? Не с собой же из училища он ее привез.
Дергач хмыкнул. Он видел: майор испачкан, но вот что-либо ему вменить…
- Ты неискренен, майор, и давно неискренен, - покачал он головой, - и мы с тобой вместе служить не будем.
- А я и не напрашиваюсь, - спокойно, слишком спокойно парировал начальник строевой части.
Дергач изумленно поднял брови, и майор столь же спокойно и легко пояснил:
- Четверть часа назад издан приказ о моем переводе в штаб округа.
***
Димон стоял, ухватившись за прутья решетки смотрящего на двор гауптвахты окна, и думал. Там, за окном, старшина губы проводил с бессудно наказанными арестантами посильную воспитательную работу, а здесь, внутри камеры лейтенант медицинской службы Бенц, по сути, такой же арестант, но рангом повыше, проводил воспитательную работу сам с собой.
- Напра-во! – командовал старшина, и строй оборванных грязных солдатиков поворачивал – четко и одновременно, словно единый механизм, а то и единый слиток живого металла.
«Прав я или не прав, - напряженно думал Бенц, - вот в чем вопрос…» Потому что, если он в чем-то неправ, это следовало немедленно исправить!
- Бего-ом! – скомандовал старшина, и арестанты согнули руки в локтях и наклонили корпус вперед – градусов на десять, пожалуй.
- Бего-ом! – с угрозой повторил старшина, и руки согнулись еще сильнее, а градус наклона туловища над асфальтом вырос до пятнадцать, - марш!
Губари рванули, что есть сил по кругу, а точнее, по квадрату двора, и Бенц даже застонал от ненависти к себе. В любой другой ситуации сама постановка «прав я или нет» была бы абсурдной, но – вот беда – военврач Кулиева так и стояла перед его мысленным взором: изумрудные глаза полыхают праведным огнем, волосы растрепаны – после схватки с Анжелкой растрепаны, отметил Димон, – а кулачки сжаты.
- На месте-е-е! – прогремел голос старшины, и передний губарь встал, а задние начали налетать и тыкаться друг другу в спины, словно мультяшные персонажи.
«Измождение», - профессионально отметил Димон.
- Это, называется, вы так бегаете?! – заорал старшина, - да, вам сначала ходить научиться надо! Что ж, придется тренироваться! Крокодильчики! Начали!
Каждый второй губарь упал на асфальт, оперся руками, и его ноги тут же подхватил стоящий следом.
- Четыре круга! – скомандовал старшина губы, - бего-ом-м-арш!
Губари, потешно перебирая подгибающимися руками и все время тыкаясь грязными рожами в асфальт, «побежали» на руках по квадрату двора, а ведущие их перед собой, словно зэки – тачку, напарники следили, чтобы «тачку» не занесло на повороте. Ибо каждое падение и каждая ошибка здесь были поводом повторять и повторять одно и то же сверхполезное упражнение – час, два, три, четыре, десять, двенадцать и даже шестнадцать часов кряду.
Димон тяжело вздохнул. Ему нравилась военврач Кулиева, отчаянно нравилась… чего уж там скрывать. Димон глотнул. Эти изумрудные глаза, этот восточный персиковый румянец дивных щек, эта ладная фигура, - в ней прекрасным было все!
- На месте-е-е! – крикнул старшина, и губари «затоптались» на месте, поочередно отрывая от асфальта грязные стоптанные ладошки подгибающихся рук, и все время падая, - стой! Раз! Два!
Губари «шагнули» руками последние два раза и, ожидая следующей команды, замерли.
- Не провисать животом! – прошелся вдоль строя старшина и для острастки пнул кого-то под брюхо, - как бабы беременные, честное слово!
Губари испуганно приподняли провисшие до асфальта животы, и Димон рассмеялся. Все это он проходил еще в училище.
«Но главное, чего они так разъярились?! За что любить Дергача? Вот чего она кинулась его защищать? – Димон тряхнул головой; он помнил, как они из-за Дергача поссорились – до соплей! - да и Дергач… стоило слово против Кулиевой сказать, тут же взбеленился! У них что здесь – один за всех и все за одного?»
- Смена партнеров! – скомандовал старшина.
Димон улыбнулся. Те губари, что старательно изображали из себя «крокодильчиков» пошатываясь, но с видимым облегчением поднялись, а те, кто держал им ноги, сами легли на асфальт.
- Ничего не понимаю!
Нет, формально у Дергача все было тики-так! Пожалуй, служить в полку, где все за одного, и наоборот, стало бы для Димона сплошным удовольствием, но что-то пока восторгом горло не полнилось. Пока вся эта система оборачивалась против него.
- Олимпийский забег! – скомандовал «крокодильчикам» старшина, - четыре круга! Кто последний прибегает, тем две сутки добавляют! Приготовились…
Димон хохотнул. Уже понявшие, сколь высоки ставки этого забега, «крокодильчики» напрягли изогнутые спинки, словно охотничьи сеттеры в рекламе собачьего корма. Двое лишних суток в этом доморощенном бухенвальдике никому в радость не были.
- Ма-арш!!! – взревел старшина.
Губари рванули, и Димон даже загляделся, - столько силы, страсти и экспрессии было в этих противоестественно изогнутых мальчуковых телах. Весь день только этим гамном и занимавшиеся, буквально высосанные арестанты, стараясь не оказаться в числе крайних, сталкивали один другого с асфальтового тротуара, падали, бились тощими грязными физиономиями о бетонные бордюры, поднимались и снова рвались вперед – туда, где не было хотя бы этих двух дополнительных суток…
Димон криво улыбнулся: когда он сидел на гауптвахте в последний раз, самой популярной у них была чисто курсантская побасенка о пришедшей в посылочном ящике на родину «героя» пересыпанной солью отделенной голове старшины губы. Бред, конечно, однако выслушивалась байка с восторгом. Всеми.
***
Когда Леха прибыл на гауптвахту для отбытия наказания, губари ужинали. Порциями по десять человек – как раз на один стол – они бегом залетали в маленькую столовую, и через пятнадцать секунд так же бегом вылетали. Почти полные тарелки немедленно менялись на новые, совершенно полные, и в столовую загоняли следующую партию губарей – не более, чем на пятнадцать секунд. Хроническое недоедание в смеси с максимальными физическими нагрузками и неизбежным глубоким истощением были и оставались лучшей воспитательной мерой. Действительно лучшей. Иного способа усмирить брызжущий спермой и энергией молодняк, в армии так и не отыскали.
Уже сдавший портупею и брючный ремень Леха двинулся за конвойным в отведенную ему камеру и обмер. Прямо на него из зарешеченного окна смотрели знакомые глаза.
- Димон?!
А спустя полчаса на внеочередном построении сидящих на губе прапорщиков и офицеров поставили вместе, и Леха просто офигел. Участники и свидетели событий на свинарнике так и стояли в рядок: лейтенант Бардин, лейтенант Бенц и прапорщик Зеленин. А дальше, в строю грязных оборванных губарей рядышком, словно два голубка, стояли и оба прежде таких крутых свинаря.
- Сапрыкин тоже здесь, - углом рта шепнул Димон.
- А кто такой Сапрыкин?
- Разговорчики! – рявкнул комендант, - или товарищи офицеры желают, чтобы я им суток добавил?! Так я добавлю!
И лишь из своей камеры, когда поужинавших губарей снова погнали по кругу, Леха, просмотрел их всех и увидел медбрата Сапрыкина, которого ломал об колено он лично.
«Ну, крут, Дергач, крут…» - не мог не признать Леха.
Так жестко и однозначно на его памяти порядок не наводил никто. И все-таки что-то не срасталось или срасталось, но не до конца.
- Ничего не понимаю, - заходил по камере из угла в угол Леха.
Он совершенно точно знал, что лично он сделал все наилучшим образом. Никто лучше бы просто не сделал! И, тем не менее, Дергач его посадил – с решимостью и спокойствием, достойным лучшего применения. Словно муху прихлопнул!
- Бр-р-р-р! – замотал головой Леха, - полный бред!
***
Комдив Чеботарев, как и все прочие, видел, что учения проиграны, но, как и штаб округа, считал, что Дергача, а вслед за ним и его офицеров, а затем и комдива Яцука, следует наказать и наказать примерно. Тем более что вина давала возможность не только снять кое-какие очки, но и обесценить саму победу. Поэтому наиважнейший разговор у него состоялся с главным редактором окружной газеты «За Боевые Успехи» Владиком Русаковым.
- Дедовщина, неуставные отношения, недоедание личного состава, антисанитария, вши, наконец, – все, что происходит в полку Дергача, как в зеркале отражает те негативные тенденции, что мы видим в нашей российской армии.
- Вши? – поднял брови Владик. – У нас в округе вши?
- А вы не знали? – в свою очередь искренне удивился Чеботарев. – Да, Дергач там целое, понимаешь, средневековье развел! Офицеры – просто как нелюди себя ведут…
- Что вы имеете ввиду? – включил диктофон Владик.
- О, - выставил вперед ладонь Чеботарев, - давайте не у меня об этом спрашивать, - а то, что у него реально зверства происходят, так это вам каждый скажет. В медсанчасти избиения едва ли не каждую ночь.
- В медсанчасти? – ужаснулся редактор.
Чеботарев энергично закивал.
- Особенно молодой лейтенант… этот… Бенц там отличается. Ему за это даже кличку дали «Мерседес», ну, типа, хуже грузовика давит! Дошло до того, что офицеры угрожают личному составу подрывом гранаты! Вот ради интереса, попросите их рассказать о свинарнике…
- А что там, на свинарнике? – поднял брови Владик.
- А там чего только нет, - махнул рукой Чеботарев, - и кости человеческие повсюду разбросаны, и дерутся там в пьяном виде едва ли не через день! Даже офицеры! Представляете?!
- Афигеть! – потрясенно покачал головой Владик, - я завтра же девочку на интервью пошлю!
- А почему не сегодня?
- А что, можно и сегодня? – заинтересовался Владик.
- Да, как раз через час будет выездное заседание командного состава дивизии, причем в полку у Дергача.
Уши у Владика счастливо поехали назад.
- Отлично! Но ведь он нас там не ждет…
Чеботарев улыбнулся.
- А вы думаете, Дергач осмелится отказать лучшей окружной газете? Я бы на вашем месте не одну девочку туда бы направил, я бы на вашем месте туда целую бригаду борзопис… ну, опытных журналистов направил. Поверьте, там есть, о чем написать.
Владик потрясенно покачал головой. Опытный редактор, он прекрасно понимал, какой замечательный ему выдался шанс, ибо, по сути, штаб округа только что произнес свое заветное «фас», и запрещенных приемов теперь для него не существовало.
***
Дергач узнал, что к нему направлена целая выездная бригада журналюг, от Яцука.
- Короче, ж… тебе, Сергей Иванович, будет, - честно сказал Яцук.
Дергач заволновался.
- А что… никак их… ну, не принять нельзя?
- Орган печати штаба округа? – язвительно переспросил Яцук, - да, ты никак офигел, подполковник.
- А что же делать?
- Выкручивайся! И не вздумай меня подставить.
Дергач вздохнул и начал выкручиваться, и первым делом в высочайший кабинет был призван Саркисян.
- Выручай, Володя…
- Товарищ подполковник, - с укоризной посмотрел на него главный разведчик, - у меня завтра жену из роддома выписывают, а дома – пыль! Вы соображаете, что…
- Разговорчики! – оборвал его Дергач. – Короче, слушай, какая у нас обстановка. Вот-вот прибудет целая банда журналистов округа, а они люди без принципов.
- Да, знаю я, - отмахнулся Володя, - там клейма негде ставить. Военкоры они и есть военкоры.
- И что теперь делать?
Саркисян хмыкнул, нахмурился, вздохнул и нехотя кивнул.
- Сделаю…
- Что ты сделаешь? – заинтересовался Дергач.
Саркисян выставил вперед ладонь и принялся загибать пальцы:
- Ну, молодая говядина и шашлык – само собой. Причем, начинать надо немедленно.
Дергач, соглашаясь, кивнул, но думать вслух Саркисяну не мешал.
- Водки приличной мало осталось… очень уж много наблюдающие из округа выжрали, - поморщился разведчик, - но тут ладно, можно за НЗ к танкистам послать. Должны с нами братушки поделиться.
Дергач охотно кивнул.
- Братушкам я сам позвоню. А еще что?
- Музыка еще нужна соответствующая, - задумчиво произнес Володя, - раз у них совести нет, значит, и у нас ее быть не должно.
Дергач насторожился. Связь хорошей музыки и полного отсутствия совести в его голове не укладывалась.
- Что ты имеешь ввиду?
Саркисян отмахнулся.
- Не парьтесь! Вас это беспокоить не должно. И это... мне, Сергей Иванович, ваши лучшие машины нужны.
- В смысле, Мерседес? – растерянно моргнул Дергач.
- Мерседес – в первую очередь, - жестко сжал губы армянин, - тут понтов должно быть – ай да ну! Не маленький, должны понимать.
Дергач насупился; он, конечно, понимал, но отряжать личный Мерседес на общеполковые нужды жаба как-то душила.
- Это все?
Саркисян задумчиво покачал головой.
- Ну, и офицерский молодняк весь – на облизывание высоких гостей… Машу – в первую очередь.
Дергач поморщился.
- А не обойдемся? Ну, без Маши, я имею ввиду…
- А кто будет Владику Русакову весь вечер глазки строить? Я?
Дергач закрыл лицо руками.
- Убийца ты, Саркисян. Растоптал, блин, во мне самое светлое! Самое доброе! Самое-самое…
Володя вздохнул.
- Мне не легче вашего… у меня жену завтра из роддома с дочками выписывают, а я тут с этими козлами из округа водку должен жрать.
***
Владик Русаков почуял неладное, как только подъехал к КПП артиллерийского полка. Оба дневальных стояли в парадной форме!
- Не понял…
К машине тут же подошел юный и лихой, рыжий как огонь, сержантик. Отдал честь, наклонился к окну.
- Сопровождающий Рахимов! Позвольте…
- Сопровождающий… куда? – не понял Владик.
Но сержантик уже расселся на заднем сиденье.
- Сейчас налево, пожалуйста…
- Пожалуйста, - вывернул налево Владик.
- Прямо, - скомандовал сержант.
- Есть, командир. А что произошло? Сменили дислокацию?
- Выездное совещание командующего состава, - залился соловьем сержант Рахимов, - нашей Краснознаменной, Ордена…
- Стоп! – оборвал его Владик, - ближе к влагалищу, пожалуйста. В смысле к сути дела. Где проходит совещание?
- На природе, - помрачнел рыжий. – За новыми боксами.
- Во! Другое дело, - притормозил Владик и показал на дверь, - дальше я сам. Свободен.
Сержант вышел, и Владика снова посетило нехорошее предчувствие, и когда он подъехал к новым боксам, оно только усилилось.
- Вашу мать! А это что?
Место здесь вообще было крайне живописное. Взгорок, дивный березовый лесок, - пусть березы и были черные, приморские, сбегающий в ложбинке ручеек, но главное – панорама. В прозрачном, как богемский хрусталь, воздухе окружающие сопки виднелись так ясно, что казалось, протяни руку, и достанешь.
- Опачки! А эти козлы что здесь делают?!
Мимо машины Владика, с Машей Кулиевой под руку пробрел с шампуром в одной руке и бокалом в другой главный редактор «Коммуниста Приморья»!
- Этого мне еще не хватало!
Строго в обратную сторону, рядом с почтительно внимающим ее речам юным, немыслимо прекрасным офицером прошла редакторша еще одной влиятельной газеты – как говорили, из группировки «вертикали»! И редакторше было очень хорошо…
- Вы такая необычная женщина, - мурлыкал ей в ушко юный совратитель.
Владик поджал губы, вышел, хлопнул дверцей, поставил машину на сигнализацию, огляделся и обмер. Местные журналюги – почти полным составом – были уже здесь и оккупировали длиннющие столы под лиственницей. Справа и слева висели огромные, яркие, определенно вот только что отпечатанные плакаты с изображениями прошедших учений. И на карте крупными красными стрелками было изображено наступление подразделений Дергача, а крупными черными – само собой, отступление его условного противника Медведева – вплоть до попадания в котел.
- Смело…
Это определенно была не просто пьянка. Это была тематическая пьянка. А потом Владик увидел источающую вкусный березовый дым полевую кухню на самом почетном месте и тихо офигел. Прямо к этой самой кухне на его глазах подкатил дергачевский Мерседес, и оттуда, под руки вывели трех бог знает, где выловленных ветеранов. А над поляной в дивном, ароматном, тихом вечернем воздухе поплыли незабываемые звуки песни всех времен и народов:
Майскими короткими ночами,
Отгремев, закончились бои.
Та-та-та-та…
Где же вы теперь, друзья-однополчане,
Боевые спутники мои?
Владик деловито и неторопливо оглядел всех приглашенных на эту «вечеринку» и уже нетрезвых гостей, и признал, что все его худшие опасения сбылись: Дергач уже пиарился, причем пиарился бесстыдно и безбожно!
Мы бы с ним припомнили, как жили,
Как теряли трудным верстам счет,
Дивный баритон разливался и разливался в воздухе, и шаркающие и шамкающие ветераны благодарно приняли из рук бесстыдного дергачевского личного состава по котелку с кашей и стопарику чистой, как слеза, водочки…
За победу мы б по полной осушили,
За друзей добавили б еще.
- Вот тварь!
Мочить его в сортире в этой благолепной патриотической атмосфере было далеко не так удобно, как, скажем, на ковре в штабе округа…
- Владик!
Владик оглянулся. К нему, с объятиями нараспашку двигался Володя Саркисян.
- Что, тоже поздравить пришел? – обнял и прижал его к себе разведчик, - ну, спасибо, братишка, спасибо…
«Не был я тебе братишкой никогда», - мрачно подумал Владик и фальшиво улыбнулся проходящему мимо начальству из округа. Начальство было растеряно.
Мы тебе колхозом дом построим,
Чтобы видно было по всему: - чуть не рыдал из огромных колонок баритон…
Та-та-та-та….
Здесь живет семья российского героя,
Грудью защищавшего страну.
Саркисян отодвинул его от себя и ткнул рукой в цветастую карту с крупными красными и черными стрелками.
- Не, ну, ты видел, как мы их?! Всухую! Двенадцать ноль! Причем, последний гол они зае… бабашили в свои ворота сами…
Владик поморщился. Так оно и было: испугавшись канонады в Потемкинском, Медведев отдал то, что можно было и не отдавать.
- Ну, не все в эти дни так чисто, как хотелось бы… - подлил он ложку дегтя в приторный саркисяновский мед.
- А что такое? – поднял густые кавказские брови Сакисян, - что не так, дорогой?
Владик воодушевился и щелкнул в кармане диктофоном.
- Во-первых, этот лейтенант, что угрожал на свинарнике подрывом гранаты, а затем еще и избил медбрата.
- Забудь, - отмахнулся Саркисян, - Дергач его на губу бессрочно отправил.
«Опачки!» - досадливо отметил Владик. Дергач и впрямь мог устроить бессудный арест кому угодно и на сколько угодно. Были случаи, люди сидели по два-три месяца, то есть, выдернуть этого Бардина для интервью удастся еще не скоро.
- А пострадавшие от него военнослужащие? – поинтересовался он.
- Там же, - беззаботно махнул рукой Саркисян. – Они тоже ведь не ангелы. Пока получили по семь суток, но продержат их на губе еще очень долго.
Владик досадливо цокнул языком. Взять информацию было не у кого.
- Ну, а этот медик… как его там? Бенц, кажется… тот, что заражение всего полка вшами допустил, где он? Неужели тоже сидит?
Саркисян рассмеялся. Разведчик прекрасно понимал, чего хочется лучшему борзописцу округа.
- Пошли лучше выпьем, Владик, - обнял он главного редактора окружной газеты за плечи, - ты же прекрасно понимаешь, что Дергач спрятал всех.
Владик вздохнул. Так оно и было. По сути, под видом ареста Дергач просто спрятал своих людей от назойливого внимания свободной прессы.
- А еще говорят, что армия стала открытой обществу… - хмыкнул он и глянул на столы.
Закуска и впрямь была великолепной. Единственное утешение в отсутствие приличного журналистского материала.
***
Они сидели за отдельным столом – глаза в глаза. С одной стороны Дергач и Яцук, с другой – Чеботарев и лично прибывший из штаба округа Иван Петрович.
- Ну, что, господа офицера, вздрогнем? – разлил по стопкам истекающей росой водочки комдив Яцук.
- Я квартиры не отдам, - уперся Чеботарев.
- А ты их еще и не получил, - парировал Яцук. – А штаб округа, насколько я знаю, эти квартиры еще не распределил.
Иван Петрович примирительно поднял руку вверх.
- Подождите, товарищи. Не надо горячки.
Комдивы насупились, а Дергач, не чокаясь, выпил и зло покачал головой.
- А как же тут горячки не пороть? Я, значит, беру с поличным собственного начальника строевой части, а вы его, оказывается, только что забрали в округ! Как это понимать?! Ему сидеть надо! На зоне! Вместе с пида…
- Хватит, - оборвал его Иван Петрович, - и во избежание дальнейших спекуляций хочу сразу пояснить: вы никого с поличным не взяли. Вам, Сергей Иванович, только по-ка-за-лось. Вы меня хорошо поняли?
- Он знал то, чего знать не мог, - процедил Дергач. – А вы его покрываете. Я так думаю, не случайно покрываете…
- Правильно думаете, - подтвердил Иван Петрович. – Только вы напрасно обвиняете во всем Брусникина.
- А кого же мне обвинять? – озадачился Дергач. – Совершено тяжкое преступление…
Иван Петрович сокрушенно покачал головой.
- Никакого преступления не было, Сергей Иванович. Во-первых, потому, что не было боеприпасов. Вы сами подписали результаты ревизии.
Дергач прищурился, но возражать не стал. По документам боеприпасов на ограбленном складе и впрямь не было.
- Значит, не было и хищения боеприпасов, в пособничестве которому вы пытаетесь обвинить Брусникина.
Дергач покачал головой.
- А что же тогда в Потемкинском взрывалось?
Иван Петрович быстро выпил, аккуратно поставил стопочку на стол и промокнул губы салфеткой.
- А это пусть ФСБ выясняет. Тем более, там хозяин – ингуш. А наше дело теперь сторона.
Яцук снова разлил, Дергач снова, так же, не чокаясь ни с кем, выпил и упрямо покачал головой.
- Я должен быть в курсе, что произошло. И я жизнь положу, но до правды дойду. Вы меня знаете.
Иван Петрович чокнулся с Чеботаревым и тоже выпил.
- Хорошо, я кое-что вам расскажу. Представьте, подполковник, что на одном важном складе случилась недостача. К примеру, исчезло кое-что по мелочи и зенитно-ракетный комплекс «Игла».
- Ни хрена себе! – переглянулся Дергач с Яцуком.
- А на твоем складе все это лежит, однако из-за хронического бардака лежит совершенно не учтенным. Уже года три, как не учтенным.
- Как такое может быть? – не поверил Дергач.
- А это ты у своего предшественника покойного спроси, как такое может быть, - предложил Иван Петрович.
Дергач открыл рот, да так и замер. Его застрелившийся предшественник и впрямь оставил много загадок. Яцук снова разлил, и Иван Петрович снова принял свой стопарик.
- И что мне делать? – опрокинул он налитую стопку в себя и так же аккуратно промокнул рот салфеткой, - у тебя ставить «Иглу» на учет и получать втык за то, что она три года без учета болталась? А там - получать втык за то, что всеми учтенная «Игла» исчезла?
Дергач скривил губы.
- И вы решили, что со мной можно поступать вот так… как с каким-то…
- Стоп, - остановил его коротким жестом ладони начальник строевой части округа. – Давай, ближе к телу, как говорит наш босс. Тебе квартиры нужны?
Дергач замер. Распределение квартир находилось в руках округа, а точнее, в руках некоторых влиятельных людей в штабе округа, а если еще точнее, то в руках Ивана Петровича. И получит ли эту квартиру тот же капитан Саркисян со своей двойней…
- Нужны, - признал он.
- Ну, так получи свои квартиры и заткнись, - тихо произнес Иван Петрович. – Устраивает?
Дергач опустил голову, стиснул стопку в кулаке, и лишь когда стопка хрустнула, а порозовевшая водка залила скатерть, ненавидяще выдохнул главное:
- Да.
***
Около девяти вечера железная дверь камеры загремела, и внутрь заглянул сам комендант – лично.
- Подъем, Бенц. Выходишь.
Димон вскочил с нар и двинулся следом, а в коридоре стояли уже выпущенные из камер Леха и прапорщик Зеленин.
- Только опять не подеритесь, а то я вам праздничек-то испорчу, - сурово предупредил комендант.
Прапорщик изобразил независимость, но Димон уже видел: среди них равнодушных к фантастически досрочному освобождению нет. Но сюрпризы не кончались, и у выхода с гауптвахты их ждал командирский уазик со старлеем в качестве сопровождающего. Затем они увидели идущую навстречу колонну машин, о которой водитель сообщил, что это отвозят в город пьяных журналистов. А уже в поселке их ждала главная, пожалуй, новость.
- Короче, вам комнаты в офицерской общаге дали, - повернулся к ним молчавший всю дорогу старлей, и у вас есть полчаса личного времени.
- А что будет через полчаса? – поинтересовался Леха.
- Построение офицеров полка, - сухо отозвался старлей. – Вас там ждут.
Лейтенанты переглянулись. Трое минувших суток преподнесли им достаточно сюрпризов, и что-то подсказывало, что они еще не кончились.
- Ну, так что… - спросил старлей, - вас эти полчаса подождать?
Димон отчаянно закивал. Ему нужен был душ и свежая рубашка – срочно. Взмыленный, ставший за день Леха придерживался того же мнения. И, конечно же, когда они вбежали в гостиницу рыбзавода, и Анжелка, и Натали их уже ждали – за стойкой администратора.
- Ты зря на нее глаз положил, - сухо и даже холодно произнесла Анжела.
Димон улыбнулся.
- О чем ты. Анжел?
- О Машке Кулиевой. Дергач тебе за нее сразу ноги выдернет.
Димон вспомнил какую-то недоговоренность – зыбкую, как сон, - и насторожился.
- А при чем здесь Дергач?
Девушки переглянулись.
- Ты что, не в курсе? Она его внебрачная дочь.
Димон обмер, и даже дружеское, сочувственное похлопывание Лехи по плечу из ступора его как-то не вывело, и понятно, что это еще было не все.
- А тебе, Леш, телеграмма, - уклонившись от поцелуя, произнесла Натали.
- И что в ней? – продемонстрировал голливудскую улыбку Бардин.
- Жена твоя спрашивает, как ты устроился.
Димон глянул на застывшего Леху, затем – на Наташку и улыбнулся. Отношения этих двух милых людей были обречены – и не только из-за Лехиной жены. Ибо, спасая шкуру, ефрейтор Вова Щукин таки рассказал, что был минувшей ночью как раз у Натали – по старой памяти.
***
Дергач объявил построение, как только узнал, что лейтенантов уже провезли через КПП. Дождался, когда Бенц и Бардин подойдут к нему с докладом, жестом указал место рядом с собой и заложил руки за спину.
- У нас сегодня три новости, товарищи офицеры. Первая, в общем, вам известна: мы победили. Ура?
- Ура! Ура! Ура! – негромко подтвердили победу смертельно уставшие офицеры.
Дергач улыбнулся.
- Вторая новость, пожалуй, для некоторых главная. Нам дали четыре квартиры.
Строй замер. Повисла такая тишина, что они слышали, как где-то в штабе полка помощник дежурного говорит с кем-то по телефону.
- Квартиры получают капитан Саркисян, капитан Федотов и – на расширение – прапорщик Зеленин и я.
Офицеры радостно загудели. Очередь реально рванула вперед, и кое-кому должны были пойти квартиры из-под расширения.
- Ну, и третья новость, в нашей большой семье пополнение. Прошу любить и жаловать, - Дергач показал рукой в сторону молодых, - лейтенант Алексей Бардин и лейтенант Дмитрий Бенц.
Офицеры, возбужденные известием о квартирах, гудели.
- Тихо! – рявкнул Дергач, - оба офицера показали себя в эти трое суток с самой лучшей стороны. Так что… - он повернулся к лейтенантам, - объявляю вам благодарность.
Те растерянно переглянулись.
- Ну?
- Служим Российской Федерации!
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Едва горячее июльское солнце начало валиться за покатые приамурские сопки, Дергач вышел из командирской палатки. Властно отодвинул в сторону разведчика и наклонился к артиллерийскому дальномеру. Отсюда, с командного пункта почти на самой верхушке сопки, освещенные заходящим солнцем, растянувшиеся вдоль топкого берега илистой речушки гаубицы казались игрушечными.
«Боже, ну помоги же ты мне! – всем сердцем взмолился Дергач, - ну, сколько можно мне в этом г…не болтаться?!»
- Товарищ подполковник…
Голос – там, за спиной – был нудным до рвоты, и принадлежал он майору Брусникину.
- Иди на фиг… - не отрываясь от окуляров, бросил Дергач; он терпеть не мог начальника строевой части*.
*Строевая часть – канцелярия.
- Ну, товарищ подполковник!
- Что тебе?! – свирепея, разогнулся Дергач.
- Разрешите убыть в штаб полка.
- Не фиг тебе там делать, - жестко отрезал Дергач. – Здесь сиди.
- А если пополнение прибудет? – упрямо насупился Брусникин. – Кто их оформит?
Дергач вздохнул. Ему до смерти нужен был взводный. Один-единственный. Пусть будет молодой, ибо всех делов ему – на два часа. И молодой взводный должен был прибыть в часть вот-вот. Вместе с таким же молодым лейтенантом медицинской службы. Они оба ему были нужны – до смерти!
- Никто уже не прибудет, - зло отрезал он, - ты и сам это прекрасно понимаешь. Все сроки прошли…
Кого только он в округе не умасливал, чтобы молодых лейтех отдали ему! Кого только не облизывал! Кому только и что только не обещал…
«И ведь все до единого гарантировали, что первых же лейтенантов отдадут мне!»
- С-с-с…
- Что вы сказали? – участливо поинтересовался из-за спины майор Брусникин.
- Ничего, - поджал губы Дергач.
Ему реально гарантировали, что этих двоих отдадут, и, более того, ему даже сообщили, что назначенные в его полк лейтенанты уже на полпути в часть, но вот закончился июнь, и начался самый натуральный июль, а «зеленки» так и не было…
- Зар-раза!
«Ну, вот где этих салабонов может носить?!»
***
Димон подошел к настежь распахнутым дверям пятиэтажной казармы и заглянул внутрь.
- Эй! Ну, хоть кто-нибудь есть?
Изнутри потянуло прохладным воздухом – еле-еле… Димон вздохнул, нерешительно заступил за порог и огляделся. Это была уже третья посещенная им казарма, и она тоже была пуста: чистые крашеные стены, пустые сетки панцирных коек, остаточные блики заходящего солнца на желтом, до паранойи тщательно надраенном армейской мастикой полу и… все.
«Ни души…»
Димон крякнул, бросил чемодан на пол и сложил ладони рупором у рта:
- Ну, есть здесь хоть кто-нибудь?! Ну, ёпрст вашу мать!
Крик тут же вернулся – таким же громким, отчаянным, полным одиночества эхом. И все. Казарма и выглядела, и пахла, и даже звучала, как нежилая.
- Вот, блин!
Димон, а если точнее, Дмитрий Сергеевич Бенц, еще месяц назад обычный курсант, а нынче стройный чернявый лейтенант медицинской службы, направленный служить в отдаленный гарнизон Приамурья, со стоном поднял тяжеленный чемодан, вышел в двери и поперся дальше. Там впереди, сквозь пронзительно прозрачный раскаленный за день воздух проглядывало еще одно здание, и было это здание двухэтажным, обсаженным цветами и куда как более ухоженным.
«Не иначе – штаб полка…»
Гарнизон оказался абсолютно безлюдным, как если бы китайцы сбросили сюда новейшую бомбу, растворяющую живую силу противника в воздухе. Или, скажем, если бы всех солдат, одного за другим, перетаскал в кусты и жадно пожрал оборотень. И вообще, от всех этих эхом отдающихся от стен звуков, от этой пустоты и прозрачности вечернего воздуха, от этой безлюдности было как-то не по себе.
- Эй! Братишка! – негромко пронеслось где-то рядом, и Димон замер на месте и медленно развернулся.
Сбоку, прямо посреди проезда сидел на чемодане – точь-в-точь как у Димона – плечистый белобрысый лейтенант.
- Ты в штаб полка? – поинтересовался белобрысый.
- Ага.
- Без толку, - покачал головой белобрысый, - все на учениях. Пусто, блин, как в бочке.
- А как же строевая часть? – возразил Димон, - у них-то какие могут быть учения?
Белобрысый усмехнулся.
- Я только что оттуда – никого. Только наряд.
Димон крякнул и двинулся к лейтенанту. Он после КПП не видел даже наряда и, если честно, был отчаянно рад первой встреченной живой душе.
- Что… прибыл для дальнейшего прохождения службы?
Вчерашнего курсанта было видать сразу.
- Как и ты, - поднял выгоревшие брови тот, привстал и подал руку, - Леха.
- Димон, - принял рукопожатие Димон. – И чего теперь делать?
- Обратно в поселок надо идти, - убито уронил белобрысый Леха, - на ночь куда-то устраиваться…
Он глянул в чернеющее на горизонте небо и решительно ухватился за чемодан.
- …и хорошо бы нам успеть до грозы.
***
По еле заметному знаку командира дивизии Яцука вертолетчик заложил аккуратный, под нужным углом крен, и комдив поманил наблюдателя к иллюминатору.
- Гляньте, это интересно.
Наблюдатель поправил шлем и придвинулся к стеклу. Сейчас, когда вертолет почти лежал на боку, проплывающая под ним панорама и впрямь смотрелась роскошно. Желтые лучи заходящего солнца скользили вдоль склонов сопок, едва касаясь поверхности земли, а потому трава приобрела яркие изумрудные цвета. На этом фоне высокие желтые стволы подсвеченных сбоку сосен и черные, долгие тени от них смотрелись особенно контрастно. Да, и речка, вдоль которой тянулся артполк Дергача, на глазах потемнела и была теперь густого сапфирового цвета.
- Ну, как?
- Я не понял? – поднял брови наблюдатель и кинул взгляд на карту, - а где артполк?
Сердце комдива подпрыгнуло. Артиллеристы так правильно замаскировались, что увидеть их при этом освещении было непросто, и при другом раскладе это означало бы несколько дополнительных очков.
- С вас двадцать очков! – принужденно захохотал комдив, - вот что значит, правильная маскировка!
Наблюдатель недовольно поджал губы и прилип к иллюминатору.
- А… вот, вижу.
Комдив прикусил губу. Да, замешательство было долгим, неприлично долгим, но условий диктовать он, увы, не мог: учения оценивал округ и только округ.
- Грозовой фронт, - прогремело в наушниках.
Комдив оглядел горизонт; там было черным-черно, блеснула молния… вторая! Третья!
- Я разворачиваюсь, - предупредил вертолетчик и сделал ровно то, чего и хотел командир дивизии, - аккуратно положил машину на другой бок. И панорама снова предстала перед не желающим ее видеть наблюдателем.
- Артиллеристы меняют форму одежды, - пояснил комдив, пытаясь привлечь внимание наблюдателя к происходящему внизу, - плащ-палатки надевают… и смотрите, как слаженно действуют!
- Я вижу, - недовольно пожевал губами наблюдатель и нехотя пометил что-то в своем блокноте.
«Есть! – понял Яцук, - двадцать, не двадцать, а какие-то очки мы на этой грозе подзаработаем!»
***
За сопками громыхнуло. Дергач подошел к столу вычислителя артполка, глянул расчеты и досадливо крякнул. Нет, в расчетах было все верно, просто по итогам этих учений Дергача ждало одно: неизбежное поражение.
- Сергей Иванович, – подал голос Володя Саркисян, командир артиллерийской разведки, - а может, нам все-таки переместить первый дивизион?
Дергач поморщился. Эта идея капитана Саркисяна уже обсуждалась.
- А толку? – зло парировал он. – У противника изначально позиция лучше. А все наши варианты были ими просчитаны еще до учений.
Сверху упало несколько крупных капель, сбоку, из-за сопки, тревожно рокоча, вынырнул персональный вертолет командира дивизии, и Дергач зашел под брезентовый, затянутый камуфляжной сеткой навес. Он знал, что прямо сейчас взводные командуют орудийным расчетам надеть плащ-палатки, и зрелище массового, единовременного переодевания всего личного состава артполка из вертолета комдива смотрится роскошно. Наблюдатели из округа эту единовременность просто обожали, и какие-то очки за слаженность смены формы одежды получить было реально. Но выиграть учения целиком при таком раскладе было невозможно даже групповым всеполковым стриптизом.
«Мне бы сюда лишнего лейтенанта… Одного-единственного…»
- Володя, - повернулся он к командиру разведки, - ты как… в поселок смотаться не желаешь?
Саркисян расцвел. Его жену, только что родившую двойню, задержали в больничке, и он рвался к ней всеми фибрами души.
- Как прикажете, товарищ подполковник!
- Дуй, давай, в поселок, - решительно приказал Дергач, - а заодно глянь, что там с пополнением – не прибыли еще? Но чтоб к утру был!
- Есть! – счастливо козырнул разведчик.
***
Когда упали несколько первых крупных капель дождя, они уже подходили к поселку.
- От, бля! – ругнулся Леха и, перекинув чемодан в другую руку, прибавил ходу, - ну, и гроб!
Все училище, а точнее, весь выпуск, покупал чемоданы именно этого типа, хотя куда как умнее было взять на колесиках.
- А ты почему на колесиках не взял? – спросил сбоку так же тяжело дышащий медик.
- А ты?
- У нас бы засмеяли, - хмыкнул чуть приотставший Димон и тут же прибавил ходу, - типа, бабский…
Леха криво усмехнулся.
- Та же история… - невесело подтвердил он.
Эта армейская манера обезьянничать за старшими начала его раздражать уже с третьего курса, но противостоять давлению традиций было нереально.
«Только Шурик и сумел…»
Шурик пришел из очередного отпуска именно с таким, на колесиках чемоданом, и, надо признать, смотрелся он с ним, в своем офигенно подогнанном по фигуре мундире просто роскошно.
«Ну, Шурик, не только это сумел…»
То, что Шурик, круглый отличник по физо, хрен знает какой пояс по таэквондо и вообще конкретный пацан, реально голубой, вылезло за три недели до выпуска.
- И что теперь? – не стал отнекиваться Шурик и принял изящную, как и все, что он делал, стоечку. – У кого-то есть претензии?
Претензий ни у кого не оказалось. На первом курсе добром бы не кончилось, но теперь, за три недели до выпуска, всем было как-то не до того. Взрослых проблем хватало.
Ливень звонко заколотил по фуражкам, плечам и спинам, и Леха, обогнав Димона, влетел под козырек офицерского общежития, рванул дверь на себя и кинулся к столу дежурной.
- Нет, я сказала, - даже не дослушав, покачала головой дежурная, - пока вы не оформлены в части, я вас не приму. У нас вообще мест нет, если хотите знать! Я же вашему товарищу час назад объясняла.
Леха повернулся к Димону. Тот уныло кивнул.
- Я сюда первым делом зашел. Без толку…
Леха задумчиво цокнул языком. Сюда не попасть, пока в части не оформлен, а вся часть на учениях, и Бог знает, когда вернется…
- И что нам делать?
Женщина пожала плечами.
- Попробуйте в гостиницу рыбзавода устроиться. Это через дорогу.
***
Командир полка самоходных 152-мм орудий подполковник Медведев пораженно покачал головой: поспевший как раз к ужину ливень и впрямь лился, как из ведра. Солдатики уже успевшие поужинать в походной столовой – длиннющей выгоревшей палатке на добрую сотню посадочных мест, обратно как-то не торопились, да и остальные подразделения, что сидели в своих палатках, ужинать не рвались.
- И долго они будут ждать? – повернулся Медведев к начальнику штаба.
- Сейчас позвоню, - сразу и все понял тот и поднял телефонную трубку. – Стацюк! Ты чего ждешь, Стацюк?! Что – дождь?! Что – дождь?! А если война, не приведи Господь?! Дождика он испугался!
Медведев приложил бинокль к глазам и улыбнулся. Полог палатки старшего лейтенанта Стацюка трепыхнулся, и командир батареи САУ*, определенно матерясь, нехотя вылез под струи.
*САУ – самоходная артиллерийская установка
«Батарея, выходи строиться!» - по губам прочитал Медведев.
Палатки затрепетали, и сержанты принялись буквально на пинках выгонять не желающих подчинять свое тело дисциплине солдатиков.
«Сейчас Дергач намается…» - удовлетворенно улыбнулся Медведев.
По расписанию этих учений прямо сейчас Дергачу предстояло выполнять некоторые формальности. Как у фигуристов: в любом выступлении есть обязательные элементы. И ровно в то время как Медведев изгонял солдат из палаток, чтобы они поели, его условный противник Дергач должен был гонять своих артиллеристов, чтобы те под хронометр исполнили перемещение батарей.
- Бедолага…
В отличие от Медведева с его самоходными установками, Дергач со своими гаубицами 1938 года образца был вынужден каждый раз выдергивать из земли сошники*, каждый раз цеплять гаубицы к задним крюкам «Уралов», перемещаться и снова отцеплять и снова загонять сошники в достаточно скользкий и при этом вполне каменистый приморский грунт. И понятно, что времени на это уходило… много, по современным требованиям. Слишком много.
*Сошник (часть орудия) — стальная пластина, препятствующая откату орудия
- Прошлый век… - искренне жалея Дергача, покачал головой Медведев. – Не приведи Господи с этим г…ном в настоящую войну ввязаться!
***
Правила попадания в гостиницу рыбзавода им объяснили здесь же. Формально мест в ней не было никогда, но вот фактически… короче, немного денег лично администратору, и ты внутри…
- А если еще и пузырь вместе усидеть, - пояснил вышедший под козырек покурить мужик, - будете жить, как прописанные.
Лейтенанты переглянулись, но Димон уже знал, что из них двоих судьба за пузырем идти – ему и только ему. Таков здравый смысл бытия.
- Денег дать? – словно извиняясь за тот факт, что у него плечи пошире, поинтересовался Леха.
- Не надо, - отмахнулся Димон и выдернул из приоткрытого чемодана плащ, - вещи лучше постереги.
Так, после обременения Лехи заданием, создавалась хотя бы видимость равенства.
- Ух, как лупит! – весело заорал мужик.
Димон обернулся офицерским плащом, словно Зорро, и с такой же, как у Зорро, показной бесшабашностью рванул сквозь ливневые струи. Пробежал полторы сотни метров до замаскированного под магазин вчерашнего ларька, взял хавчика побольше, затем самый приличный пузырь, какой увидел, двинулся к выходу и… остановился. В дверях стояла девушка. Невысокая, худенькая, со слипшимися от дождя светлыми волосами и выражением полного отчаяния на лице.
- Мадемуазель, - гусарски отодвинул полу плаща Диман, - здесь есть место и для вас.
Девушка отрицательно и как-то обреченно мотнула головой.
- Мне в гостиницу рыбзавода. Нам не по пути.
- Еще как по пути! – беззаботно хохотнул Димон, приоткрыл дверь магазинчика и махнул рукой Лехе.
- Ле-еха-а-а! Дуй в гостиницу! Я – сразу туда!
И Леха, понимая, что Димон не имеет права не предложить девушке плащ, покорно подхватил оба неподъемных чемодана и, что есть силы показывая, как это ему нетрудно, вышел из-под козырька в шквал воды.
***
Вообще-то результат учений в последние годы покупался заранее, - просто потому, что сами учения были редки, и пускать на самотек такую возможность показать себя перед начальством никто не собирался. Вот и сейчас, как слышал Дергач, свежий начальник штаба округа, едва войдя в дела, сразу же нашел, кого облагодетельствовать.
«А время уходит…»
Год от года командир артполка становился все старше, а его шансы преодолеть и эту служебную ступень и уйти на повышение в округ с каждым служебным просчетом становились все зыбче. Вот и теперь сами начальные условия диспозиции заведомо приводили к его поражению, а условного противника – полк 152-х миллиметровых самоходных орудий к такой же заведомой победе.
- Как в шахматной задаче… - цокнул языком Дергач.
Все было именно так: словно в шахматной задаче, число задействованных на этих учениях «клеток» было строго ограничено, а возможности «фигур» заранее обдуманы.
- Но можно сказать и по-другому: как на конкурсе шлюх.
И это тоже было чистой правдой, ибо выбор победителя учений более всего напоминал в последнее время конкурс заранее готовых на все красавиц. И точь-в-точь, как на конкурсе таких красавиц, первую леди тщательно избирали по совсем иным, нежели голая красота, критериям, - политкорректности, политактуальности и политотсосательности. Дергачу, словно какой-нибудь на хрен никому не нужной провинциалке, в этом междусобойчике не оставляли ни шанса.
- Твари! – яростно крякнул Дергач и, успокаивающе махнув разведчикам, вышел из-под навеса – в самый ливень.
У него был один-единственный шанс повернуть ситуацию в свою пользу, - поставить на доску дополнительную, никем не учтенную фигуру, – пусть, маломощную, пусть, ничего почти не умеющую, пусть, под самый конец учений…
- Господи! – задрал подбородок Дергач и подставил крупное лицо под струи ливня, - ну, дай ты мне этого лейтенанта! Всего одного! Что тебе стоит?!
***
Начальник строевой части полка майор Брусникин узнал, что молодых офицеров им все-таки дали, через полчаса, по рации, когда связался с частью.
- Два лейтенанта, как вы просили, - отрапортовал дежурный по части прапорщик Зеленин, - один медик и один огневик*. С час назад пошли в поселок, в гостиницу устраиваться.
*Огневик – общее название артиллеристов, работающих непосредственно на позиции – как в составе расчетов, так и офицеров
Брусникин глотнул: мечта командира полка Дергача о пополнении могла сбыться.
- Спасибо, Сережа, - поблагодарил он прапорщика, - но, увы, нам не так повезло, как хотелось бы…
- То есть? – не понял прапор.
- Забрали у нас молодых офицеров, только что забрали…
- Кто? – охнул прапорщик и сам же догадался. – Снова округ?
- Точно, - печально подтвердил Брусникин, - ты же знаешь, у них там все схвачено… и не возразишь.
Дежурный выматерился, тут же извинился, и майор Брусникин печально вздохнул и, отправив связиста покурить, поднял трубку полевого телефона.
- Шурочка, дай-ка мне округ…
- Соединяю.
- Вася, ты? Ну-ка, дай мне строевую часть. Иван Петрович?! О, как хорошо, что вы на месте! Иван Петрович, вам, я знаю, лейтенанты молодые в мотострелковую дивизию были нужны. Да, двое, да только что прибыли. Нет, я говорю, что вы можете их забрать.
В трубке повисла тишина. Начальник строевой части округа никак не мог поверить, что ему добровольно отдают такой дефицит.
- А Дергач? Он же тебя на фарш…
- Но вы же не сдадите своего будущего сослуживца?
Повисла пауза. К этому разговору они возвращались многократно, и теперь подошла его финальная часть. Фактически Брусникин предлагал сговор с обоюдно корыстными целями: я тебе – двух чрезвычайно дефицитных лейтенантов, ты мне перевод поближе к столице округа и подальше от учений, вони портянок и шизанутого Дергача.
- Заметано, майор, - усмехнулся Иван Петрович. – Только чур, потом не плакаться.
- Когда вы приказ оформите?
Вопрос был не праздным: время повторного распределения молодых лейтенантов Дергача во «вражескую» для него мотострелковую дивизию, следовало знать точно. От этого зависело то, как с ними обращаться при встрече.
- Да, прямо сейчас и переведем. Я ведь тоже на учениях, так что все важнейшие бумаги и печать со мной.
Начальник строевой части вернул трубку на рычаги и облизал пересохшие губы. Вообще-то, за такие вещи Дергач мог и рожу набить. И именно поэтому с пребыванием в этой долбанной части следовало покончить как можно быстрее.
***
Когда Леха – мокрый и злой – заперся с чемоданами в фойе гостиницы рыбзавода, Димон уже вовсю ворковал со спасенной от ливня девицей.
- Нет, не говорите так, Анжела! У вас прекраснейшая погода в мире…
- Ты бы лучше спросил, где администратора найти, - поставил чемоданы Леха.
Девушка улыбнулась, выхватила из-за стойки полотенце и принялась энергично вытирать вымокшие под ливнем волосы.
- Я и есть администратор. Вы к нам надолго, ребята? А то смотрите, формально мест у нас не бывает.
Лейтенанты переглянулись.
- Нам бы день простоять… - широко улыбнулся сразу и все понявший Леха.
- Да ночь продержаться! – завершил Димон.
Через десять минут их провели темным гулким коридором, затем – усыпанной бычками, словно земля осенними листьями, лестницей, открыли еле висящие на петлях, многократно выбитые двери двух соседних – дверь в дверь – номеров, и Леха замер. Эти с позволения сказать «номера» были совершенно пусты, - если не считать чернеющих голой панцирной сеткой кроватей.
- А теперь – за матрасами, - распорядилась администратор.
- Спасибо, Анжела, - выдохнул Леха и понял, что матрасы наверняка будут покрыты огромными желтыми пятнами и характерными бурыми следами от раздавленных клопов, - вы нас не просто выручили; вы нам вернули веру в чудо.
А потом Леха увидел Анжелкину сменщицу, у которой находились ключи от кладовой с заветными матрасами, и понял, что не соврал.
- Натали, - представилась Анжелкина сменщица и заблестела глазами, - ой, а вы к нам надолго?
Леха глотнул. Пухленькая, темненькая, с короткой стрижечкой Натали излучала все, о чем только может мечтать молодой, сильный, вечно голодный мужчина.
- Надеюсь, что навсегда, - глотнул он и ткнул Димона в бок, - ты хоть приличные напитки взял?
- А что такое? – сделал вид, что не понял, к чему вопрос, медик.
Леха, не отводя глаз от Натали, зачарованно покачал головой.
- Думаю, мы просто обязаны пригласить дам на ужин.
***
Командир полковой разведки Володя Саркисян попал под ливень, едва выехал, и увязал в мигом размокшей дороге раз десять. Однако, к двум часам ночи, как и рассчитывал, он был уже в поселке. Исполняя приказание Дергача, первым делом кинулся в офицерскую общагу и выяснил, что пополнение таки прибыло!
- Двое? – уточнил Володя.
- Двое, - кивнул администратор, - медик и артиллерист. Я их в гостиницу рыбзавода отправила.
Володя, не мешкая, подъехал к гостинице, взбежал по мокрым ступенькам, рванул ручку – упс! – дверь была закрыта. А в окнах было темно.
- Жди. Я сейчас, - махнул рукой водителю Саркисян и побежал вокруг гостиницы.
Он, как и многие офицеры, прекрасно знал, как попасть внутрь, минуя центральный вход, а потому забежал с торца здания, подкатил к окну гулкую металлическую бочку, вскочил на нее, потянул створку окна на себя и лихо перемахнул через подоконник внутрь.
- Анжелка! – позвал он администратора по имени. – Лапочка! Ты здесь?
Никто не отзывался.
«Может, сегодня Натали на дежурстве?» - предположил Саркисян и двинулся по коридору к стойке администратора.
- Натали! Солнышко! Отзовись!
Ответом была тишина. В сезон так обычно и бывало: все бабы, коих здесь обычно, как икры, на разделке – за десятки километров отсюда, на вахте, а гостиница пуста, как рыбий пузырь. Но вот администраторы должны быть на месте круглосуточно.
В кромешной тьме Володя подошел к стойке.
- Пусто…
Он быстро двинулся назад, выбрался из окна, аккуратно затворил створку, откатил бочку и обошел гостиницу со всех сторон.
- Ни огонька.
Это означало, что постояльцев нет, а лейтенанты, не сумев пробиться в гостиницу, сняли комнаты в частном секторе.
- Что ж, на нет и суда нет… - пробормотал Саркисян.
Искать лейтенантов прямо сейчас, посреди ночи было глупо, а найти в частном секторе – нереально. Теперь капитан артиллерийской разведки мог сделать одно: пробиться сквозь нянечек роддома, навестить жену, а может быть, и – хоть глазком – посмотреть на своих двойняшек.
***
Дамы на романтический ужин при свечах да еще с двумя симпатичными лейтенантами согласились мгновенно. Вот только водка сразу пошла не в то горло, а затем так влупила по мозгам, что Димон, едва сознание таки его посещало, каждый раз обнаруживал себя в новой ипостаси.
- Анжелка! – с яростной слезой, аки мытарь перед Господом, бил он себя в расстегнутый мундир, - если понадобится отдать жизнь, я отдам!
За кого именно Димон рвался отдать жизнь – за Родину или таки за Анжелку – выяснить спустя сутки не удалось даже у выглядевшего трезвым Лехи.
- А я прыгну! – настаивал он в следующем всплеске сознания, - нас этому учили!
И опять-таки, чему такому особенному могли обучить лейтенанта медицинской службы, что требовалось бы доказывать прыжком, так и осталось тайной.
Затем были танцы, но они – в комнате три на четыре метра и совершенно нечеловеческом состоянии – неизбежно заканчивались падением, и вариантов, куда падать, было два: на импровизированный стол из «тревожного*» противогазного ящика или на кровать. На кровать ему понравилось больше, - уж это Димон запомнил.
*Тревожный – предназначенный к выносу из расположения подразделения по тревоге
А затем было сказано или сделано что-то особенное, - Димон так и не смог вытащить из памяти, что это было, - и вечеринка стремительно завершилась, Леха с Наташкой исчезли, а он оказался наедине с раздеваемой им Анжелкой.
- Ну, Дима… - как бы возражала Анжелка, и он тут же убирал руки.
- Как скажешь, женщина. Я офицер. И слово «честь»…
- Ну, Дима, - снова как бы обижалась она, и процесс продолжался.
Впрочем, панцирная сетка оказалась продавленной настолько, что он почувствовал себя писчей «галочкой», и тогда он скомандовал «матрас на пол!», а дело пошло, и как пошло… Наверное, мало кто из мужчин, был столь всемогущим, как Димон в ту ночь, и уж Анжелка – он ловил это на ее изумленном лице всякий раз, когда потолок подсвечивали проезжающие мимо гостиницы машины – совершенно точно считала его первым из лучших.
***
В 02:08 ночи командир разведки артполка Володя Саркисян прорвался в роддом, в 02:14 к нему вышла жена, а в 02:21 он таки уломал дежурную нянечку показать ему дочек.
- Как две капли воды! – выдохнул он.
Отличить двойняшек было немыслимо.
- Нет, Володя, нет, - тихо рассмеялась жена, - они очень разные…
Володя принял у нянечки один сверток, затем второй, глотнул, растроганно шмыгнул породистым армянским носом, прижал к широкой груди, а очнулся, когда часы показывали 03.01.
- Мамочки! Я же в полк до утра не успею! – охнул Володя, сунул завозившихся девчонок нянечке, с чувством поцеловал жену, рванул к выходу, вылетел в охнувшие двери и упал на сиденье командирского уазика. – Давай!
И только что кемаривший водитель ударил по газам, и лишь в поселке, у офицерской общаги Володю, как ударило током.
- Стой! Стоять, я сказал!
Уазик скрипнул, и Володю бросило вперед. Теперь он совершенно ясно видел: в окнах гостиницы рыбзавода горит свет!
- Туда! – приказал Саркисян, дождался, когда уазик подъедет к высоким ступенькам, выскочил из машины, привычно обежал здание, подкатил бочку, распахнул окно, перевалился через подоконник, взлетел по лестнице на второй этаж и уверенно заколотил в светящуюся изо всех щелей предательским электрическим огнем дверь.
- Анжела! Ну-ка, выйди на минутку! И не надо мне молчать, как белорусская партизанка! Я знаю, что ты там!
***
В 03.07 начальнику штаба полка 152-мм САУ майору Терехину позвонили.
- Кто? – раздраженно потер он глаза.
- Ваша сестра, товарищ майор, - отрапортовал дежурный. – Говорит, срочно.
Терехин вздохнул и двинулся к телефону. Его сестра, врач родильного дома иной раз попадала в ночную смену и вот так же иногда ее по ночам посещали идеи кому-нибудь позвонить.
- Что тебе, Ириш? – принял Терехин трубку.
- Я тебе интересную вещь скажу, Коля, - затараторила сестра, - Саркисян-то в поселке! Жену свою первородку навещает! У них двойня!
- Какая, на фиг, двойня?! – не понял начальник штаба. – И какой такой Саркисян?!
- Капитан Саркисян, из полка Дергача! Вот какой!
Терехин тряхнул головой. Он, если честно, ни хрена не понимал!
- А мне-то что до того?
- А то! – взорвалась нетерпением сестра, - Саркисян – начальник всей Дергачовской артиллерийской разведки! И он сейчас – не в полку, а в самоволке! Понимаешь?!
Терехин задумчиво хмыкнул. Пожалуй, над этим стоило подумать. Саркисян – один из талантливейших разведчиков округа рождением двойни был выведен из строя. И в лучшем случае…
- Спасибо, Ириша, - искренне поблагодарил Терехин и глянул на часы…
«В лучшем случае, он доберется до своей части к пяти-шести утра… и если начать наступление немедленно…»
Терехин хмыкнул и весело хлопнул дежурного по плечу.
- Ну-ка, соедини меня с командиром.
Если начать наступление немедленно, Дергач был обречен на поражение, ибо рулить всей артиллерией без главного полкового разведчика было нереально.
***
Примерно к часу ночи Дергач наконец-то закончил показательное – исключительно для наблюдателей – перемещение своего полка, получил свои заслуженные полсотни очков и совершенно обессиленный свалился спать, а в 03:15 его разбудили.
- Товарищ подполковник, - доложил дежурный, - похоже, противник тоже начал перемещение.
Дергач вздохнул, тяжело поднялся с досок, подошел к умывальнику, плеснул прохладной водой себе в лицо и принял у дежурного полотенце.
- Все. Можешь идти.
За возможным ночным перемещением сил условного противника он собирался наблюдать лично, просто, чтобы убедиться, что еще не потерял чутья.
Дежурный вышел из блиндажа, и Дергач включил фонарь над столом и расстелил карту. Все действия противника логично вытекали из возможности заработать несколько очков на ночных стрельбах, а потому были хорошо предсказуемы. Но точно так же, и даже более того был предсказуем и он сам. Ибо единственное, чем он мог заработать очки для своего полка, это провести артиллерийскую разведку и насколько можно более точно установить новое местонахождение условного противника.
- Зараза, - выругался Дергач.
Нет, дело было не только в том, что ему остро не хватало уехавшего Саркисяна. Просто теперь, когда разведку – для всей артиллерии планеты – можно вести со спутников, без необходимости пересекать водные рубежи и горные кряжи, война методами середины XX века выглядела даже не смешно.
Дергач крякнул. Не так давно его 12-летний сын распечатал ему скачанный из Интернета спутниковый снимок со всеми казармами и боксами полка и даже с хорошо различимыми легковыми машинами старших офицеров у штаба. Когда Дергач поступал в училище, это была абсолютная фантастика, а теперь, случись что, его полк будет у вражеской разведки, как на ладони. Вот только продвижения по службе здравый смысл как бы не касался, и Дергач был вынужден «прятаться» от условного противника, набрасывая маскировочную сетку и делать вид, что верит в эффективность этой меры.
Командир полка вышел из блиндажа и глянул в ночное небо; оно было чистым и звездным.
- Ну, что дождь кончился, это плохо, - оценил он демаскирующее значение ясной погоды, - а вообще-то мы еще потягаемся. Лишь бы сюрпризов не было…
***
Когда в дверь начали бить ногами, Димон протрезвел мгновенно. Весь его жизненный опыт говорил: в такой общаге это может означать, что кто-то перепутал дверь, либо, что более вероятно, разборки с бывшим ухажером.
- Я щас постучу! – с угрозой рыкнул он.
- Открывай, тебе сказали! – с такой же внятной угрозой крикнули из-за двери.
- Достали… - сквозь сон пробормотала Анжелка и накрыла голову подушкой.
Димон, качаясь, натянул мундир на голое тело, встал и двинулся к двери. Открыл и замер: прямо перед ним стоял капитан с лицом кавказского мафиози – трезвый, ироничный и абсолютно уверенный в своем начальственном превосходстве.
- Так, - скользнул капитан взглядом по его петлицам, - ты у нас, судя по знакам отличия, никакой не артиллерист.
- Надо же, сообразил, – с вызовом покачнулся Димон.
- Анжела! – вытянув шею, заглянул за его плечо капитан, - а куда ты артиллериста дела?
- Слушай, Володя, пошел вон, а! – яростно отозвалась из-под одеяла администратор гостиницы. – Ты умеешь не в три часа ночи приходить?!
Капитан недовольно хмыкнул.
- Тебе объяснили? - уже свирепея, поинтересовался Димон, - вот и шуруй, куда послали!
- Штаны сначала одень, салага, - парировал капитан, - а уж потом свои права старшему по званию качай.
Димон опустил взгляд и понял, что краснеет; в одном лишь мундире вид у него был уж-жасно непрезентабельный!
- Вставай, Анжела, - непреклонно повторил капитан с лицом исконного врага русского купечества, - меня за этими двумя салабонами Дергач специально послал. И если он их к утру не получит…
- Что?! – подскочила Анжелка, - Дергач?!
Уже нашедший галифе Димон с яростью крякнул; ему не нравилось это недружественное вторжение.
- Что за шум, а драки нет? – послышалось от двери.
Димон бросил взгляд на готового к бою Леху и с поджатыми губами натянул галифе, - трусов найти не получалось.
- А вот и лейтенант Бардин Алексей Иванович пожаловали-с, - насмешливо протянул кавказец и повернулся к Анжеле, - короче, так, сестренка, даю тебе десять минут, чтобы эти двое были одеты, снабжены всеми верительными грамотами и загружены в командирский уазик. И, не дай божок, если я их Дергачу к шести утра не доставлю. Они у него месяц нараскоряку будут ходить.
***
В 03.30 Дергач понял, что перемещение войск условного противника куда как масштабнее предполагаемого, и вызвал начальник штаба.
- Что скажешь, Михалыч?
Начальник штаба бегло просмотрел данные разведки и укоризненно насупился.
- Они знают, что ты остался без начальника разведки.
- Откуда?
Начальник штаба фыркнул.
- Откуда? Да, розовая фламинга на хвосте принесла. Ты, как ребенок, честное слово. Или ты позавчерашнего фейерверка не видел?
Дергач вздохнул. То, что у капитана Саркисяна родилась двойня, знали, пожалуй, все. Главный разведчик полка устроил такую, мягко говоря, вечеринку, что, наверное, даже до столицы округа дошло.
- Но кто мог стукануть, что я его с учений отпустил?
- Ты не об этом думай, - отмахнулся начальник штаба и ткнул в карту толстым, желтым прокуренным пальцем - ты лучше сюда посмотри. Чуешь?
Дергач склонился над картой. Пехота условного противника уже сократила расстояние до критического – двенадцать километров, - старенькие гаубицы Дергача били на 11.800, но вот останавливаться мотопехота врага явно не собиралась.
- Их бээмпэшки сейчас идут со скоростью 15 км/час, но дорога петляет, поэтому у нас они будут через час, максимум, к пяти утра.
- А потом? Атака?
К атаке Дергач был готов. Но начальник штаба покачал головой.
- Вряд ли. Они тебе просто перекроют кислород – вплоть до подхода своих основных сил, а затем аккуратно, неспешно, по частям уничтожат.
Дергач ненавидяще застонал. В реальной войне его условный противник ничего бы этим долгим маневром не выиграл, но не таковы были условия учений. По указанным условиям гаубицы образца 1938 года должны были вступить в затяжную артиллерийскую дуэль с самоходками образца 1943 года. При этом и те, и другие должны были старательно делать вид, что не существует ни висящих над ними спутников, ни даже средств мобильной связи.
- Дебилы… - мрачно выругался Дергач. – Маразматики…
Назвать руководство Министерства Обороны Российской Федерации как-то корректнее язык не поворачивался давно.
- Можешь ругать их как хочешь, - хмыкнул начальник штаба, - но Саркисяна этим в часть до пяти утра не вернешь.
Дергач покачал головой.
- Он успеет вернуться. Я Саркисяна знаю.
***
В такой компании Володя Саркисян не ездил уже давно. Молодые лейтехи мало того, что не умели пить; они вообще ни хрена не умели, - даже почистить желудок, хотя это умение им бы отнюдь не помешало. Пришлось учить их самым простым, самым необходимым офицеру вещам.
- Тормози! А вы вдвоем – наружу! И быстро! Быстро! – скомандовал Саркисян, когда их достаточно укачало, - а теперь два пальца в рот…
Но даже когда они сделали все, как надо, и по десять раз прополоскали рты в ближайшем ручье, воняло от них… как положено, в общем, воняло. Не спасало даже то, что он открыл настежь свое окно.
- Может, тент снимем? – не без сомнения поворачивался к водителю Саркисян, - ну, запарил меня этот пахучий детсад!
И мудрый водитель-срочник понимая, что цели Саркисяна исключительно воспитательно-политические, лишь качал головой и вздыхал – так выразительно, что юных лейтенантов бросало в краску, словно девиц. Ну, настоящих девиц, - из столицы округа, - а не тех, что на рыбзаводе работают.
И только к четырем утра, когда начало светать, Саркисян как-то забеспокоился и впервые попросил остановить машину для себя. Вышел, долго прислушивался и разве что не приник ухом к земле.
- Я не я буду, если что-то не происходит!
- Тьфу на вас, товарищ капитан, - в тон ему отозвался водила, - нам еще ЧП не хватало!
Но в половине пятого послышался внятный рокот, а без четверти пять над ними завис первый вертолет.
- Вот говорил я вам, лучше бы судьбу не искушать, - сокрушенно зацокал водитель, - вот и накликали себе на голову!
- Гони!!! – заорал ошалевший от такого внимания небес командир полковой разведки, - и не дай божок тебе в часть до начала наступления не успеть!!!
Но вертолет и не думал терять их из виду и словно демонстрировал условному врагу, чего он умеет делать в воздухе – ну, разве что ж… вперед не летел.
- Давай, на грейдер сворачивай! – командовал Саркисян, едва они скрывались под кронами елей.
И вертолет, лишь на мгновение уйдя чуть вперед, возвращался, находил плутающий среди леса грейдер и снова повисал сверху – прямо над тентом. И Саркисян снова возвращался на трассу, прекрасно понимая, что, не будь их противник условным, он бы накрыл их уже раз двадцать или тридцать. А потом они выскочил на обрыв, и все четверо увидели далеко внизу ползущую по тому склону ущелья бесконечно длинную колонну техники.
- Опачки… - выдохнул Саркисян, - а ну-ка, тормози.
Для него, знающего, какое из подразделений располагает самоходными артиллерийскими установками, все было ясно – как на ладони.
- Наступление…
- Че, товарищ капитан, мотострелки? – высунулся вслед водила.
Саркисян кивнул. Условный противник – Н-ская мотострелковая дивизия даже не скрывала своих агрессорских намерений и уверенно огибала невидимые отсюда позиции его родного артполка.
«А что впереди?»
Насколько Саркисян помнил карту, а он ее помнил наизусть, теперь эта дорога вела прямо в лапы условного противника, то есть, в плен.
- Чего там? – высунул голову чернявый лейтенант с медицинскими петлицами, кажется, Бенц.
- Ничего! – отрезал Саркисян, - дальше сами поедете. Без меня. Но документы мне лучше сразу отдайте…
- Это зачем? – не понял салажонок.
- А затем, что я раньше вас в полк попаду, - пояснил Саркисян, - я-то пешком, напрямки побегу. Сразу в строевую часть и отдам. Сами понимаете, на учениях каждый офицер на счету.
Лейтенант задумался, но поскольку с такого глубоко похмела такие сложные задачи не решают, полез таки за документами.
- Если патрульные там остановят или что, - пояснил Саркисян, - скажешь, ты – Саркисян, Володя. Должны пропустить без помех.
Лейтенант передал Саркисяну свои бумаги, затем бумаги своего белобрысого соседа и кивнул.
- Хорошо. Скажу.
- Ну, с Богом! – широко улыбнулся им Саркисян, шмыгнул породистым армянским носом и сиганул вниз по склону обрыва.
По его расчетам он обязан был прибыть в разведбатарею не позднее шести утра. Иначе будет поздно. Совсем поздно.
***
Условный противник подполковника Дергача – подполковник Медведев получил подтверждение о местонахождении капитана Саркисяна около пяти утра.
- Вы уверены, что это та самая машина? – не сразу поверил он.
- Абсолютно, - подтвердил специально перезвонивший начальник штаба майор Терехин, - номера принадлежат уазику Дергача.
- И вы полагаете, он там?
- Скорее всего. Вертолетчик говорит, что в машине едут трое. Водитель-срочник и два офицера, один из них явно нерусский.
Медведев глотнул. Если бы ему удалось взять в плен командира всей артиллерийской разведки врага…
- Как думаешь, в плен возьмем?
- Думаю, возьмем. Дорога там одна, и деться им некуда.
***
Водитель нажал на газ, и Димон повернулся к Лехе.
- Ну, как ты?
- Ж… - попытался передать, как он себя чувствует, Леха, - ты у кого эту огненную воду покупал? У профессиональных отравителей?
- В магазине я ее покупал, - вздохнул Димон, - еще ведь самую лучшую попросил, самую дорогую…
Лейтенанты скорбно замолкли и даже как бы погрузились в медитативные размышления о трудном пути русского офицерства, но их почти тут же швырнуло вперед, и уазик встал.
- Документы!
Димон вздохнул, почти на автомате полез в карман, но тут же вспомнил, что отдал бумаги Саркисяну, чтобы быстрее передать их в строевую часть полка.
- Живее, господа офицеры, живее…
Димон выглянул в окно: на него смотрела широкая, счастливо улыбающаяся прапорская рожа. Сзади виднелись двое смущенно переминающихся с ноги на ногу патрульных.
- Саркисян я, - вспомнил, что надо сказать патрулю, Димон, - Володя Саркисян. Все? Вы довольны, товарищ прапорщик?
Прапорщик закивал, и улыбка его стала еще шире и еще счастливее.
- Очень доволен. Вы уж не обессудьте, Ваше Высокоблагородие, служба у нас такая… и, будьте добреньки, транспортное средство покиньте…
Димон вздохнул, глянул на все еще зеленого «после вчерашнего» Леху и выбрался наружу.
- Ну, что еще не так?
- У меня все очень даже так, - гоготнул прапор и поднес к щеке портативную рацию, - короче, взял я его. Да, товарищ майор, Саркисян. Приметы?
Прапор присмотрелся к цвету волос и форме носа Димона и еще более счастливо закивал:
- Нормальные приметы, товарищ майор! Подходящие приметы!
Димон насторожился.
- Ну-ка объяснитесь, товарищ прапорщик. Что все это значит?
Прапорщик сунул рацию патрульному.
- А значит все это, что вы, господин Саркисян, как бы помягче выразиться, в плену.
Димон глянул на Леху и снова – на прапора.
- Как это в плену? С какого такого перепуга?
- По условиям учений… - охотно пояснил прапорщик и протянул вперед широкую, словно саперная лопатка ладонь, - и… все-таки… документики ваши будьте добры…
Димон покачал головой. Только теперь до него стало доходить, как их подставил капитан с неправильным носом.
- Нет у меня документов, - развел он руками, - да и не Саркисян я никакой. Бенц моя фамилия. Дмитрий Сергеевич Бенц.
Прапорщик хохотнул, и глаза его сузились.
- А почему просто «Бенц»? Говорили бы сразу «Мерседес-Бенц». Еще смешнее получится.
Димон стиснул зубы. Он понимал, с какого рода служивым беседует. Ай Кью – хорошо, если больше 80 единиц, зато четверть века беспорочной службы за спиной. И хамить офицерам умеет – даже не поверишь, насколько грамотно.
- Я еще раз повторяю, моя фамилия – Бенц. Я прибыл по окончанию училища для несения воинской службы.
- Молодой лейтенант, что ли? – поднял брови прапор и, было видно, на мгновение смутился: Димон и впрямь выглядел ровно так, как должен выглядеть выпускник военного училища. Да, и петлицы с медицинской змеей…
- Совершенно верно, - подтвердил со вздохом выбравшийся из машины Леха, - мы оба – молодые лейтенанты. Прибыли только вчера вечером… и даже в строевой части еще не оформились! Какой может быть плен?
- Стоп, - поднял руку прапор, - маленькое уточнение: молодые офицеры прибывают к нам из училищ сразу после 11 июня, это все знают.
- Но… - начал было Димон, и его тут же остановили – таким же властным жестом абсолютно уверенного в своем превосходстве бойца.
- …А самые последние офицеры прибывают после 18 июня. А у нас сегодня что? А у нас сегодня первая декада июля!
Димон хмыкнул. Все было верно: обычно выпуски происходили раньше, но в их училище получилась задержка…
- Ну, бывает… А что здесь невероятного?
Прапорщик покачал головой.
- Белыми нитками шито, господа. Да, задержки с выпуском бывают, но не в двух разных училищах одновременно. Вы заврались, Саркисян.
- Я не Саркисян.
- Ну, так Мовсесян! Или Карапетян! – уже начал раздражаться прапор, - меня это не касается, а в штабе вашу фамилию выяснят.
Бенц покраснел, но от резкостей удержался и повернулся к Лехе.
- Слушай, а вас в училище почему так задержали?
Леха покачал головой.
- Нас не задерживали. Это меня дома в отпуске порезали. Больничный у меня был, Димон, больничный…
- И чего теперь делать?
Леха оглядел явно превосходящие силы противника и укоризненно вздохнул.
- Вот беспредел это – человека с бодуна так напрягать! И вы за этот свой беспредел еще ответите! Господь все-е-о видит!
***
В 05.45 Дергачу позвонили.
- Это я, Саркисян! – выпалил из трубки запыхавшийся разведчик. – Я на месте! У себя! С вычислителем цели сверяем…
- Господи! Ты успел! – растроганно охнул Дергач, - ну, молоток! Ну, молоток!
- А это… насчет молодых…
Дергач яростно крякнул.
- Да, хрен с ними, с молодыми! Главное, ты сам успел вернуться! Тут сейчас такое начнется! Такое… Ты видел, сколько они самоходок понагнали?!
- Видел…
- Ну, так работай, дорогой мой человечек! Работай, туда тебя и оттуда! Задай им жару!
Саркисян бодро принял приказание, и уже через пять-шесть минут в мишени полетели первые болванки.
«Ф-р-р-р… - шелестело где-то справа, - ф-р-р-р…»
- «Свинья» пошла… - со знанием дела комментировали офицеры.
- В девятой батарее досылать вообще не умеют!
- Все они сикось-накось в стволы загоняют! Ну, некому научить однообразности…
Это было чистой правдой. В отличие от четвертой, ведущей, в девятую, самую крайнюю батарею попадали самые слабые солдатушки, и работать красиво и слаженно они ни фига не умели. Вот и досылать снаряд в ствол ровно, так чтобы винтовая нарезка входила в медные полоски снаряда идеально, а сам снаряд в полете не вибрировал и не верещал, в девятой батарее так никто и не выучился…
- Товарищ подполковник, - протянул трубку связист, - дивизия, генерал-майор Яцук на проводе.
- Ничего, научатся, - счел своим долгом одернуть сплетников Дергач и принял у связиста трубку, - слушаю, товарищ генерал-майор…
- Я не понял, Сергей Иванович, что происходит? – недовольно пророкотал из трубки командир дивизии, - ты зачем очковтирательством занимаешься?
Дергач опешил и быстро обежал взглядом поле учебного боя.
- Каким? Нормально работаем, товарищ генерал-майор. Цели поражаем…
- Как ты их можешь поражать без командира разведки?! – заорал Яцук. – У него вся батарея управления без головы осталась, а он «цели поражает»!
Дергач моргнул.
- Как это без управления?
- А где твой Саркисян?! Ты это хоть знаешь?
Дергач сосредоточился. Саркисян звонил ему по полевому телефону, вероятно, прямо из БУАР*, хотя, если честно, гарантировать, что звонил он именно оттуда…
*БУАР – батарея управления артиллерийской разведкой
- А у вас какие версии? – осторожно поинтересовался он. – Где мой Саркисян?
- По моим данным, этот твой Саркисян в плену у нашего условного противника.
Дергач икнул.
- Не может быть…
- Еще как может! – возразил комдив, - мне сказали, его полчаса назад остановил патруль в паре с каким-то молодым лейтехой. Пьяные оба, как сволочи, - на три шага не подойти. Так от них воняет…
- Ну, да… - растерянно признал Дергач, - у Володи двойня родилась…
- Ну, и кто тогда твоей батареей управления командует? – насмешливо и презрительно поинтересовался комдив, - Господь Бог? Ты вообще контролируешь или нет, что у тебя в полку происходит?
Дергач высунулся из укрытия и снова, еще внимательнее, осмотрел мишени. Артиллерия поражала их, как положено, - ритмично и неукоснительно, можно сказать, идеально…
- Короче, Дергач, - послышался в трубке непреклонный генеральский голос, - мне из округа позвонили и довольно четко объяснили, что выходить за рамки правил учений не позволено никому. Так что тебе новая вводная, де-факто, работаешь без командира БУАР, то есть без общеполковой разведки…
Челюсть у Дергача отпала.
- Но как же так?! Это ж мне – верная смерть!
Комдив тяжело вздохнул.
- А уж как ты подвел меня, Сергей Иванович, я тебе и передать не могу. Одна, понимаешь, нецензурщина на языке…
Дергач вернул трубку связисту и медленно повернулся к офицерам.
- Что такое, Сергей Иванович? – начали переглядываться те, - что там случилось? На вас лица нет…
- Там-то, в дивизии, еще ничего, - хрипло выдавил командир полка, - а вот у нас – реально проблемы. Проиграли мы учения, господа, с треском проиграли! И все из-за этой… этого… этой… короче, ну, вас всех нах…
***
Саркисян работал, как заведенный. Невзирая на тяжелую бессонную ночь, настроение было превосходным, а силы фонтанировали, как деньги из нефтяной скважины где-нибудь в Сургуте.
- Так, репер первый, - командовал он, - плюс шесть градусов одиннадцать минут…
И разведчик послушно разворачивал буссоль, вычислитель впивался внимательным взглядом в дюралевый, расчерченный на квадраты стол-карту, а спустя пару минут далекие командиры огневых батарей принимали его данные, и стволы гаубиц меняли положение, а еще более далекие мишени поражались – одна за другой.
- Товарищ капитан, вас штаб полка, - протянул трубку связист.
- Да, Саркисян на проводе, - не отрывая бинокля от глаз, принял трубку Саркисян.
Мишени падали, как положено, – любо-дорого посмотреть!
- Я не понял, - удивился начальник штаба, - а ты где, Володя?
- Работаем, товарищ майор! – рассмеялся Володя, - и где ж еще, как не рядом с вычислителем батареи управления? А в чем проблема?
В трубке повисла тишина.
- Товарищ майор, - напомнил о себе Саркисян, - в чем дело, товарищ майор?
Начальник штаба прокашлялся.
- Короче вводная поступила, из округа… и по этой вводной, тебя пьяного в сиську взял патруль, и сейчас ты в плену у нашего условного противника.
Саркисян опешил, но тут же вспомнил, как отбирал у молодых документы и рассмеялся.
- Значит, я в плену… причем, в сиську пьяный…
- Ну, я всех деталей не знаю, - отозвался уже начавший понимать масштабы случившейся глупости начальник штаба, - детали надо у Дергача спрашивать… Но вводная поступила именно такая…
Саркисян покачал головой.
- Товарищ майор, а могу я лично с Дергачом объясниться?
В трубке наступила долгая пауза, и когда Дергач прогудел в микрофон свое коронное «слушаю», Саркисян разложил все по полкам:
- Короче, Сергей Иванович, пьяными патрульные взяли, присланных к нам молодых лейтенантов, и фамилия взятого в плен брюнета не Саркисян, а Бенц, Дмитрий Сергеевич Бенц.
Командир полка некоторое время молчал, а затем недоверчиво поинтересовался:
- Нам дали лейтенантов?!
- Даже двух, - улыбнулся Саркисян, - медика и огневика. Точно по разнарядке.
Стало слышно, как Дергач подзывает к себе начальника строевой части, как что-то ему орет, и, в конце концов, все вернулось туда, откуда и началось.
- А ты сам-то где? И почему мне о молодых ничего не сказал?
Саркисян рассмеялся.
- Так я ж докладывал, Сергей Иванович: я у себя в БУАР. А про молодых вы сами слушать отказались.
Дергач смачно матюгнулся, и Саркисян понимал, чем он так недоволен. Так и не сумев доказать комдиву, что у него все в порядке, Дергач теперь искал виновных.
- Так надо было яснее выражаться! Мать твою…
- Не надо о маме так выражаться, - холодно предупредил Саркисян. – Вы меня знаете.
- Да, ты! Да, я! Да, я тебя… - понес Дергач.
Но все это было пустое: мата он старательно избегал, и было видно: командир полка просто растерян. Саркисян долго и терпеливо слушал все, а когда трубка перестала вибрировать, холодно поинтересовался:
- Ну, так какие приказания, товарищ подполковник?
- Исполнять вводную руководства округа, - ненавидяще выдохнул Дергач. – Тебя, пьяного в сиську, час назад взял вражеский патруль.
***
Майор Терехин, начальник штаба противостоящего Дергачу полка САУ был доволен: наступление развивалось так стремительно, как только вообще возможно, а Дергач был парализован. Едва Саркисян попал в плен, артиллерийская разведка врага была попросту остановлена. Понимал это и командир полка Медведев, по крайней мере, выглядел он довольным.
- Кстати, а кто второй пленный? – повернулся командир полка к Терехину, - может, нам еще что-нибудь парализовать удастся?
- Огневик. Судя по всему, молодой лейтенант, - отозвался начальник штаба.
- Молодой? – удивился Медведев, - откуда в июле молодые? Они все уже в июне пришли… может, они что-то крутят?
Терехин пожал плечами. Это и впрямь быть могло: офицеров пленили безо всяких документов, с лейтенантскими погонами на плечах, так что под личиной молодого взводного мог скрываться и кто-то более значимый, например, командир Дергачевской батареи…
«А вывести из строя еще одну батарею…»
- Слушай, - повернулся к нему командир полка, - допроси-ка их получше. Вдруг и впрямь что интересное всплывет. А главное, объясни им, что всплывет оно всенепременно, и если окажется, что все это время батарея управляется сама, без командира, им все равно зачтут поражение…
Терехин улыбнулся и уверенно кивнул.
- Сделаем. Я думаю, уж такие простые вещи они понимать должны. Все-таки, не молодые лейтенанты…
Медведев рассмеялся, и начальник штаба, видя, что его более не задерживают, легко сбежал вниз по склону, к палаткам обслуги и отыскал взглядом охрану.
- Ну, как они?
- Спят.
- Буди.
Часовой зашел внутрь, в палатке завозились, а вскоре снаружи показались двое. Терехин открыл рот, да так и замер: это и впрямь были салабоны!
- Представьтесь, - с трудом сдерживая волнение, потребовал он.
- Лейтенант Бардин Алексей Иванович, - доложил блондин крепкого телосложения.
- Лейтенант медицинской службы Бенц Дмитрий Сергеевич, - так же нехотя доложил брюнет, похожий то ли на еврея, то ли на грека.
Терехин глотнул. Лично он не спутал бы матерого командира всей артиллерии вражеского полка капитана Саркисяна с этим щенком-лейтенантом медицинской службы, и куда смотрел патруль… Однако показывать свою растерянность не стоило, и Терехин заложил руки за спину и, как бы размышляя, какую бы казнь назначить врагам, принялся бродить перед ними.
- Когда прибыли в часть? – внезапно остановился он.
Те переглянулись и синхронно пожали плечами.
- Да, мы еще и не прибыли… - произнес чернявый медик.
Терехин, торопливо скрывая смущение, кашлянул. Пленение офицеров, еще даже не прибывших в свою часть, собственно, пленением и не было. Это можно было назвать произволом, заложничеством, но никак не пленом в рамках учений.
- А откуда мне знать, что вы не врете?! – впился он ястребиным взглядом в лицо медика.
Тот криво улыбнулся.
- Обычно в частях телефон есть, коричневый такой, с трубкой. Вот по нему иногда можно дозвониться в строевую часть округа… - лейтенант как бы на мгновение задумался, - а если самим ума не хватает техникой воспользоваться, можно солдатика заставить. Они это умеют, я точно знаю…
Эта сволочь откровенно издевалась.
«Ну, я вам устрою, - подумал Терехин, - щеглы оборзевшие», - но не сказал ничего, а лишь небрежно кивнул и двинулся к палатке штаба.
- Ну-ка соедини меня со строевой частью округа.
Связист склонился над полевым телефоном и почти тут же протянул трубку Терехину.
- На связи, товарищ майор.
- Иван Петрович, - глотнул Терехин, тут у меня вопросик имеется… по двум лейтенантам.
- А-а-а, знаю, - весело отозвался Иван Петрович, - молодые лейтехи: медик и огневик.
Терехин глотнул: он уже чуял, что лейтенанты не врут, и звонок в округ это лишь подтвердил.
- А в чем вопрос? – рассмеялся в трубке начальник строевой части округа, - я как узнал, что они Дергачу больше не нужны, так сразу вам их и отправил.
Терехин растерянно моргнул.
- Не понял…
- А что тут понимать?! – счастливо хохотнул Иван Петрович. – Твои они, эти лейтенанты! Забирай! И впредь меня чтоб ценили – все, ценили! Гля, какой дефицит моими заботами вам достался!
Терехин открыл рот, да так и замер.
«Это что же, мы взяли в плен своих собственных лейтенантов? И одного из них еще и нагло выдали за чужого капитана Саркисяна?!»
- Боже… какой позор!
***
Едва вражеский майор отошел к дальней палатке, Димон повернулся к Лехе и невольно поморщился, - голова раскалывалась жутко, даже сорок минут сна не помогли.
- Что скажешь?
Леха воровски огляделся по сторонам.
- Я думаю, что если мы начнем службу с попадания в плен, над нами лет пятнадцать ржать будут.
Димон, соглашаясь, кивнул: так оно и было. Стоит начать службу столь позорным образом, - заклюют; в этом армия хуже детского сада.
- Да, Леха, верно. Сваливать надо отсюда, и лучше если красиво…
- А где они наш уазик поставили, ты видел?
Димон утвердительно моргнул. Уазик стоял в роще за палатками, буквально в полусотне метров. Они еще раз переглянулись: чужой майор уже приближался к ним, а часовой, понимая, что ничего особенного здесь, в самом сердце полка произойти не может, блаженно щурился на солнце. Димон приоткрыл полог палатки и кивком пригласил попавшего вместе с ними водителя наружу.
- Сейчас и тебе достанется, - пообещал он и покосился на часового, - так что вылезай и будь готов.
- А я тут при чем? – недовольно заворчал водитель и выбрался из палатки.
Майор уже приближался.
- Ты свой уазик без ключей заведешь? – углом рта проронил Леха.
- Без проблем, - подал плечами водила, - а что такое? Они ключи, что ли, мои потеряли?
- Да, так, ничего, - отмахнулся Леха и преданно вытаращился на подошедшего к ним майора, - какие приказания, герр майор?
- Никаких, - мрачно отозвался тот, - пока я на вас все бумаги не оформлю, никаких приказаний не ждите. И так, блин, позора – выше крыши.
Лейтенанты переглянулись.
- Ну, что, начинаем? – поднял выгоревшие брови на коричневом от загара лбу Леха.
- А то, - в тон ему, так же нагло и уверенно отозвался Димон.
И в следующий миг Леха аккуратно ухватился за свисающий с плеча автомат часового, и тихо, но точно сунул ему коленом промеж ног.
- Ой, бля…
Леха так же аккуратно сорвал автомат с плеча поверженного солдатика, развернул его прикладом вперед и так же тихо и точно двинул под ребра оторопевшему вражескому офицеру.
- Извините, товарищ майор, я несильно. Сами видите.
Тот медленно осел на колени и теперь, словно рыба на льду, жадно хватал воздух ртом, и возразить – хоть что-нибудь – был решительно не в силах.
- Погнали, - скомандовал Леха, и все трое с замирающими от ужаса сердцами рванули к роще за палатками.
Вокруг стояло тихое-тихое летнее утро.
***
Командир полка САУ Медведев использовал момент на все двести процентов.
- Да что ты боишься?! – орал он в трубку на командира четвертой батареи, - никто ничего тебе уже не сделает! Без разведки Дергач – труп! Пересекай сопку смело!
- Но прямая наводка… - попытался возразить комбат, - я же буду, как на ладони…
- Я тебе еще раз говорю! Дергач – труп! Ему в любом случае не зачтут ни очка! Так что, выполняй приказ, капитан…
Медведев бросил трубку и осел на стул.
- Уф-ф-ф… как же с вами трудно!
Командиры батарей САУ не понимали простейшей вещи: война и учения не одно и то же. Тот факт, что разведчики Дергача, сами, без командира артразведки Саркисяна около часа героически выдавали совершенно точные данные, оказался бы в условиях войны роковым. Дергач уничтожил бы три четверти мотопехоты противника, и наступление бы попросту захлебнулось. А в условиях учений, округ спустил вводную: «Саркисян в плену», и этого хватило, чтобы разведку Дергача заткнули.
Медведев улыбнулся. Ему было ясно, что округ дал эту вводную исключительно из дисциплинарных соображений: дабы не напивались разные Саркисяны на учениях, да еще, считай, на глазах начальства.
- Но уж тут, кто попал, тот и пропал… - мурлыкнул он, - а кто вовремя не спрятался, тот и виноват…
У палатки мелькнула тень, и перед ним, покачиваясь, предстал Терехин.
- Что такое, майор? – насторожился Медведев.
Надо признать, видок у начальника штаба был еще тот: краше в гроб кладут!
- Эти, арестованные лейтенанты… - выдохнул Терехин, - они бежали… и еще… они были наши.
- Как бежали? – поднял брови командир полка, - и как это они были наши?
- Да, наши… - начальник штаба зашипел и схватился за ребра, - их округ нам направил, а не Дергачу, и Саркисян на деле не Саркисян…
- А кто? – не мог поверить Медведев.
- Медик, - снова зашипел от боли в боку майор, - реальный молодой медик по фамилии Бенц.
Командир полка приоткрыл рот.
- А где тогда все это время был Саркисян?
Начальник штаба поискал глазами, куда сесть, и Медведев уступил ему свой стул.
- А Саркисян, - с явным облегчением уселся начальник штаба, - видимо, управлял своими разведчиками – ну, пока вводную округ не дал…
Командир полка охнул и тоже поискал глазами, куда присесть. То-то разведка Дергача так четко работала!
- Боже! И что же теперь?
Со стороны вся эта история выглядела гнуснейшей подставой, и пострадавшей стороной были потерявший на учениях заслуженные очки Дергач и совершенно трезвый, вероятно, облыжно объявленный пленным Саркисян. Ну, а полным козлом выглядел…
- Так, - решительно тряхнул головой Медведев, - значит, говоришь, они бежали.
Терехин закивал и показал на свои пострадавшие ребра.
- Можно сказать, дезертировали, а можно сказать, переметнулись к врагу.
Медведев на мгновение задумался и покачал головой.
- Нет, не годится.
Он мог бы свалить часть вины на молодых лейтенантов, тем более что этот Бенц вначале сам представился Саркисяном, но вот беда, все равно все стрелки сходились на командире полка. А если еще вину свою сваливать начнешь…
- Господи! Ты представляешь, что про нас растреплют?! Что же делать?!
Главный ужас был в том, - и Медведев это прекрасно понимал, - что теперь что ни ври, а известным станет практически все – кого-кого, а уж трепачей у него в полку хватало!
- Надо самим просить округ отозвать вводную по Саркисяну, - выдавил начальник штаба, - так хоть в штабе округа к нам претензий не будет.
Медведев задумался и кивнул.
- Принято. Что еще?
- И… я не знаю, нужны ли нам в такой ситуации эти молодые. Если узнают, что мы своих собственных лейтенантов в плен взяли, над нами будут до конца службы потешаться.
Командир полка скривился: это было чистой правдой.
- Ну, считай, что все и так уже все узнали. Вопрос, как это исправить?
Начальник штаба тяжело вздохнул.
- Надо просить строевую часть округа назад Дергачу их отписать. И лучше если быстро, немедленно, чтобы не было таких фатальных последствий.
- И что нам в округе на это скажут?
Начальник штаба пожал плечами.
- Ясно, что скажут. Скажут, что мы зажрались. Еще скажут, что нам теперь пополнения лет пять не видать. Много чего приятного скажут…
Медведев застонал и схватился за голову. В такое дерьмо он уже не наступал давно, очень давно.
***
Дергач сидел над картой и чувствовал себя Наполеоном под Ватерлоо: по условиям учений он был не просто в Ж, он был в очень даже глубокой, почти окончательной Ж. Да, Саркисян выучил своих разведчиков работать – отлично выучил; они вполне могли не только обходиться без него, но и вычислять местоположение противника вверх ногами, с закрытыми глазами да еще со связанными за спиной руками. Но доказать это округу прямо сейчас было невозможно, а учения двигались к концу.
- Товарищ подполковник, там лейтенанты прибыли… - осторожно показался дежурный по части.
- Какие еще лейтенанты?
- Ну, молодые, те, которых вам направили.
- Нах, - устало отмахнулся Дергач, - нет у меня лейтенантов, и никогда не было. Забрала их у меня строевая часть округа.
Дежурный исчез, а спустя полторы минуты снова появился.
- Они требуют аудиенции.
- Пусть катятся, откуда появились, - уже начал свирепеть командир полка, - не мои это лейтенанты!
Дежурный как-то криво улыбнулся.
- Они говорят, что Саркисян у них все документы забрал.
Дергач рассвирепел.
- А я здесь при чем?! Саркисян бумаги взял, к Саркисяну пусть и обращаются! Ну, чего ты стоишь?
Дежурный и впрямь так и стоял, плотно стиснув губы, однако в глазах у него плясали черти.
- Этот, темненький сказал, они его за Саркисяна приняли.
Дергач открыл рот, чтобы уже пройтись по матушке, и замер. Ассоциации – самые разные – уже бродили у него в голове.
- Чего?
- Ага! - радостно закивал дежурный.
Дергач затряс головой.
- Бр-р-р… получается, это из-за него я эту дебильную вводную о взятии в плен Саркисяна получил?!
- Ага! - со счастливым видом закивал дежурный, - но вы зла не держите. Они просто салаги. А ребята хорошие, - зуб даю, Сергей Иванович.
Дергач потрясенно моргнул, затем глотнул и… развел руками. Что толку с того, что они хорошие ребята, если из-за них он проиграет учения?
Дежурный заглянул ему в глаза.
- Они даже из плена бежали, чтобы правильно службу начать. Поговорите с ними.
Дергач вздохнул и глянул на часы – 08.05. время завтракать. А до его окончательного, масштабного и постыдного поражения оставалась от силы пара часов.
- Хрен с ними, я не поп, чтобы к руке не допускать. Зови своих салажат.
***
Димон знал, что говорить придется ему, просто потому, что рожа у него не такая…
- Эй, Леха, а ты родом откуда?
- Из Саратова, - мрачно отозвался Леха.
…просто потому, что рожа у Димона не такая саратовская. Ну, виден был в Димоне этот ясный, почти столичный ум. Нет, не то чтобы Леха был глуп, не был он глуп, но уже по роже этой, по скулам вразлет было видно: не, не отмажется. Ну, не самая сильная у него сторона – отмазки.
- Только чур, ты сам отмазывать нас будешь, - мрачно проронил Леха.
- Не ссы, лейтенант, я тебя своим собственным телом прикрою, - гарантировал Димон, - на поругание мужланам уж точно не отдам.
Леха с сомнением, как-то криво улыбнулся, но они уже подошли к командирской палатке, остановились прямо посреди настоящего круга офицеров, и вокруг – как-то так на глазах – наступила мертвая тишина.
Димон опомнился первым. Отыскав самого старшего по званию, он сделал шаг вперед и звучно, членораздельно отрапортовал:
- Товарищ подполковник, лейтенант медицинской службы Бенц для прохождения службы прибыл!
Сзади то же самое протараторил опомнившийся Леха, и тогда раздались первые смешки. Смеялись повсюду: сзади, справа, слева… а потом подполковник поднял руку и сделал шаг навстречу.
- Значит, вот вы какие – дезертиры.
Лейтенанты переглянулись, а вокруг пошла следующая волна смеха.
- Или как вас правильнее назвать? Перебежчики? – рассмеялся командир полка, - это же надо! Отнять автомат у своего солдата и ударить своего начальника штаба прикладом в живот.
Димон и Леха снова переглянулись: они, если честно, не понимали ни хрена! А смех уже превращался в гомерический хохот.
- Своего начальника штаба – прикладом… гы-гы-гы…
- Перебежчики хреновы…
- Мы к себе шли, - возмутился Димон, - я же знаю, куда меня направили! Не маленький! И не тупой, кстати…
Подполковник махнул рукой и вытер набежавшую слезу.
- Вас этой ночью перепродали, ребята. Так что вы не к себе сбежали, а к нам, своему условному противнику.
Димон открыл рот и замер. Офицеры вокруг только что не катались по земле.
- Это что ж получается, нас в плен свои же взяли?
- Выходит, что так, - усмехнулся подполковник.
Лейтенанты переглянулись.
- И что теперь нам делать?
- В часть свою возвращаться, - отозвался подполковник, - да и некогда нам с вами тут возиться, нам проигрывать учения надо… - он погрустнел, - по возможности достойно, разумеется.
И едва он это сказал, из-за сопки вынырнул мигом заполнивший все пространство треском и шумом вертолет, а офицеры благоразумно разошлись подальше от обширной поляны у командирской палатки.
- И что теперь нам будет?! – еле перекрывая тарахтение винтов, проорал в ухо Димону Леха, - я этого начальника штаба основательно так под ребра прикладом двинул! Мстить будет!
- Не парься, - отмахнулся Димон, - что-то у меня такое чувство, что это еще не конец.
- В смысле? – поднял выгоревшие брови Леха.
- В смысле нам еще не все фитили, куда надо, вставили, - пояснил Димон. – Ну, не во все нужные места…
***
Командир дивизии генерал-майор Яцук сразу сообразил, сколько очков можно отыграть назад, а потому давил на наблюдателей округа нещадно.
- У меня практически украли победу, - наступал он.
Но наблюдатели только воротили свои противные рожи в сторону.
- Ну, не так уж и много у вас было шансов…
- Да, мой Дергач трех ваших Медведевых стоит! – не сдавался Яцук, - что вы все ему симпатизируете?!
Наблюдатели, понятное дело, хмурились и воротили свои поганые рыла еще дальше.
- Ну, никто Медведеву особо и не симпатизирует…
- Ну, так отыграйте назад! Отмените эту дебильную вводную по Саркисяну! Объявите наступление полка самоходок несостоявшимся!
И тогда наблюдатели принимались нервничать.
- Мы не можем отменить то, что уже случилось. Саркисяна, хрен с вами, вернуть в бой разрешим, завтра…
- Сегодня, - возразил комдив.
- Нет, завтра! Пусть сначала протрезвеет!
И доказать наблюдателям, что Саркисян вернулся из роддома, где его жена родила двойню, трезвым, было почти нереально.
- А как быть с наступлением?
И наблюдатели как бы соглашались с его правотой, но все оставляли, как есть.
- Ну, наступление самоходок уже де-факто есть, - указывали они, - и это, мы считаем, абсолютно заслуженная, состоявшаяся победа!
Яцук покачал головой.
- Если бы Саркисяна не сняли с управления БУАР, ваши самоходки так и остались бы точно на расстоянии выстрела – за 11.800!
- Это не наши самоходки! – принимались орать наблюдатели.
- Что вы себе позволяете?!
- И вообще!
Яцук был почти счастлив: он в результате этого скандала отжал у своего условного противника – мотострелковой дивизии довольно много. Не все, но, чтобы продолжить учения практически с чистого листа, этого – если приложить к делу мозги – вполне хватало.
Вертолет приземлился, винты мало-помалу остановились, и командир дивизии, сняв шлем и достав и сдвинув свою знаменитую, неслыханно огромную – куда там армянам – фуражку на затылок, выпрыгнул наружу.
- Здорово, молодцы! – захохотал он.
- Зрав…жла…тв…гн…мр… - неуверенно проскрипели сбившиеся в кучку у вертолета офицеры.
- А чего мы такие смурные?
- А чего радоваться? – первым, на правах старшего, само собой, подал голос Дергач, - учения-то мы продули. И со свистом!
Яцук весело отмахнулся.
- Не дрожи, боец, прорвемся! Я вам сразу две хороших новости привез.
Офицеры стремительно переглянулись и зашушукали.
- Во-первых, эта дебильная вводная по Саркисяну отменена.
Дергач густо покраснел.
- С какого момента, разрешите полюбопытствовать?
- С завтрашнего, естественно, - подошел ближе комдив. – Когда он протрезвеет.
Дергач побагровел, но доказывать, что Саркисян трезв, как стеклышко, не стал. Что спорить, когда и так все ясно…
- Значит, наступление самоходок никто не отменит?
Яцук замотал головой, покосился на выходящих из вертолета наблюдателей и все-таки сказал все, как есть.
- Никто. Это для них святое.
Офицеры загудели. По итогам удачных учений можно было и звездочку заработать, а с ней и все остальные привилегии.
- Понятно, что это святое! – не выдержал кто-то.
- Цыц! – беззлобно поставил офицера на место комдив. – Зато у вас самое главное, что есть у офицера, осталось!
- Это что же? – с подозрением поинтересовался Дергач, – комната в общежитии?
- Офицерская честь, - без тени сомнения в своей правоте проронил Яцук.
Наступила тишина, и тогда комдив сказал последнее:
- И самое веселое: вот этих орлов, - он ткнул в сторону втянувших головы в плечи Лехи и Димона, - да-да, вот этих самых дезертиров и перебежчиков, как говорят среди вас некоторые безответственные люди, я договорился оставить вам.
***
Узнав, что некрасивый вопрос с этими взятыми в плен молодыми лейтенантами замяли, Медведев размашисто перекрестился и первым делом кинулся к карте – оценивать, чем обернутся для него грядущие несколько часов.
- Что скажешь, майор? – бросил он стоящему рядом Терехину.
Начальник штаба шумно поскреб затылок.
- С одной стороны все плохо. Мы вырвались вперед, и теперь линия фронта, мягко говоря, напоминает решето.
Медведев рассмеялся.
- Ну, и что Дергач сделает?
Начальник штаба пожал плечами. Дергач и впрямь ничего сделать не мог. И фишка была даже не в том, что Саркисян по-прежнему отстранен от управления батареей управления. Командира БУАР можно и заменить на время. Фишка была в том, что изменить ситуацию радикально Дергач не мог. Нечем ему было ее изменить. А главное, он был предсказуем: что бы Дергач ни сделал, это было заранее просчитано, и результат был заранее и очень хорошо известен: проигрыш.
***
Спустя четверть часа вертолет комдива взмыл в воздух и с грохотом перевалил через сопку, солдатики с некоторым запозданием, но зато с песнями отправились на завтрак, а Дергач жестом подозвал офицеров подойти ближе.
- Ну, что, орлы, начинаем побеждать?
Офицеры скорбно молчали. Все слышали, в какие условия их загнали, и все понимали, что это фактически капкан, мясорубка.
- Вы никак, Сергей Иванович, окружных газет начитались, - наконец-то отважился проронить кто-то.
Остальные, дабы спрятать кривые улыбки, опустили головы. Газета «За Боевые Успехи» была настолько подчинена личному мнению начальника штаба округа, что почти стала синонимом проституции.
- Ничего подобного, - спокойно возразил Дергач, - а ну-ка, пройдемте к карте.
Офицеры потянулись в командирскую палатку, но Дергач не тронулся с места, пока не поймал взгляд смущенно рассматривавшего носки нечищеных сапог Лехи.
- Кстати, вас, юноша, это в первую очередь касается.
- Меня? – опешил тот.
-Да-да, лейтенант Бардин, - закивал Дергач, - вы у нас будете командовать отдельным взводом из трех последних орудий девятой батареи…
Леха густо покраснел. Третий, то есть, крайний, дивизион, девятая, то есть, крайняя батарея, три последних орудия – опять-таки с краю, - эта было самое низкое положение из всех возможных.
- Иди же, - ткнул его в бок Димон, и Леха нехотя тронулся, а Дергач стремительно прошел в палатку и ткнул рукой в карту.
Идея была проста до безобразия. В силу того, что артполк Дергача остался без командира БУАР, многие списали его со счетов, но кое-кто не учел важного момента: самоходки, оторвавшись от основных сил, оголили те участки фронта, что были им предназначены по общему плану наступления.
- Оборона условного противника теперь дырява, как решето, и будет оставаться такой как минимум три-четыре часа, - пояснил Дергач, - даже если противник опомнится.
Офицеры зашумели, и даже начальник штаба своего командира не поддержал.
- Они нас просто раздавят.
- Не успеют, - покачал головой Дергач, - потому что мы нанесем удар первыми.
- Чем? – не понял начальник штаба.
Дергач улыбнулся и кивнул в сторону смущенно замершего у входа в палатку Лехи.
- А вот этим орлом.
Офицеры рефлекторно повернули голову в сторону молодого лейтенанта, но всерьез, похоже, никто этой идеи не воспринял.
- Он и есть лишняя, никем не учтенная фигура на этой шахматной доске, - улыбнулся Дергач, - и если правильно эту фигуру использовать…
Офицеры замерли, они уже почуяли, насколько дерзок должен быть план их командира. Условный противник знал возможности полка Дергача наперечет, и только этого, одного-единственного молодого лейтенанта можно было посылать куда угодно – никто даже не заметит!
- Да-да, - рассмеялся Дергач, - и пешкой можно мат поставить, а у нас – даже не конь, у нас целый, понимаешь, неучтенный лось!
Леха криво улыбнулся: шутка о лосе выглядела не слишком уважительной, но была забавной, а главное, не злой.
В следующие четверть часа Леху доставили в свое подразделение, быстро познакомили с подчиненными, три гаубицы стремительно подцепили к трем «Уралам», а бойцы попрыгали в машины.
- Ну, что, сынок, - хлопнул его по плечу командир полка Сергей Иванович Дергач, - дерзай! Если ты накроешь все цели до того, как тебя по условиям учений уничтожат, мы победили. Ты понял, салажонок?
Лейтенант кивнул, но вот прилива энтузиазма в его глазах как-то видно не было. Впрочем, он определенно понимал то, что должен был понимать: если он поставленных ему целей не достигнет, это будет еще худшее начало службы, нежели попасть в плен.
***
Леха ехал в кабине головного «Урала», смотрел на дорогу, но думал только о том, как все это успеть. В главном Дергач был, безусловно, прав: молодого лейтенанта никто в расчет наверняка не брал, а между тем такой вот «лишний» лейтенант давал новую возможность – отделить часть орудий от батареи и сделать из огневого взвода самостоятельное боевое подразделение. В условиях вечного дефицита офицеров это было нереально, и именно на этом строил все свои планы условный противник.
- Сколько еще? – повернулся он к водителю.
- С полчаса, - сосредоточенно отозвался солдатик, - здесь дорога хорошая.
Леха кивнул, опустил боковое стекло и высунул голову наружу. Раннее утро в сопках было прохладным и приятно холодило еще гудящую после вчерашнего голову.
«Интересно, как там Наташка?»
Вообще говоря, у Лехи очень долго с одной женщиной как-то не получалось, - голова сама начинала поворачиваться в разные стороны, а глаза принимались оценивать новые захватывающие возможности. Но вот Натали ему понравилась безумно. Несмотря на то, как у них вчера моментально срослось, она вовсе не оставляла впечатления прожженной шлюхи, напротив, смотрелась нормальной, немного провинциальной и очень-очень милой девчонкой.
«Саркисян, сволочь, всю малину обломал!»
Нет, они, конечно же, несколько раз успели, и все равно: упущенных возможностей было жаль. Этой ночью, когда бы капитан Саркисян ни приперся, он приперся бы не вовремя.
- Эхе-хе…
«Урал» взревел и перевалил через верхушку сопки; отсюда, с высоты была хорошо видна растянувшаяся вдоль реки колонна уродливых, как не знаю что, самоходных установок, а там, за сопкой воровски притаился командный пункт условного противника. Вот его-то, этот командный пункт, Лехе и предстояло накрыть – условно, конечно.
- Ну, с Богом! Тормози! – выдохнул Леха, дождался, когда «Урал» встанет, распахнул дверь и вывалился наружу:
- Взво-о-од! К бою!
***
Володя Саркисян пил один стакан чая за другим, а этот дурдом все никак не кончался. Нет, его батарея управления работала, как часики, недаром он их столько натаскивал, но вот все время смотреть на выяснение отношений между наблюдателями из округа и Дергачом сил не было.
- Они уже достали… - ненавидяще выдохнул ведущий разведчик полка.
И, конечно же, главными козлами показали себя наблюдатели. Сначала они ввязались в спор с Дергачом по поводу использования снарядов 3ША1. Ясно, что Дергач был прав, и тренировать личный состав в применении игольчатых снарядов* было необходимо, но округ это же округ! Так, чтобы не вставить своих пяти копеек, мы не можем!
*Игольчатые снаряды – запрещены Женевской конвенцией 1949 года; используются нечасто, но в силу эффективности практически повсеместно (судя по взаимным обвинениям, Россией в Чечне, Грузией в Абхазии, Штатами в Ираке)
Затем, когда выяснилось, что БУАР превосходно управляется с работой без командира батареи, развязалась дискуссия, означает ли отстранение Саркисяна полный паралич БУАР или все-таки можно разрешить выполнять боевые задачи, благо, разведчиков и дальномерщиков никто от службы не отстранял.
А потом эти козлы выстроились полукругом около вычислителя и принялись хором, наперебой выяснять свои личные отношения с Дергачом.
- Господа наблюдатели! – не выдержал Саркисян и как можно выразительнее помахал издалека рукой, - будьте добреньки не орать над ухом у моего вычислителя! Отойдите подальше! Я вас прошу…
И понятно, что оскорбленные до глубины души наблюдатели тут же яростно ощерились.
- Вот вы все о дисциплине! О боевом опыте! О традициях! – наперебой, перекрикивая один другого, набросились они на Дергача, - а у вас даже капитаны субординации не соблюдают!
Саркисян поймал яростный взгляд командира полка, покачал головой и вернулся к себе в палатку. Его дед, дошедший до Венгрии командир дивизиона Ашот Саркисян, нет-нет, да и рассказывал о таких вот канцелярских вояках; в условиях боевых действий хуже них врага быть не могло. А они все орали и орали, и конца этому не предвиделось.
- Репер третий… - преодолевая ор и гам, диктовал уже охрипший вычислитель, - восемь градусов пятьдесят шесть минут…
«Опачки… - сразу отметил Саркисян, - это кому ж такую команду подают?»
Он мысленно просмотрел карту боевых действий, стремительно примерил данные к каждой батарее и оторопело хмыкнул: эта команда не подходила никому, ну, не в кого было стрелять под таким углом – тем более что стрелять предстояло не по реальной бронетехнике, а по мишеням – с давно известными координатами.
- Эй, Фаизов! – махнул он рукой вычислителю, - Рустам! Кому команда пойдет?!
Вычислитель открыл рот и тут же заткнулся и втянул голову в плечи: над ним – горными орлами – уже нависали два наблюдателя из округа.
- Дергач! Контролируйте, пожалуйста, ваших отстраненных подчиненных! – язвительно попросил один, - а то вы точно дождетесь, что вам поражение зачтут – еще до конца учений.
«Господи, - подумал Саркисян, - вразуми ты этих недоумков, пока до проблем не дошло! Я тебя очень прошу!»
И ровно в этот миг он услышал в небесах вибрирующее повизгивание. Это был самый нормальный «поросенок», какой неизбежно случается у молодых солдат, досылающих снаряд в ствол гаубицы не идеально ровно. Но только в этот раз что-то определенно было не так.
- И что это такое? – озадачился Саркисян, и уже в следующий миг внутри у него похолодело, а сам он рванул вперед. – Ложи-и-ись!!!
Наблюдатели из округа недоуменно переглянулись, и только Дергач, за секунду до того тревожно смотревший в небо, тоже что-то сообразил и ухватил одного из наблюдателей за шиворот.
- Ложи-и-ись!!! – проорал на бегу Саркисян и в три прыжка достиг второго наблюдателя.
Верещание приближалось и становилось все громче и громче. Саркисян резко подбил наблюдателя под ноги и, подмяв под себя, уронил на черную, мокрую после ночного дождя землю.
- Что вы себе… - возмутился наблюдатель, и в следующий миг это произошло.
Охнуло так, что Саркисян мгновенно оглох на оба уха, а еще через мгновение сверху ударило еще раз и тут же – еще!
- Вашу маму… - выдохнул Саркисян, - допрыгались!
Он уже чуял, как по спине потекло что-то горячее.
- Не стрелять!!! – заорал Дергач, как будто и так не было ясно, что огневую работу надо останавливать, - не стреляя-а-ать!!!
***
- Не стрелять! – поднял руку Леха и прикусил губу.
Собственно, сомнения в том, что разведка сработала правильно, у него возникли сразу, едва он получил эту команду. Все указывало на то, что при таком градусе стрельбы расположенной за сопкой мишени, изображающей условный наблюдательный пункт условного противника, не достать. Но приказ есть приказ, и он таки дал первый залп. И тут же об этом пожалел. Уже по тому, как там, впереди, на самой верхушке соседней сопки поднялся то ли столб вырванной из чрева матушки-земли почвы, то ли дым от попавшей под шальной снаряд техники, стало ясно: все не так.
- Запроси разведчиков, - повернулся Леха к связисту, - что там происходит.
Побледневший связист принялся отбивать морзянку, а вокруг наступила мертвая тишина: здесь все знали, что такое игольчатый снаряд…
- Приказ прекратить стрельбу, - шмыгнул носом связист.
Леха скрипнул зубами. Не останови он стрельбу на свой страх и риск, таких залпов было бы уже, как минимум, три, а при слаженной работе огневых расчетов, могло быть и четыре, и пять. Он повернул карту, оценил свое местоположение и направление стрельбы и зажмурился.
- Вашу мать!
Выходило так, что он стрелял по своим! И не просто по своим, а по своим собственным командирам! И, похоже, морзянка как раз об этом и пищала.
- Он передает, командира взвода под трибунал, - расшмыгался носом связист, - а всех остальных – на губу… до конца службы…
- Спроси, жертвы есть? – глотнул Леха.
Связист застучал ключом, некоторое время ждал, а потом кивнул.
- Насчет трупов пока неясно, но, говорит, Саркисяна точно посекло…
Леха, шатаясь, подошел к ближайшей пихте, сорвал фуражку и уперся в пронзительно пахнущий смолой ствол горячим лбом.
***
Димон тряхнул гудящей от удара взрывной волны головой, задрал рукав кителя и рванул за уже пропитавшийся кровью рукав рубахи. Из плоти торчала четырехконечная звездочка. Димон хмыкнул, подцепил ее ногтями и почти без усилия вытащил. Звездочкой это смотрелось только сзади, а так – натуральный гвоздь сантиметров трех длиной и с расклепанным на четыре части, почти как у стрелы, стальным оперением.
- Вашу мать! – почти бился в истерике кто-то рядом, а сверху падала и падала какая-то зеленая труха.
Димон поднял голову. Роскошная старая пихта, под которой располагалась командирская палатка, была абсолютно голой – ни иголочки. Такими же голыми вдруг оказались и несколько березок рядом. Начиненный иголками, словно щука икрой, снаряд ощипал всю округу.
«Болевой шок, - вспомнил Димон, что там ему читали на лекциях о снарядах этого типа, - там, кажется, четырнадцать тысяч иголок… и сейчас раненые начнут умирать от болевого шока…»
Он приподнялся, надул щеки, в надежде на то, что слух вернется, и оглядел округу. Все обстояло не так уж и плохо. Даже очень хорошо. Наблюдательный пункт пострадал чисто символически, в основном, потому, что два снаряда ушли по траектории намного дальше, и лишь один сработал чуть раньше расчетного.
Этот единственный снаряд и произвел некоторые разрушения, и опять-таки, в основном, по направлению своего полета. КП, стоящий чуть в стороне от этого направления, в общем-то, остался цел, а раненых было всего двое: Саркисян, уже нависший над трясущимся вычислителем и шаг за шагом вытягивающий из него, что, собственно, произошло, да командир полка.
- Вот уж точно, кое-кто здесь в рубашке родился, - усмехнулся Димон и двинулся спасть Дергача.
Оказавшиеся ближе других к наблюдателям Саркисян и Дергач вполне героически прикрыли их своими телами, но если Саркисяну пучок иголок вошел чуть выше левой лопатки, то Дергачу – аккурат в филейную часть, справа и слева, на удивление симметрично. Теперь его попытки встать напоминали своей беспомощностью попытки лежащего на спине жука перевернуться.
- Не надо подниматься, Сергей Иванович, - силой прижал Дергача к земле Димон, - я сейчас все сделаю…
- Что ты сделаешь? – прохрипел командир полка.
- Окажу вам первую помощь.
- Я в порядке, - возразил Дергач.
- За исключением филейной части, - уточнил Димон.
- А вот эта часть тебя не касается, - побагровел от возмущения командир полка.
- Уже касается, - не согласился Димон, - и вообще, радуйтесь, что живы остались.
Командир полка вздохнул и попытался из положения «лежа на животе» оглядеть окрестности.
- Наблюдатели не пострадали?
- Судя по их злорадному виду, нет.
Командир полка снова вздохнул.
- Ох, и выспятся на мне сегодня.
- Не посмеют.
Димон поднял голову. Это был капитан Саркисян.
- Не посмеют, я сказал, - решительно мотнул головой командир БУАР, - это наблюдатели из округа виноваты, а не вычислитель, я уже выяснил.
- Как? – не поверил командир полка.
- Точно, - кивнул Саркисян и поманил трясущегося вычислителя пальцем, - Фаизов, подойди! Кто там твой стол вместо карты использовал? Кто в него своим пальцем нечестивым тыкал?! Кто тебя! Вычислителя всего полка! От дела! Отвлекал?!
Димон стремительно стянул с командира брюки, взрезал перочинным ножом и сорвал промокшие от крови трусы и щелкнул пальцами:
- Аптечку! Быстро!
И подошедшие, чтобы свалить все на Саркисяна, наблюдатели при виде не пожалевшего положить за них свою попу Дергача смутились, кто-то побежал за аптечкой, а Димон принялся пальцами выдергивать вошедшие на самом излете, уже почти обессилевшие иглы из высочайшей задницы. Но его почему-то все время пробивало на ржачку.
- А что ты смеешься? – возмутился Дергач, - нет, вот что ты смеешься?!
Димон счастливо всхлипнул.
- Знаете, Сергей Иванович, я думал, это у нас в училище дурдом. Но только у вас дурдом почище будет!
***
О том, что на изученной и просчитанной наизусть «шахматной доске» полигона проявило себя никем не учтенное воинское подразделение, Медведев узнал мгновенно – от своей артиллерийской разведки.
- По высоте «Округлая» произведены три выстрела, - докладывали подполковнику, - судя по всему, 3ША1…
Медведев уткнулся в карту непонимающим взглядом. На высоте «Округлая» в данный момент находился командный пункт Дергача. Не мишень, имитирующая командный пункт Дергача, а сам командный пункт!
- Мы с ребятами так и так обсуждали, - размеренно докладывал из телефонной трубки командир БУАР, - а выходит так, что кто-то ошибся…
- Это я вижу, - немного раздраженно отозвался Медведев, - я не пойму другого: кто его мог обстрелять?
В трубке повисла тишина.
- Мы не знаем, - спустя долгие полминуты наконец-то выдавил разведчик, - некому это делать. Мы не стреляли. А у Дергача просто нет свободных офицеров.
Медведев прикусил губу.
- Есть.
- Что? – не понял разведчик.
- Ничего, - Медведев передал трубку связисту и повернулся к карте.
Теперь он понимал, кто был этим единственным неучтенным никем офицером, обстрелявшим по ошибке собственный командный пункт.
- Господи, - поднял Медведев глаза в небо, - спасибо Тебе!
Он хорошо представлял себе, сколько очков было бы потеряно, если бы Дергачу удался его дерзкий план, а Бардин накрыл бы мишени, символизирующие штаб условного противника – то есть, его, подполковника Медведева.
***
Вертолет комдива приземлился на ту же самую поляну спустя четверть часа после инцидента. Дергач, к тому времени уже переживший процедуру вытаскивания игл из филейной части и обильного дезинфицирования ранок, стоял у своего стола в чужих, более просторных галифе в позе Наполеона Бонапарта: рука уперта костяшками в карту, взгляд – вдаль. Стоять как-то иначе было нестерпимо больно.
Комдив прокашлялся, вошел в палатку и глянул вверх.
- Лихо…
Брезентовый потолок палатки – весь – напоминал дуршлаг, и пробивающееся сквозь дыры яркое утреннее солнце покрыло все внутри – карту, койку, стол и самого Дергача целой сетью святящихся крапинок.
- И как ты мне это объяснишь?
Сзади уже пробивались наблюдатели из округа.
- Не слушайте вы его, Василий Иванович! Мы не использовали вычислительный стол вместо карты…
- Подождите, господа, прошу вас, - сделал умиротворяющий жест рукой комдив, - дайте мне свое собственное дознание произвести.
- Да все нормально, товарищ генерал-майор, - мрачно отозвался Дергач и глянул на замерших рядом с комдивом наблюдателей, - они, разумеется, виноваты, но вы же сами понимаете, что не в этом дело.
Генерал-майор Яцук криво улыбнулся и промолчал.
- Я так и знал, - вздохнул Дергач.
Суровая правда жизни заключалась в том, что победитель этих учений был заранее известен, и это не был ни подполковник Дергач, ни генерал-майор Яцук. Да, что-то комдив отторговать мог, но именно «что-то». Не более.
- Где этот, твой… - посмотрел в сторону генерал-майор, - герой-любовник белобрысый?
Дергач саркастично усмехнулся. Он вызвал своего молодого лейтенанта сразу же после инцидента, и тот с минуты на минуту должен был прибыть. Но уже было ясно, что речь пойдет не о наказании взводного, а об отстранении. Понявшие всю опасность такой вот неучтенной фигуры на давно известной «шахматной доске», будущие победители учений заботились лишь об устранении этой угрозы. Например, под тем предлогом, что список участвующих в учениях офицеров уже согласован, и вносить туда не оговоренных заранее лиц, является нарушением правил учений.
- Что – отправим в часть? – отстраненно поинтересовался Дергач.
Яцук кивнул.
- И пусть скажет спасибо, что не под трибунал.
- Спасибо, товарищ генерал-майор, - прогремело от входа.
У входа в палатку стоял сам герой дня – белобрысый лейтенант Бардин.
***
К тому времени, как он прибыл на командный пункт, Леха постепенно разобрался во всем. Главное, в чем он был уверен: разведка ошиблась. Он даже мог предположить, как именно ошиблась. Скажем, практически идеальным виделся вариант, при котором вычислитель перепутал два командных пункта условного врага. Точнее, мишеней, символизирующих эти два КП.
- Ладно, разбирайтесь, - усмехнулся комдив и двинулся из палатки.
Леха, провожая начальство, вытянулся, а едва тот вышел, впился взглядом в Дергача. От этого человека теперь зависело очень многое.
- Ну, что, сынок, - пытливо посмотрел ему в глаза командир полка, - скажи честно, ты с какого года на Китайскую Народную Республику работаешь?
Леха насупился.
- Ты, конечно, можешь молчать, - признал Дергач, - тем более что теперь после твоей попытки уничтожить все руководство полка, ну и двух вышестоящих офицеров штаба округа, ты, можно сказать, агентурную задачу выполнил, и твои боссы тобой должны быть довольны.
Леха молчал. Да, это была шутка, популярная практически по всей армии, и менялось в этой шутке лишь одно: предполагаемый противник. На Чукотке это были аляскинские америкосы, на Курилах – японцы, здесь, в Приморье – китайцы. Но что-то сегодня эта шутка ему не казалась ни смешной, ни уместной.
- Не смешно, товарищ подполковник.
Дергач, соглашаясь, закивал.
- Верно. Совсем не смешно. Особенно мне смешно не было, когда я своим телом этого м…ка из штаба округа прикрывал.
Леха глотнул; утешить командира полка было нечем.
- И Саркисяну смешно не было, когда он второго такого м…ка собой прикрывал. А как не прикрыть? Попади в него хоть одна иголочка, он же на г…но изойдет! Он же даже занозы от нас не потерпит! А тут целый залп 3ША1…
- Не залп, - возразил Леха.
- Чего? – не понял командир полка.
- Сопку лишь один снаряд зацепил, и то краем, - глотнул Леха, - я уже видел. А еще два снаряда, как положено, дальше ушли…
Дергач зло хохотнул.
- Вот спасибо! Вот я тебе благодарен буду всю жизнь! – он шутовски расставил руки в стороны, - спасибо тебе, сынок, что не всеми тремя батяню сверху накрыл!
Леха опустил глаза. Дергач прекрасно знал, что его, взводного, здесь вины нет.
- Моей вины здесь нет, - тихо произнес он.
- Чего-чего? – прищурился Дергач, - я не ослышался?
Леха упрямо мотнул головой из стороны в сторону.
- Нет, не ослышались. Я по карте уже все разобрал. Это вычислитель две мишени перепутал. Я думаю, его, скорее всего, отвлекли.
Дергач замер, затем хмыкнул, затем негромко рассмеялся и, наконец, тихонько охнул от боли.
- Ладно, боец, считай, получил ты свое крещение, - наконец промолвил он, - вместе с нами со всеми… а сейчас – в часть.
- Как так – в часть? – не понял Леха. – Почему – в часть? За что?
Дергач – уже безо всякого шутовства – развел руки в стороны.
- Такова уж наша планида, сынок. Поверь, я расстроен куда как больше твоего, ибо ты мне здесь нужен был до зарезу.
Леха сосредоточился.
- И что я в гарнизоне делать буду? Я ж там был. Ни одного солдатика!
- В наряды будешь ходить, лейтенант, - вздохнул командир полка, - в караул, дежурным по части… там есть куда ходить, уж поверь мне. Народ не то чтобы через сутки заступает, там у нас прапора из наряда в наряд умудряются ходить – ни сна, ни продыха.
Леха поджал губы: эта перспектива было не из приятных, а Дергача она, похоже, даже развеселила.
- Ну, что? – почти ласково посмотрел он Лехе в глаза, - вопросы есть?
Леха задумался. Вопрос был – один-единственный.
- Ну… то, что вы мной хотели вражеский КП накрыть, это я уже видел и даже почти сделал. Ну, а потом? Как вы собирались выиграть учения в целом?
Дергач удовлетворенно рассмеялся.
- А вот этого, сынок, никто не должен знать, даже твои китайские работодатели.
***
Лейтенант вышел, и Дергач, морщась от боли, поднял телефонную трубку и попросил связиста дать ему начальника строевой части.
- Брусникин? Собирайся, майор, поедешь в гарнизон.
Начальник строевой части что-то возразил, и Дергач поморщился.
- Слушай меня, Брусникин, я ведь не спрашиваю тебя, как ты умудрился Медведеву моих лейтенантов перепродать. Ах, значит, ни при чем!
Дергач закипел; он знал о том, что происходит в полку, чуть больше, чем предполагал каждый из его офицеров. И сейчас, когда решалась судьба всех учений, эта продажная тварь неподалеку была ему без надобности.
- Все, я сказал, майор, в часть! И быстро!
Дергач мгновение помедлил, пожевал губами и выдал последнее приказание.
- И лейтенантов с собой возьмешь. Обоих.
***
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
***
Димон с Лехой попали в тот же самый командирский уазик, к тому же самому водителю, вот только сопровождал их на этот раз не Саркисян, а начальник строевой части майор Брусникин.
- Ну, все необходимые документы я на вас уже оформил, - методично излагал майор, - по прибытию подпишете несколько бумаг, получите табельное оружие и сегодня же на сутки в наряд.
- Сегодня? – поморщился Димон.
Если честно, он себя по итогам минувших ночи и утра чувствовал так, словно под катком побывал.
- А как вы хотели? – холодно парировал майор. – Это вам не училище; здесь настоящая боевая служба.
Лейтенанты переглянулись: жизнь опять становилась препаскудной. Но начальник строевой части еще не кончил с нравоучениями.
- Сейчас, пока учения идут, офицеры и прапорщики не только через сутки, но и каждые сутки в наряд заступают. Или вы полагали, что армия – то же самое, что и гражданка, только комнату в общежитии дают?
- Лично я ничего такого не предполагал, - угрюмо отозвался Димон, - я полагал, что буду полезен, как врач. Тем более что теперь, после обстрела проблемы есть.
Майор Брусникин, соглашаясь, кивнул.
- Проблемы есть, но есть и начальник санчасти старший лейтенант Кулиева. Уверяю вас, она вполне справится с оставшимися проблемами. Вы ей в качестве помощника вряд ли скоро понадобитесь.
«Опачки», - чуть не присвистнул Димон. Да, он предполагал, что какое-то начальство у него будет, но хуже бабы в погонах в качестве босса могла быть только баба в погонах.
«Да еще Кулиева…»
На душе стало тревожно. И даже когда их, прокемаривших в машине все два часа пути, выгрузили у общаги рыбзавода – чтобы помыться да переодеться, и майор, потребовав не опаздывать на инструктаж в 16.00., поехал далее, чувство тревоги никуда не делось. А затем даже усилилось.
- Брусникина в гарнизон вернули? Старшим? – сразу и все поняла Анжелка, - ну, вы, блин, попали, пацаны.
- А что такое? – не переставая обнимать свою Наталью, поинтересовался Леха.
- Уставник он, не приведи Господь, - покачала головой Анжелка, - от него все наши офицеры плачут. Скажи, Наташ.
- Особенно молодые, - вздохнула волоокая Натали и тут же забеспокоилась, - вы даже не думайте на инструктаж к нему опоздать!
- Не говоря уже о разводе в наряд! – подхватила Анжелка.
Димон и Леха переглянулись. Ближайшее будущее казалось им все менее и менее радужным.
***
Давно уже подполковник Медведев не получал такого разноса, очень давно.
- Вот объясни мне, Иван Сергеевич, как у тебя получается все обоср…ть? – заложив руки за спину, участливо склонился к нему комдив – генерал-майор Чеботарев.
Медведев поджал губы и промолчал. Пока Чеботарев не закончил, прерывать его было опасно.
- Тебе сообщили, что Саркисян в отлучке?
- Сообщили, - мрачно подтвердил Медведев.
- Но ты не сумел этим воспользоваться, - констатировал комдив, - тебе дали двух молодых офицеров?
- Дали, - не мог отрицать очевидного Медведев.
- Однако ты и здесь обделался, - покачал головой генерал и упреждающе поднял руку, - вот скажи мне, Медведев, ты зачем своих собственных офицеров в плен взял?
Командир полка САУ тяжело вздохнул, а едва приготовился отвечать, Чеботарев снова поднял руку – дабы не мешал.
- Хуже того, ты их даже в плену удержать не сумел. Мне рассказывали, этот… как его… Бардин даже твоего часового разоружил. Это правда?
Медведев кивнул и опустил глаза. Ему было стыдно. Генерал-майор сокрушенно покачал головой.
- Я даже не знаю, как бы ты воевал, если бы наблюдатели за тебя всю работу не делали. Ты хоть понимаешь, кому должен спасибо говорить за то, что этот Бардин своих обстрелял? А? Не слышу.
- Понимаю, - нехотя проронил Медведев.
На самом деле он был готов за такую «услугу» поубивать, ибо чести она ему ни в чьих глазах не прибавляла. Но возражать комдиву был немыслимо.
- Уйди с глаз моих, - устало и презрительно махнул в сторону приоткрытого полога командирской палатки Чеботарев, - хорошо, что учения практически завершены. С победой. Мной, а не тобой завершены, обрати внимание. А то, я чувствую, такие, как ты, мне бы тут навоевали…
Медведев, густо покраснев, отдал честь, развернулся и вылетел из палатки.
- Каков поп, таков и приход, - ненавидяще процедил он.
Пожалуй, не было в этот миг ничего, чего бы он не отдал, чтобы эти учения шли честно. Но вот это как раз и не было в его власти. Это было во власти таких, как генерал-майор Чеботарев. И никакой признательности за свои «победы» Медведев почему-то к нему не испытывал.
***
Дергач ехал на совещание в полевой штаб дивизии стоя – в кузове «Урала», держась обеими руками за металлические стойки тента и стиснув зубы, - в столь героических обстоятельствах раненая попа болела все сильнее и сильней. И, понятно, что господа офицеры не оборжать этого не смогли.
- Сергей Иваныч! – замахали ему от затянутого маскировочной сеткой навеса командира дивизии, - а, правда, что ты за офицеров округа даже попы своей не пощадил?!
Дергач, скрипя зубами и опираясь на шеи четырех солдатиков, кое-как спустился на утоптанную землю и, одернув китель, двинулся к коллегам.
- Ничего смешного, между прочим, - старательно улыбаясь, поставил он охальников на место, - будь я сержантом, мне бы за это еще медальку дали…
- Да, тебя убить за это мало! – разоржались офицеры, - застрелить прямым попаданием в попу! Нашел, кого спасать! Штаб округа…
- Не, господа, Дергач это не нарочно! У него попа сама вперед выставилась!
- Привычка!
Офицеры грохнули, и лишь когда появился комдив Яцук, солнечное под стать этому дню настроение как-то само собой сошло на нет, и прибывшие на совещание командиры полков опять вернулись в реальность учений. А она, эта реальность была препаскудной.
- Вот только не надо мне говорить прописных истин, - сразу понял, что именно на него сейчас начнут вываливать, комдив, - и жаловаться не надо. Жалеть не стану.
Офицеры недовольно загудели.
- А нас не требуется жалеть, Василий Иванович, - подал голос Дергач, - нами командовать надо.
Окружающие стихли. Фразу можно было расценивать и так, что Яцук командует из рук вон плохо. Именно так ее понял и генерал-майор.
- Посмотрел бы я на тебя на моем месте, Сергей Иванович, - уже без прежней легкости во взгляде огрызнулся он, - а то ведь заочно мы все духом сильны, а как наблюдателя на место поставить, чтобы пальцами в стол вычислителю не тыкал, так это вы в кусты…
Офицеры замерли. Здесь все и все знали: и о Дергачевской попе, и о том, что это молодой лейтеха обстрелял свой же командный пункт, но услышать из уст комдива, что в этом как-то замешаны и наблюдатели из округа…
- А можно с этого места поподробнее? – попросил кто-то.
- Да, Василий Иванович, выражайтесь яснее, пожалуйста.
- Они что, в боевую работу вмешались?
- И опять не в нашу пользу?
Комдив яростно крякнул.
- Слушайте, хватит с меня этих ваших соплей! Или я что – неясно выразился?!
Командиры полков так же яростно загудели.
- Да, проданы эти учения! - выкрикнул командир пехотного полка дивизии, - на корню проданы… что мы здесь из пустого в порожнее…
- Точно! – поддержал его танкист, - я что ни сделаю, мне автоматом очки снимают… а мотострелкам – все как с гуся вода!
- И всегда так было…
Яцук поднял руку.
- Стоп-стоп! Давайте вернемся к сути вопроса, а то я это слышу – громче или тише – уже третий год. И что, помогли кому-нибудь из вас эти сопли?
Командиры полков замолчали, и тогда вперед снова выдвинулся Дергач.
- Врага надо бить, - веско уронил он, - и я бы его бил – при одном простом условии…
Все повернулись в его сторону, и даже в застывшей усмешке комдива уже не виделось ни издевки, ни желания укусить.
- И при каком?
- Друг дружки надо держаться, да головой думать, - мрачно проговорил Дергач, - и хрен с ним, что игра нечестная, и хрен с ним, что прикрыть нас некому…
Яцук поднял руку.
- Я уже вижу, куда ты гнешь, Сергей Иванович. Но давай без трепа. Что ты можешь предложить всей дивизии? Не себе лично попросишь, а всем нам предложишь? Есть такое? Ну?
Офицеры замерли, и под навесом воцарилась мертвая тишина. И ясно, что всей дивизии в целом ничего Дергач предложить не мог – просто потому, что ситуацией в целом не владел. Ну, не его это уровень был…
- А вот я бы, пожалуй, кое-что вам предложил, - задумчиво проронил комдив.
***
Димон и Леха торопились так, как не торопились, наверное, даже собирая вещи, чтобы убыть в первый в училище отпуск. И, конечно же, они все прекрасно успели: и помылись, и сменили белье и рубахи, а потому прибыли на инструктаж в 15.45, а вышли на развод в 16.45 – за четверть часа до срока. А потом жиденькие караулы и наряды быстро, без лишних придирок развели, и Димон обнаружил себя в ипостаси дежурного по части – с красной нарукавной повязкой и пару часов назад записанным на него пистолетом на боку.
- Уф-ф, - не скрывая облегчения, выдохнул сменяемый прапорщик Зеленин, - как же меня затрахал этот вечный наряд! Все люди, как люди, а я…
Димон, честно говоря, чуть напрягся, но прошел час, за ним – второй, а никто лейтенанта медицинской службы не тревожил – ни по какому поводу.
- Да не парьтесь вы, товарищ лейтенант, - с расслабленной улыбкой старослужащего сказал ему его помощник – ефрейтор-завсклад, представившийся, как Вова Шукин, – ни хрена здесь никогда не происходит…
- А беспрерывно вооружающаяся у нас под боком Китайская Народная Республика? – счел своим долгом напомнить Димон.
Ефрейтор Вова сдвинул брови, некоторое время пребывал в этом напряженном состоянии и все-таки отрицательно покачал головой.
- Не, товарищ лейтенант, вот второй год я здесь служу, а – вот не поверите – так ни одного китайского диверсанта и не видел.
Димон невольно рассмеялся, двинулся обходить часть и вдруг понял, что ему отчаянно здесь нравится – буквально все: пятиэтажные гулкие внутри казармы, редкие огромные пихты в наиболее удаленных от застроенных квадратов местах, а уж как ему нравилась это безлюдье! Оно было почти абсолютным; здесь можно было услышать даже отдающееся от стен эхо от стука собственных каблуков!
Димон зашел в столовую и обнаружил там одного повара и одного рабочего кухни.
- А больше и не требуется, - убедил его накладывающий толстенный слой масла на хлеб солдатик, - вот увидите, еще и на ужин половина не придет…
Димон специально навестил медсанчасть, со строгим видом сверил списочный состав больных и медперсонала, заглянул под каждую койку и в каждый шкафчик, но и здесь была идиллия. Ни тебе водки, ни тебе дедовщины. Шахматы, неспешный шутливый разговор перепачканных зеленкой «больных» да повисший в воздухе запах больничного белья и хлорки…
- Не, - лениво ответил на его вопросы медбрат с двумя годичными нашивками на рукаве, - я ужинать не хожу. А зачем?
Димон лишь пожал плечами; лично он на втором курсе училища метал за обе щеки, а здесь – парадиз, чистый парадиз.
«Нет, на ужин сходить все-таки надо», - решил Димон и, как и положено дежурному по части, к восьми вечера встал у настежь раскрытых дверей в столовую. Однако никакого морального удовлетворения эта акция не принесла: и караулы, и медсанчасть, и наряды – все, какие только были, забрали свой ужин в бачках, так что посетили столовую только двое: он, да его помощник ефрейтор Вова Щукин.
Набегавшийся в последние сутки Димон с удовольствием поел жареной рыбы, выпил крепкого и вовсе не столовского чаю, вышел на улицу, вдохнул прохладный, напоенный запахами пихтовой смолы воздух и понял, что счастлив. О такой службе он даже не смел и мечтать.
***
Лехе повезло чуть меньше Димона, и он пошел в наряд начальником караула – на склады боеприпасов. Однако, осмотрев окрестности, он понял, что никакого геморроя – уж этой ночью точно – не предвидится. Склады размещались меж трех сопок, довольно далеко от поселка и, хотя к ним вели через лес несколько грунтовок, никаких визитеров ждать не приходилось.
«Вот у нас в училище, там, да, был дурдом…»
В Лехином училище ЧП случались постоянно: то пьяный работяга вознамерится пройти через колючку, то какая-то молодежь с транспарантами подъезды к складам блокировала, а однажды и вовсе случилось натуральное нападение на часового с целью завладения оружием. Нападавшие, трое пацанов, совершенные лохи не просто встретили отпор; каждый получили по несколько пуль со смещенным центром тяжести. Двое скончались на месте, третий – в больнице, а часовой поехал в отпуск – заливать пошатнувшиеся за ночь нервы проверенным народным средством.
«Вот они – плюсы отдаленных гарнизонов, - окинул взором окружающие сопки Леха, - никакого тебе человеческого фактора…»
- Значит, так, - оглядел он выстроившихся перед ним по струнке караульных, - правила у меня в карауле простые: пашут все! Дедов для меня не существует!
Двое старослужащих помрачнели, но возразить широкоплечему, скуластому, добела выгоревшему лейтенанту, явно не обремененному ни излишним грузом гуманистических идей, ни новомодным пацифизмом, не рискнули.
- А знаете, почему для меня дедов нет? – заложив руки за спину, гоголем прошелся перед ними Леха и тут же объяснил: - потому что я сам – дед. И пять лет, что я честно оттрубил в училище, это не ваши ср…е два года! Вопросы есть?
Вопросов не было.
***
Дергач вернулся в полк уже к ужину, и был он мрачнее грозовой тучи. Мало того, что у командира артполка нестерпимо болела задница, его еще и подставляли – нагло и непреклонно.
- Что с вами, Сергей Иванович? – встревожился начальник штаба.
Дергач пожевал губами.
- Все, Михалыч, пускают нас с тобой на колбасу…
- Как это? – не понял начальник штаба полка. – За что?
- Не «за что», а «зачем», - поправил его Дергач, - Яцук считает, что выиграть учения можно, если одним полком пожертвовать. Вот угадай, кого он выбрал.
- Не может быть… - побледнел начальник штаба.
- Может, - отрезал Дергач.
Он и сам не сразу поверил в то, что комдив такое предлагает. Но Яцук подготовился неплохо, и командиры полков довольно быстро признали, что Василий Иванович прав: учения до конца не проиграны, главное, принести кого-нибудь в жертву. Дергач в его почти гарантированном положении «крайнего» - особенно после обстрела своими же своих – был фигурой наиболее удобной.
- Василий Иванович дело предлагает! Тебе все равно все очки снимут! – начали на него давить со всех сторон, - тебе, Сергей Иванович, все равно терять нечего! А общее дело спасти реально!
Начальник штаба артполка прокашлялся, и Дергач вернулся из воспоминаний.
- А что конкретно он предлагает?
Дергач кивнул и вытащил из сумки и расстелил на столе карту театра боевых действий.
- Мне следует «испугаться» подступившего ко мне вплотную полка САУ и по нескольким дорогам отступить на расстояние выстрела: сюда, сюда и сюда.
- И все? – не поверил Михалыч.
- Нет, - вздохнул Дергач, - Яцук поднимет вертолетчиков и сымитирует масштабное перемещение войск. Если наш условный противник на это поведется и решит меня добить, ему ударят с флангов.
Начальник штаба открыл рот и растерянно моргнул.
- А он ведь дело говорит…
- И ты с ними, Брут, - тяжело вздохнул Дергач.
Лично его, командира артиллерийского полка, эта, безусловно, талантливо задуманная операция никак и ничем не вознаграждала.
***
Вскоре после ужина подполковнику Медведеву сообщили о странной активности в стане условного противника.
- Во-первых, вертолетный полк никак на боковую не отправится, - сообщили ему из дивизии, - сначала было построение, а теперь еще и заправщиков за топливом послали.
- Значит, этой ночью будет расход, - констатировал Медведев.
- Совершенно верно. Мы полагаем, Яцук и Дергач что-то готовят. Так что готовьтесь и вы.
Медведев поблагодарил, положил трубку на рычаги и снова расстелил карту. Чего-то подобного он и ждал. Хотел он того или нет, а утреннее наступление полка самоходок нарушило зримое равновесие линии фронта, и нарушило его в пользу Медведева и не в пользу Дергача.
«И что они будут делать?»
Медведев повернулся к начальнику штаба.
- Как думаешь, что может сделать Дергач?
- Ни хрена он не может сделать, - подошел к карте начальник штаба. – Руки вверх поднять – это да, может. Штаны снять и попку нам подставить – тоже реальный жест доброй воли. А, кроме этого, – ничего.
- А зачем тогда Яцук вертолеты готовит? – нахмурился Медведев, - ясно же, что Дергача этим не спасешь.
Начальник штаба вздохнул и склонился над картой.
- Знаешь, что я думаю, Сергеич, а Яцук и не собирается Дергача спасать. Он собирается его сдать. Тебе, причем, сдать.
- Мне?! – на мгновение опешил Медведев и тут же понял, что начальник штаба прав. Яцук банально жертвовал артполком, чтобы хоть что-нибудь с этих учений поиметь, пусть не чистый выигрыш. Но хотя бы какие-то очки…
- Бедный Дергач, - искренне посочувствовал он своему условному противнику, а, по сути, коллеге, - и ведь против комдива не попрешь…
- Имеют право, - печально подтвердил начальник штаба.
- Да, минует нас чаша сия…
***
Леха оглядел послушно замерших над уставами караульных из отдыхающей смены и сокрушенно покачал головой. В условиях выезда полка на учения, а значит, острой нехватки остающегося в гарнизоне личного состава, караул, конечно, был сборный: дай им, Боже, что нам не гоже. Леха почесал затылок: он еле заставил их сесть учить уставы, и как заставить эту публику нормально, без совершения над ними насилия, служить, он, если честно, не представлял.
Вот прямо сейчас на первом посту у него стоял уроженец средней полосы России Женя. Судя по его дыханию, тихому голосу и жалобному взгляду, Женя доживал на этом свете свои последние дни, и вот-вот готовился предстать перед Отцом Нашим Небесным. Его и в караул вытащили из медсанчасти, просто потому, что медики так и не определили названия той смертельной болезни, из-за которой Женя не может бегать кроссы, ходить в наряды и следить за своим внешним видом.
На посту номер два у него стоял дагестанец – тихий, ужасно медлительный мальчишка с круглыми черными глазами и практически никак не владеющий русским языком. Леха попытался в начале караула выяснить, в какой степени парень владеет хотя бы автоматом, но вскоре признал бесполезность потуг и, понимая, что совершает этим должностное преступление, и превозмогая ужас, отправил парня «охранять и оборонять» то, что ему по какому-то недоразумению доверили.
На третьем посту стоял вроде как вменяемый, но, увы, досрочно «задембелевавший» боец, и с ним Леха видел только один выход: бить в рыло. Иначе добиться, чтобы долбаный «дедушка» не спал на посту, было попросту нереально.
Что ж, такова была жизнь: в условиях, когда хоть сколько-нибудь состоятельные предки первым делом отмазывали своих чад от военкомата, армия становилась все более и более «народной», и в ней давно всем заправляли дети алкашей и зэков, гопота и откровенные дебилы.
Леха глянул на часы: 22.40, затем - на уже практически потемневшее небо и не терпящим возражения жестом поманил разводящего.
- Что ж, сержант, бери автомат, пойдем посты проверять.
- А может, не надо? – приуныл разводящий. – Чего так рано идти?
Хитрая бестия уже представил себе, как они будут уличать дедушку в том, что он спал на посту, и чем это выльется чуть позже лично для него – еще не дедушки.
- Ты же сержант, - пристыдил его Леха. – Держи хвост пистолетом!
Но хвост пистолетом у сержанта почему-то не стоял и все время норовил завалиться – то вправо, то влево.
- Нужно еще воды натаскать, - канючил он.
- Молодые сами натаскают, - отрезал Леха. – До утра времени много.
- И угля… ящик совсем пустой.
- На фига тебе уголь? – парировал лейтенант, - середина лета на дворе.
Но разводящий канючил и канючил, и лишь когда они ступили на дорогу, ведущую вдоль колючки второго, самого ближнего к заданию караулки поста, потрясенно охнул и смолк. Леха тоже пригляделся, моргнул и на всякий случай протер глаза.
- А ты что здесь делаешь?
Часовой-дагестанец, вместо того, чтобы размеренно ходить по ведущей меж двух рядов колючей проволоки тропе, стоял за телефонной будочкой и испуганно вращал черными круглыми глазами.
- Там стучит, - глотнул он и ткнул трясущейся от страха рукой в сторону темнеющих позади него складов.
Леха насторожился.
- Как именно стучит? На что похоже? Может, это птица?
Дагестанец непонимающе моргнул, и Леха понял, почему его выдали военкомату: дабы хоть как-то спасти будущую взрослую жизнь от насмешек – хоть одно мужское занятие будет за плечами… армия…
- Давно стучит, - все еще трясясь от пережитого ужаса, произнес часовой.
- И почему ты в караулку не позвонил? – поджав губы, кивнул Леха на привинченный к столбу телефонный аппарат.
Часовой посмотрел на телефон, затем – на офицера, и глаза его совершенно потемнели от переживаний.
- Стучит, - глотнул он, - сильно стучит.
Леха вздохнул и, жестом приказав двигаться за собой, двинулся по тропе вдоль колючей проволоки. Насколько подсказывал его опыт, а опыт у него был богатый, вряд ли стучало что-либо опасное. Один раз подобные звуки издавала замерзающая в бочке вода, в другой раз в шуме на посту оказался виноватым целый выводок одичавших щенков. Мерзавцы отчаянно боялись людей, а потому выходили на охоту строго по ночам, а несчастный караул по два-три раза выезжал по тревожному сигналу.
Проволока резко, даже сильнее, чем на 90 градусов завернула, и Леха свернул вместе с ней, оглядел склад и с этой стороны и обмер.
- Ну-ка, стоп…
В его спину с налета ткнулись еле поспевающие бойцы, а Леха сосредоточенно выпятил губы вперед и прищурился. Двери склада боеприпасов были распахнуты настежь, а проволочное заграждение напротив этих дверей было снесено.
- Това…
- Т-с-с, - повернулся Леха, - и тихо-тихо за мной.
Стараясь не шуметь, он подошел к тому месту, где колючки теперь не было, и осмотрелся. Да, заграждение определенно порвали грузовиком, затем внаглую подъехали к складу, загрузились и…
«А если они еще внутри?»
Склад бы высокий, – в такой даже автокраном заехать реально.
- За мной, - скомандовал он бойцам и легкой пружинящей походкой побежал вниз по склону к распахнутым настежь дверям.
- Това…
- Т-с-с-с… - жестом призвал к молчанию Леха и вгляделся.
Тьма внутри склада была абсолютной. Что ж, если бы он грузил боеприпасы, он бы тоже предпочел особо не светиться.
Внутри екнуло.
«А если я – внутрь, а меня оттуда – автоматной очередью?»
Он был в том карауле, когда его товарищ положил трех налетчиков. Один из них умирал на Лехиных глазах. Очень трудно умирал.
***
Саркисяну как раненому в спину разрешили быть на совещании офицеров полка одетым не по форме – без кителя, но вот ко всем остальным Дергач был беспощаден и придирался по малейшему поводу. Что ж, основания проявить суровость были: в условиях, когда им не светило ровным счетом ничего, господа офицеры вдруг начали проявлять склонность к пререканиям и даже под…колкам.
- Сколько можно? – наперебой голосили они, - как мотострелкам, так и звездочки, и квартиры досрочно, а как нам – так фигу с маслом.
С огромным трудом удерживающийся на ногах Дергач багровел.
- Вот Яцук и пытается изменить ситуацию! Так, чтоб и мы учения выигрывали!
Офицеры зло засмеялись.
- Но наш-то полк – словно барана под нож!
- Мы-то что с этого будем иметь?
- Опять на каждом совещании – худший полк – артиллерийский?! Так?!
- А что, так оно и будет! Вы дождетесь!
Саркисян в эту свару не вмешивался. Он целиком разделял мнение комдива: сопли, кроме короткого, быстро проходящего облегчения, никому и никакой пользы еще не принесли, а поэтому просто считал. Артиллерийский полк не был ведь таким уж беззубым бараном; и притворно подставить горло противнику во имя общей пользы это одно, а не сопротивляться, когда тебя начнут резать, это совсем другое.
- Я думаю, мы можем отыграть некоторое число очков, - прямо заявил Саркисян, когда его мнения спросили, - но мне, чтобы все посчитать, нужно время.
- Нет у нас времени, - с болью в голосе произнес Дергач, - через три часа назначено наше отступление.
Но тут уже Володя ничего поделать не мог.
***
Леха жестом подозвал разводящего и приник губами к его уху.
- Ты фонарь взял?
- Толку-то, - так же тихо отозвался тот, - тут ни один фонарь ни фига не работает.
Леха удивился, но потом принял реальность, как есть: они, будучи в карауле, тоже прибегали к хитростям, чтобы успешно сдать наряд, и тогда вентили оказывались на месте, все фонари начинали работать – пока вам не подписали ведомость.
- А спички или зажигалка есть?
Здесь, в самом центре хранилища боеприпасов дивизии, ни спичек, ни зажигалки носить с собой было нельзя, но разводящий утвердительно кивнул.
- Спички есть.
- Много?
- Коробок.
Леха ухватил за плечо и подтянул к себе часового и поставил своим проштрафившимся подчиненным боевую задачу:
- Короче так: ты, сержант берешь свои спички и светишь, а ты, часовой, идешь и проверяешь, что там.
Часовой отшатнулся.
- Я не пойду.
Разводящий тоже покачал головой.
- Я не самоубийца.
Леха вздохнул и еще раз посмотрел в глаза каждому. Дагестанец был невменяем от ужаса, а вот разводящего придавить было реально.
- Ладно, - вопреки всем инструкциям отобрал он у часового автомат, - я стреляю неплохо, так что прикрою, не ссы, но светить все равно придется тебе.
Разводящий глотнул, но губ не разжимал.
- Или ты предпочитаешь ответственность по Уголовному Кодексу?
Разводящий глотнул и полез в карман – за спичками.
Леха тихо-тихо набрал воздуха в грудь, так же тихо выдохнул, аккуратно, стараясь не лязгать, перевел предохранитель в положение «очередь», так же, стараясь не лязгнуть, дослал патрон в патронник и замер. А потом сержант зажег первую спичку, зажмурив глаза и вытянув руку вперед как можно дальше от лица, шагнул вперед, и рванувшийся за ним Леха замер.
- Твою мать!
Склад был пуст – совершенно!
Ничего худшего он и представить себе не мог.
***
Димон обходил территорию части поэтапно, кусками и все никак не мог насладиться – тишиной, струящимся с сопок прохладным воздухом, напоенным запахом лесов и лугов, и еще – этим небом. Оно здесь было южным: черным, глубоким и покрытым крупными, с фасолину звездами. А потом он вернулся в кабинет дежурного по части и увидел, что мир снова изменился – и не в лучшую сторону.
- Где вы бродите, товарищ лейтенант? – как-то сдавленно спросил ефрейтор Вова Щукин, - у нас на складах боеприпасов ЧП!
Димон моргнул и бросился к телефону; он прекрасно помнил, кто заступил в караул на склады боеприпасов.
- Леха?! Это я, Димон! Что случилось, Леха?!
- Ж… у меня случилась, Димон, - отозвался начальник караула, и голос у него был, как у покойника, - склад у меня «выставили». Целиком.
Димон глотнул. Он уже представлял себе, чем это обернется для Лехи: звездочки – самый что ни на есть минимум.
- И что делать? – растерянно спросил он. – Жертвы есть? Никто не стрелял? Что там у тебя было? Снаряды, гранаты, автоматы? Что?
- Я не знаю, что там было. Вскрытый склад пуст совершенно, все вывезли, - выдохнул Леха, - жертв нет, но, возможно, еще будут. Я ухожу в преследование.
- Ты спятил?
- Нет. Они где-то рядом. Вряд ли дальше полукилометра. Машины только нет. Даже не знаю, как догоню.
- Стоп, Леха! – оборвал его Димон.
Он слышал, что его друг в шоке и не вполне понимает, что делает.
- Короче, не мельтеши! Я сейчас сообщу командиру полка… или нет… подожди…
Если честно, он даже не знал, что лучше.
«Сообщить? Или нет?»
Он понимал, что если начнет Леху покрывать, это все равно вылезет – раньше или позже. Если честно, Димон понятия не имел, что делать.
- Я не знаю, что делать, Леха, - честно, совершенно убитым голосом признал он.
- И я не знаю, - так же честно и так же убито признался Леха.
***
Собственно, Леха сделал то, что счел необходимым и возможным в такой ситуации: помощи ждать неоткуда – все на учениях, а все ресурсы, что у него есть, - десять автоматчиков да он сам с пистолетом наперевес.
- Бегом! Бегом! – подгонял он караульных.
Зачем? В расчете на чудо, наверное. Может быть, что-то внутри него надеялось, что машина похитителей заглохнет и встанет прямо посреди дороги, а сами воры при виде столь решительно настроенного отряда вооруженных, спаянных присягой людей, испугаются и побегут. Но караульные и сами откровенно боялись, а потому передвигали ноги по ночной, идущей вверх дороге весьма неохотно, и когда в воздухе потянуло дымом, даже обрадовались.
- Товарищ лейтенант, поджог! Возвращаться надо!
- Верно! Если огонь к складам подойдет, весь гарнизон на воздух взлетит!
- Нельзя нам склады бросать!
Леха молча махнул рукой, встал сам, дождался, когда остановятся остальные, и признал, что эти салажата правы. Похитители, кто бы они ни были, подожгли уже порядком подсохшую к июлю траву, и теперь эта огненная полоса двигалась ему навстречу, сверху сопки – вниз, прямо к складам.
- Кру-гом! – скомандовал он. – Бегом марш! И сразу к щитам! Сразу к пожарным щитам!
***
Чуть за полночь Дергача подняли с постели. Хотя что значит «подняли» для человека с дырявым, как дуршлаг задом, обреченным лежать строго на животе? Человеку просто притащили телефон, и мычащий от боли командир полка взял трубку.
- Дежурный Бенц? Что там стряслось, Бенц?
- Склад! – выдохнул из трубки Бенц. – Склад номер четыре ограблен!
Дергач подскочил.
- Жертвы есть?!
- Нет. Раненых тоже нет. Пока нет.
- Что значит «пока»?!
Дежурный лейтенант шумно глотнул.
- Они там сопки подожгли! Леха, то есть, лейтенант Бардин с караульными тушат, но пока не справляются. Я всех больных из медсанчасти на помощь им…
- Стоп! – уронил челюсть Дергач, - огонь, что, движется к складам?!!
- Да.
Командир полка обмер. Он лучше многих знал, что там, в складах лежит. И это не те противопехотные гранаты, что, скорее всего, похищены из склада номер четыре, можно сказать, совсем даже не гранаты…
- Огонь остановить любой ценой! – заорал он. – Любой, я сказал!!!
- Есть! – выкрикнул Бенц.
- Пожарных известить немедля! МЧС известить немедля! Скажи, я… - Дергач замер, дело было куда как серьезней, нежели мог предположить лейтенант, - ладно… я сам. Сам всем позвоню!
Дергач тут же набрал домашний телефон командира пожарной части, объяснил, затем вытащил из баньки местного начальника всей МЧС, но лишь когда тот, встревожившись, запросил данные со спутника, поступили первые хорошие новости.
- Короче, огонь уже практически сбит, - размеренно зачитывал ему данные спутниковой фотографии по телефону начальник МЧС, - остановили метрах… в тридцати от колючки.
- Ты что там видишь такие детали? – удивился Дергач.
- Я даже погоны старлея на плечах твоего лейтенанта вижу, - пошутил начальник МЧС, - и знаешь, почему?
- Почему?
- Да, потому, что если бы он сдуру в преследование не пустился, то и пожар заметил бы с запозданием, когда огонь к складам бы уже подошел. И не было бы у них временной форы, а у нас с тобой – будущего.
Начальник МЧС выдал чистую, незамутненную ничьими личными интересами правду, - как есть, и Дергач вздохнул.
- А придется пацана с караула снимать, а затем еще и наказывать…
- Это еще за что? – удивился спасатель.
- Ну, снимать с караула это само собой, при таком-то ЧП, - пояснил Дергач, - но главное, к утру начнут искать виноватых.
- Не понял… - удивился спасатель, - где ты виноватых видишь? Да, у тебя в карауле – сплошь герои!
Дергач невольно улыбнулся.
- Ну, то, что спецсклад вместе со всем гарнизоном на воздух не взлетел, это, конечно, классно, но уже к утру неизбежно всплывет история с похищенными противопехотными гранатами…
- А-а-а, все ясно, - протянул все и сразу понявший командир МЧС, - и тогда к тебе налетит ФСБ.
- Ага, - подтвердил Дергач, - а что такое наши чекисты, ты не хуже меня знаешь: Чечня, Бен Ладен… и если я не докажу, что не я башни-близнецы 11 сентября взорвал, и лучше если наличными, секир-башка мне будет – строго по закону.
Начальник МЧС печально вздохнул, а Дергач подумал, что штаб округа, конечно, за него заступится, вот только заступничество их было горше редьки, ибо небескорыстна будет эта помощь, в конечном счете, ох, небескорыстна…
- Слушай! – уцепился он за последнюю надежду, - а у тебя там, на карте не видно, куда мои гранаты повезли?!
- Дорогой ты мой человек, Сергей Иванович, - печально произнес начальник МЧС, - ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти, пока я хотя бы карту твоих складов получил?
Дергач, если честно, не представлял.
- Ищи сам свои гранаты противопехотные, Сергей Иванович, - проронил начальник МЧС, - и моли Бога, чтобы не все проблемы округа на тебя под шумок повесили.
Дергач вздохнул: только об этом, если честно, он и молил.
***
Около полуночи Медведев начал получать первые тревожные сведения.
- Короче, Ваня, - по-свойски сообщил ему свой человек в МЧС, - я не знаю, как Дергач с Яцуком договорились, но им предоставили спутниковые снимки местности.
Медведев опешил.
- Зачем? Ну, снимки им зачем?
- Я не знаю, Вань, - честно признал свой человек в МЧС, - одно скажу, снимки какой-то особой четкости, и наш босс всех на уши поставил, чтобы эти снимки добыть.
Командир полка поблагодарил звонившего, вернул трубку на рычаги и тяжко задумался. В принципе, дислокация войск друг друга на этих учениях секретом не была. Ясно, что масштабное перемещение полка самоходок внесла некоторое количество хаоса, тем более, что Саркисян был все это время отстранен и лично участвовать в нанесении на карту местонахождения противника не мог.
- Ну, и что?
Медведев глянул на часы: стрелка только-только перевалила за полночь. Он знал Володю Саркисяна давно и был уверен, что Володя все равно в курсе, где какая батарея стоит. Ну, не скроешь от разведки артполка сколько-нибудь серьезного перемещения.
- И на фига им тогда такие детальные карты?
Медведев ни черта не понимал.
А потом ему позвонил свой человек непосредственно из расположения части Дергача – прямо из гарнизона.
- Иван Сергеич, товарищ подполковник…
- Ну?
- Дежурный весь наличный состав собрал, на машины погрузил и куда-то отправил.
- Куда? – опешил Медведев.
- Я не знаю… - честно признался стукач. – Честное слово, не знаю. Но собрал и отправил всех до единого.
И вот тогда Медведев задумался… и тяжело. Он слишком хорошо запомнил, что едва не натворил Дергач, получив в свое распоряжение одного-единственного никем не учтенного лейтенанта. Фактически, он создал отдельное боевое подразделение, которым и попытался решить исход учений в свою пользу – быстро и эффективно.
- И что он пытается проделать теперь.
Сверхточные спутниковые снимки, с полсотни никем не учтенных солдат, странные ночные перемещения. Пожалуй, от этого козла стоило ждать какой-нибудь пакости.
- Причем, этой же ночью.
***
Димон сделал все, что мог. Или даже больше. В течение четверти часа он погрузил и вывез на тушение полыхающих травы и кустарника сорок шесть человек: всех больных, все наряды, всех завскладов и даже невероятно борзого, двух метров роста завстоловой – вообще всех, кого выловил. Даже своего помощника ефрейтора Щукина не пощадил. Как результат, в следующие три четверти часа пожар был задавлен, а Щукин вернулся в часть черным от сажи, продымленным и немыслимо усталым.
- Зверь он, этот молодой лейтеха, - только и проронил он, прежде чем отправиться мыться, - хуже него я знаю только старшину губы.
Димон улыбнулся. Леха умел быть требовательным, это ощущалось, но Димон даже не представлял, кто бы с такими жидкими ресурсами справился с пожаром так же быстро, как это сумел Бардин.
А еще через четверть часа прибыл особист дивизии капитан Соколов.
- Ну, что, господин Бенц, - тяжело вздохнул он, - жаль, что вы начали службу со столь прискорбного инцидента. Неважно вас учили Родину защищать, неважно…
- Нормально учили, - мрачно огрызнулся усталый, выдохшийся и реально сделавший все, что мог, Димон.
Особист сжал тяжелые, напоказ лежащие на столе кулаки.
- Боюсь, вы неправильно понимаете свое положение, лейтенант, - тихо, с угрозой проронил он, - а светит вам, не просто звездочки потерять… вам тюрьма светит.
Димон стиснул зубы.
- У вас фонари в карауле годами не работают, молодые солдаты элементарным командам на русском языке не обучены, а в тюрьму идти мне, всего-то… - он глянул на часы, - всего девять часов как табельное оружие получившему. Нормально устроились! Тоже мне Берия нашелся…
Капитан Соколов опешил.
- Я не понял, салажонок, ты что себе позволяешь?!
- Это вы что себе позволяете? – огрызнулся Димон. – И не смейте говорить со мной в таком тоне!
- Да я с тобой еще ласково говорю, салабон, - с возмущением фыркнул капитан, - тебя еще драть и драть надо, чтоб ты, блин, офицером стал!
Димон глубоко вдохнул, понемногу выдохнул и уставился особисту в переносицу.
- Намерены сажать – сажайте, но я требую – слышите? – требую, чтобы вы обращались ко мне на «вы» и прекратили передергивать факты. Я вам не спущу ни слова напраслины. Вы меня поняли, капитан Соколов?
Особист, демонстрируя набитые костяшки, еще два раза сжал кулаки и… превратился в нормального адекватного офицера. И оказалось, что проблемы действительно есть, ибо на складах этих несколько раз выявлялась крупная пересортица, а на этом, блин, злосчастном складе номер четыре вообще черт знает, что творилось.
- Знаете, Дмитрий Сергеевич, - уже через час напряженной беседы признался он, - может оказаться так, что на самом деле зенитно-ракетный комплекс «Игла» пропал… а никакие не гранаты. И это очень плохо, очень…
***
Саркисян сумел пробиться к Дергачу только после половины второго ночи. Командир полка в очередной раз разговаривал с ментами.
- Я не знаю, на какой машине они проволоку таранили! – хрипло орал в трубку Дергач. – Это вы мне скажите! А я не эксперт!
- Это я с тобой еще ласково говорю, капитан!
- Да, пошел ты в ж… в ж… я сказал! Да-да, ты не ослышался!
Саркисян подождал, когда этот содержательный разговор завершится, и, придерживая левую, пострадавшую руку правой, сделал шаг вперед.
- Доброй ночи, Сергей Иванович.
Дергач, морщась от боли и держась за свое собственное раненое место, придвинулся к столу и кивнул.
- Говори.
- Я так понимаю, нам по результатам совещания у генерал-майора Яцука, через час-полтора предстоит панически отступать.
Дергач поморщился; в свете того, что произошло на складе номер четыре, ему было не до проигранных учений. Саркисян указал рукой на карту.
- Вы разрешите?
Командир полка нехотя кивнул, и Саркисян подтянул карту театра боевых действий поближе.
- Вот мы, вот гарнизон, вот наши склады боеприпасов, - широким жестом обозначил он базовые условия, - а вот четыре грунтовки, по которым похитители гранат могли уйти.
- Ну, и что? – не понял, к чему разговор Дергач.
Саркисян оторвал взгляд от карты, поднял голову и улыбнулся.
- Скажите, Сергей Иванович, когда менты по вашей просьбе все трассы блокировали?
Дергач озабоченно прокашлялся.
- Да, сразу практически.
- И это значит, - таким же широким жестом обозначил крупные трассы Саркисян, - что за эти границы они выбраться не могли.
- Ну, не могли… и что? – насторожился Дергач; он уже чуял запах новости.
Саркисян, болезненно всхрапывая, рассмеялся.
- Но это значит, что воры на территории полигона! И что можно совместить войсковую операцию по прочесыванию местности с маневрами по притворному отступлению.
Дергач глотнул; он мгновенно оценил, сколь разумную вещь предложил Саркисян. А разведчик уже завершал:
- И если мы эти гранаты на территории полигона отыщем, а мы их к утру обязательно отыщем, никто в округе и знать толком ничего не будет!
Дергач шумно шмыгнул носом, и Саркисян уже видел, насколько его завораживает это красивое предложение.
- А как с наблюдателями быть? Они же, едва мы отступление объявим, тут же все начнут свои носы везде совать…
Командир БУАР хмыкнул и развернул плечи.
- Водка у нас – хватит на всех. Нам, по сути, только молодая корова нужна – для шашлыка да живописное местечко с видом на образцово-показательный батальный пейзаж.
Дергач невольно дернул кадыком.
- Ай, молодец, Саркисян!
Ясно, что наблюдатели воспримут это как банальный подкуп выпивкой, и ясно, что они не станут пачкать свои добрые имена проставлением Дергачу незаработанных им оценок. Да, и хрен с ними, с оценками, не это было важным. Важным было, чтобы они ничего так и не узнают о похищенных гранатах. И для этого нужно было одно: показывать наблюдателям картинку масштабного отступления артполка – беспрерывно, все то время, пока они будут жрать свою водку и уплетать за обе щеки шашлык-машлык.
«И значит, о том, что у меня склад ограбили, в округе вообще могут не узнать… главное, до утра стыренное найти!»
Дергач оглядел карту. Выбраться с полигона незамеченным в самый разгар учений, когда разведчики Саркисяна чуть ли не каждую сопку оккупировали, и впрямь было нереально, а потому идея была не просто заманчивой; она была великолепной!
- А корова? – внезапно озаботился командир полка, - где ее посреди ночи взять?
Саркисян успокаивающе выставил руки вперед.
- Вот уж не проблема. Сделаю.
***
Леха залил водой и засыпал песком практически все, каждый дымок, иногда всего-то в шести-восьми метрах от колючки складов. Солдатиков шатало и подташнивало, да, и выглядели они – потные, выдохшиеся, черные от сажи, как черти, - будь здоров. Ну, и кашляли, конечно, - особенно те, кого пригнал из медсанчасти Димон.
- Вы преступник, товарищ лейтенант, - улыбнулся дежурному по части Леха, когда тот приехал.
- Да, я знаю, - отмахнулся Димон, - по медицинским показаниям этим орлам ничего тяжелее ложки поднимать нельзя, но я ведь не за тем, чтобы каяться, приехал.
Леха насторожился.
- А за чем?
- Я тебя с караула приехал снимать, - прямо сказал Димон, - как допустившего ЧП, как находящегося под следствием, в конце концов…
- А я что, уже под следствием? – прищурился Леха и тут же невесело пошутил, - когда ты все успел?
Димон рассмеялся – так же невесело.
- Работаем, товарищ лейтенант, работаем.
Леха озаботился.
- И куда меня теперь? На губу? Ну, чтобы из-под следствия не бежал…
Димон хмыкнул.
- Размечтался! Пахать будешь этой ночью, как цуцик! Ну, и должностное преступление – еще одно – придется совершить.
- Господи, - вздохнул Леха, - что еще вы мне придумали?
- Вы, лейтенант, для покрытия грязных следов вашего предыдущего преступления – утери боеприпасов – посылаетесь на поиск и перехват похитителей, - торжественно сообщил Димон, - во главе с вот этими кашляющими, явно доживающими свою последнюю ночь солдатами-срочниками.
- Брось, - отмахнулся Леха. – Кого я теперь, спустя два с лишним часа перехвачу? От них только запах и остался, наверное.
- Ни фига, - покачал головой Димон, - менты все трассы перекрыли. Так что все они здесь, рядышком.
Только что расслабленно перешучивавшийся Леха мигом поджал губы и непроизвольно расправил плечи. Но Димон еще не окончил.
- Короче полк под видом отступления будет сейчас прочесывать территорию полигона, а у тебя будет особая задача.
- И какая? – заинтересовался Леха.
Димон рассмеялся.
- Сейчас тебе Дергач звонить будет, он и объяснит.
***
К трем ночи Дергач послал своего дежурного будить наблюдателей, и оказалось, что никто давно не спит, ибо запах крупных перемен витал в воздухе все последние сутки, и оставаться не в курсе штабисты из округа не собирались.
- Товарищи офицеры, - прямо известил их Дергач, - в рамках полученного мной приказа отступать…
- Как?! – опешили штабисты.
- Да-да, - сурово подтвердил Дергач, - на совещании командиров полков генерал-майор Яцук приказал мне отступить за пределы возможной артиллерийской дуэли с полком САУ во избежание потерь личного состава.
Наблюдатели снова переглянулись, и Дергач почти увидел, как под черепными коробками обоих зашевелились быстрые, противоречивые мысли. У Дергача не было ни малейших сомнений в том, что якобы нейтральные наблюдатели сдавали его условному противнику и сдавать будут. Дергач был абсолютно уверен, что наблюдатели учтут вероятность того, что Яцук водит противника за нос, чтобы, отвлекая внимание на артполк, совершить какой-то иной – тайный и победоносный маневр.
- Мы должны видеть, что происходит, - выдавил один из них.
- Естественно, - кивнул Дергач, - прошу в машину.
И через четверть часа, приехавший стоя, в кузове «Урала-375Д», держась за квадратные металлические стойки под тентом, командир полка Сергей Иванович Дергач уже знакомил наблюдателей с ярко освещенной полной Луной образцово-показательной батальной панорамой.
- Ахренеть! – только и выдохнули – хором, штабисты.
Вид отсюда, с вершины сопки и впрямь был изумительный. Сверкающая в лучах ночного светила речка Илистая плавно катила свои серебряные воды куда-то далеко, где мы все бываем разве что во снах. Черные сопки дыбились щетиной деревьев – тоже черной, но словно изморозью тронутой вкраплениями лунного седого цвета. А там, внизу, по дорогам уже двигались первые, желтыми светлячками фар выдающие себя колонны.
- У вашего противника есть шанс потренироваться в ночных стрельбах, - проронил один из наблюдателей.
- Натюрлих, - не стал возражать Дергач, - и я этому помешать уже не смогу. А посему… - он сделал царский жест, - прошу к столу!
Специально поставленный на это дело ефрейтор движением руки сорвал маскировочную сетку, и стало видно то, что уже давно струилось дивными запахами на всю округу: ряды полыхающих в ямах красных угольев, длинные особые шампуры и крупные, специальным образом запекаемые куски молодой жирной говядины. А на столе уже истекала слезами хорошая охлажденная водка.
- Ну, же, прошу, - повторил приглашение Дергач.
Наблюдатели переглянулись. Нет, приглашение к столу вовсе не было таким необычным делом; этим заканчивались абсолютно все учения, но именно заканчивались, а Дергач вел себя так, словно чего-то от них пытался добиться.
- Хочу, чтобы меня поняли правильно, - еле волоча раненую задницу, двинулся к столу командир полка, - я ни о чем не намерен просить. Я вообще ни перед кем не люблю заискивать, не буду этого делать и теперь, и знаете почему?
- Почему? – хором спросили наблюдатели.
Дергач схватил первую же бутылку и лихо, с хрустом вывернул винтовую пробку.
- А потому что я намерен победить.
Один из наблюдателей тихонько засмеялся, а второй вытаращил глаза.
- Каким таким образом?
Дергач хитро прищурился.
- Я имею право на военную тайну?
- Безусловно! – снова хором подтвердили штабисты.
Дергач широко улыбнулся, махнул рукой начальнику штаба, чтобы тот подсаживался, и разлил на четверых.
- Тогда смотрите, как я красиво буду отступать, и как сказочно красиво я буду как бы проигрывать.
Наблюдатели рассмеялись и взяли стаканы. Такая наглость просто обязаны была быть наказанной, и просить что-то у них после такой рекламы себя любимого Дергач никакого права не имел. Их это более чем устраивало.
***
В очередной раз командира полка 152-мм самоходок Медведева разбудили около трех часов ночи.
- Товарищ подполковник! – растолкал его начальник штаба – лично, - Дергач начал отступать!
Медведев сел на кровати и непонимающе тряхнул головой.
- Как? Зачем? У нас же артиллерийская дуэль должна была начаться! Да, и ночные стрельбы запланированы…
Начальник штаба пожал плечами.
- Вы же знаете, эти новомодные течения… предполагаются действия приближенные к боевым.
Медведев недовольно заворчал и сунул ноги в сапоги. Если честно, он не понимал ни фига. Вот, спрашивается, стоило ли добывать спутниковые карты с каким-то особым разрешением, вытаскивать из расположения части последних солдатиков, чтобы затем самым банальным, самым ожидаемым способом отступить?
- Ни черта не понимаю!
Медведев затряс головой, наскоро умылся и прошел к разведчикам.
- Ну, что там случилось?
- Первый дивизион врага двинулся в 02.47, - отрапортовал старлей, - второй дивизион – в 02.56, третий – только что.
- И куда? – задумчиво хмыкнув, поднял брови Медведев. – Куда именно они решили перемещаться?
Он понимал, что в данной ситуации противника надо преследовать. Просто затем, чтобы набрать еще какое-то количество очков.
- Общее направление: Семеновский Бор, - доложил разведчик, - но по каким конкретно дорогам пойдут, пока неясно.
Медведев крякнул и разложил перед собой карту. В сторону Семеновского Бора шло несколько грунтовок и четыре танковых дороги. Полку самоходок предстояло двигаться по танковым и только по танковым. Обычная грунтовка, после одного-двух проходов тяжелой гусеничной техники типа САУ переставала быть собственно дорогой и превращалась черт знает во что.
- Общий подъем, - тихо распорядился Медведев, - будем преследовать.
Панически бегущего противника следовало добивать.
***
Капитан Саркисян заглянул в дальномер и хищно улыбнулся: на соседней сопке уже порядком дерябнувшие «огненной воды» наблюдатели налегали на шашлыки и с явным восхищением любовались открывшейся перед ними картиной.
- Товарищ капитан, - подал ему телефонную трубку связист, - вас просит замкомандира вертолетного полка.
Саркисян кивнул и принял трубку.
- Петр Михайлович, как вы? Готовы? Да, у меня все по плану. Да, согласен, самое время… спасибо, что предупредили.
Буквально через три-четыре минуты на горизонте показались намеренно включившие прожектора вертолеты – весь полк. В черном-черном небе над черными-черными сопками их округлые посеребренные сверху Луной и позолоченные снизу прожекторами туловища казались телами хищных глубоководных рыб.
Саркисян нагнулся к дальномеру. Приближенные оптикой наблюдатели так и застыли с шампурами в руках. Командир БУАР улыбнулся: это и впрямь было очень красивое зрелище, и цель его комдив Яцук обозначил просто и емко: «пыль в глаза». Но это была видимая цель, известная многим, а не только Яцуку, Саркисян же, лично, с глазу на глаз договорился с вертолетчиками и о невидимом содержании операции: вертолеты должны были отпугнуть похитителей гранат с открытых мест и резко сузить масштабы поисковой войсковой операции.
Сзади снова подошел связист.
- Бардин у аппарата.
Саркисян кивнул и принял трубку.
- Здорово, лейтенант. Ну, как после вчерашнего, отошел? А то я когда тебя вез, аж зеленый был – чисто как отравился.
Было слышно, как молодой лейтенант виновато вздохнул.
- Короче, слушай меня, Бардин, - сосредоточился над картой Саркисян, точно такая же, он это знал, сейчас и на коленях у выехавшего за пределы гарнизона Бардина, - вертолеты отожмут наших воров в сторону от крупных просек и вообще открытых мест, детали тебе надиктует связист…
- Понял, - деловито отозвался лейтенант.
- Задача личного состава нашего полка – перекрыть все грунтовки помельче. Так чтобы у них не осталось даже выбора, кроме как прятаться в Семеновском Бору… А там, как всем известно, тупик.
- Ну, вижу, - подтвердил Бардин. – А у меня-то какая задача?
- А ты у нас… - капитан Саркисян засмеялся, - а ты у нас, как всегда, лишняя, никем не учтенная фигура на шахматной доске. И цель у тебя соответствующая.
Было слышно, как Бардин сглотнул.
- Какая?
- А ты, Бардин, со своими доходягами из медсанчасти будешь их брать.
В трубке наступила полная тишина, затем лейтенант потрясенно шмыгнул носом, затем пробормотал что-то типа «так точно», не слишком разборчиво, правда, и Саркисян, пожелав салажонку всяческих успехов, повесил трубку и обессилено осел на складной брезентовый стульчик.
Никем не учитываемый пока Бардин был ему нужен, прежде всего, потому, что у воров гранат наверняка были сообщники внутри полка. И эти сообщники наверняка сообщали ворам обо всех основных передвижениях преследователей. Бардин с его доходягами из медсанчасти выпадал изо всех списков и приказов, ибо доходяги должны были этой ночью мирно лечиться, а лейтенанту Бардину полагалось терпеливо ожидать своей участи где-нибудь на гарнизонной губе.
Однако вовсе не подключение к войсковой операции «лишней фигуры» Бардина было истинной гордостью Саркисяна. Истинной гордостью Саркисяна было своекорыстное использование в этой войсковой операции условного противника Дергача – полка самоходных орудий.
- Ну-ка, - подвинул Саркисян дальномерщика, и развернул видящий в любой темноте прибор в сторону расположения самоходок. Те уже начали преследовать отступающих артиллеристов Дергача.
- Классно! – удовлетворенно рассмеялся Саркисян. – То, что надо!
Только теперь замысел Саркисяна воплощался во всей полноте. Полигон был огромен, а потому даже всех вертолетов дивизии и всех «Уралов» его полка не хватало, чтобы перекрыть все пути до единого. Просто потому, что воры могли – не без труда, но это было реально – уйти по танковым дорогам.
Однако едва артполк начал отступать, а самоходки врага тронулись вслед, эта проблема решалась. И Саркисян прекрасно знал: не пройдет и двух часов, и танковые дороги будут напрочь перекрыты колоннами самоходок, а число военных, одним своим присутствием блокирующих грунтовки полигона, удвоится. И, конечно же, кинувшийся в преследование условный противник и понятия не имел, сколь нагло и умело использует его какой-то там Саркисян.
***
К четырем утра, когда начало светать, Димон был уже никакой от усталости.
- Не спать! – рявкал чутко следящий за ходом бумажно-поисковых работ особист, - у нас каждая минута на особом счету!
Так оно и было. Как бы ни продвигалась войсковая операция по отсечению и поимке похитителей противопехотных гранат, следовало как можно быстрее выяснить две главные вещи: действительно ли пропали именно гранаты, и кто мог этой пропаже посодействовать.
- Ну, и пересортица! – стонал Димон.
Главная беда была в том, что завскладами здесь были не прапорщики, а солдаты срочной службы. Хуже того, указанный склад номер четыре считался «блатным», дембельским, а потому переходил из рук в руки каждые полгода, и каждый его новый хозяин умудрялся что-нибудь да напортачить. Один плевал на заводскую маркировку и запросто мог обозначить боеприпас ШХ-211 как ШХ-311 и даже как ШХ-1326. Другой умудрился дембельнуться в условиях дикой недостачи трассирующих патронов, и как он это сделал, не мог объяснить даже особист. А третий и вовсе, перед тем, как сесть, запросто менял содержимое упаковок, и в опечатанном ящике из-под снарядов мог вдруг оказаться боезапас для гранатометов РПГ, а то и несколько кирпичей. Следствие шло долго, посадили солдатика почти что навсегда, но выяснить, куда он что дел, так до конца и не удалось.
- До сих пор это расхлебываем, - мрачно покачал головой особист.
Собственно, то, что делал прямо сейчас Димон, тоже было частью этого «расхлебывания». Шаг за шагом он кропотливо выяснял, кто, что и когда с этого склада отписывал, что на складе до того и после того числилось, и что сегодня должно было теоретически там оставаться. И, если честно, не получалось ни хрена: то выходило, что склад номер четыре был сегодня практически пуст, то получалось так, что за одну эту ночь оттуда вынесли едва ли не весь гарнизон. И ясно, что, в конечном счете, все упиралось в разгильдяйство вполне конкретного человека – заведующего всей группой складов, на удивление удачно ушедшего в отпуск прапорщика Гены Чечина.
- Ну, сука, выйди мне на службу! – в сердцах обещал особист, - это ж надо такой бардак в документах развести! Ни хрена не понять, что у него было, а чего не было!
Особисту этой ночью, следует признать, приходилось очень не сладко.
- Лелечка, ты прости, что я посреди ночи… - звонил он очередной шлюхе прапорщика, - Лелечка, Гена Чечин сегодня не у тебя остался? Нет? Ой, как жалко, Лель… а ты не знаешь где? Не зна-аешь… вот беда. Лелечка, а ты… не клади трубку… Леля, я тебя прошу!
И, вот беда, столь удачно ушедшего в отпуск прапорщика не было ни у Лели, ни у Таши, ни у Марины… Потом кто-то сказал капитану Соколову, что Чечин подумывал съездить в Туапсе, но выяснить, так ли это, в три часа ночи да еще по телефону было непросто: Соколова попросту посылали – и далеко.
И лишь в четыре утра на них свалилась нежданная удача.
- Знаю я этот четвертый склад, - прямо сказал вернувшийся от Дергача с пакетом помощник дежурного по части ефрейтор Вова Щукин.
- Откуда? – дружно повернули головы особист и Димон.
- Я пятым складом рулил, а их год назад сливали в один.
Капитан Соколов почесал затылок.
- А ведь точно…
Ефрейтор криво улыбнулся и прошел за свой стол.
- Только если вы насчет ракетниц, то вы их не ищите, их господа офицеры в пьяном виде на день рождения начальницы медсанчасти Кулиевой пожгли! А списать так и не списали… некому было заняться.
Димон и особист переглянулись.
- А еще что ты знаешь?
Вова Щукин пожал плечами.
- Бардак на этом складе был жуткий, но ладно уж, сейчас что-нибудь еще вспомню…
***
В четыре утра, когда начало светать, Саркисян получил от артиллерийской разведки первый реальный сигнал.
- Товарищ капитан, есть перемещение! – сообщил связист.
- Где? – не прекращая обшаривать окрестные сопки биноклем, спросил Володя.
- Семеновский Бор, высота Зеленая, замечен самосвал КрАЗ в количестве одна штука.
«Хорошая машина, - сразу отметил Саркисян, - таким не только проволоку, но и сам склад снести можно…»
Но главное, - Володя знал это, как никто другой, - самосвалам в этом районе делать было решительно нечего, особенно в четыре утра и в разгар учений. Да, пара КрАЗов у части была, но они мирно стояли в боксах. Машин артполка здесь еще не было, а самоходок условного противника – тем более. Их на эти грунтовки и не пускали – дабы гусеницами не испоганили.
- Ну-ка, дай-ка мне Бардина, - затребовал Саркисян у связиста, а когда молодой лейтеха морзянкой подтвердил, что тот на связи, продиктовал: «Семеновский Бор, высота Зеленая, самосвал КрАЗ в количестве одна штука. Леха, не упусти свой шанс».
***
К рассвету, то есть, к четырем утра наблюдатели были уже очень даже хороши.
- Нет, Дергач, ты неправ! – из солидарности не сидя, а стоя рядом с раненым командиром полка, твердил один, - а случись нам завтра с китайцами воевать! А твой гребаный полк… ик!.. умеет только драпать!
Дергач хмурился и наливал им еще.
- Да, мы пока отступаем! Но вы же помните, и Кутузов отступал! И Жуков! И даже Бисмарк! – он поднял в небо указательный палец, - сам Бисмарк! Ну, будем!
Штабисты чокнулись, влили в себя очередную порцию, и Дергач глянул в сторону сидящего неподалеку на рации офицера-связиста. Тот поднял три пальца вверх.
«Есть!» - понял Дергач.
Они сразу договорились: один палец вверх означает успех артполка в деле провокации самоходок на преследование, два пальца – успех Саркисяна в поиске похитителей гранат, а три – то, что Бардин уже выдвинулся на задержание.
«Ну, сынок, теперь не подведи…»
Если честно, Дергач готов был сдать все эти учения целиком лишь бы не иметь геморроя с похищенными боеприпасами. И пока все шло ровно так, как надо. Собственно, благодаря изобретательности Саркисяна, Дергач даже ничем еще не пожертвовал!
- Я хочу поднять этот тост, - пробило на скупую офицерскую слезу одного из штабистов, - за настоящих офицеров, за таких, как подполковник Дергач.
Командир полка тепло улыбнулся, приподнял стакан, попытался определить, тот ли это штабист, которого он прикрыл от разрыва игольчатого снаряда собственным телом, и не определил.
***
К четырем утра Медведеву позвонил комдив Чеботарев.
- Ну, что там у тебя? Все врага преследуешь?
- Так точно, товарищ генерал-майор, - подтвердил командир полка САУ, - добиваем.
Комдив слабо, устало рассмеялся.
- Дурак ты, Иван Сергеич…
- Я? – опешил Медведев.
- И ты – дурак, и я – тоже не лучше, - подтвердил комдив, - используют нас с тобой, как какой-то презерватив одноразовый…
Медведев возмущенно фыркнул.
- Вы, товарищ генерал-майор, не говорили бы загадками. У меня от загадок и так голова кругом идет…
Комдив – было слышно – вздохнул.
- Не обижайся. Просто мне интересную инфу сбросили. Знаешь, зачем Дергачу карты от МЧС понадобились? Пожар у них был в сопках возле самых складов. И серьезный пожар, судя по всему…
- Этой ночью у Дергача был пожар? – не поверил Медведев.
- А что ты удивляешься? – хмыкнул генерал, - от этого никто, даже ты не застрахован.
- Типун вам на язык! – не выдержал Медведев.
- Но и это еще не все, - оборвал его комдив, - если мои источники правы, Дергача этой ночью ограбили. И взяли не просто тушенку. А взяли стратегический четвертый склад – понимаешь?
Во рту у Медведева мигом пересохло.
- И что… а чего ж он…
Мыслей было так много, что слов не хватало. Но комдив, как выяснилось тут же, сказал еще не все.
- Короче, они тебя подначили, чтобы все танковые дороги полигона твоими самоходками блокировать. Ты понял?
Медведев хлопнул мигом округлившимися глазами.
- Умно…
- Но и это не все. Короче, нашли они воров – только что. В Семеновском Бору. Высота Зеленая.
Медведев напрягся.
- И вы… вы намерены что-нибудь делать?
- Естественно, - мрачно подтвердил комдив. – Я теперь эту суку Дергача на карачки поставлю и лично отымею! Чтоб знал на будущее, как меня прокидывать!
Медведев поджал губы. Узнав, что Дергач обманным путем использовал его полк для войсковой операции по сокрытию следов своей халатности, он чувствовал то же самое, что и генерал.
- Да, Дергача надо наказать.
Генерал зло рассмеялся.
- Уже, Сергеич, уже! Я как начальнику штаба округа сказал, он сразу же вертолет в Семеновский Бор выслал. Чтобы уже не вышло у него снова отмазаться. Типа и не было ничего. Таких козлов, как Дергач, вообще, надо почаще иметь, я считаю. И лучше, если публично и с особой жестокостью!
***
Леха погонял водителя нещадно.
- Жми! Что ты как баба?!
И тот послушно жал на газ на самых что ни на есть кочках, и сидящие в кузове больные медсанчасти бились головами в тент, в метре над ними, затем плавно, словно в условиях искусственной невесомости перемещались по кузову, ну, а падали и бились попами и всем остальным там, где Бог пошлет.
Наверное, можно было чуть подождать и не идти на столь явный служебный проступок. Все-таки вооружить и послать на перехват не вполне здоровых солдат было рискованно. Однако все решило время, которого не было ни у кого, а потому в погоню отправили два десятка больных, четырех взятых тепленькими в своих постелях завскладов под началом двухметрового невероятно борзого завстоловой, ну, и позорно снятого с караула вместе с лейтенантом Бардиным пугливого, черноглазого дагестанца.
- Здесь осторожней! – разрешил Леха у самой высоты Зеленая, и водитель притормозил, дабы переехать танковую колею без приключений, а болящие солдатики в кузове, - Леха чуял это всей спиной, - благодарно прослезились.
И почти сразу же стал виден КрАЗ – съехавший с грейдера, носом вниз, а в сумеречном утреннем небе показался силуэт снижающегося вертолета.
- Стоп! – скомандовал Леха. – Приехали. В ружье!
Машина резко встала, и Леха, все-таки стукнувшись рожей, спрыгнул из кабины на землю и с автоматом дагестанца наперевес рванул вперед. И сразу же стало ясно: он опаздывает, причем серьезно. Неопознанный вертолет уже завис над самосвалом, да и сам КрАЗ – с его открытыми настежь дверцами – оставлял впечатление брошенного.
- За мной! – заорал Леха и первым достиг грейдера, а затем и самосвала. Решительно влез и заглянул в пустую кабину, выскочил, потрогал еще теплую решетку радиатора и уже более основательно осмотрел кузов. Тот был пуст.
- Всем отойти от машины! – нечеловеческим голосом, сквозь яростный треск вертолетных лопастей заорали сверху, - отойти тебе сказали, лейтенант!
«Знают, кто я…» - машинально проскочила мысль.
Леха, закинул автомат на плечо и отошел в сторонку, к своим испуганно замершим на почтительном расстоянии солдатикам. Он понимал, что происходит нечто важное, нечто судьбоносное, нечто такое, после чего подполковникам отрывают погоны, а лейтенантов, как наиболее виновных во всем ужасе бытия, сажают на сказочно длинные сроки.
«Вот только где боеприпасы?»
***
Ближе к пяти наблюдателей уложили баиньки, и Дергач, пошатываясь от выпитого, сходил в кустики, основательно прочистил желудок и прочно сел на связь.
- Бардин по рации сообщил, что КрАЗ найден, но груза нет. Кузов пуст совершенно, - доложил офицер связи.
Дергач замер. Вероятность того, что это какой-то левый КрАЗ, не имеющий к похищению боеприпасов никакого отношения, была мизерной.
- Пусть округу прочесывает, - распорядился Дергач, - сто пудов, груз просто сброшен где-то неподалеку.
- Сейчас не получится, - покачал головой офицер связи, - там вертолет из округа сел. Разборки наводят… Бардин, как я понял, отпирается что есть сил…
Дергач насторожился.
- Вертолет? Из округа? Как интересно…
Да, он был уверен, что округ рано или поздно что-нибудь пронюхает, так бывало всегда, но на этот раз это произошло чересчур быстро.
«И кто на меня так оперативно стучит?»
Ответа не было. Но вот то, что никаких боеприпасов не найдено, иначе как знамением свыше назвать было нельзя. Да, рано или поздно все всплывет, но сейчас Дергачу важно было выиграть время. Хотя бы для того, чтобы сесть и подумать, как выкручиваться в дальнейшем.
А потом поступил звонок из части.
- Товарищ подполковник, докладывает дежурный… - бодро понес молодой лейтенант-медик, как его… Бенц.
- Тише, сынок, - попросил Дергач, - мне и так соображать нелегко. Ближе к делу.
- Короче, по сводным данным выходит так, что склад на момент вскрытия был пуст.
- Соколова дай, - попросил Дергач.
На слово особиста дивизии он полагался больше. Но и Соколов лишь подтвердил уже сказанное.
- Все так, - сказал он, - похоже, склад и впрямь был пуст. Пролетели наши похитители, крупно пролетели: и КрАЗ добывали, и колючку таранили, и склад вскрыли, и лес жгли, а все – впустую… не было там ничего, и давно…
Дергач лишь покачал гудящей от выпитого во имя общего дела головой. Слова особиста прекрасно подтверждались тем, что кузов брошенного на полигоне у высоты Зеленая КрАЗа был пуст. Только жизненный опыт, упрямо твердил: расслабляться во избежание внезапного сексуального надругательства нельзя. Особенно если ты офицер российской армии. И особенно если ты старший офицер.
- Ладно, пуст значит пуст, - отмахнулся Дергач.
В конце концов, это было удобно, и когда ему позвонил сам начальник штаба округа, ответ был готов.
- Я не пойму, товарищ полковник, а что вы надеялись найти? – преодолевая тошноту и покачивание, поинтересовался Дергач. – Похищенный зенитно-ракетный комплекс «Игла»?
- Бу-бу-бу… - свирепо заталдычил начальник штаба, и смысл этого «бу-бу-бу» был предельно ясен: я тебя, Дергач, все равно отымею. Найду, за что.
- Не было там ничего, товарищ полковник, - с укоризной просветил свое начальство Дергач, - ибо четвертый склад пуст был, как голова нашего министра.
Даже в трубку было слышно, как разоржалось начальство. Дергач подождал, когда их сиятельства отсмеются, и завершил:
- Поэтому и найденный нами грузовик оказался пуст. Головой отвечаю, товарищ полковник. А задницей своей я не далее как сегодня перед Господом ответил – вся в дырах… уж вы-то знаете.
Начальник штаба округа снова заржал, - о трагикомичном ранении Дергача он, как и большинство старших офицеров, уже знал.
Дергач попрощался, передал трубку офицеру связи и, искренне сожалея, что не может присесть, ибо ноги не держали, задумался. На самом деле он как-то не верил, что судьба совсем не снимет с него стружки – ну, хотя бы чисто, чтобы приколоться. И радовало его лишь одно: войсковую операцию по прочесыванию полигона можно наконец-то считать завершенной. Это изрядно экономило и личные силы, и полковые ресурсы.
- Ну-ка, соедини меня с Саркисяном, что он там посоветует…
Офицер связи быстро набрал командира БУАР, протянул трубку Дергачу, и тот узнал первый по-настоящему приятный сюрприз.
- Тут у нашего условного противника проблема случилась, товарищ подполковник.
- Что за проблема? – живо заинтересовался Дергач.
- Самоходки-то нормально за нами прошли, а вот разведка отстала, и крепко отстала.
Внутри у Дергача екнуло. Такое могло случиться с кем угодно, а сегодня вот – с его условным противником.
- Ты хочешь сказать, что Медведев…
- Слеп и глух, - обрывая командира на полуслове, подтвердил Саркисян, – и с ними по условиям учений сейчас можно делать, что угодно.
Дергач почувствовал, что взмок, и вытер лоб рукавом. Увлекшись преследованием отступающих гаубиц, да еще подначенный штабом округа, едва не уличившим Дергача в утрате боеприпасов, командир полка САУ подполковник Медведев совершенно как-то расслабился…
- А ведь удобный момент…
- Я тоже так думаю, - зазвенел в трубке напряженный голос Саркисяна. – Самое время!
Дергач хохотнул. Медведев, похоже, полагал, что Дергач и помыслить о сопротивлении не посмеет, но вот… не управился с ночным перемещением такого количества техники и сам встал нараскоряку – заезжай, кто хочет!
- И что ты предлагаешь?
- Атаковать, товарищ подполковник, - жестко произнес командир БУАР, - причем немедленно.
***
Пусть в двух словах, но своевременно предупрежденный дергачевским офицером связи, Леха отбивался от офицеров округа, как мог.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, товарищ подполковник, - качал он головой в ответ на все вопросы о похищенных боеприпасах. Я выполняю свою собственную задачу. Вот, - показывал он на изо всех сил кашляющих и явно доживающих последние дни солдатиков, - доставляю больных в медсанчасть полка.
Понятно, что многоопытные, какого только вранья не слышавшие старшие офицеры все прекрасно понимали, но главной улики – похищенных боеприпасов здесь не было.
- Ох, Брагин, - вернули ему документы, - не дай Бог, мы узнаем… что вы… каким-то боком… к этому делу…
- Храни вас Господь за вашу доброту, - чуть не кланялся Леха. – Век помнить буду и два – за вас молиться.
И понятно, что едва вертолет взмыл и отправился обратно в это притягательное, как Эдем или, скажем, Индия времен Афанасия Никитина и сказочное, словно остров Буян или, к примеру, Беловодье, а то и Шамбала, штаб округа, он свирепо сверкнул глазами, выстроил своих немощных и болящих и поставил очередную боевую задачу.
Понятно, что гранаты нашлись – чуть дальше, у оврага. Похитители выгрузили ящики прямо с дороги, а затем, проехав по краю обрыва два-три раза туда-сюда, обрушили некоторое количество грунта. Так что от дороги их было и не видать, и если бы не дагестанец, груз можно было считать пропавшим.
«Еще четверть часа прочесываем, и назад…» - твердо решил он.
И тогда почти не разговаривающий на русском и так и не понявший, как пользоваться предохранителем АК-74 дагестанец уверенно ткнул рукой вниз, Леха со вздохом двинулся, чтобы проверить – хрен с ним! – и это место, и тут же увидел взломанные доски и глядящие на него изнутри округлые и при этом хищные ребристые бока.
Спустя час, около шести утра Леха отдал две взятые из кучи гранаты начальнику штаба, а сам вместе со всей своей героической медсанчастью навытяжку стоял перед Дергачом. Вот только ведущий наступление командир полка не был ни обрадован, ни даже просто корректен.
- Ты мне сначала покажи того салагу, что самовольно пост оставил, - отодвинувшись от дальномера, нахмурил брови Дергач.
Леха подтолкнул дагестанца, и тот сделал три неуверенных шага вперед.
Командир полка покачал головой.
- Что, салабон, струсил?
Мальчишка молчал. Вряд ли он даже понимал, о чем его спросили.
- А если не струсил, то зачем пост оставил? – поинтересовался Дергач.
Леха толкнул пацана в бок и сквозь зубы прошипел:
- Отвечай…
Тот что-то понял и вжал голову в плечи.
- Там стучал…
Дергач поджал губы, оторвался от дальномера и тяжело, вразвалку, по-матросски широко расставляя ноги, зашагал к ним. И – Бог мой – как же от него разило!
- Я, бля, каждый день комдиву собственную ж… из-за вас подставляю, - наливаясь поначалу красным, а затем и багровым цветом, процедил он.
Дагестанец вжал голову в плечи еще сильнее.
- Я, бля, из-за вас, уже нараскоряку хожу! – потряс перед его лицом огромным кулаком Дергач.
Головы втянул весь строй.
- Но вы же служить Родине не хотите! – заорал совершенно свекольный от напряжения и ярости командир полка, - вам же посрать на все! И на меня посрать! – наотмашь хлестнул он пацана по уху, - и на Родину посрать! – от души хлестнул по второму, - вам же на всех… - поднял он трясущийся кулак…
Леха рванул салажонка за хэбэшку – назад, себе за спину.
- Давай, в строй! – а сам – напротив – тут же сделал шаг вперед и вытянулся, - разрешите доложить, товарищ подполковник!
Дергач замер, с мрачной задумчивостью оглядел свой поднятый для удара кулак, разжал пальцы и устало махнул рукой.
- Пошли прочь.
***
К семи утра Дергачу позвонили, ну, все!
- Слушай, Сергей Иванович, - задыхаясь от ярости, обрушился на него условный противник Медведев, - ты что, всерьез думаешь, что победил?!
- А то нет? – спокойно парировал Дергач. – По условиям учений между нами состоялась артиллерийская дуэль, и ты проиграл. Всухую.
Медведев охнул и даже начал заикаться.
- Какая дуэль?! Не было никакой дуэли!
- Ну, я не виноват, что твоя разведка не сумела выбраться на свои позиции, - с укоризной отметил Дергач, - а вот моя успела, поэтому я и победил. Ты проиграл, Ванюша, прими это как мужчина. Ну, я имею ввиду, с достоинством.
В ответ послышались отборные маты, и Дергач с чувством глубокого удовлетворения водрузил тяжеленную трубку полевого телефона обратно на рычаги.
Затем позвонили из штаба округа, и дежурный поднял – с трудом неимоверным, но поднял – обоих наблюдателей, сунул им телефонную трубку, и через пару минут оба проморгались и стали более чем вменяемы.
- Господи, Дергач! Что ты тут накуролесил?!
- Спать меньше надо, господа офицеры! – захохотал командир полка.
Наблюдающие кинулись умываться, но что-либо изменить было немыслимо: упустив свою возможность хоть к чему-нибудь этой ночью придраться, отменить состоявшиеся учебные стрельбы они уже не могли.
И само собой Дергачу звонили и звонили из штаба округа.
- Медведев говорит, у его колонн на пути завалы были. Твоя работа?
Дергач ухмылялся. Он тоже слышал от Саркисяна об этих внезапно оказавшихся поперек дорог стволах вековых лиственниц.
- Знать ничего не знаю.
- Не свисти, Дергач.
И тогда командир полка ухмылялся.
- Я не понимаю, а в условиях реального боя с реальным врагом, этот ваш полк самоходок тоже ябедничать на противника будет?
Это затыкало почти всех.
И ясно, что, в конце концов, на него начали искать что-нибудь «по партийной линии», и именно тогда снова и снова начали всплывать какие-то детали ночного ЧП.
- Слушай, Дергач, а что там за история с пожаром в карауле? – первым отыскал, за какую ниточку тянуть, начальник медведевского штаба.
- Какая история? – сделал честные глаза Дергач, - знать ничего не знаю.
И понятно, что ровно через одну минуту, раздался звонок из штаба округа.
- Ну, нам-то, Сергей Иванович, лапшу вешать не надо, - сразу обрезали его, - у нас официальный рапорт капитана Соколова на столе.
- Хорошо, именно вам – обещаю – никакой лапши, - клятвенно заверил Дергач. – Было дело.
- И что похищено?
И понятное дело, что державший руку на пульсе всю эту ночь командир полка тут же бил в это единственное незащищенное место не условного противника – начальства, если проще сказать.
- Вы же читали рапорт капитана Соколова, - напоминал он, - и что там написано?
- Бэ… мэ… - начинали выворачиваться не читавшие рапорта враждебные силы.
- А там написано, - напоминал Дергач, - что в момент вскрытия склада номер четыре, там было совершенно пусто!
Именно это следовало из официального рапорта дежурного по части Д. С. Бенца, да и из рапорта особиста Соколова – тоже. Да, это не вполне соответствовало действительности, но по большому счету было от нее не слишком далеко. По крайней мере, подполковник Дергач уже мог это доказать.
***
Медведев едва успевал фиксировать просыпавшиеся на него, как из мешка, удары судьбы. И первым делом выяснилось, что отменить результаты ночной «артиллерийской дуэли» уже невозможно. Главным образом, из-за проспавших все и вся наблюдателей из штаба округа.
- Они там у Дергача пьяные в сиську были, - устало докладывал командиру полка лично видевший эту пьянку адъютант. – Никто ж не думал…
«Никто не думал…» - мысленно повторил за ним Медведев.
В этом и была проблема.
Никто не думал, что «проданные» учения пойдут не так, как запланировали те, кто их продал. А они пошли совсем не так – и лишь потому, что мнение того же Дергача никого – как всегда – не интересовало. Никого не интересовало и мнение Медведева, хотя – видит Бог – он многое бы отдал, чтобы выигрывать учения честно.
А к восьми утра ему сообщили, что безнадежно отстала от переместившегося полка полевая кухня, а значит, его солдатики будут не кормлены, по меньшей мере, еще часа два.
- Вы с ума сошли? – не поверил поначалу Медведев. – Как могла кухня отстать?
- Тэк… мэк… - принялся оправдываться зампотылу; типа мы не успели.
Медведев побагровел. Скорость, с какой двигались его самоходки, позволяла догнать их кому угодно. Но не собственной кухне.
Ну, и в довершение всего состоялся разговор и с Чеботаревым. Как же без этого?
- Что делать будешь, Ваня? – как бы отстраненно поинтересовался генерал. – Как вообще жить думаешь дальше?
Медведев, уже понимающий, какая скрывается за этим тоном ярость, молчал.
- Я тебе все условия создал, - процедил Чеботарев, - тебе и оставалось – переехать с места на место, отстреляться – хоть как-нибудь, да галочку в ежедневнике поставить.
- В этом и беда, - проронил Медведев.
- Что? Что ты сказал?!
- Я сказал, что в этом и беда, - поджал губы Медведев, - Дергач делает, что считает нужным, а я – что вы скажете. Разницу чуете?
В трубке засопели.
- А ну-ка объясни…
- Это не я сегодня артиллерийскую дуэль проиграл, - глотнул Медведев, - это вы вместе с вашим ср…м штабом округа их проиграли.
Комдив явно растерялся, и Медведев уже не собирался щадить его самолюбия.
- Если я командир полка, то какого хрена вы мне указываете, даже когда мне сходить пописать? – недобро поинтересовался он, – а если я всего лишь ваш инструмент, то почему вы спрашиваете с меня, а не с себя?
Комдив зарычал и бросил трубку, а Медведев сел и закрыл лицо руками. Изменить что-то было уже невозможно, а потому он был обречен делать то, что скажет Чеботарев. И он знал, что сделает это. Знал это и сам Чеботарев. Так что эта минутная размолвка между высшим и низшим, меж имеющим и имеемым, между вечно правым и вечно перед ним виноватым не стоила и выеденного яйца. Их обоюдовыгодные отношения с неизбежностью обречены были вернуться на круги своя.
Но как же в это мгновение Медведев завидовал Дергачу!
***
К десяти утра с полигона прибыл «Урал» битком набитый черными от копоти – еще с тушения ночного пожара, надрывно кашляющими солдатиками, и Димон, лично осмотрев каждого, назначил всем таблеток и отправил скопом обратно в медсанчасть. Ничего большего он в положении дежурного по части сделать не мог. Ну, а к одиннадцати возле штаба полка остановился уже знакомый уазик, и оттуда выбрался взмыленный Леха и какой-то прибитый, с перекошенной шеей солдатик.
- Поднимайтесь, - прямо из открытого окна помахал им Димон, обошел по-детски раскинувшего руки, сладко дрыхнущего на их общем, одном на двоих топчане ефрейтора Вову Щукина и поставил чайник.
- Привет, - зашел в дежурку Леха, - солдатика глянешь?
Димон кивнул и поманил чернявого салагу рукой. Тут все было ясно, как божий день: небольшое смещение шейных позвонков.
- Иди-ка сюда…
- Только он по-русски почти не говорит.
- Да, это и неважно, - отмахнулся Димон.
Он жестом приказал мальчишке расстегнуть пару пуговиц, развернул его спиной к себе, усадил на свой стул и аккуратно прощупал ему позвонки.
- Где это его так?
- Дергач, - мрачно отозвался Леха, - зверь, а не мужик…
Димон печально вздохнул; у него тоже складывалось впечатление, что они попали не в ту часть, в какую следовало бы. Уже одно то, что и так намаявшихся на тушении пожара больных послали на полигон, искать несуществующие в природе гранаты…
- Кстати, чей КрАЗ выяснили? – поинтересовался он и с хрустом поставил на место два позвонка.
Солдатик охнул.
- Все-все, больше не буду, - успокоил его Димон и повернулся к Лехе, - ну так что там с КрАЗом?
- Сейчас обратно будут загружать.
- Чем? – не понял Димон.
- Как чем? Гранатами, - пожал плечами Леха.
- Какими гранатами? – непонимающе тряхнул головой Димон.
Леха криво усмехнулся, сунул руку в вещмешок и вытащил оттуда ребристый увесистый шар.
- А вот этими. И вообще, давай, ты не будешь младенцем прикидываться! А то будто ты не знаешь, что этой ночью произошло…
- Стоп! – упреждающе выставил вперед ладонь Димон, - я сегодня все описи перелопатил, и знаешь, что я выяснил?
- Что?
- Не было никаких гранат. Пустой был склад. Совершенно.
Леха понимающе закивал.
- А-а-а, понял… подписка о неразглашении. Меня тоже заставят?
Димон возмущенно фыркнул.
- Какая подписка? О чем вообще речь? Просто есть факт: полное отсутствие содержимого в складе номер четыре в эту ночь. Это реально доказано – понимаешь?!
Леха глупо хихикнул и ткнул пальцем в застегивающего хэбушку дагестанца.
- А что тогда вот этот солдатик в лесу нашел?
Димон поднял брови, но Леха еще не закончил.
- А что лично я видел в овраге… землей присыпанным?
Димон моргнул.
- Ну, я не знаю…
Где-то вдалеке хлопнула дверь, и пророкотал чей-то голос. И в следующий миг по коридору пошла волна воздуха, а на лестнице раздалась тяжелая поступь уже знакомых ног.
- Блин, - вздохнул Леха, - Дергач. Вот что он здесь потерял?
Офицеры машинально оправили форму, Димон поправил руку сопящего в две дырки ефрейтора Вовы Щукина, а едва командир полка вошел, выпрямился и вполголоса начал доклад:
- Товарищ подполковник…
- Ладно, не надо, - примирительно махнул рукой Дергач, внимательно глянул на спящего ефрейтора, но ничего не сказал. По переменке дежурный и его помощник спать право имели. – Где что подписать?
Димон кивнул, с готовностью вытащил составленные этой ночью и уже подписанные особистом бумаги о том, что в складе ничего не было, и замер.
- Ну, что там еще? – насторожился Дергач.
- Товарищ подполковник, а можно вопрос?
Командир полка глянул на Леху, молча, понимающе покачал головой и кивнул.
- Валяй.
***
Дергач разглядел и оценил все: и смесь подозрения и презрения в глазах лейтенанта Бардина, и тревожность в голосе молодого лейтенанта медицинской службы и даже то, как мгновенно съежился при его виде снятый ночью с поста и немного отфигаченный пару часов назад солдатик. А главное, командир полка уже знал, что этот вопрос все равно будут задавать, - в первую очередь те, кто находился этой ночью в самом пекле событий.
- …но я-то знаю, что никаких боеприпасов на складе это ночью не было и быть не могло! – выпалил все, что думал, медик и замер, - и как быть?
Дергач понимающе усмехнулся и мотнул головой в сторону двери.
- А ну, пошли… все пошли, все.
Лейтенанты переглянулись, и Дергач крякнул и, подавая пример, слегка нараскоряку, хромая на обе подраненные ноги, прошел по коридору и как мог быстро спустился по лестнице. Прошел к своему уазику, сунул руку в бардачок, отметил, что лейтенанты и пугливо глазеющий по сторонам дагестанец уже вышли, и продемонстрировал то, что вытащил из бардачка.
- Вот предмет ваших глубоких сомнений.
Лейтенанты переглянулись; они уже видели, что это самая настоящая граната, а потому все, что произошло сегодня ночью на самом деле, снова стало под вопрос.
- И где вы ее взяли? – глотнул перелопативший этой ночью все бумаги полка дежурный по части Димон Бенц.
- Там, где ее выгрузили из КрАЗа, - улыбнулся Дергач.
Лейтенант Бардин широко улыбнулся.
- Значит, глюков у меня нет, и боеприпасы похищены все-таки были!
Дергач покачал головой.
- Нет никаких боеприпасов, лейтенант. И не было.
- Как это? – не поняли оба.
Дергач усмехнулся, взялся за кольцо, выдернул чеку и легонько перекинул гранату через машину – прямо им под ноги.
- Так я убеждаю тех, кто мне не верит.
***
Граната – один в один как та, что была прихвачена Лехой в овраге и теперь лежала у него в вещмешке, - подкатилась ему прямо под ноги. Леха опустил голову, некоторое время смотрел на ребристые бока и понял, что по законам жанра должен прямо сейчас упасть на нее, дабы собственным телом закрыть от осколков молодого солдата, друга-медика и отца-командира. И вот последняя мысль об этом козле Дергаче как-то сразу отрезвила, и Леха поднял голову и уперся взглядом в командира полка.
- И как это понимать?
- А ты посмотри… - легко предложил Дергач.
Леха нагнулся и поднял гранату.
- И ты держи! – кинул Дергач еще одну гранату Димону.
Тот в ужасе отскочил, но сумел преодолеть себя и поднял и эту, уже вторую гранату.
- Учебные, - пояснил Дергач. – Они украли целую машину учебных гранат.
Леха подкинул гранату в руке, булькнул от смеха и. уже не сдерживаясь, захохотал. Даже при свете отличить учебную гранату от боевой было непросто, а уж в темноте…
- Ну, они и пролетели…
- Постойте, - вмешался Димон, - я же помню ведомости! Последние учебные гранаты были списаны…
- Четыре года назад, - завершил за него командир полка, - все верно, лейтенант. Именно так все и обстоит, и это те самые, списанные четыре года назад гранаты. Вывезти на металлолом было некогда. Понимаете?
Лейтенанты переглянулись.
- Все кончилось, господа офицеры, - рассмеялся Дергач, - и, слава Богу, что хэппи-эндом.
***
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
***
Совещание у командира дивизии Чеботарева было назначено на послеобеденное время, и к этому времени Медведев успел все: и доставить провиант на позиции, и даже выяснить, почему его разведка отстала этой ночью. Однако обсуждение текущей ситуации начали не с него, а с противника. То, что Дергач стал неожиданно, не по рангу силен, теперь видели все.
- Резюмируя сказанное, - читал записанный доклад особист дивизии, - хищение со склада номер четыре действительно этой ночью состоялось, однако из-за плохого освещения были похищены ящики с учебными гранатами…
- Везучий сволочь, - прокомментировал кто-то.
Чеботарев цыкнул, и особист завершил доклад:
- Гранаты и теперь находятся там же, в овраге, и, поскольку они давно списаны, Дергач просит разрешить их захоронение прямо на месте.
Офицеры зашумели.
- Нельзя этого дозволять! - подал голос зампотылу, - я вообще не понимаю, куда округ смотрит! Если бы я хоть раз такое сделал…
- И даже не в гранатах дело! - поддержал его командир мотострелков, - просто этому артполку вообще дозволено слишком…
- Тихо! – оборвал гомон Чеботарев и, вздохнув, тяжело поднялся над столом, - хочу вам напомнить, товарищи офицеры, что дивизия нашего условного противника генерал-майора Яцука состоит не только и не столько из артиллерии. В ней, хочу вам напомнить, есть и пехотинцы, и отдельный вертолетный дивизион, и саперы…
- А геморрой только от Дергача, - мрачно проронил командир мотострелков.
Офицеры прыснули, а Чеботарев отыскал взглядом наглеца.
- Ты, Савицкий, сам-то давно святее Папы Римского стал?
Подполковник Савицкий пожал плечами.
- Да, что вы все о Дергаче, да о Дергаче? Не в нем беда, а в нас. А если уж говорить о святости, то у нас с вами один недотрога сейчас – Медведев. Только он, как я вижу, вне критики.
Офицеры дружно повернулись в сторону командира полка самоходных орудий. То, как он облажался этой ночью знали все.
- Давай, Ваня, - прямо предложил пехотинец, - объясни мне, глупому, как ты умудрился так вляпаться?
Повисла такая тишина, что стало слышно, как далеко-далеко идущая с обеда рота поет свою строевую песню:
Согреваешь ла-асково…
Се-ерая шине-ель
- И то правда, - поддержали пехотинца, - пусть расскажет.
Медведев бросил взгляд на комдива, и Чеботарев смотрел в стол.
- Хорошо, - поднялся он, - что вы хотите знать?
Вопрос был непустой, и Медведев надеялся, что комдив как-то обозначит… границы допустимого. Но генерал молчал и теперь.
- Говори все… - зашумели офицеры.
- Почему мы все узнаем последними?
- Хоть что-то узнать из первых рук…
Медведев понимающе кивнул.
- Я расскажу все. И о том, как бойцы Саркисяна рубили лиственницы этой ночью. И о том, как лейтенант Бардин прямо ввел комиссию округа в заблуждение, убедив их, что не знает, где были выгружены из КрАЗа похищенные боеприпасы.
Медведев обвел мгновенно притихших офицеров долгим внимательным взглядом.
- Короче все, что знаю сам. А тогда уж решайте, виноват я или нет. А главное… - он глотнул, - я все-таки надеюсь на здравое решение. Потому что Дергач действительно – проблема. Наша общая проблема. И с ним что-то надо делать.
***
Димон сдал наряд все тому же прапорщику Зеленину, у которого дежурство по части и принимал.
- Ну, что там, все казармы на месте? – пошутил прапорщик, - ни одной не свистнули?
Димон отрицательно мотнул головой, но отшутиться равно как-то не сумел; он так и не прилег за эти сутки, а потому в голове звенела пустота, а тело противно подрагивало.
- Ну, иди, отдыхай, - разрешил Зеленин, приняв практически пустой из-за учений оружейный шкаф, легко расписавшись за передаваемые из смены в смену опечатанные сейфы с опечатанными конвертами с опечатанными инструкциями, что делать, случись война, и кропотливо выяснив, на месте ли столь важная для выживания вещь, как электрический чайник.
Димон сдал пистолет, на автомате подхватил брошенный уехавшим в поселок Лехой вещмешок и двинулся вниз, в умывальник. Ноги подкашивались. И лишь плеснув себе в лицо пригоршню ледяной воды, Димон маленько воспрянул духом, стащил с себя все, что на нем было, присоединил к соску короткий резиновый шланг и устроил себе настоящее рукотворное «Шарко».
- Ух, ты! – визжал он, поливая себя мощной ледяной струей, - ёж-пэрэсэтэ! Чем я только ночью думал?! Надо было сразу – сюда!
А потом, совершенно перерожденный, орлиным взором обводя окружающие сопки, с Лехиным вещмешком на плече он спустился по ступенькам штаба полка и понял, что еще не хочет в поселок.
«Прогуляться?»
Будучи в наряде, он исследовал в полку многое, однако еще больше, то, на что он так и не рискнул потратить драгоценное время дежурного по части, пока оставалось тайной. Димон глубоко вдохнул спускающийся с сопок воздух, пропитанный запахами хвои и луговых цветов, и двинулся наискосок – мимо столовой, мимо незаконченной стройки боксов и вниз, к ручью…
Мягкого голубого цвета летнее небо приятно ласкало глаз, от сопок доносился говор всякой птицы. Конечно, будь солдатики не на учениях, а в части, ничего этого в глаза бы не бросилось; другое бросается в глаза на службе, совсем другое, но пока… пока Димон ощущал себя так, словно какая-то часть отпуска все еще не завершилась.
- Красота…
Димон перешел почти высохший ручей по гулкому дощатому мостку, начал подниматься вверх в сопку, и лишь когда легкий ветерок донес до него запахи животины, поморщился. Это был свинарник – закономерное дело для каждой воинской части.
«Зайду…» - решил Димон и прибавил ходу, а когда свинарник помаленьку вырос из-за бугра, пересек условную границу и остановился.
Общее впечатление было ожидаемым. Похилившийся забор, огромная, полная жидкого навоза лужа, мирно спящий в тенечке у стены воин старослужащей наружности, ну, и запах, конечно, всепобеждающий запах процветающего свинства.
«Давно их по санитарной части не имели…» - констатировал Димон и двинулся к солдатику.
- Эй, воин!
Солдатик лениво повернулся со спины на бок, хлопнул глазами, но подниматься не стал.
- Чего?
- Поднимайся, воин, - улыбнулся ему Димон, - видишь, начальство пришло.
Воин, все так же, из положения «лежа», оглядел «начальство», но впечатлен, – было видно, – как-то не остался.
- И чо теперь?
Димон счастливо улыбнулся. Это был самый нормальный, классический, можно сказать, армейский свинарь – не по форме одетый, борзый, да и вообще непуганый.
- Подъем, я сказал. Ты один?
Солдатик поднялся, широко зевнул и сладко потянулся.
- Не, двое нас.
- И где второй? – оттопырив губы, оглядел загаженные окрестности Димон и… замер.
Солдатик что-то ответил… что-то дежурное, типа «сейчас придет», но Димон его уже не слушал. С воткнутого посреди плетня кола прямо на него смотрели человеческие останки: череп с наполовину выбитыми желтыми зубами, фрагмент грудного отдела скелета с недостающими ребрами и явно погрызенный кем-то таз.
Димон глотнул и подошел ближе. Таз был женский, и женщина была совсем юной, он бы сказал, что ей вряд ли было более 17-18 лет…
- Что это?
Сзади засопели, и Димон резко развернулся.
- Кто это, я спрашиваю?!
- А я знаю? Так, бомжиха какая-то.
- И что она здесь делает? – спросил Димон. – Ну? Отвечай.
Воин угрюмо упер взгляд в унавоженные носки своих сапог, и когда Димон понял, что ответа не дождется, его окликнули:
- Эй, лейтенант!
Димон оглянулся. К ним двигался старшина. Полушерстяная гимнастерочка, золотая полоса на весь погон, сияющие сапожки – любо-дорого посмотреть…
- Иди отсюда, лейтенант, - без ритуальных реверансов предложил старшина, - ноги в руки – и чтоб я тебя здесь не видел.
***
Вообще говоря, Леха прибыл в поселок вроде как отсыпаться после минувших жутких суток. Однако Натали оказалась на месте, и понятно, что начались разные глупости, и прекратить их оказалось решительно невозможно. Так что с обеда и до времени развода Леха успел с Наташей многое, очень многое. Ну, а поскольку время все оставалось и оставалось, Леха успел еще разик и еще разик, и еще… и к шести вечера, когда Димон должен был вернуться с дежурства, они с Наташкой перепробовали все. Ну, или почти все.
- Что-то Димона не видать, - так, между делом отметил он, – а пора бы… с наряда-то вернуться.
- Наверное, Зеленин на службу не вышел, - предположила Наташка, - с ним это случается: то запьет, то загуляет…
- Как это не вышел? – не поверил ей Леха, - тут людей в полку осталось – на пальцах посчитать можно. Что ж, Димону – на вторые сутки оставаться?
Натали кивнула.
- Запросто.
Леха вспомнил, какой кровью им достались прошедшие сутки, и покачал головой; еще одни такие пережить было нереально…
- Нельзя так служить, - резюмировал он общее эстетическое впечатление, - ж… это, а не служба.
Натали рассмеялась.
- Все так служат, Лешенька, все…
Леха вздохнул, глянул на часы – 18.45 и понял, что с Димоном что-то не так.
- Схожу-ка я в часть, - откинул он одеяло.
- Смотри, - лукаво улыбнулась Натали, - если он там с Дергачом разбирается, и ты можешь под раздачу попасть.
Леха печально вздохнул: сказанное являлось чистой, ничем не замутненной истиной.
***
Димон окинул взглядом подошедшего старшину и без колебаний присвоил ему 12 баллов борзости из 12 возможных. Это был образец, эталон, какого можно с равным успехом как выставлять в музее, так и демонстрировать личному составу.
- А вы не много на себя берете, старшина? – прищурился Димон.
Впрочем, уже по самодовольному виду свинаря, замершего рядышком, он видел, что обычно такие вот конфликты завершаются не в пользу молодых офицеров.
- Все, лейтенант, дискуссий не будет… - по-хозяйски похлопал его по плечу старшина, - иди, неси службу…
Димон опустил голову. Эти истории о дальнейшей судьбе юных офицеров, сразу вот так же запуганных срочниками, в училище рассказывали из курса в курс, и были эти жуткие повествования столь же популярны, как рассказы о летающих гробах в шесть лет или, скажем, истории о проданных в публичный дом сверстницах – в одиннадцать. И он бы, пожалуй, отступил… особенно учитывая размах старшинских плеч и привычную наглость во взоре.
- Но есть одно обстоятельство…
- Ты что-то сказал, салага? – деланно заинтересовался старшина.
Димон оглядел свинарник. Именно здесь ему, как медработнику полка, следовало навести порядок в первую очередь. И уж допускать, чтобы с тобой так обращались, не следовало в любом случае.
- Ну? – подтолкнул его к выходу старшина. – Двигай булками, двигай…
Димон отступил на один шаг, снял с плеча Лехин вещмешок, сунул руку внутрь и вытянул то, что Леха неизвестно зачем из леса и взял – учебную гранату. Отшвырнул вещмешок, аккуратно вытянул чеку и поднял фальшивый «боеприпас» над собой.
- Видишь?
Старшина растерянно моргнул и тут же шумно глотнул.
- И чо?
Димон осторожно опустил руку и задумчиво посмотрел на как бы готовый разнести в клочья все живое на расстоянии полусотни метров боеприпас.
- Слушай мою команду, деточки. Сейчас вы оба… - он выразительно глянул на щегольски одетого старшину, - оба, я повторяю, берете лопаты и начинаете копать реальную могилу для захоронения этих вот человеческих останков.
- Ты что, лейтенант, о… офигел? – покраснел от ярости старшина, - ты всерьез думаешь, что я буду…
- Будешь, - уверенно кивнул Димон, - или я тебе эту гранату в штаны засуну.
Старшина решительно замотал головой.
- Не бери на понт, лейтенант. Не на того нарвался.
Димон понимающе кивнул.
- Знаешь, старшина, ты такой… такой внушающий, что ли… что я бы отступил… наверное. Но ты не оставил мне выбора.
Тот непонимающе тряхнул головой.
- Как это?
Димон пожал плечами.
- Ты назвал меня салагой.
Старшина глотнул.
- И че?
Димон взвесил гранату в руке и пояснил:
- И поскольку мне здесь еще служить и служить, вопрос перед нами стоит простой: кто кого прямо сейчас нагнет.
Старшина глотнул.
- И что… ты…
Димон кивнул и разжал пальцы. Теперь граната, готовая скатиться и упасть, лежала на его раскрытой ладони.
- Ага. Прямо сейчас я тебя нагну. Любой, - ты слышишь? – любой ценой.
***
Дергач встретился с особистом дивизии уже к восьми вечера.
- Вы подписали? – поинтересовался тот.
- Разумеется, - кивнул Дергач.
Он и впрямь подписал все до единой составленные Соколовым бумаги, и теперь в овраге на полигоне – лишь по бумагам, разумеется, - лежал металлолом. Точно такой же, какой он продемонстрировал лейтенантам Бардину и Бенцу ну, и еще нескольким имеющим отношение к делу персонам.
- Ну, и засаду возле оврага посадил, - после некоторого колебания признался он.
Особист поморщился.
- Зачем, Сергей Иванович? Мы с вами договорились…
Дергач протестующее выставил руку вперед.
- Не надо, капитан, ни о чем мы с вами не договаривались. И вообще, мне так будет надежнее.
Особист покачал головой.
- Никуда они из этого леса не скроются. А вы поставили под вопрос всю операцию.
«Операция…» - покачал головой Дергач.
Особист любил щеголять красивыми словами, вот как сейчас, но если быть честным, то во всей этой «операции» были задействованы сам капитан Соколов, Дергач, лейтенантик да трое караульных, сидящих в засаде над оврагом.
Соколов крякнул.
- У них наверняка есть свои уши в вашем полку…
Дергач пожал плечами. Это было ясно и так; без иуды в его полку не обошлось, а потому риск, что похитители о засаде будут знать, оставался.
- Я так думаю, они вообще не придут… - высказал он то, что думает.
Особист сокрушенно покачал головой.
- Будь там лишь гранаты, они бы не пришли, но вы же знаете, что там не только гранаты.
Дергач знал. Из-за пересортицы, явно допущенной неслучайно, в ящиках из-под снарядов и гранат лежали совсем иные, куда как более опасные боеприпасы.
***
Выступление Медведева произвело определенное впечатление, и уж в том, что Дергач и на самом деле серьезный противник, он всех убедил. Да, это имело эгоистический мотив, проигрыш Медведева уже не выглядел столь позорным, но главное, офицеры, в общем, исходившие из того, что штаб округа на их стороне, заволновались.
- Нельзя им это так спускать!
- И каков теперь будет результат учений?
- Штаб округа четыре квартиры по итогам учений обещал. Что с ними теперь?
И тогда поднялся Чеботарев.
- Значит, так. За боеприпасы можете не беспокоиться. Я сегодня же позабочусь, чтобы округ был в курсе проблемы.
Медведев благодарно опустил веки. Даже малейший служебный проступок Дергача влиял на мнение штаба округа, а значит, и на исход этих учений, и если доказать, что, закапывая списанные боеприпасы, командир артполка совершает тягчайшее должностное преступление… в общем, тут было место для маневра.
- Но главным остаются учения, - обвел взглядом офицеров комдив.
Медведев поджал губы, это была чистая правда.
- Я ничего не смогу сделать, - с чувством произнес Чеботарев, - если вы, мои подчиненные будете делать вид, что не понимаете моих приказов.
«Понесло…» - понял Медведев.
Здесь и было самое сильное и одновременно самое слабое место командира дивизии: да, он совершенно в духе армейской вертикали стремился подчинить всех и вся, но этим же он и совершал главное преступление против самого смысла армии. Ибо выигрывать бой могут лишь те, кто переступил через все свои страхи, включая и панический страх своего начальства.
Офицеры Яцука это умели – и не только Дергач. Офицеры Чеботарева – нет.
***
Леха зашел к дежурному по части, и оказалось, что наряд Димон давно уже сдал.
- Не сказал, куда пойдет? – поинтересовался он у прапорщика.
Тот покачал головой.
- А вы пройдите по всем точкам, какие могут интересовать медика: столовая, свинарник, толчки…
Леха поблагодарил и начал кропотливо обходить все перечисленное. Сначала он посетил огромный, на два десятка очков сортир, в коем Димон с лупой в одной руке и пинцетом в другой мог отлавливать случайно залетевших в российскую армию микробов. Затем Леха заглянул в пахнущую тухлыми тряпками, старым жиром и хлоркой столовую, где ввиду учений было не просто пусто, а устрашающе пусто, – как в голливудском ужастике. И лишь когда Леха перевалил через гулкий дощатый мосток, а из-за бугра явился главный источник свинства в части, все стало ясным как день.
- Дружище! Ты никак занялся политико-воспитательной работой! – издали крикнул он.
Выбрасываемая из угадываемой ямы земля позволяла идентифицировать протекающий процесс воспитания с артиллерийской точностью.
- Есть такое, - отозвался Димон и похлопал по скамье рядом с собой. – Присаживайся.
Леха подошел к яме и заглянул внутрь. Оттуда, по шею торчали двое: грязный полуголый первогодка и второй – в роскошной полушерстяной гимнастерке со старшинской золотой полосой на прапорских погонах.
- Вау! – искренне восхитился Леха, - вот это улов! На чем поймал?
Димон отмахнулся зажатой в кулаке гранатой.
- Хамили…
Димон глянул на гранату, гоготнул, а старшина вытер потный лоб и глянул снизу вверх.
- Вам это даром не пройдет, товарищ лейтенант, - угрюмо напомнил он, - и что раздеться не разрешили, я вам еще припомню…
- Копай-копай, - добродушно подбодрил его Димон, - а то я тебя этой гранатой да в лоб.
Леха оценил выдернутую чеку и рассмеялся.
- Ну, ты монстр, Димон! Они что, не знают, что граната учебная?
- Как учебная? – разогнулся старшина.
- Копай!!! – дружно рявкнули на него Димон и Леха.
- Не, не знали, - покачал головой Димон, - ну… пока ты не сказал.
Глаза старшины начали наливаться красным цветом.
- Вы! Ты! – пыхая ненавистью, осыпая под себя землю, начал он выбираться наружу, и Леха легонько двинул его сапогом в лоб – точно между бровей – и сбросил обратно, в рукотворную «преисподнюю».
- Только дернись, салага! – внятно предупредил он, - я тебя лично здесь прикопаю!
Старшина матюгнулся, вытер кулаком испачканный лоб, глянул в беспредельно наглые Лехины глаза под выгоревшими бровями и… было видно, дрогнул.
- Быстро лопатку взял и морду вниз опустил, - приказал ему Леха. – Быстро, тебе сказали!
Старшина что-то буркнул, поднял свою лопату, и лишь тогда Леха увидел висящие на жерди останки и понял весь подтекст событий.
- Давно висят?
Димон пожал плечами.
- Не знаю, Лех. Эти козлы говорят, что еще до них…
Леха цокнул языком.
- Глумление над останками… это лет восемь общего режима, поди.
Копающие свинари напряглись, – это было видно даже по затылкам.
- Ясно, что они тебе ничего не скажут, - продолжил мысль Леха, - слушай, а может, не надо закапывать? Все равно в прокуратуру докладывать придется…
Свинари навострили уши.
- Снова раскапывать заставят…
Димон отмахнулся.
- Да, ну тебя! Накличешь еще! Я их еле заставил копать. А ты – прокуратуру…
Свинари ощутимо налегли на лопаты, а Леха вздохнул.
- Не знаю, Димон, у нас в училище, одному присудили глумление… а всего-то делов было, что на чужой могилке два-три пузырька распили. Четыре года пацану впаяли.
- Да, это бомжиха была… - шмыгнул носом старшина. – Кому она интересна?
Лейтенанты переглянулись.
- Э-э-э, не скажи… - подал голос Димон, - и вообще для любого прокурора главная цель – преступник, а не пострадавшая. Ты же препятствовал захоронению? Значит, был у тебя интерес к этим останкам? Как я полагаю, нездоровый. Вон, даже ручонками своими размахивал, всякие страшные слова говорил…
- Я не хотел, - буркнул тот.
- Чего-чего? – не понял Димон.
- Не хотел я хамить, говорю, - уже громче повторил старшина, - ошибочка вышла.
Лейтенанты переглянулись, - политико-воспитательная цель акции была практически достигнута.
- И это, - попросил старшина, - дозвольте пэшуху снять. Упарился я в ней копать, никаких сил нет.
***
Командир БУАР артполка капитан Саркисян приглядывал за условным противником весь день, и, надо сказать, Медведев никаких сюрпризов так и не преподнес. Минувшей ночью на отступление Дергача условный противник ответил вполне ожидаемым преследованием, а когда поутру ему сняли несколько очков за проигранную дуэль, Медведев просто подтянул разведку ближе к позициям.
- Я бы поступил иначе…
Саркисян глядел чуть дальше большинства с позволения сказать «стратегов», и, случись реальный бой, отправил бы в нокаут их всех – одного за другим. Но учения есть учения, на учениях действуют свои, «школьные» правила. Пока Саркисян и Дергач, выигрывая по мелочам, проигрывали главное – учения в целом.
- Сергей Иванович, мы проигрываем, - абсолютно честно выложил он все, как есть, едва Дергач вернулся на полигон из части.
- Знаю, - отозвался командир полка. – Какие предложения?
- Ночное перемещение, - сходу предложил Саркисян. – Если бы нам удалось незаметно переместить дивизион в район ПГТ Потемкинский…
- Не годится, - отрезал Дергач. – Не сможем мы туда переместиться незаметно.
- Надо попробовать, - решительно бросился в атаку Саркисян, потому что если удастся…
Дергач одним скупым жестом остановил его, и Володя тоже махнул на все рукой и замолчал. Он знал, все контраргументы командира полка; более того, он признавал, что они, эти контраргументы большей частью справедливы. Но еще более твердо он знал другое: если не делать ничего, будет еще хуже.
***
Начальник штаба округа полковник Симаков оглядел офицеров затянувшегося до девяти вечера совещания и открыл папочку Дергача. За минувшие сутки опальный командир полка разве что не открыл стрельбу по Белому Дому; все остальные преступления за ним уже числились.
- Значит, так, сначала, его офицеры обстреляли собственный КП, - перевернул он первый листок, - затем оказалось, что это были даже не его молодые лейтенанты, а те, которых отдали Медведеву…
- Я перепроверил, - вмешался особист дивизии капитан Соколов, - молодых лейтенантов прислали ему. Так что Дергач в краже чужого «товара» не виноват.
- Ну, пусть так, - с неудовольствием признал Симаков, - но у меня есть еще вопросы, к примеру, как пьяный Саркисян оказался в плену у Медведева?
- Он не был в плену, - возразил капитан, - я проверил.
- Если он не был в плену, значит, он в пьяном виде управлял всей артиллерией полка, - назидательно парировал Симаков.
- Да, он вообще не был пьян, - не согласился особист, - я проверял.
Начальник штаба округа покраснел.
- Да, что вы заладили: я проверял! Я проверял! Ясно, что проверяли! А что мы имеем в результате? Совершенно неуправляемый полк, где офицеры занимаются, черт знает, чем! А солдаты берут с них пример!
Соколов развел руки в стороны; оспорить это сильное утверждение было нереально, - так оно по большому счету и было, - во всей российской армии.
- И не защищайте вы Саркисяна, - проворчал Симаков, - у нас из-за его управления артиллерией, чуть люди не пострадали… а игольчатые снаряды это вам не шутка!
- Саркисяна на тот момент сняли, - глядя в стол, возразил особист.
Симаков побагровел.
- Слушайте, вы когда перестанете пререкаться со старшими по званию?!
Особист поджал губы, а начальник штаба, возбужденно дыша, оглядел участников совещания.
- Не прошло и суток после этого позорного обстрела, и что мы видим? В части у Дергача кража! Причем, крадут у него не консервы! Нет! У него оружие крадут!
- Это учебные гранаты, - возразил Соколов. – Причем, давно списанные…
По рядам офицеров штаба округа прошел шелест; они уже полсуток знали об этой краже, но впервые услышали что-то реальное, из первых уст.
- Вы так в этом уверены? – язвительно скривился начальник штаба округа.
- Уверен, - кивнул Соколов. – Мы их уже нашли и даже в овраге прикопали, чтобы никто не позарился.
Симаков поднял брови.
- Вы что, господин капитан, ох…ли вместе со своим Дергачом?! Как это, в овраге прикопали?! Просто прикопали и все?!
Капитан пожал плечами.
- А что с ними делать? Списаны они четыре года назад. Нигде не числятся. У меня даже нет оснований отдавать по поводу этих с позволения сказать, «боеприпасов» какие-то распоряжения. Формально их просто не существует.
Начальник штаба покачал головой.
- Нет, с вами надо что-то срочно делать! У меня уже сил нет смотреть на этот бардак!
Офицеры быстро переглянулись. Все знали, что округ копает под Дергача, но, похоже, что до решительных действий дошло лишь теперь, когда опальный артиллерист сделал на учениях пару удачных стратегических шагов.
- Да-да, - подтвердил начальник штаба округа, - наше терпение иссякло. И если сам подполковник Дергач не может предпринять правильные шаги, их обязаны предпринять мы сами.
***
Когда старшине разрешили раздеться, дело пошло быстрее, даже Лехе понравилась новая скорость выработки. И только Димон заинтересованно хмыкнул, поднял с земли почти новенькую майку старшины, поднес к лицу и швырнул обратно.
- Ох, этот полк у меня получит санитарно-медицинскую проверку, - с чувством пообещал он, - ох, я на ком-то высплюсь!
А потом работы были завершены, Димон с Лехой обошли только что выкопанную могилу кругом, дозволили свинарям перекурить и присели на все ту же скамью чуть поодаль.
- А у тебя как – ясность есть? – поинтересовался Димон.
- Думаю, девятая и самая отстойная батарея ждет меня, - печально проронил Леха, - как и всякого молодого глупого и не амбициозного лейтенанта.
Димон поднял брови.
- А ты молодой, глупый и не амбициозный?
- А кому я докажу обратное? – отмахнулся Леха и забрал у Димона уже ненужный тому учебный боеприпас, - прах к праху…
Граната перелетела через бугор выброшенной земли, шлепнулась на дно двухметровой ямы, и в следующий миг скамья под ними дрогнула, вверх взлетел черный столб, а уши заложило.
Димон повернулся к Лехе.
- Ты видел?
И тут же понял, что можно не спрашивать: он не услышал даже себя.
Леха поднялся, осторожно подошел к краю и поманил товарища пальцем. Димон подошел следом, а затем подтянулись и оторопевшие свинари. Только что аккуратно выкопанная, с ясными прямыми углами могила превратилась в почти классическую воронку от взрыва боеприпаса: округлая, конусовидная, с характерными насечками от осколков на земляных стенках. Учитывая те опасные манипуляции, что несколько часов назад производил с этими гранатами командир полка – лично – впечатление было исчерпывающим.
- Боже! Куда мы с тобой попали?!
- В самую что ни на есть ж… мой друг, в самую что ни на есть…
***
Услышав характерный звук, пока еще старший сержант и медбрат Сапрыкин, а завтра можно сказать, гражданский человек с простым русским именем Толян вышел на улицу и понимающе, с уважением покачал головой.
- Старшина еще один прошедший день службы проводил – с почестями…
Толян вздохнул и вернулся в расположение медсанчасти. У него не было таких широких возможностей, как у свинарей, но ведь и он отбарабанил свои два года честно, а потому имел право на достойные похороны каждого дня, каждого…
- Ну, что, воины, - повернулся медбрат к стоящим навытяжку, перепачканным зеленкой да марганцовкой наиболее молодым пациентам медсанчасти, - приступим к первой части Марлезонского балета?
Воины покрылись пятнами.
- Да-да, - медленно, заложив руки за спину, двинулся Толян вдоль шеренги, - без балета – никак. Ну, не выходит с вами, козлами, без балета.
Кто-то шумно икнул, и Толик замер и медленно, однако четко, на одних каблуках, можно сказать, развернулся.
- Вот ты, салага… скажи мне, сможешь ли ты защищать рубежи нашей многострадальной Родины так же надежно, как защищал их дедушка Толян Сапрыкин? Сможешь?
Воин побледнел. Собственно, что бы он ни сказал, это, в конечном счете, обязано было обернуться против него.
- Смогу…
Толян растерянно и немного обиженно моргнул и вытянул шею.
- Что ты сказал, сынок? Я не ослышался?
- То есть, не смогу! – тут же панически поправился больной.
Толян тяжело вздохнул и повернулся к неотступно сопровождающему его ефрейтору.
- Диагноз…
Ефрейтор открыл журнал на нужном месте, но тут и без журнала, - по гипсу от шеи до пальцев, - было видно, на какое место слаб сей малодушный солдат.
- Записано перелом…
Толян понимающе закивал.
- Ну, что ж, я вижу лишь одно средство исправить эту ужасающую статистику переломов. И это, конечно, спорт. Упор лежа принять.
Воин осторожно опустился на колено, отставив загипсованную руку в сторону, принял некое подобие «упора лежа» одной рукой и замер.
- Для начала четыреста раз, - приказал старший сержант Сапрыкин, - я хочу быть уверен, что когда гражданский человек по имени Толя Сапрыкин будет пить пиво в своем городе Краснодаре, китайская граница будет на замке.
Он сделал еще один шаг и снова замер и так же медленно повернулся.
- А ты?
- Что я? – испуганно моргнул следующий больной.
- А ты, боец… сможешь ли ты стойко охранять и мужественно оборонять вверенные тебе рубежи нашей многострадальной родины, пока я, гражданский человек Толя Сапрыкин буду пить пиво в своем городе Краснодаре?
Боец густо покраснел. По опыту предыдущей ночи он знал, что отжиманием от пола не отделается, просто потому, что у него не перелом, а куда как менее очевидная простуда. А значит, вот-вот начнется, собственно, «Марлезонский балет». Пока – первая часть.
***
Димон был счастлив. Леха на удивление вовремя появился, правильно оценил ситуацию и хорошо отыграл свою партию. Но главное, не появись Леха перед самым завершением, не отними у Димона «учебный» боеприпас и не швырни его именно в яму, дело могло кончиться чьей-то смертью. Димон вовсе не был уверен, что не бросил бы это себе под ноги.
- Спасибо, - хлопнул он Леху по плечу.
Остальное двигалось теперь само собой. Насмерть перепуганный, а некогда такой борзый старшина лично стаскивал разбросанные по свинарнику фрагменты скелета безвестной дамы в несколько расширенную взрывом полнометражную могилу.
«Только вы про весь этот позор никому больше не говорите…» - ясно читалось в его услужливо напруженных мышцах и миролюбивом взгляде. А спустя час или более, когда могильный холмик был сформирован, а простенький крест поставлен, они двинулись обратно. Сошли вниз к ручью, пересекли гулкий дощатый мосток, миновали столовую и медсанчасть, и лишь тогда Димон озаботился.
- Лех, я в санчасть загляну. Подождешь?
Леха кивнул, а едва Димон толкнул дверь, и в отвыкшие по ночному времени глаза ударил желтый электрический свет, стало ясно, что жизнь продолжается.
- А-фи-геть…
Внутри медсанчасти вовсю разворачивалась вторая часть Марлезонского балета. Утирающие кровавые сопли загипсованные по разным поводам бойцы изо всех сил удерживали на руках стол с царственно восседающими на нем четырьмя главными зрителями действа, а остальные, большей частью простудные изо всех сил провожали еще один уходящий день службы армейского медбрата старшего сержанта Толяна Сапрыкина.
- Господа старослужащие, - широко расставив ноги, перегородил единственный выход лейтенант медицинской службы Бенц, - есть пренеприятное известие: вас застукали с поличным.
***
Особист Соколов позвонил Дергачу сам.
- Сергей Иванович, я звоню из штаба округа…
- Ну, и что там? – встревожился Дергач; он знал, что назначенное на сегодня совещание может касаться и его.
- Как и ожидалось, - быстро ответил Соколов, - не в этом дело.
- А в чем? – приподнялся на локтях так и лежащий на животе командир полка.
- В стукаче.
Дергач насупился. То, что на него стучит кто-то свой, новостью не было.
- И что нового?
- Он, судя по развитию событий в штабе округа, только что слил на вас новую порцию компромата, и сделал это явно не по военному телефону.
Дергач заинтересовался.
- Так-так… это получается, он сейчас или в части, или в поселке?
- В точку, - подтвердил особист.
Дергач сосредоточился. Звонок из части можно было сделать только из штаба полка, а там сидит дежурный. То есть, тот, кто хочет позвонить незаметно, должен отлучиться за пределы гарнизона.
- Спасибо, капитан, - искренне поблагодарил Дергач. – За мной должок.
***
Начальника строевой части Дергач поднял с постели.
- Я не понял, Олег Николаевич, - вместо приветствия наехал командир полка, - а ты почему дома?
Брусникин поджал губы.
- А где я должен быть?
- Я тебе часть доверил, казармы, некоторое чис… ик! Число… личного состава…
Начальник строевой части поморщился: Дергач был выпившим – и сильно.
- Тебе службу тащить надо! – усилил напор явно кем-то недавно вздрюченный Дергач, - а ты дома прохлаждаешься.
- А в чем собственно, дело? – холодно поинтересовался начальник строевой части.
Дергач задумался. Изобрести майору Брусникину какую-нибудь вину вот так вот сходу не получалось.
- Почему мне от твоих молодых лейтенантов столько геморроя?!
Брусникин удивленно поднял брови: в этом его еще не обвиняли.
- Я так полагаю, ими плохо командуют, - честно сказал он то, что думает.
- Кто ими плохо командует? – заподозрил в ответе какой-то второй смысл Дергач, - что ты этим хочешь сказать?
Брусникин вздохнул. Он знал Дергача как облупленного: стоит с ним пособачиться, и он это запомнит – надолго. Забудет все: из-за чего пособачились, насколько серьезным был конфликтный вопрос, и кто вышел в оконцовке крайним, но сам факт ссоры так и будет висеть над офицером – месяцами.
- Что я должен для вас сделать? – не стал усугублять своего положения Брусникин.
- Для меня? – Дергач задумался.
Он жаждал ссоры, а теперь выходило так, что ссоры не будет, а начальника строевой части надо чем-нибудь озадачить.
- Проверь-ка мне часть, - приказал Дергач, - весь личный состав…
- Весь?! – ужаснулся Брусникин, - посреди ночи?
- Именно так, – подтвердил командир полка, - и если кого не окажется на месте, я хочу знать об этом немедленно.
***
Вообще-то самым главным для Лехи сейчас было сообщить командиру полка о том, что далеко не все похищенные боеприпасы учебные. Леха не взялся бы сказать, откуда Дергач взял две своих учебных гранаты, но та граната, что Леха подобрал у разбитых ящиков там, в овраге, оказалась, блин, самой настоящей! Но, вот беда, оставить Димона разбираться здесь самому, было решительно невозможно.
То, что помощь здесь все-таки потребуется, стало ясно сразу. Старослужащие смотрели на тощего лейтенанта медслужбы с глазами московского интеллектуала, как бы это сказать помягче, сверху вниз. А потому, сдвинув плечом в сторонку Димона, Леха, словно Венера из пены морской, поводя плечами, возник перед взорами старослужащего состава.
- Вау! Какие люди! – оценил он пластику замерших на приподнятом столе четырех бугаев. – А ну-ка, хлопцы, опустите этих ребятишек, я с ними поближе познакомиться хочу.
Больные с явным облегчением опустили громыхнувший стол на пол, и старослужащие, в общем, такие же солдатики, быстренько так соскочили на пол.
- О, нет! – запротестовал Леха, - не так быстро, прошу вас… а то я так и не въехал, чем вы тут занимались.
Больные начали дружно опускать очи в пол. Сдавать дедушек было не принято, а не сдать, отвечая на такой вопрос, невозможно.
- Не слышу, - напомнил о себе Леха. – Чем таким ужасно увлекательным и азартным вы здесь друг друга тешили? Я же слышал эти оргиастические крики! Мне даже показалось, что от патриотического накала кто-то кончил!
Солдатики невольно прыснули, а Леха обвел глазами больных. Большую часть их он уже знал – по ночному тушению пожара, а затем по совместному поиску спрятанных в овраге ящиков с боеприпасами. Теперь они, утирая кровавые сопли, стояли в рядок, с глазами, опущенными долу.
- Ну, так чем вы здесь занимались? – перевел он взгляд на дедушек.
- Да, так, ничем особенным, - за всех ответил самый здоровенный, с широкой полосой старшего сержанта поперек погона.
Леха покачал головой, подошел ближе и, глядя старшему сержанту прямо в глаза, сунул ему под ребра. Тот охнул и переломился.
- Куда-а?! – поймал его за воротник Леха и приподнял до уровня своих глаз, - итак, чем мы тут тешимся?
- Спортом… - хрипло выдохнул тот, - физ… под… готовкой.
- Вау! – восхитился Леха. – Как мне нравится этот энтуазизьм!
- Энтузиазм, - поправил его Димон.
- Это у нас с тобой в училище был энтузиазм, - не согласился Леха, - а здесь, как я погляжу, самый натуральный, и я даже не побоюсь этого слова, самый неподдельный энтуазизьм. А главное… спорт…
Леха мечтательно закатил глаза.
- Даже я когда болею, как-то о спорте думать не могу, а здесь… ты видишь, Димон, здесь люди занимаются спортом даже на больничной койке! Даже по ночам! Скажи, Бенц, ты думал, что попадешь в такую продвинутую часть?
Лейтенант Бенц покачал головой. Конечно же, он об этом не думал.
- И я не думал, - честно признал Леха и, заложив руки за спину, прошелся мимо стоящих в рядок четырех дедов. – И какие виды спорта здесь предпочитают? Я бы тоже с радостью занялся… прямо сейчас.
Деды мрачно отмалчивались.
- Бокс? – наудачу предположил Леха и принял стоечку. – Обожаю бокс. Ну, с кем?
Деды насупились, заниматься боксом со скуластым, до предела борзым лейтенантом не хотел никто. Леха легонько стукнул одного кулаком в челюсть, другого – в пузо, третьего – снова в челюсть, но солдатики лишь обиженно засопели и опустили буйные головушки еще ниже.
- Так, боксом никто не занимается, - констатировал Леха, - тогда, может быть, вы изучаете боевые искусства нашего потенциального врага? Каратэ-до? Таэквон-до? Дзю-до?
Он принял стоечку из карате, с чувством выдохнул воздух и оглядел вмиг застыдившихся дедушек.
- Ну, же орлы! Кто покажет класс?
Орлы молчали. Леха покачал головой, вышел из стойки и прошелся вдоль четверки.
- Странно, знаки отличия вижу… воин-спортсмен, воин-разрядник, а самих воинов не наблюдается…
Деды благоразумно помалкивали.
- Или вам эти значки понацепляли за подвижные игры на свежем воздухе?
Кто-то из молодых прыснул, и Леха приободрился.
- Точно! Футбол, баскетбол, регби! Не может быть, чтобы вы в школе этим не занимались. Ну? Давайте, что ли! Сыграем! Вас четверо, я один! Ну, же, давайте стеночку!
Дедушки опасливо переглянулись.
- Плотнее! Плотнее! - начал отходить для разбега Леха.
Он уже видел, что дедушки практически повержены в прах, но успех следовало закрепить, и он штопором ввинтился в эту четверку, одному сунул под дых, другого двинул в нос локтем, а четверка «регбистов» рассыпалась и, громыхая конечностями, покатилась по крашеному дощатому полу.
Леха поднялся, поправил гимнастерку, победно оглядел поле – нет, не боя, игры, и вот тогда от дверей раздались эти аплодисменты.
- Браво, лейтенант. Отличный проход!
Леха медленно повернулся.
В дверях стоял начальник строевой части майор Брусникин.
- За мной – оба, - коротко скомандовал майор и, оглядев больных и потирающих ушибленные места дедушек, ткнул рукой в темноту, - а вам – на общее построение на плацу.
***
Собственно, что дела обстоят неважно, майор Брусникин понял, едва зашел к дежурному по части прапорщику Зеленину. Там уже находился старшина с помощником с полкового свинарника, и выглядели они оба как-то помято.
- Я вам точно говорю, - беспрерывно почесывался потный грязный старшина, - это не лейтехи, это какие-то беспредельщики! Берет, главное, гранату и швыряет ее мне под ноги! Хорошо еще, она в яму скатилась!
- И могилу, сволочь заставил копать! – встрял второй свинарь, – сам без году неделя служит, а туда же!
Брусникин глянул на Зеленина и понял, что проблемы таки будут: прапорщик был в ярости, ибо до сей поры с его подчиненными настолько хамски не поступал никто. Но не успели они это обсудить, как в дежурку ввалился утирающий кровавые сопли солдатик, и стало ясно, что проблем добавилось.
- Толян Сапрыкин в медсанчасти Марлезонский балет устроил, - выдохнул солдатик. – Уже вторая часть пошла…
Зеленин и Брусникин переглянулись. Не припрись этот салабон в кабинет дежурного по части, Марлезонского балета – обычной, в общем, политико-воспитательной меры можно было и не заметить. Пожалуй, это было бы наиболее грамотным решением. Однако он приперся, и Брусникин и Зеленин без особого желания двинулись прекращать то, что прекращать по большому счету не стоило.
И вот здесь, в медсанчасти их ждал сюрприз: Марлезонский балет был насильственно и досрочно свернут, а всем заправлял выгоревший на солнце лейтеха со скулами вразлет и наглым взором светлых глаз.
- Не отставайте, - полуобернулся к лейтенантам Брусникин, - разговор будет серьезным.
- А в чем проблема, товарищ майор? – хмуро бросил ему в спину лейтенант Бардин.
Старший офицер повернулся и уставился на лейтенанта – глаза в глаза.
- В чем проблема, говоришь? А в том, дорогой мой лейтенант, что когда вы устроили эту бойню, руководство полка уже знало о происходящем и даже предприняло свои меры.
- Это какие такие меры, интересно? – нагло заиграл желваками лейтенант. – Я что-то никаких мер не наблюдал.
- Естественно, - хмыкнул начальник строевой части, - вы были слишком увлечены собой, юноша, чтобы заметить отсутствие одного бойца. Того самого, который и доложил о происходящем дежурному по части.
Молодые лейтенанты переглянулись. Они и впрямь не знали, что кто-то не только сумел выскользнуть с Марлезонского балета, но еще и отважился настучать дежурному.
- И? – напряженно поинтересовался Бардин.
- И, не будь вас, мы бы нормально открыли уголовное дело, и через неделю старший сержант Сапрыкин получил бы свои законные четыре года.
Молодые лейтенанты снова переглянулись.
- А теперь?
- А теперь выходит так, - вздохнул Брусникин, - что мне вовсе не Сапрыкина за дедовщину сажать надо, а вас. Одного – за то, что делал, а второго – за то, что смотрел.
***
Дергач, как был, на животе, упершись локтями в лежанку, налил себе еще полстакана и опрокинул водку в себя. Раненые булки воспалились и теперь болели – ну, просто невыносимо.
- Боже, что за страна! Что не служивый, то чей-то стукач.
- А чему вы удивляетесь? – хмыкнул начальник штаба.
- Бесстыдству, - вздохнул Дергач, - только бесстыдству. По идее, прямо сейчас у меня в части, как минимум два осведомителя с диаметрально противоположными целями. Один работает на тех, кто вскрыл склад номер четыре и вывез мне, блин, такое, за что можно всю жизнь сидеть…
- А второй? – налил себе тоже немного начальник штаба.
- А второй стучит на меня в штаб округа и при этом наверняка считает себя ангелом небесным и вообще светочем справедливости!
- Ну-у, так утверждает Соколов, - пожал плечами Михалыч, - но лично я не слишком верю этим особистам: они рубль пишут, а два в уме держат. Сволочной народец.
Дергач поджал губы. Он тоже не любил особистов, как и всякий боевой офицер, впрочем. Эта бесстыдная сволочь во все времена умудрялась получать звания и награды ни за что, а главное, выигрывала вне зависимости от хода событий. Мы побеждаем, - отлично, значит, есть чем хвалиться! Мы проигрываем – еще лучше, - есть что раскрывать!
- Но в данном случае Соколов прав…
- Ой, не знаю, - с сомнением на лице зацокал языком Михалыч. – Эти бл… во всем и всегда ищут заговор. Не потому что это отвечает правде жизни, а потому что им так выгоднее. Им звездочки за эту паранойю дают.
Дергач налил себе еще.
- Необоснованно.
- А подозревать всех, кого ни попадя, это обоснованно? – парировал начальник штаба. – Взять похищенные боеприпасы. Да, шорох вокруг сброшенного в овраге груза налицо. Понятно, что шуршат похитители. Но вот есть ли среди них наши бойцы? Сомневаюсь.
Дергач передвинулся к противогазному ящику с разложенной картой и поморщился: задница болела.
- Эх, Михалыч… нам не сомневаться надо. Нам действовать надо.
Рядом зазвонил полевой телефон, и Дергач, не глядя, протянул руку, и связист сунул в эту руку уже снятую с рычагов трубку.
- Да, слушаю тебя, майор.
Это был Брусникин, и начал он, как всегда, не по делу.
- Тут эти молодые лейтенанты настоящий беспредел в медсанчасти устроили! Реальный мордобой! Особенно Бардин…
- Стоп! – оборвал его Дергач, - я тебя за чем посылал? Неуставные отношения в моем полку вскрывать?
- Не-ет… - растерялся начальник строевой части.
- Ну, так докладывай по существу вопроса! И без этих лирических отступлений, я тебя умоляю!
Брусникин некоторое время переваривал и все-таки начал говорить по существу. Точнее, по итогам построения и пересчета по головам всего наличного состава части.
- Значит, один все же отсутствует… - задумчиво хмыкнул Дергач, - и как его звать? Ефрейтор Щукин? Ах, Владимир Щукин… заведующий складом номер пять… Ну, что же жди моей команды майор. Что? Какой Бардин? Ах, тот самый беспредельщик… ну, дай ему трубку, дай.
В трубке послышалось тяжелое дыхание, и юный, бесконечно наивный лейтенант Бардин выпалил то драгоценное, что он узнал этой ночью: гранаты настоящие. Дергач выслушал все и кивнул.
- Да, знаю я все это, лейтенант, не напрягайся ты так. Да, жди приказа. Не дергайся, я сказал. Просто жди.
Командир полка положил трубку, и слышавший все начальник штаба тревожно вздохнул:
- Пятый склад это ведь тот самый, что с четвертым год назад сливали.
- Да, я помню, - кивнул Дергач и саркастично ухмыльнулся, – ты не поверишь, я помню даже то, что четвертый склад этот тот самый, что у нас прошлой ночью ограбили.
Начальник штаба, поджал губы: он не любил, когда над ним подшучивали, и Дергач сдал немного назад.
- Ладно, Михалыч, не обижайся. Просто у меня уже голова кругом идет. Ну, вот нашел я одну гниду – ефрейтора Щукина. Он завсклад, а значит, может иметь отношение к хищению боеприпасов.
Начальник штаба только обиженно сопел.
- Но он еще и все время помощником дежурного по части ходит, - напомнил Дергач, - то есть, эта тварь еще и на меня может стучать – например в округ. Прямо по городскому телефону. И тут возникает вопрос. Ты меня слышишь?
Начальник штаба обиженно молчал.
- И вопрос простой, - вздохнул Дергач, - кому он стучит? Или и тем, и другим?
Некоторое время он размышлял и все-таки повернулся к связисту.
- Соедини-ка меня с Соколовым.
Особист должен был знать результаты.
- Соколов? Доброй ночи. Короче, слушай: всех построили и сосчитали. Не хватает лишь заведующего пятым складом ефрейтора Щукина.
В трубке наступила тишина, а потом особиста как прорвало.
- Как?! – заорал он. – Вы уверены?! Вы точно знаете, что нет на месте именно Вовы Щукина?!
Дергач, ища моральной поддержки, глянул на своего начальника штаба, но тот, все еще обидеженный на неумную шутку начальства, упрямо смотрел куда-то в сторону.
- Ну, да, Владимира Щукина, – подтвердил Дергач. – А что такого? У тебя на него что-то есть? Что-то реальное? Это ведь он, если я, конечно, не ошибаюсь, прошлой ночью помощником дежурного по части ходил? Он, я думаю, вообще мог на две стороны стучать.
Особист закашлялся и кашлял долго и надрывно, а когда приступ миновал, выдавил:
- Сергей Иванович, боюсь, все обстоит еще хуже. Да, Вова Щукин осведомитель. Но это мой осведомитель. Не штаба округа, а мой! Вы, слышите, - мой! Очень, кстати, дисциплинированный солдатик. И если его нет на месте, это означает одно…
- Господи… - искренне ужаснулся Дергач, - неужели убили?
Особист молчал.
- Этого мне еще не хватало, - вздохнул Дергач.
Он очень устал от этого беспрерывного дурдома.
***
Что-то около двух Медведева разбудили.
- Что там еще? – поморщился он, принимая трубку от связиста, - неужели так срочно?
Тот кивнул.
- Вы сами просили будить, если у Дергача что случится.
Медведев застонал; он смертельно устал от этого человека, от одного его имени устал.
- Да, слушаю, - поднес он трубку к уху.
Это был начальник строевой части Брусникин. Не ахти какая важная фигура, но в силу своего канцелярского положения иногда важную информацию сливал.
- У Дергача ефрейтор пропал, - прямо сообщил начальник строевой части, - Владимир Щукин.
- И что? – потер внезапно занывшие виски Медведев.
- Ничего, - оторопело произнес Брусникин, - вы просили сообщить, если что случится, я и сообщил.
- А при чем здесь Дергач? – не понял Медведев.
- Так это Дергач приказал мне ночное построение сделать и людей проверить.
Медведев замер. Это уже было что-то.
- Значит, Дергач ждал, что у него пропадет солдатик?
- Я не знаю, - отнекался Брусникин.
- Зато я знаю, - кивнул Медведев, - спасибо. Я похлопочу за вас, как вы просили.
Он вернул трубку связисту и задумался. Выходило так, что за внешней законностью и благопристойностью в артполку творилось черт знает, что! И если бы удалось донести до штаба округа, что Дергач мог подозревать, что у него пропадет солдатик… да еще этот солдатик будет найден, скажем, повесившимся или застрелившимся…
Медведев удовлетворенно хмыкнул. Пожалуй, Дергача можно было убрать с пути – насовсем. Исход этих конкретно учений в таком случае был бы так же решен – быстро и однозначно.
«Да, и всех прочих учений тоже…»
***
Леха и Димон ждали приезда особиста с тем же напряжением, с каким приговоренный к смерти ждет выхода на помост палача – того самого, в красном колпаке с прорезями для глаз. Однако ожидания оправдались не до конца.
- Стоп! – остановил Соколов размеренный рассказ в самом начале, - что за кости?
- Обычные человеческие кости, - пожал плечами Димон, - женщина, лет 17-18…
Соколов подался вперед.
- А может, мужчина лет 18-19?
- Нет, - сходу отверг такое непрофессиональное предположение Димон, - там по тазовым костям ясно, что это – дама.
- Выкопать. Немедленно, - распорядился особист.
Димон покачал головой.
- Это не Щукин. Отвечаю. Я эти кости увидел через час после того, как Щукина в казарму отпустил.
Особист упрямо поджал губы.
- Я обязан проверить все версии.
Димон хмыкнул и подал знак замершему неподалеку Лехе.
- Скажи Брусникину, что надо отправить этих наших свинарей могилу раскапывать.
- Опять? – удивился Леха.
- И побыстрее, - нервно распорядился Соколов, - чтоб к утру можно было личность установить.
Димон вздохнул, но по здравому размышлению признал, что это самое лучшее, что могло случиться с этими останками. Под непрестанным давлением особого отдела дивизии менты наверняка будут шевелиться интенсивнее и могут даже установить личность погибшей.
- А среди этих, кого там твой товарищ в медсанчасти в асфальт укатывал, Щукин быть мог? – переходил к следующей части дознания особист.
И, понятно, что Димон с огромным облегчением осознающий, что и особиста нимало не интересует устроенный в медсанчасти спортивный беспредел над старослужащими, снова подзывал Бардина:
- Леха! Можно тебя еще раз на минутку?! Ты когда этих козлов утрамбовывал, Щукина там не видел?
И понятно, что Леха никакого Щукина в медсанчасти не видел, и по всему выходило так, что последний, кто его видел, это был прапорщик Зеленин со своим помощником по дежурству да Димон. И по глазам особиста Димон уже видел, что на языке у него вертится последний, но самый важный, пожалуй, самый близкий к истине вопрос: «А это не вы его втроем замочили?»
А потом, уже к двум часам ночи капитану Соколову позвонили из поселка.
- Короче, видели твоего Щукина – живым и здоровым, - сообщал выдранный из постели начальник поселковой милиции, - на трассе.
- Где именно?! – клещом вцепился в него капитан Соколов.
- Рядом с частью, практически сразу за КПП, - пояснил милиционер.
- Когда его видели?!
- Недавно. Часа полтора назад. Короче, уже после отбоя.
Особист задумчиво положил трубку на рычаги, дал команду отправить так и торчащих на плацу солдатиков по койкам баиньки и только тогда задал себе вслух второй вопрос:
- И какого хрена он за территорию части посреди ночи вышел?
Выходило так, что Дергач прав, и Вова Щукин стучал все это время не только ему, но еще и в штаб округа, а то и тем, кто похитил прошлой ночью полковые боеприпасы. И – Бог мой! – как же капитану Соколову не хотелось в это верить!
***
Поговорив по телефону с особистом, Дергач первым делом вызвал к себе Саркисяна. Тот неодобрительно покосился на почти пустой пузырь.
- Пьете, товарищ подполковник?
- А что толку? – отмахнулся Дергач, - вообще не берет.
Саркисян покачал головой.
- Маше Кулиевой сказали бы. Она и раны обработает и против боли чего-нибудь найдет.
Дергач покачал головой.
- Вот еще чего не хватало… и вообще, я тебя не за этим вызвал.
- А за чем? – поднял брови Саркисян.
Дергач вытащил из сумки и в бессчетный раз разложил карту на столе.
- Короче, солдатик у нас, похоже, в побег ушел.
Саркисян поморщился. Побег из части это всегда приводило к неприятностям.
- Связан этот солдатик, видимо, с недавней покражей боеприпасов, - уперся руками в стол Дергач, - потому и бежал. И вот взять его надо любой ценой.
- Почему? – хмыкнул Саркисян, - зачем вам ЛЮБАЯ цена?
Дергач глубоко вдохнул и с шумом выпустил воздух.
- Если подельники этого Щукина доберутся до него раньше нас, мы так и не узнаем, кто стоит за хищением боеприпасов. А значит, история повторится.
Саркисян равнодушно пожал плечами; это его, командира всей артиллерийской разведки как бы и не касалось.
- А от меня-то вы чего хотите?
Дергач рассмеялся и тут же зашипел от боли.
- Уф-ф-ф… да я тут о войсковой операции думаю, ну, чтобы прочесать район возможного местонахождения этого ефрейтора.
Саркисян заинтересовался.
- И?
Дергач оглядел карту.
- И я вот думаю, можем мы это обставить, как перемещения войск во время учений? Ну, как в прошлый раз! Так, чтобы ни одна тварь не заподозрила, что у нас в полку не все в порядке.
Саркисян счастливо улыбнулся; у него этих «тузов в рукавах» было как на собаке блох.
- Сделаем, товарищ подполковник! Какие могут быть разговоры?
Дергач благодарно кивнул, сунул карту в сумку, а через полчаса поднятый посреди ночи по тревоге полк был собран перед военно-полевым штабом. Командир полка осмотрел чуть подсвеченные фарами «Уралов» ряды согнанных отовсюду солдат, прокашлялся, хромая на обе ноги, забрался на некогда насыпанный для флагштока земляной бугорок и внимательно и требовательно оглядел шевелящееся в темноте только что разбуженное войско.
- Вот здесь некоторые думают, а чего это старому козлу посреди ночи понадобилось…
Кое-как выровнявшийся при помощи офицеров строй заволновался.
- А старому козлу посреди ночи думы тяжкие спать не дают! – выкрикнул Дергач. – Вы слышите?! Думы!
Офицеры утроили усилия, на самых тупых посыпались тычки, и строй постепенно смолк и затих.
- И думает старый козел ночи напролет об одном, - с надрывом прокричал Дергач, - как ему, старому козлу, в одиночку Родину защищать!
Полк наконец-то притих.
- Потому что с вами отстоять Отчизну от врага оказалось решительно невозможно!
Дергач умолк, отдышался и обвел полк помутившимся от напряжения взором.
- Вот мне только что доложили, что по итогам пересчета по головам прямо сейчас в строю недостает… - он глянул в записи, - недостает… тридцати шести человек!
Начальник штаба недовольно скривил рот и еще более недовольно прошипел:
- Двадцати шести… а не тридцати…
- Помолчи, - так же, углом рта прошипел ему в ответ Дергач и обвел полк новым, уже реально орлиным взором.
- Тут некоторые стоят и думают: а что такое тридцать шесть человек?! А я вам скажу, что это такое! Это тридцать шесть отсутствующих на боевых позициях заряжающих и наводчиков, командиров орудий и дальномерщиков… и это слишком… слишком много в условиях реального боя.
Строй молчал. Все знали, что недостающие это большей частью разного рода «придурки» - денщики, повара да хлеборезы. Так что Дергач лукавил; случись война, и отсутствия этой публики на поле боя никто бы и не заметил. Но командира полка уже понесло.
- Дай на каждого всего минуту задержки, и выйдет тридцать шесть минут боя без огневой поддержки артиллерии! – выкрикнул он, - а за тридцать шесть минут – сами знаете – наша матушка-пехота кровью умоется!
Строй молчал, и Дергач снова обвел своих подчиненных болезненным взором.
- Вы меня слышите?!! – прорыдал он. – Матушка-пехота… кровью… изойдет…
Полк молчал.
- Вы, конечно, не слышите, - с болью констатировал Дергач, - недосуг вам слышать стоны брошенной на растерзание пехоты!
Он перевел дыхание.
- Недосуг вам слышать и вопли наших врагов, поливающих во всех газетах армию грязью – из-за вас, пьяниц, тупиц и самоходчиков, кстати, поливающих!
Полк начал хмуро опускать головы.
- Как недосуг вам слышать щелчков новых типов оружия на той стороне государственной границы!
Полк недовольно зашевелился.
- Как недосуг вам слышать лязганья гусениц новой неизбежной войны…
Дергач обвел полк яростным взором и перешел к сути своей поэтической речи:
- Прямо сейчас… вы… разбившись повзводно… прочешете всю территорию… весь лес, каждую тропу – отсюда и до самого поселка. За каждого найденного вами самоходчика, пьяницу или даже просто заплутавшего в лесу солдатика даю десять суток отпуска домой.
Полк загудел. Подарок был царский: хоть своих отлавливай, да сдавай. А Дергач поднял руку и сделал приказной жест в сторону своей палатки.
- Старшим офицерам немедленно прибыть ко мне для совещания.
***
Приказ Дергача поднимать личный состав и гнать их на прочесывание леса поступил и в расположение практически пустой части – уже к трем ночи, когда немногих солдатиков развели по казармам – спать.
- Дергач что там охренел? – застонал оставленный за старшего майор Брусникин.
- Тут же просто так никто не остался, - поддержал его дежурный по части прапорщик Зеленин, - или больные, или те, кто завтра в 17.00 в наряд пойдет…
Димон и Леха были с ними абсолютно солидарны: обоим завтра предстояло заступать на дежурство, а пока они не то чтобы перепихнуться со своими девчонками не успели, а даже выспаться!
- Беспредел, - ворчали они.
Впрочем, и тот, и другой знали: деться некуда, приказ есть приказ, а потому, дослушав короткое распоряжение Брусникина, по сути лишь повторяющее то, что сказал Дергач, оба побрели в разные концы части. Димон – в только что униженную и обесчещенную ими двоими медсанчасть, а Леха – в расположение разного рода хозяйственников. И понятно, что все здесь уже повырубались.
- Собирайтесь, девки, в кучу! Я вам чучу отчебучу! – весело пообещал в темноту Леха и щелкнул выключателем.
Расположение залил яркий желтый свет.
- Эти дневальные совсем ох…ли, - пробормотал кто-то и укрылся с головой.
Леха всплеснул руками и, громко топая сапогами, прошел в центр. Солдатики спали, как сурки, и шуток насчет внеурочного пробуждения не понимали и не принимали.
- Подъем! – скомандовал Леха и, видя, что добром их не поднять, затряс ближайшую койку. – Подъем, я сказал! Выходи строиться!
- Беспредел… - пробормотал кто-то. – Эти молодые лейтехи совсем оборзели.
- Я щас тебе рожу-то начищу, - помаленьку свирепея, пообещал в пространство перед собой Леха, - спроси у Толяна Сапрыкина, каково ему было со мной в подвижные игры тягаться…
Бойцы заскрипел койками, принялись одеваться, и хотя всем им завтра было заступать в наряд, они прекрасно понимали: от ночного наезда не откосить. По какой-то неведомой причине Дергач молодым лейтехам беспредельничать разрешил; об этом говорили и угроза боевой гранатой старшине-свинарю, и явное надругательство над старослужащим Сапрыкиным со товарищи.
Леха дождался, когда все оденутся, пересчитал весь личный состав по головам, перегнал обратно к плацу, поставил в общий строй, и начальник строевой части Брусникин подозвал обоих молодых офицеров к осветительному столбу и развернул карту.
- Нам отвели вот этот узкий участок меж двух рядом идущих дорог – танковой и обычной грунтовкой. Разбиваться на три части будем?
Леха оглядел жидкий, прямо скажем, наличный состав и покачал головой.
- Кого тут разбивать? Их всего-то полсотни. Общей цепью растянем, один офицер справа, второй слева и один посредине.
- Я с правого фланга, по грунтовке пойду, - свернул карту Брусникин. – Но если что, имейте ввиду, ГАЗ-66 будет ехать следом – вместе с рацией и связистом.
Эта опытная… этот старший офицер знал, что по грунтовке идти вдвое проще, чем по танковой дороге, и вчетверо - нежели по бурелому нетронутого леса. Не говоря уже о падающих с ветвей клещах…
***
Посреди ночи Медведева снова подняли.
- Товарищ подполковник!
- Господи! Что там еще?! – вскочил командир противостоящего Дергачу полка.
- Дергач начал перемещение!
Медведев тряхнул головой, шумно выдохнул и, глянув в сторону стола, на котором так и осталась лежать расстеленной карта, поднялся.
- Как же он меня запарил! Что за перемещение?
Дежурный офицер замотал головой.
- Пока неясно. Налицо войсковая операция, причем крупная…
- Крупная? – прищурился Медведев, - а на хрена?
Дежурный пожал плечами.
- Пока никто ничего не понимает.
- Ну-ка, командира БУАР и начальника штаба ко мне, - приказал Медведев и подошел к умывальнику. Плеснул в лицо воды, да так и замер.
Ну, то, что Дергач не сдался и не сдастся, пока его в самую рожу не настучат, Медведев предполагал. Таких, как Дергач, в идеале надо было вообще в детстве топить – чтобы не устраивали таких вот ночных перемещений.
«Когда все нормальные люди спят…»
Да, учения были «договорные», то есть, как бы нечестные… но с другой стороны, чего ты дергаешься, если точно знаешь, что тебе их не выиграть, – ни при каком, блин, раскладе?! Медведев этого решительно не понимал и не принимал. Вообще, в поведении Дергача ему теперь виделось нечто детское, истеричное… того сорта, когда балованное дитятко падает на пол, вопит и сучит ногами.
- А вот выкуси, Сергей Иванович, - зло пробормотал Медведев и вытер лицо вафельным солдатским полотенцем. – Хоть лопни от натуги, а не выиграть их тебе…
Разумеется, эти учения сдали не для Медведева и тем более не благодаря Медведеву. Просто в двух местах одновременно – в батарее управления полка САУ и штабе дивизии появилась в прошлом году пара молодых офицеров. Один оказался сыном хозяйственника из Генштаба, а второй – сыном командира, блин, этой самой дивизии по фамилии Чеботарев. И две маленькие внеочередные звездочки этим двум надеждам нашей Российской Армии, двум будущим стратегам будущих войн как бы совсем не помешали бы…
- М-да… молодежь, как известно, должна расти…
Медведев зло швырнул полотенце на место и развернулся к пологу. Там уже показались разбуженные посреди ночи командир БУАР и начальник штаба – оба злые, как черти.
- Проходите, друзья, - жестом указал на стол Медведев. – Только сразу предупреждаю: предложения о физической ликвидации подполковника Дергача не принимаются, как и предложения группового над ним сексуального надругательства.
- А жаль, - вздохнул начальник штаба и первым занял место за столом.
- Уже в курсе? – поинтересовался Медведев.
Офицеры дружно кивнули.
- Есть предположения? – с надеждой спросил Медведев.
Офицеры дружно вздохнули.
Медведев обошел стол и, уперев кулаки в столешницу, наклонился над картой.
- Вот за каким таким х…м ему эта ночная войсковая операция? Что он выигрывает?
Офицеры дружно молчали.
- Причем, судя по числу задействованных сил, он либо намерен зайти нам в тыл и к утру атаковать…
- Не… не пойдет! – одновременно запротестовали офицеры, - это могло сработать, если бы мы не знали! Но мы-то все видим и знаем!!!
Так оно и было.
- Либо… - задумался над своим вторым предположением командир полка, - Дергач морочит нам голову в надежде, что мы испугаемся этого перемещения, переместимся сами, и этим нарушим сложившуюся и очень выгодную для нас диспозицию.
- Возможно, - согласился командир разведки.
- Согласен, - кивнул начальник штаба.
Медведев и сам все более склонялся к мысли, что вся эта ночная войсковая операция – чистый, не замутненный никаким иным смыслом понт.
- Господи! – выдохнул он, - какая же ты, Дергач, сволочь!
***
Капитан Саркисян положил трубку на рычаги и, мурлыча под нос вальс Евгения Доги, вытащил из-под дощатых нар тетрапак «Тамянки». Пока замаскированные под крупное восковое перемещение судорожные поиски беглого ефрейтора проходили ровно так, как надо, – тютелька в тютельку. И все указывало на то, что своего условного противника – офицеров из полка подполковника Медведева он своими понтами уже довел до белого каления. Ровно этого Саркисян и добивался.
- Сереж, - позвал он, ворочающегося в соседней палатке старшего лейтенанта, - не спишь?
- Не-а, - вздохнул командир взвода.
- Винца со мной выпьешь?
Серега заворочался.
- Щас… сапоги натяну.
Саркисян открутил желтую пластиковую пробку и поискал глазами чистый стакан.
- Только стакан с собой прихвати, - повернулся он к полотняной стенке, на которой отпечаталась его тень со стаканом в одной руке и тетрапаком во второй.
- Естественно, - с чувством собственного достоинства отозвался Серега.
Полог отлетел в сторону, и тут же в ярком желтом свете возникла довольная физиономия старлея.
- Что аккумуляторы палим? – глянув на палаточную иллюминацию, улыбнулся он.
- Имею право, - отмахнулся Саркисян, - или я не командир всей артиллерийской разведки полка? У меня этих аккумуляторов, как у собаки – блох!
- Базара нет, - с уважением подтвердил Володин командирский статус старлей, - хотя некоторая расточительность в тебе, товарищ капитан, все-таки наличествует.
- Брось, - отмахнулся Саркисян и принялся булькать в подставленный стакан. – Щедрость города берет…
- Смелость, - возразил старлей.
- Нет, Сереж, - печально покачал головой Саркисян, - именно щедрость. Или щедрость к своим солдатам – так чтоб все три дня грабежа реально их никто не строил…
- Или?
- Или щедрость к осажденным, - пожал плечами Саркисян, - так, чтобы, если сдались, то никто из солдатиков уже не беспредельничал…
Володя налил вина и в свой стакан и поднял его до уровня глаз; на просвет вино было интенсивного желтого цвета.
- А есть еще и щедрость к друзьям, когда союзникам не выставляют счет за каждый потраченный патрон. Но лучше всех в глазах Господа щедрость к своих врагам…
- Это еще как? – изумился старлей, – в смысле ударили по правой…
- Нет, - мотнул головой Саркисян, - в смысле не фиг поминать им былые обиды тридцать-сорок лет кряду… ибо каждый раз ты, вспоминая о своей былой обиде, опять становишься прежним – униженным и бессильным. А это вредно мужчине. Он должен или ответить равно, или простить.
Старлей потрясенно покачал головой.
- Интересно…
- Щедрость это признак силы, Сереж, - улыбнулся ему Саркисян, - так что дай нам Бог до старости быть в глазах других самыми щедрыми из всех.
Серега хмыкнул, выпил сел рядом, на нары и рассмеялся своей мысли.
- Ты поэтому сегодня столько шума наделал? Все эти колонны, все эти перемещения… и все это, чтобы артиллеристов жадным не посчитали?
- Точно, - кивнул Саркисян. – Именно так.
Он принялся наливать по второму стакану, а потом вдруг замер и поднял глаза вверх, к шлепающему под легким ветерком полотну палатки. Его посетило острое предчувствие чего-то прекрасного…
Нет, он пытался выиграть красиво каждый раз – на каждых учениях, и именно поэтому не повторялся никогда! Но каждый раз фортуна, пусть и видя за ним изобретательность и явный воинский талант, отдавала победу другому. Фортуна находила, кому… и все эти красивейшие, почти гроссмейстерские партии так и оставались никем не занесенными в учебники по тактике и стратегии, так и оставались понятными только ему одному.
- Надо просто выучиться ждать… - глотнул Саркисян.
- Что? – не понял старлей.
Саркисян улыбнулся, поднял стакан и пропел вторую бессмертную строчку Анны Герман, наверняка в каком-то поколении армянки:
- Надо быть спокойным и упрямым…
Володя знал, что рано или поздно своего добьется.
***
То, что его щегольские сапожки придут к утру в негодность, Леха понял быстро. Лес был полон упавших суковатых стволов, цепляющих за ноги колючих кустарников, а уж, сколько тут было военного металлолома!
- Сами управляются, - пояснил он Брусникину, почему оставил солдатиков там, в лесу, а сам вышел на обочину грунтовки.
Идущий рядом с медленно ползущим по грунтовке ГАЗ-66 майор Брусникин поморщился.
- Скажите, лейтенант, откуда в вас столько самоуверенности? – попытался он поднапрячь молодого лейтенанта.
- Да, я вам говорю, управятся…
- Нет, вы не уклоняйтесь от вопроса, - уже раздражаясь, произнес начальник строевой части. – Вас что специально этому учили? Сначала вы обстреливаете КП вместе со всеми командирами. Затем конкретно в ваш караул, у вас обкрадывают охраняемый склад. Затем, когда старшие офицеры находят украденное, вы берете оттуда боевую гранату и принимаетесь угрожать ею солдатам…
Лекха поджал губы, но тут же сообразил, что обижаться на старшего по званию контрпродуктивно.
- Да, ладно вам, товарищ майор, - широко улыбнулся он и перенаправил разговор в более приятное русло, - вы лучше скажите, не откроют ли по нам сегодня стрельбу…
- Стрельбу?
- Ну, да, стрельбу. Вот как у нас в училище, когда начальника строевой части застрелили.
Майор Брусникин, сам начальник строевой части поднял брови.
- Как это застрелили?
- Ну, не сразу, конечно, - счел своим долгом пояснить Леха и окончательно выбрался на грунтовку – идти по обочине ему быстро надоело. – Сначала он трех человек из своего табельного оружия замочил…
- Трех человек? – опешил Брусникин. – Из табельного?..
- Ну, да, - легко подтвердил Леха, - его супруга, пока он в наряде был, как бы ремонт в квартире делала, ну, мы, курсанты им делали, конечно. А он из патруля домой пожрать заскочил, а там…
Брусникин глотнул.
- Ну?.. Что – там?
Леха убито вздохнул.
- Короче, он ее за сексом застукал. Сразу с двумя. Ну, и… привел приговор, так сказать… на месте.
Брусникин глотнул.
- Бедняга.
Леха хмыкнул.
- Ну, да, а потом в квартире закрылся и давай отстреливаться, сука. Типа до последнего патрона. Парням, ну в смысле ментам еще жить да жить, а тут надо этого старого козла из его же квартиры выкуривать… командира полка привезли, начальника штаба привезли, верите, нет, а к ночи даже попа привезли…
Леха умолк, и они оба тревожно оглядели пустую по ночному времени грунтовку.
- И что дальше?
- А что дальше? Как попа привезли, он вообще умом поехал. РПГ вытащил…
- Как так РПГ? – не поверил Брусникин. – Гранатомет?!
Леха закивал.
- Ну, да, натурально РПГ. У него там вообще боекомплект оказался, - Леха сокрушенно вздохнул, - неделю мог продержаться. Но не судьба… Полкан его лично – в лоб.
Брусникин потрясенно покачал головой, и молодой лейтеха поднажал:
- А у вас тут как, старших офицеров еще не отстреливали?
Майор возмущенно поднял брови, и Леха тут же поправился:
- Ну, в смысле, не убивали?
Начальник строевой части пожал плечами.
- Нет пока… Сержанта раз в карауле пристрелили. Но тот сам виноват: молодого до самой нижней точки довел. Ну, побег один был… вот и все, пожалуй.
Леха вздохнул.
- Счастливые вы… а у меня служба с этого гамна началась. У помначкара крышу вообще напрочь оторвало! Ну, он-то был сверхсрочник, а мы салаги, и не знали еще, что здесь да как. С постов, короче, возвращаемся, а он и говорит: видите, возле колючки легковушка стоит? А в ней майора видите? Террорист. Живым не брать.
- Да ну? – усомнился майор.
- Точно, - подтвердил сказанное Леха, - его тем же вечером в дурку определили.
Брусникин шумно глотнул, и Леха стремительно перебрал все истории, какие знает, ибо в лес возвращаться не хотелось. В общем, выходило неплохо: о брутальном прапорщике и его ревнивой любовнице – полковнике Иванове, о четырех кавалерах связистки Любаши, две чеченских истории, одна афганская и еще одна, самая жуткая, из Московского военного округа… Все эти истории кончались, как это и положено, кровью, и главным было, пожалуй, то, насколько майор Брусникин личность внушаемая; скажем историю о завскладе-вампире Леха прямо сейчас, без «подготовительных ласк» рассказывать бы не стал.
Нет, история была хорошая, и там было много жизненных деталей, например, наряд по кухне – из салаг, само собой, которые, даже обвешавшись чесноком, боялись идти к деду-завскладу за провиантом. Хороша там была и фигура бесчеловечного старшего сержанта – начальника всей столовой, разумеется, знавшего ВСЕ. И, тем не менее, прямо сейчас эту историю выкладывать было рановато.
«Про завсклада я ему перед утренними сумерками расскажу…»
***
Дергач контролировал прочесывание лично, каждый его этап, и, разумеется, первыми счастливчиками, заработавшими на отпуск, были разведчики БУАР, отправленные им в ПГТ Потемкинский. Именно там были выловлены и, судя по первым донесениям, даже на радостях отфигачены целых восемь нетрезвых самоходчиков.
- Что, неужели всех, кто в поимке участвовал, в отпуск отправите? – все домогался истины Саркисян.
- Отправлю-отправлю… - с уклончивой интонацией подтверждал Дергач, - всех нах… отправлю, аж, отдыхать устанут…
Он прекрасно понимал, что Саркисян этим отпускам остро необходимых ему солдатиков совершенно не рад и поддержит любой маневр, направленный на этого отпуска лишение – разумеется, мотивированное. Однако прямо сейчас Дергачу было необходимо рвение, то самое солдатское рвение, что оставляет взятые города дочиста выпотрошенными, а взятых с бою девиц – напротив – до краев наполненными.
- А что если этого Щукина уже нет в живых? Что тогда?
Дергач повернулся. Вопрос задал начальник штаба, и его опасения были оправданны.
- Да, ничего страшного, - вяло ответил командир полка, - отправим грузом двести на родину – с почетным караулом, с офицером сопровождения… вон Бардина пошлем, от него один хрен никакой пользы.
Начальник штаба усмехнулся. Среди старших офицеров почти все понимали, чем для полка обернется такое вот убийство ефрейтора-завсклада. Первым делом особисты округа прочно, как у себя дома, поселятся в артполку, и сколько им придется отстегнуть, дабы наличный бардак не всплывал наверх в полном объеме, даже не предугадаешь. И это еще хорошо, если без вмешательства ФСБ обойдется.
- Вон, у мотострелков когда прапора в петле нашли, помните сколько шухера было?
Дергач поморщился; он терпеть не мог уголовной фразеологии. Матом пользовался много и охотно, а вот это блатное… не терпел.
- Ну, на прапоре этом клейма негде было ставить, - напомнил он.
- А старшина, что в Китай в позапрошлом году рванул, - парировал начальник штаба, - и это еще хорошо, что его наши погранцы взяли…
Дергач фыркнул.
- Да, лучше бы они его пропустили…
Так оно и было, ибо начальник заставы попался честный и глупый: нет бы бабло оставить себе, а старшину – голым – пинком под ж… отправить, куда и шел, - в Китай, он сдал его по инстанции. И вот тогда и начался весь ужас: выяснить, откуда у простого заведующего овощным складом такие деньги, не удалось. Кстати, до сих пор.
Пожалуй, изо всех историй этого типа Дергач знал только одну со счастливым концом, и эта история произошла с ним – правда очень много лет назад. Тогда из лагеря недалеко от части бежали зэки, довольно большая группа – человек десять, и его, старшего лейтенанта плюс пулеметчика и двух стрелков оставили в засаде у развилки лесных дорог. Солдатики были молодые, а потому их быстро сморило в сон, и когда зэки – действительно группой – вышли на перекресток, в сектор обстрела, у пулемета оказался Дергач. Он и получил все причитающиеся почести.
Но это была иная история: в отличие от простых советских заключенных, завсклад и стукач со стажем Вова Щукин был нужен живым и разговорчивым. Ибо только от него можно было узнать, кому, кроме Соколова, и что именно он рассказывал.
***
Димону досталось идти по танковой дороге, и уже спустя полчаса он проклял все. Ясно, что бредущим по бурелому солдатикам было еще хуже, но ему-то от этого было не легче! Гигантские пласты вывернутой, да так и засохшей земли все время преграждали путь, и спустя эти самые полчаса лейтенант медицинской службы Д. С. Бенц израсходовал весь неприкосновенный лексический запас.
- Товарищ лейтенант, - проканючили справа, - можно я с вами рядом пойду?..
- Можно, - мрачно разрешил Димон.
Он превосходно понимал, что беглый ефрейтор Щукин, с коим он провел на дежурстве целые сутки, настолько ленив, что по лесному бурелому не попрется – даже под угрозой поимки и расстрела.
- А мне можно рядом с вами? – заныл справа еще один сачок.
- Можно, - дозволил Димон.
- Вот и я думаю, - обрадовался солдатик, - че толку по лесу шарашиться? Ну, какой дебил побежит в лес? Беглому надо к людям, а еще лучше, если к бабе: и накормит, и напоит, ну, и телом одарит…
Димон заинтересовался. Слова были произнесены редкие, не армейские.
- Студент что ли?
- Со второго курса вышибли, - вздохнул сачок. – Не понимал я, насколько прав был Владимир Ильич в речи о необходимости учения… не понимал.
Димон с уважением покачал головой. Этот удивительный отрок еще и Ленина знал.
- И как тебе в этом полку служится, студент? – заинтересовался он мнением грамотного человека.
- Ж… - честно ответил тот, - но буду справедлив, я слышал, у мотострелков еще хуже. Говорят у них недавно за групповое изнасилование человек восемь посадили…
Димон хмыкнул.
- И кого они отымели?
- Молодого. Прямо посреди казармы. Во, придурки! Это ж свидетелей полторы сотни человек! Кто-нибудь да сдаст!
Димон криво улыбнулся. Именно такие люди – с вынесенными напрочь мозгами – и задавали нынче тон, саму армейскую атмосферу.
- Зато они показали напоследок салагам, кто самый крутой.
Солдатики заржали, и Димон понял, что смеются больше, чем двое.
- А нам с вами можно?
Рядом вдоль по обочине, время от времени кашляя в кулак, шли еще двое орлов – из медсанчасти.
- Хрен с вами, - дозволил Димон; он и по дороге-то еле шел, а уж в лесу по ночному времени и вовсе не фиг было делать.
На таких вот, типа этого ночного «прочесывания», недоразумениях и стояла вся армия. Димону даже порой казалось, что приказы запрещено обсуждать по одной-единственной причине: начни расспрашивать, и в двух третях случаев командиры не смогут внятно объяснить, а чего они собственно хотят.
- Товарищ лейтенант, а зачем вы в армию идти подписались?
- Что? – повернулся Димон, - а… в армию…
Это был крайне интересный вопрос, и Димон вовсе не разделял шутливого мнения тех, кто называл армию убежищем активных гомосексуалистов. Типа, ему бы жену почаще иметь, а он предпочитает нас… Димон, скорее, считал армию неким коктейлем желаний – желания порядка в мире всеобщего хаоса, желания обладать силой в мире бессильных, а главное, желания определенности – настоящей, фундаментальной, ньютоновской. Этой определенности хотелось тем сильнее, чем яснее становилось, что сегодняшний мир весь живет по иным, квантовым законам. Сегодня ты крупный вкладчик, а завтра – р-раз! – и ты – нищий. Сегодня ты политик, а завтра – бэмс! – и ты простой российский зэк.
- Ну, так что вы здесь потеряли? – не отставал солдатик.
Димон вздохнул.
- А я, отроки, как бы и не военный, я как бы медик.
- Вообще-то, медики в это время в постельках с женами спят, а не беглых м…ков по лесу ищут, - резонно возразили ему.
- Разговорчики, - оборвал зарвавшегося хама Димон, и тот, ясное дело, мигом заткнулся, а по телу Димона пошла теплая волна глубокого удовлетворения.
«Вот за этим я сюда и пришел… - насмешливо подумал он. – За чем же еще?»
***
То, что пропавшего ефрейтора Щукина они ни в лесу, ни на этих двух дорогах не найдут, майор Брусникин знал с самого начала. Начальник строевой части вообще не понимал, зачем этот сыр-бор. Завсклад, а главное, «годок» Вова Щукин не оставлял впечатления затравленного жизнью и старослужащими доходяги. Такие не стреляют в командиров, не кончают жизней самоубийством и не бегут к мамочке. И если такой солдатик исчезает, он идет к бабе или за пойлом – даже не за пряниками.
- Скажите, товарищ майор, - оторвал его от размышлений Бардин, - а как вышло, что нас дважды из части в часть перебрасывали.
Брусникин глянул на залитое алым заревом утреннее небо и поджал губы. Этот лейтенант ему не понравился сразу, едва он его увидел, а уж когда он рассказал дебильную историю о завскладе-вампире – как раз шестилетних детей пугать, персональный рейтинг Бардина в глазах майора упал почти до нуля.
- А почему вы меня об этом спрашиваете?
Бардин хмыкнул.
- Вы же у нас начальник строевой части полка. Без вас в таком деле никак не освятится.
- Всякое бывает, - холодно возразил Брусникин.
Молодой лейтенант сокрушенно вздохнул и покачал головой.
- Нас тогда так вздрючили, что я подумал: хана, не видать мне офицерских погон. Еще немного, и снимут.
- Вас есть за что дрючить, Бардин, - холодно напомнил начальник строевой части.
- За что же это? – не согласился лейтеха.
- А кто КП игольчатыми снарядами обстрелял?
- Мне с КП координаты и дали, - замотал головой лейтенант, - разведка дала! Я же их не из головы придумал!
Брусникин недобро усмехнулся.
- А на каком основании вы беспредел над солдатами срочной службы в медсанчасти устроили? А?
Лейтенант заволновался.
- А как же иначе?! Если им зубы сразу не показать, на шею сядут, охнуть не успеешь! Там вариантов не было, только наезжать! Чем борзее, тем лучше.
Начальник строевой части криво улыбнулся. Лейтеха даже не понимал, чем этой ночью рисковал… реально, причем, рисковал.
- А похитить из только что найденных боеприпасов вещественное доказательство – настоящую боевую гранату и угрожать ею свинарям? Это в какую графу оправдания записать?
Бардин насупился, и майор усилил напор.
- Определите, Бардин, хотя бы для себя, что именно вы сделали. Вы похитили боеприпас, потом вы передали его лейтенанту Бенцу…
- Я просто вещмешок забыл…
- Хорошо, - легко согласился Брусникин, - затем вы забыли похищенный боеприпас в кабинете дежурного по части, где им противоправно завладел лейтенант Бенц…
- Он не завладел, - решительно замотал головой Бардин.
- Помолчали бы! – с раздражением оборвал его майор Брусникин, - затем, когда вы увидели, что Бенц угрожает подрывом гранаты двум военнослужащим срочной службы, вы ведь не остановили его…
Бардин шумно глотнул, опустил голову, но не возразил.
- Вы не сообщили об угрозе оружием со стороны Бенца дежурному по части…
Бардин опустил голову еще ниже.
- Напротив, вы отобрали взведенную гранату и сами стали угрожать ее подрывом двум ни в чем не повинным военнослужащим!
Бардин, понятное дело, молчал.
- И когда они выполнили задание, вы с риском для их жизней произвели подрыв гранаты – абсолютно самовольный! Скажите, Бардин, - повернулся он к молодому лейтенанту, - вы хоть представляете, каково было бы мне писать письма несчастным матерям этих солдат?
- А то вы их пишете… – огрызнулся лейтенант. – Их, эти письма, взводные пишут…
Слева весело, разбойничьи засвистели, и майор Брусникин прищурился. Здесь грунтовка под острым углом пересекалась с танковой дорогой, и он уже видел вышедших на соединение солдатиков и лейтенанта Бенца. Задача по прочесыванию выделенного им участка леса была успешно выполнена.
- В машину, - радуясь окончанию этого бессмысленного разговора, приказал Брусникин и двинулся к кабине тихо подъехавшего сзади ГАЗ-66.
Честно, собственными ногами пройдя свой участок дороги, обратно в расположение полка он собирался ехать с комфортом.
***
Заснуть этой ночью Медведеву так и удалось. Устроенное Дергачом ночное перемещение войск оказалось настолько масштабным, что встревожились даже в дивизии.
- Ну, что там? – каждые полчаса звонил Чеботарев.
И Медведев придвигал сводку своей разведки и принимался методично перечислять все происшедшие за последние полчаса перемещения.
- Может они наступление готовят? – беспокоился комдив.
- Где? – резонно возражал Медведев. – А главное, откуда? От деревни Бычково? Ну, так у меня там каждая высота пристрелена, и Дергач это знает. От ПГТ Потемкинский? Так сначала он должен туда хотя бы один дивизион перебросить. Неоткуда ему наступление развивать, товарищ генерал-майор. Неоткуда.
И все-таки на душе было неспокойно, а главное, Медведев прекрасно отдавал себе отчет: Дергачу терять нечего, а учудить что-нибудь за пределами декларации о намерениях он всегда умел.
«Собственно он это уже делал, и не раз… - хмыкнул Медведев, - и когда этому щенку три орудия из девятой батареи под управление дал, и когда вынудил меня пуститься за ним в преследование…»
Командир полка самоходок вздохнул. Никто бы не подумал, что на собственном ночном отступлении можно еще и заработать какие-то очки. Дергач заработал – только потому, что артиллерийская разведка Медведева чуть задержалась в дороге.
- Сволочь…
Вот и теперь. Всю ночь командир противостоящего ему артиллерийского полка совершал непонятные маневры с личным составом. Разведка фиксировала дергачевский транспорт и дергачевских людей и в ПГТ Потемкинский, и в деревне Бычково, и даже за пределами полигона. Однако объяснить, что происходит, не могли даже в округе.
- Я думаю, у него какое-то ЧП, - предположил к утру начальник штаба, - вроде как с этой кражей боеприпасов…
- Боеприпасов? – задумался Медведев.
В следующую минуту он уже звонил в округ.
- Иван Петрович, извините за ранний звонок, я просто знаю, что вы в это время все равно не спите, и мне показалось…
- Ближе к делу, - оборвали его.
- Скажите, Иван Петрович, а что… Дергач просто прикопает эти свои учебные гранаты, и этим отделается?
Начальник строевой части округа задумался.
- Не должен бы… да и не положено боеприпасы закапывать, пусть они даже учебные.
- Вот и я говорю, - чувствуя, как все внутри него дребезжит от напряжения, - не должно Дергачу все это сойти с рук. Вот не должно – и все тут!
Иван Петрович задумчиво хмыкнул, и Медведев сразу почувствовал, что округ эту его позицию разделяет.
***
Саркисяна разбудили, как он и просил, к половине шестого утра, и он тут же поручил дневальному организовать крепкого чаю и сел за сводки.
- Замечательно…
Он понимал все, что происходит: Медведев злится и думает, как бы достать Дергача чем-нибудь помимо учений; Дергач злится и винит во всех бедах штаб округа, а никак не свой несносный, хотя и победный, следует признать, характер. Он и Саркисяна терпел только потому, что Володя как-то убедил его, что их конечные цели действительно и нешуточно совпадают. Но картины в целом не видел ни Дергач, ни, тем более, Медведев. Ибо все, что происходило прямо сейчас, не преследовало иной цели, кроме как заморочить условному противнику голову.
Словно опытный рыбак, точно знающий, что помимо всякой мелочи, в омуте под корягой живет огромный, метров трех в длину сом, он растил и растил свою будущую победу. Да-да, Володя кидал и кидал приманку в омут, приучая гиганта к мысли, что это можно есть безопасно, а главное, он шумел и шумел, топая ногами и забрасывая в омут мелкие камни. И будущая добыча исподволь приходила к убеждению, что шум – это всегда нечто пустое и недостойное его высочайшего внимания.
И только Саркисян знал, чем это однажды завершится.
***
К половине шестого утра Дергач признал, что дело серьезней, чем кажется. В течение неполной ночи его солдатики выловили 18 человек из 26 самовольно отлучившихся. Еще четверо, поняв, что в части какой-то шум, пришли сами. Итого недоставало четверых. Ну, об одном было точно известно, что его пора сажать; этот голубок не появлялся в части практически весь последний месяц. Еще двое, как точно выяснил особист Соколов, ушли в поселок за горячительным уже довольно вдатые, и можно было давать десять к одному, что они и сейчас пусть и нетрезвы, но живы и даже счастливы. И лишь об одном солдате не было известно ровным счетом ничего.
Да, менты видели его на выходе из части, но ни на одной из крупных трасс, ни в одном из поселковых магазинов, ни даже у местных девушек без твердых принципов ефрейтора Щукина так и не видели. Так что позвонивший Дергачу с докладом майор Брусникин никого безрезультатностью прочесывания не удивил.
- Да, - подтвердил начальник строевой части, - мы прочесали весь выделенный участок леса меж танковой дорогой и грейдером – никого.
Дергач вздохнул и вдруг вспомнил об этих двоих оглоедах.
- Как там эти молодые лейтехи? Ты их подключал?
- Конечно, - ровным голосом подтвердил майор Брусникин. – Медик, вроде, ничего – вменяемый, а вот второй – Брагин или Бардин… забыл как его… по-моему, сачок и враль, каких мало. Да, еще и беспредельщик… такое мне в медсанчасти устроил – прям, бери и сажай!
Дергач вспомнил, как этот «Ворошиловский стрелок» накрыл его игольчатым снарядом и поморщился, - попа болела все сильнее.
- Что предлагаешь?
В телефонной трубке заинтересованно хмыкнули.
- Ну, медика я бы здесь, в части пока оставил, - довольно быстро определил безвредность Димона майор, - а этого, хулигана Бардина, - с глаз долой. Чем дальше его засунуть, тем легче остальным служиться будет.
Дергач понимающе кивнул.
- Хорошо. У меня как раз вакансия для него есть. Знаешь, посади-ка ты его на дежурный ГАЗ-66 да отошли туда, где он КрАЗ со сброшенным грузом оставил.
- На полигон?
- Точно. Пусть сменит начальника караула. А то у меня там сейчас разведчик из БУАР стоит. От этого Бардина и впрямь пока пользы никакой, а лишний разведчик мне не помешает.
***
Димон и Леха выехали через КПП гарнизона вместе, в кабине ГАЗ-66: Димон – в общагу, отсыпаться, а Леха – на полигон службу тащить.
- Везет тебе… - проронил Леха.
Димон кивнул; сил на то, чтобы нормально ответить, после нервической, бессонной, полной беготни и криков ночи попросту не было.
- Нельзя человеку спать не давать, - сонно проронил Леха.
Димон так же сонно кивнул. По личному опыту он знал, что двое суток без сна – предел. Да, можно продержаться и дольше, но именно что продержаться, уж, эффективности от засыпающего на ходу человека не жди.
- А что… не могли кого другого в караул загнать? – превозмогая желание вырубиться, из вежливости поинтересовался Димон.
- А я знаю? – вопросом на вопрос отозвался Леха, - но что-то мне кажется, это майор из строевой части мне удружил…
Димон сладко зевнул.
- Что… такой зверь?
- Чмо он, а не зверь, - печально вторил ему таким же зевком Леха. – А главное, меня за что-то невзлюбил.
- Ты его раздражаешь, как самец-конкурент, - предположил Димон, - ну, типа, по Фрейду. Он – уходящее поколение самцов, а ты – приходящее…
Леха невесело рассмеялся.
- Ну, тогда меня должны и все остальные старшие офицеры ненавидеть.
- А они тебя еще просто не видели, - успокоил его Димон. – Вот увидят, и возненавидят.
Лейтенанты рассмеялись, ГАЗ-66 притормозил у крыльца гостиницы рыбзавода, и Димон, пожав руку Лехе, спрыгнул и двинулся в свой с позволения сказать «номер». Голова гудела и на плечах еле держалась.
- Привет, Натали, - кивнул он дежурной и побрел мимо.
Поднялся по усыпанной окурками лестнице на второй этаж и увидел, что дверь в его номер приоткрыта.
«И кто?..»
Димон толкнул дверь и разулыбался. Анжелка только что уложила на его койку новенький, чуть ли не хрустящий от свежести матрас и теперь встряхивала такую же «нулевую» простыню.
- Здравствуй, Анжела, - ткнулся он губами ей в затылок.
Анжелка замерла и тут же тихо счастливо рассмеялась.
- Ох, и напугал ты меня…
Димон обнял ее, сжал, подумал, что надо бы как-то отшутиться, потому что после такой ночи ни один нормальный мужчина…
«Блин! Похоже, что я к этой категории нормальных мужчин не отношусь…»
Он уже хотел ее… и как хотел!
- Как ты? – попытался он поймать ее взгляд, - ну, насчет…
Анжелка рассмеялась, а Димон вдруг осознал, что идти мыться все-таки придется, ибо воняло от него после этой сумасшедшей ночи…
- Я сейчас, - быстро выпустил он девушку, стремительно расстегнул и сорвал китель, стащил рубашку, майку, схватил висящее на двери встроенного, обклеенного обоями шкафа вафельное полотенце и рванулся в полутемный коридор.
«Бедные девки этого бедного рыбзавода! Вот как они здесь свои гигиенически нужды удовлетворяют?»
Ответа не было, ибо две умывальных комнаты на весь этаж это, разумеется, было мало, откровенно мало. Даже у них в училище, - Димон толкнул плечом перекошенную и разбухшую от влаги темно-синюю дверь умывальной и едва не ткнулся в выходящего оттуда парня с вафельным полотенцем на плече, - даже у них в училище…
- Стоп!
Димон развернулся и ухватил выходящего парня за покрытое полотенцем мускулистое плечо.
- Стоять! Лицом ко мне!
Тот оторопело повернулся, открыл рот и замер.
- Ефрейтор Вова Щукин… - зло, внятно, почти по слогам произнес Димон, - а какого х… ты здесь, родной, делаешь?
Его бывший помощник на дежурстве по части виновато пожал свободным от железной офицерской хватки плечом.
- Так эта… отдыхаю.
Димон поднял брови.
- Тебя, салабон, весь полк всю ночь искал…
Щукин растерянно моргнул. Димон покачал головой.
- Из-за тебя, блин, тудыть-растудыть, восемь сотен человек… и дедушки и прадедушки… до самого утра… как последние щеглы…
Ефрейтор побледнел. Но Димон еще не закончил.
- По всем сопкам и по всем дорогам. Втайне от штаба округа, ибо кто знает, а вдруг тебя еще не замочили, и можно это дело замять…
Мальчишка шумно глотнул. И Димон с чувством покачал головой.
- А он, понимаешь ли, отдыхает… нормально ты устроился, Вова Щукин, ничего не скажешь… - Димон сосредоточился, - С кем, кстати, отдыхаешь? Сам на сам или в компании себе подобных гомо сапиенс?
- В компании… - почти прошептал раздавленный таким поворотом ефрейтор.
Димон подгреб ефрейтора поближе и навис почти над ним.
- Не слышу!!!
- В компании! – с отчаянием выкрикнул солдатик. – Таких же гомо сапиенс! Как я! То есть…
Димон насторожился.
- То есть, что?
- То есть, фемина сапиенс, конечно, - поправился ефрейтор, - я с феминой отдыхал, товарищ лейтенант. Не с гомо…
Димон прыснул и в следующий миг расхохотался.
- Вот за что… я вас, мер… завцы, люблю! За просто… душие…
И в следующий миг по ногам потянуло холодным воздухом, где-то хлопнула входная дверь, кто-то стремительно застучал подковами по полу, и все еще изнемогающий от невнятного желания то ли расцеловать солдатика, то ли настучать ему по роже Димон выглянул за дверь.
- А это еще кто?
По практически темному коридору, навстречу к ним шла женщина в военной форме. И надо было видеть, как она шла: голова гордо поднята, неширокие покатые плечи развернуты, шаг от бедра, да и сами бедра… короче…
- Лейтенант Бенц? – звенящим от напряжения голосом на ходу поинтересовалась военная дама.
- Так точно, - выпустил солдатика Димон, - с кем имею честь?
- Вы не имеете со мной чести, лейтенант, - отрезала дама и подошла ближе, к свету, - а может и без меня чести не…
Боже! Как она была хороша!
Пронзительно-яркие изумрудные глаза меж дивных опахал ресниц, щеки, едва тронутые абрикосовым румянцем, безупречной формы губы… дивная лебединая шея, но главным было в ней – она сама. Вся. Целиком.
- Вы несказанно… - начал Димон и вдруг понял, что уже понимает значение змеи на ее малиновых петлицах и трех звезд на ее погонах, - товарищ старший лейтенант…
- Вот именно, - холодно подтвердила военврач, - я ваш непосредственный начальник, старший лейтенант Кулиева Мария Сергеевна.
«Хуже бабы в погонах в качестве начальства… - донеслось из памяти, как из пропасти, - может быть только баба в погонах…»
- Дима… - раздалось в коридоре.
Димон вздрогнул и вывернул шею.
- Анжела, извини, я сейчас…
Военврач Кулиева изогнула прекрасную бровь.
- Анжела? Уже?
Димон замешкался, и военврач обернулась в полутьму коридора.
- Анжелка! Он твой, что ли?
- Ну… - неуверенно отозвалась администратор гостиницы рыбзавода. – А тебе-то что?
Старший лейтенант вздохнула, покачала головой и, сдвинув Димона и ефрейтора Щукина в сторону, вошла в умывальную. Цокая каблуками по старому желтому кафелю, прошла к окну, ухватила за расшатанную ручку и рванула раму на себя. Окно со скрежетом распахнулось, и военврач, впустив запах прогретой земли, травы и листвы, выглянула наружу.
- Колян! Мишаня!
- Ого-го! – отозвались откуда-то снизу.
Димон отпустил ефрейтора и сделал пару шагов к окну. На дороге перед общагой стояла целая колонна военной техники, а рядом с кабинами, ожидая, когда военврач Кулиева спустится, стояли и курили офицеры.
- Ну, что там, Маш? – крикнули они ей снизу.
Старший лейтенант Кулиева рассмеялась и громко внятно произнесла:
- Тридцать третий!
- Что, серьезно?! – загалдели офицеры. – Не может быть!
- Папой клянусь! – хохотнула военврач и закрыла окно.
И Димон уже слышал и этот подозрительный шум внизу, и хохот и даже, кажется, беготню.
- Тридцать третий… - кричали и кричали там, внизу.
- Тридцать третий!
Кулиева окинула Димона взглядом – сверху вниз, повела красивым плечом и, не говоря ни слова, двинулась к выходу. И вот тогда ефрейтор Вова Щукин гнусно хихикнул.
- Я не понял! – вспылил Димон, - а ты-то чего смеешься?!
Но Щукин уже не владел собой. Перегнувшись пополам, он ткнулся лбом в свои колени, затем осел на кафель, затем лег, и все его тело продолжало ритмично трястись от идущего изнутри почти неслышного хохота…
- Тридцать третий…
В глазах у Димона потемнело, он шагнул вперед, поднял трясущегося ефрейтора с кафеля, подтащил к умывальнику, сунул его голову под сосок и крутанул барашек.
- Что значит, «тридцать третий»? – поворачивая стриженый череп под ледяной струей, цедил и цедил он один и тот же вопрос, - что значит «тридцать третий»?!
И где-то на пятый или седьмой раз, посиневший то ли от хохота, то ли от холода ефрейтор выдавил:
- Вы у Анжелки… тридцать третий офицер… нашего… гарнизона. Они… статистику ведут.
***
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
***
Колонна вошла в расположение части буквально на полчаса и для сугубо практических целей: военврач Кулиева намеревалась довезти на полигон некоторые медикаменты, а начпрод сразу же кинулся грузить остро недостающие на каждых учениях консервы. Так что, когда Димон прибыл в расположение, работа кипела.
- Ты же спать уехал, - едва сдерживая хихиканье, напомнил вышедший из штаба полка принять беглого ефрейтора Щукина под арест майор Брусникин.
Димон передал ему беглеца и отмахнулся.
- Поважнее дела есть.
Хотя, наверное, правильнее было сказать что-нибудь заносчивое, типа «было бы с кем спать!»
Вздыхая и качая головой, Димон прошел мимо суетливо грузящих ящики солдатиков, мимо поглядывающих в его сторону посмеивающихся офицеров, затем – мимо столовой и, поразмышляв, двинулся к свинарям. Ему нужно было время, чтобы пережить позор. Ну, и какое-нибудь занятие – тоже.
И, надо сказать, занятие не замедлило явиться. Когда он посетил свинарей, те – с кругами под глазами и совершенно в мыле – снова закапывали останки в землю.
- Вы ребята с глузду съехали? – присел над могилой Димон, - вы че делаете? На фига ее снова закапывать?
- А вы вот им скажите, - мрачно отозвались мокрые, грязные, взмыленные свинари.
Димон повернулся, куда сказали, и сердце екнуло. В тенечке сидели два мента.
- Здравия желаю, - кивнул им Димон и подошел, - вас кто пригласил – капитан Соколов?
- Точно, - отозвался плешивый мент с капитанскими погонами.
- А чего ж вы останки с собой не заберете? Сразу?
- А на х… они нам нужны? – зло поинтересовался капитан. – Что мне их солить?
Димон покачал головой.
- Ну, вы что, в самом деле, словно вурдалаки какие? Это же девушка молоденькая была! Может, ее и сейчас родители ищут?
- Эту бичевку? – поморщился капитан.
Димон поджал губы.
- Вы что – уже идентифицировали личность? Вот так вот приехали, глянули и сразу р-раз! Бичевка! А если не бичевка?!
Милиционер густо покраснел, - начиная от выглядывающей из голубой рубахи и без того уже красной шеи.
- Я не понял, салага, ты меня моей работе учить будешь? Соколов, значит, со мной все перетер, а тут приехал зеленый лейтеха и все переиначил?!
Димон вскипел и повернулся к свинарям.
- Раскапывай останки!
- Но, товарищ лейтенант!
- Доставайте останки, я сказал, - процедил Димон.
Ему до смерти надоел этот цирк, когда судьба не идентифицированных фрагментов человеческого тела решается междусобойчиком мента и особиста.
- Ты не понял, лейтенант…
- Я все прекрасно понял, - отрезал Димон, - и вы не сойдете с места, пока не заберете эти кости и не проведете их нормальную идентификацию!
- Нет, ты не понял, - произнесли рядом совсем иным, на удивление знакомым голосом.
Димон обернулся. Это был прапорщик Зеленин, у которого он не так давно принимал, и которому на следующие же сутки сдавал дежурство по части. И Зеленин был в ярости.
- Ты ни х… не понял, салага.
Внутри у Димона похолодело. Зеленин был не просто в ярости; его глаза были глазами бешеного камышового кота.
«Бог мой!» – мысленно охнул Димон.
Он и впрямь ни хрена не понимал.
***
Леха спал все два часа по пути на полигон – действительно, как суслик. И лишь когда они прибыли на место – к тому самому оврагу, где он сам обнаружил несколько часов назад брошенный КрАЗ, а неподалеку – присыпанный грунтом груз, водитель отважился его толкнуть:
- Товарищ лейтенант… приехали.
Леха открыл глаза, потянулся и выпрыгнул из машины. Огляделся, моргнул и еще раз огляделся. Дергач сказал все предельно ясно: прибыть и сменить начальника караула, стерегущего в засаде КрАЗ и похищенные боеприпасы. Вот только… он не видел КрАЗа – нигде.
- Лейтенант Бардин? – подошел к нему офицер.
- Верно, - кивнул Леха, отметив, что тот, как и он сам, лейтенант, - а ты – лейтенант Демидов?
- Точно, - улыбнулся Демидов. – Сменять нужно именно меня.
- А где КрАЗ? – непонимающе прищурился Леха.
Если Дергач и впрямь хотел устроить засаду на похитителей, что, возможно, еще вернутся сюда, машину следовало оставить на месте, там, где ее и бросили.
- Забрали КрАЗ, - улыбнулся лейтенант, - вместе с грузом.
- Кто? – поднял брови Бардин.
- Округ, - пояснил Демидов, - буквально сорок минут назад.
Леха замотал головой.
- Бр-р-р… подожди, братан. Дергач же сказал, здесь засада будет.
Демидов хмыкнул и пожал плечами.
- Ну… мало ли что Дергач сказал. Есть же и субординация…
- Стоп, - упреждающе выставил вперед ладонь Леха, - есть приказ. Дергач его отменял?
Лейтенант уклончиво мотнул головой.
- Я еще раз спрашиваю, - с напором процедил Леха, - Дергач отменил свой приказ?
- Нет.
- Вопросов не имею, - развел руками Леха и огляделся, - где тут у тебя связь?
Лейтенант занервничал.
- Ты же не будешь…
- Тебя не касается, что я буду, а чего не буду, - отрезал Леха. – Где связь, которую я должен принять вместе с караулом?
- И нечего так кричать, - насупился лейтенант. – Здесь она. Вон, в кустах. Тоже мне уставник нашелся. Сопля зеленая…
Леха, старательно делая вид, что не расслышал двух последних слов, прошел по направлению руки лейтенанта в кусты, продрался сквозь колючки и присел рядом со связистом.
- Дай-ка мне Дергача. Ща буду по самое не могу получать. За всех, кто, бля, не в море!
Солдатик рассмеялся и потянулся к трубке полевого телефона.
***
Переговорив с офицерами, Дергач все-таки решил самолично съездить в расположение части. Во-первых, ему до смерти хотелось перетолковать с этим ефрейтором лично, ну, и медпомощь квалифицированную следовало получить. Булки жутко воспалились – прям не прикоснись, а военврач Кулиева и лейтенант медицинской службы Бенц были сегодня в расположении части, – как на грех, оба.
Понятно, что, как всегда в последнее время, Дергач перемещался в кузове «Урала-375Д», держась за металлическую стойку. И, когда позвонили с полигона, он как раз, держась за крепкие загорелые шеи солдат, слезал около КПП.
- Ну, что там еще? – с неудовольствием вошел он в душное помещение контрольно-пропускного пункта и протянул руку к услужливо подающему телефонную трубку дежурному.
Теоретически условный противник мог начать наступление и застать Дергача этим врасплох, но только теоретически. Уж Дергач-то знал, что Медведев без разрешения теневых боссов и пописать не сходит, и, ясно, что оное разрешение вечно запаздывало, а уж за Дергачом и вовсе никогда не поспевало.
- Ну?
Это был молодой лейтенант Бардин.
- Товарищ подполковник, я на месте, но охранять нечего.
- Как нечего? – не понял Дергач.
- Я передаю трубку прежнему начальнику караула.
Трубку взял этот лейтенант-разведчик, начавший мямлить что-то об офицерах из округа, о приказе начальника штаба…
- Стоп! – оборвал его на полуслове Дергач. – Я тебе давал приказ снять охрану караула?
- Н-нет.
- А почему ты позволил вывезти вверенное тебе имущество?
- Да я… да мы… да подумал…
- Почему твои часовые… твою мать, не стреляли?
В трубке повисла тишина, и Дергач раздраженно и устало матюгнулся. Он уже в целом понимал, что именно произошло.
- Передай трубку Бардину.
Бардин отозвался, и Дергач оперся костяшками кулака о стол в КПП, принялся диктовать:
- Короче, Бардин, этого козла пинком под зад отправишь Саркисяну. Ни тебе, ни мне от него проку все равно никакого, а время слишком дорого.
- Есть, товарищ подполковник.
- А вот боеприпасы ты мне найди.
- Но…
- Никаких «но», - отрезал Дергач, - я знаю, что не ты их утратил. Но вот искать придется тебе. Они далеко вряд ли укатили, а я еще и ментов попрошу, чтобы они мне сообщали, если где этот КрАЗ увидят. Понял, соколик?
- Так точно, - отозвался Бардин.
- Ну, так вперед, родной, - скомандовал Дергач и вернул трубку на рычаги.
В последние часы земля буквально уходила у него из-под ног, и у него было такое чувство – нет, бездоказательное совершенно, но оно было, - что без вмешательства округа тут не обошлось.
«Главное теперь, чтоб этот беглый ефрейтор хренов сюрпризов не преподнес…»
***
После восьми утра, когда солдат с песнями погнали на завтрак, к Медведеву поступили первые вдохновляющие сведения.
- Короче, вывезли у Дергача эти учебные гранаты – в полном объеме, - сообщил человек из штаба округа.
- И он отдал? – не сразу поверил в такое Медведев.
- Там у него начальником караула лейтенант зеленый был, - пояснил человек из округа, - наехали, надавили, почти трахнули, можно сказать. Он и сдулся.
«Дергачу теперь кранты!» - решил Медведев.
- Короче, Дергач может заранее снимать штаны, - подтверждая его мысли, произнесли в трубку, - ему такого не простят.
- А что с этим… ночным перемещением личного состава полка? – вскинулся Медведев, - хоть какие-нибудь данные есть?
- Уже есть, - отозвались из трубки, - у него ефрейтор бежал, вот они его всю ночь по всем проституткам и по всем пивнякам, ну, и по всем кустам, само собой, искали…
Лицо Медведева само собой искривилось от улыбки. Это был не просто понт, это был дешевый понт. Маскируя поиски беглеца учениями, Дергач изо всех сил делал хорошую мину при плохой игре, вот только получалось это у него все хуже.
- Ему за это вставят?
- За это – нет, - отозвался человек из штаба округа, - а вот за то, что в штаб не доложил, обязательно.
Настроение у Медведева окончательно поднялось. Он вернул трубку на рычаги и сладко потянулся. Столько дерьма, сколько грозило пролиться на голову Дергача, в округе мало на кого проливалось. И последствия обещали быть весьма эротичными.
- Ну, что, Сергей Иванович, готовь, как говорится, попу.
***
Прапорщик Зеленин стоял напротив Димона с белыми от бешенства глазами, и молодой лейтенант медицинской службы Д. С. Бенц понимал: это не старшина срочной службы, этот фрукт имеет реальную власть кое-кого нагнуть.
- Ты не понял, салага, - внятно произнес прапорщик, - здесь командую я и только я. И если ты… думаешь, что можешь распоряжаться моими людьми…
Димон сжал челюсти, но уже чуял, всей шкурой чуял, что самое страшное уже произошло. Ибо, слушая непрерывный поток мата и обещаний сексуального характера, старшина уже распрямил плечики, второй свинарь подхихикнул, и даже оба мента, - Димон это знал совершенно точно, - прямо сейчас криво улыбались.
- А вы, товарищ прапорщик, не много на себя взяли? - преодолевая мерцание в глазах, спросил он, - в смысле, может, вы что перепутали?
- Что? – прищурился Зеленин.
Димон глотнул.
- Ну, то, что вы п…с, я вижу уже по вашему лексикону. Но ваши манеры доказывают, что мне опасаться нечего, ибо вы не активный п…с, а пассивный.
- Чего? – поднял брови Зеленин.
Менты сбоку так и замерли с отвисшими челюстями.
Димон изготовился и, аккуратно проговаривая слова, произнес ответный спич, и там был не только достойный ответ на каждое из обещаний, о нет, были там и сугубо медицинские приколы, - таким в прапорской школе не учат.
- Т-ты…
Прапорщик покраснел, затем побагровел почти до свекольного цвета и все-таки бросился – первым. Димон, призывая в свидетели обоих ментов, весело и зло сделал им ручкой и с наслаждением вцепился в ненавистную харю.
***
Прибыв на место, в свой кабинет в расположении штаба полка, Дергач первым делом приказал привести ефрейтора Щукина и был совершенно сбит с толку испуганным и невинным выражением его физиономии.
- Значит, ты утверждаешь, что никаких сообщников из числа гражданских у тебя при покраже боеприпасов не было?! – брызгая слюной, нависал он прямо над ефрейтором. – А чем ты это докажешь?!
- Спросите, кого хотите, - хлопал ресницами годок Вова Щукин, - Я всегда у всех на виду.
- А этой ночью?! – резонно орал Дергач, - Тебя весь полк искал! А ты говоришь, у всех на виду!
- У меня есть свидетель… ница, - глотнул ефрейтор, - если что, спросите у нее.
- Спрошу, обязательно спрошу, - сурово пообещал Дергач, но уже видел: пустое.
И поскольку задница воспалилась настолько, что не прикоснись, едва спровадив на губу ефрейтора, он позвонил в медсанчасть.
- А старший лейтенант Кулиева пошла искать Мерседеса… ой! То есть, лейтенанта Бенца, - растерянно отчитался дневальный по медсанчасти из числа больных.
- А где потерялся лейтенант Бенц?
В трубке растерянно кашлянули.
- Ну, вообще-то, у товарища лейтенанта самое любимое место свинарник…
Дергач рассмеялся и, охая от боли, двинулся к выходу. Медпомощь ему была нужна в любом случае, где бы эти два медработника ни находились.
***
На поверку прапорщик оказался сильнее, но главное, он был килограммов на десять, а то и двенадцать тяжелее, а потому Димон стал выдыхаться довольно быстро. Нет, поначалу это был реальный бокс, и Димон уходил от ударов и наносил удары в ответ, наступал и отступал и старался если не быть, то хотя бы выглядеть техничным. Вот только длилось это недолго, и вскоре они вцепились друг другу в отвороты кителей, благо пуговицы мигом отлетели, а, сделав пару кругов почти в обнимку, оба повалились в грязь. Ну, если быть совсем уж точным, то в навоз.
- Щ-щенок! – рычал прапорщик, - Ур-рою салабона!
Но урыть салабона именно сейчас вмиг стало нереально. Димон, осознав, что его новый, ушитый в лучшей мастерской училища китель можно выбрасывать на помойку, ибо он весь пропитался дерьмом и свиной мочей, просто осатанел.
- Гад! Подонок! – чуть не рыдал он, и это говорилось так искренне, словно он снова был тринадцатилетним, безнадежно испорченным правильным русским языком и гуманным отношением к человечеству сыном училки и фельдшера.
Они рывками выдергивали один другого из чавкающей вонючей грязи и снова окунали – туда же, норовя лицом, то есть, извините, конечно же, рожей. И удар за ударом, поворот за поворотом они оба продвигались все глубже и глубже, в самый центр титанических размеров и немеряной глубины лужи. И, понятно, что им обоим было плевать на все, даже на свинарей, уже мечтающих о том, как станут в полку рассказчиками номер один, даст Бог, до самого конца службы. И надежды были оправданны: медик и завхоз катались в грязи, словно американские «телки», срывая друг с друга мундиры, сыпля один другому затрещины и разве что не визжа от ярости.
И понятно, что они и внимания не обращали на совершенно очумевших от увиденного и даже не думающих прекращать это свинство ментов, как не заметили они и старшего лейтенанта Кулиевой.
- И что это такое? – строго свела брови в одну линию военврач.
- Мужчины отношения выясняют, - с уважением отозвались менты.
- Наш побеждает, - похвастались тут же свинари.
Менты фыркнули.
- Ну, это мы еще посмотрим…
- Сто рублей ставлю, - перешел к делу старшина.
Военврач Кулиева покачала головой и подошла к краю почти бескрайней лужи.
- Лейтенант Бенц! Вы слышите меня, лейтенант?!
И, конечно же, лейтенант услышал – в тот самый миг, когда прапорщик Зеленин, казалось, уже одержал верх и почти утопил наглотавшегося свиной мочи противника в жидкой и жирной грязи.
- А-а-а-а-а!!! – заорал Димон, рванулся вверх, выдернул из грязи одну руку, затем вторую, скользким ужом вывернулся из объятий почти оседлавшего его прапорщика и нанес первый по-настоящему решающий удар.
Зеленин мотнул головой и уставился перед собой – совершенно пустым взглядом.
- Лейтенант Бенц! – пропели ему, и Димон, точь-в-точь, как в фильме, ударил Зеленина обеими руками по ушам.
- Бенц! Мать твою туда и оттуда! Ты глухой, что ли, Бенц?!
Зеленин покачнулся и рухнул в грязь ничком. Димон обвел мутным взором окрестности, увидел военврача Кулиеву, и его тут же вырвало – даже не понять, чем.
***
Военврач Кулиева, для своих просто Маша, надела, пожалуй, самую неприступную свою маску и первым делом ткнула пальцем в направлении Зеленина и повернулась к свинарям.
- Вытащить!
- Фу… - замотали головами свинари.
- Он потерял сознание, - пояснила Кулиева, - если не поднять, захлебнется. Или вы хотите уголовную статью?
Услышав знакомые слова, менты переглянулись и словно вернулись в реальность.
- Вперед, салаги, - пинками под зад отправили они обоих срочников выручать босса и тут же повернулись к Димону.
Лейтенант, еле живой, шатаясь и раскачиваясь, пытался причалить к берегу этого вонючего «моря».
- Ну, ты монстр!
- Реально ты его уделал! Красиво!
- Ты кем до армии… и вообще… ну, типа, кто по жизни…
Димон кое-как преодолел границу, отделяющую навозную жижу от «кисельных берегов», пробрел десяток шагов и уставился им в лица мертвым, страшным взглядом.
- Останки взять с собой и опознать.
Менты переглянулись, но оба уже видели: лейтеху не передавить.
- Это приказ, - мрачно произнес лейтенант и повернулся к военврачу Кулиевой. – Вы меня звали? И даже, кажется, по матушке?
Маша покачала головой.
- Вы бы видели себя со стороны, Бенц. Извините, но состояние у вас абсолютно свинское. А видок…
Димон глянул на свои сапоги, перевел взгляд выше… и Маша криво улыбнулась.
- Вы весь одинаковый, Бенц. Ни один боров рядом с вами не стоял. И воняет от вас точно так же. Или вы уже втянулись и не чуете?
Димон пожал плечами.
- А ругаться-то зачем?
Военврач печально вздохнула.
- Я совершенно не представляю, как буду с вами работать, Бенц. Извините, но попасть в первую же ночь в койку самой употребляемой шлюхи гарнизона…
- Вот этого не надо, - поднял руку Димон, - это – личное, и оно вас…
- Хорошо, - согласилась Маша, - а что вы скажите об этом?
Димон проследил за ее жестом. Двое свинарей тащили своего босса в сторону корыта с водой, но главное, военврач, судя по интонации, только начала уминать в грунт своего подчиненного, а тембр ее голоса все накалялся и накалялся…
- Вы же медицинский работник, Бенц. Как вам не стыдно?
Димон поджал губы.
- Это как ВАМ не стыдно, товарищ старший лейтенант?!
Маша удивилась.
- Мне?
- Именно вам, - упрямо кивнул Димон, - я такой халатности, такого равнодушия к личному составу даже в морге не наблюдал!
Маша тряхнула головой.
- А вы не ошиблись адресатом? А, обличитель вы мой непреклонный? Чем это я перед вами провинилась? В чем вы меня пытаетесь обвинить?
Димон пожал плечами.
- Я уже сказал: в равнодушии и халатности. Потому что довести солдатика до того, чтобы у него завелись вши… ну, это, знаете, это надо быть преступницей какой-то! Салтычихой! А вы не в Чечне все-таки служите! Не в Афгане!
- Стоп, - растерялась военврач Кулиева и тут же начала наливаться гневом, - о чем вы вообще говорите? Какие вши? Где вы их нашли? Или, может быть, лобковую подцепили – у вашей пассии?!
Димон покачал головой.
- Я говорю о самой обыкновенной солдатской бельевой вши.
Он повернулся к свинарям.
- Старшина! А ну-ка, идите сюда! Быстро! Быстро!
Старшина послушно, трусцой подбежал.
- Снимите вашу майку, старшина, - приказал Димон.
Старшина быстро стащил майку, но когда Димон взял белье в руки и стал внимательно просматривать швы в поисках главной улики – прицепившейся гниды, военврач уже знала, что он прав. Расчесы на груди у старшины были те самые. Характерные.
- Бог мой… – она повернулась к лейтенанту, - как вы это обнаружили?
Тот усмехнулся и глянул на так и не доведенную до конца то ли могилу, то ли обычную воспитательную армейскую яму для похорон бычка – два, на два, на два.
- Я еще когда их в первый раз копать заставил, увидел, что старшина исчесался. А уж, когда они разделись, все стало ясным, как день.
Военврач прикусила губу и закрыла руками лицо. Большего позора для полка она и помыслить не могла.
***
Когда прибывший на свинарник, как всегда в последнее время, держась за металлическую стойку, стоя в кузове «Урала-375Д», подполковник Дергач оглядел своих подчиненных, он их, мягко говоря, не узнал. Прапорщик Зеленин стоял на четвереньках перед свиным корытом с водой – полураздетый, грязный и, кажется, побитый, и обмывался, насколько доставал руками. Машка выглядела – краше в гроб кладут, а на лице грязного, как свинья, лейтенанта Бенца красовался роскошный бланш – уже густо-синий. Свинари – оба причем – были раздеты до трусов и судорожно осматривали швы своей одежды.
- Вши, - коротко пояснила Маша. – Бенц вчера обнаружил.
- И откуда? – нахмурился Дергач.
У него отродясь этой дряни не было.
- Думаю, Черняховский полк… - предположила военврач, - я еще прапорщика Зеленина не опрашивала, но, сдается мне, это он белье у них занял.
Дергач глянул на склонившегося над корытом Зеленина и прищурился. Воинские части иногда занимали одна у другой чистое нижнее белье – после бани, и если белье не было в достаточной мере пропарено…
- Возможно, и так, - согласился он. – И что теперь? Дезинфекция?
- Причем, срочная, - кивнула Маша. – Лучше бы прямо на полигоне, чтобы сюда эту дрянь не завозить.
Дергач вздохнул.
«Мне только этого позора не хватало!»
В последние дни его кусали со всех сторон, и если обнаружится, что его солдатики еще и завшивели… короче, сливай воду.
- А что у вас с глазом? – поинтересовался он у Бенца.
- Упал, - хмуро отозвался лейтенант.
- С прапорщиком в обнимку? – язвительно кивнул в сторону Зеленина командир полка.
Бенц глянул на прапорщика и, понимая, что очевидного не скроешь, уклончиво пожал плечами.
- Вроде того…
- А причины столь жарких объятий?
Вот тогда и подошли менты.
- Здравия желаю, Сергей Иванович, - подал руку капитан.
- Здорово, Николай Петрович, - принял рукопожатие Дергач. – Что-то объяснить мне хочешь?
- А тут все просто, Сергей Иванович, - пожал плечами тот. – Лейтенант Бенц добивается, как я понимаю, начала уголовного дела по этим останкам.
Дергач оглядел сваленные возле ямы выбеленные солнцем и явно когда-то обгрызенные свиньями кости и покачал головой. Он уже понял, что происходит, и куда кто клонит.
- И что вам помешало это уголовное дело открыть?
Милиционер посерьезнел.
- Тут ведь, Сергей Иванович, вот какая байда. В последние полтора года указанные фрагменты скелета использовались вашими военнослужащими, мягко говоря, не по назначению…
По спине у Дергача прошла волна. Он уже чуял, что дело – дерьмо.
- И? Как именно они их…
Милиционер окинул взглядом тут же потускневших свинарей.
- Они придумали обряд «целования мощей» молодыми военнослужащими, заступающими в наряд на свинарник. По моим прикидкам, через этот обряд прошли более трехсот человек.
Дергач глотнул.
- И это значит…
Милиционер кивнул.
- Вот именно, Сергей Иванович, если этому делу дать ход, тут такие сроки будут – ого-го! Начиная от некрофилии и заканчивая вандализмом. Кое-кого и с гражданки выдергивать придется. Статьи серьезные.
Дергач это и сам понимал.
- Ладно, разберемся, - кивнул он.
Хотя, если честно, он уже не представлял, как сумеет все это замазать.
***
Около десяти к Медведеву поступила свежая информация.
- Дергач заехал колонной в часть, а теперь в явной спешке возвращается на полигон.
- Стоп. Ну-ка, подожди, - оборвал информатора Медведев, - а как он сумел в части оказаться? Он же на полигоне был…
Информатор начал отвечать, но Медведев и сам все уже понял. Стремительный словно понос условный противник явно воспользовался общим перемещением личного состава этой ночью и в массе войск, никем незамеченным, наверняка побывал везде, где хотел.
- Вот сволочь! Нет бы, спать…
Однако Дергач предпочитал мотать всем нервы.
- А почему ты сказал, что он выехал на полигон спешно?
- Я не все понимаю, - честно признал информатор, - совершенно точно известны две вещи: с час назад Дергач побеседовал с беглым ефрейтором Щукиным, но разговором этим остался крайне недоволен.
- А почему? – удивился Медведев.
Он совершенно точно знал следующее: сопровождаемая пожаром кража боеприпасов имела место быть, оные боеприпасы были таки найдены в Семеновском Бору молодым лейтенантом Бардиным, а не так давно загружены и вывезены людьми от округа. Все это в целом, вместе взятое, грозило Дергачу серьезным пинком под ж… не окончательным, но весьма серьезным.
Ефрейтор Щукин мог пролить свет на некоторые стороны дела, и, будучи пойманным и уличенным, он вряд ли молчит, а, скорее всего, изо всех сил спасает шкуру, сдавая своих подельников на гражданке.
- Щукин, похоже, невиновен, - после недолгого размышления ответил информатор.
- Бред, - не поверил Медведев. – А какая вторая вещь, о который ты хотел сказать?
Информатор рассмеялся.
- У него только что серьезный разговор с ментами состоялся. Короче они у Дергача в части нашли останки. Человеческие.
По спине Медведева пронеслась ледяная волна.
- Кто? – хрипло спросил он, - молодой солдатик?
- Неясно, - отозвался информатор, - но я так слышал, менты Дергачу серьезно угрожали разными статьями: там и некрофилия, и вандализм…
Медведев глотнул. Увидеть Дергача в клетке зала суда со статьей за некрофилию он и не мечтал.
«А почему бы и нет… тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!»
- Ладно, спасибо, - поблагодарил он информатора и вернул трубку на место.
На самом деле Медведеву уже ничего и не было нужно. Просто потому что у него уже было все. Дергач имел столько проколов, что в страшном сне не приснится. А одно почти случайное поражение Медведева при суточной давности наступлении в общем раскладе почти ничего не значило.
Он окинул карту взглядом. Да-да, по очкам Дергач проигрывал, и крупно.
- Главное, чтобы теперь ничего не менялось.
***
Около десяти утра Саркисян уже набросал несколько вариантов ложного наступления. На реальное у полка не было ресурсов, да и взаимное расположение войск было таково, что выигрыш в любом случае оставался за Медведевым. Штаб округа недаром жрал свой хлеб с маслом и толстым слоем красной дальневосточной икры, поэтому расклад на местности был тот, что был нужен штабу округа, а не Дергачу.
- И Медведева статус-кво устраивает… - хмыкнул Саркисян.
До завершения этих учений оставалось всего нечего – день да вечер, и если ничего не случится, Медведев автоматом получал свои выигрышные очки, а его офицеры – свои сверхплановые поощрения, вплоть до звездочек.
- Зар-раза! – стукнул кулаком по столу Саркисян.
Да, у него были готовы несколько роскошных вариантов ложных наступлений, способных вырвать победу из пасти врага, условного врага, разумеется!
«Но вот пойдет ли на них Дергач?»
Саркисян вздохнул. Дергач по мере того, как задница воспалялась все сильнее, становился все менее терпим, и говорить с ним о деле стало почти нереально. Да, Володю тогда тоже ранило – не менее серьезно, но вот беда, если на Саркисяне все начало затягиваться, как на собаке, то Дергач заболел и заболел серьезно. Нет, Володя знал, что смог бы найти аргументы и таки убедить Дергача – пусть и не в меру раздражительного сейчас – в своей правоте… если бы он был уверен в этой правоте сам.
- Блин!
Володя еще раз оценил диспозицию и вздохнул. Время утекало, как песок сквозь пальцы, а Небо все никак не подавало ему внятного знака.
***
К одиннадцати дня Леха вконец затрахался. Нет, судьба к нему благоволила, и он долгое время ехал по хорошо заметным на лесной дороге следам КрАЗа, затем нарвался на пост у перекрестка, и ребята ему внятно разъяснили, кто сегодня, когда и куда проехал. И все же по большому счету все его труды были пустыми. Заехав во владения ПГТ Потемкинский, КрАЗ вместе с грузом словно растворился в воздухе.
- Не видел, - качал головой гаишник.
- Не знаем, соколик, не знаем, - разводили руками старушки на лавочках.
- Не, не проезжал, - мотал головой пьяненький житель.
Тогда ему на глаза и попался этот бомж – глаза ясные, злые.
- Дружище, - подошел к нему Леха, - я КрАЗ поутру потерял. Вместе с грузом. Как найти?
Бомж фыркнул и покосился на замерших рядом солдатиков.
- Сегодня такие же, как вы, сдавать металлолом проехали.
Леху аж подбросило.
- Куда?!
- Две сотни, - протянул руку бомж.
Леха кинулся обыскивать карманы, достал две сотни и сунул купюры бомжу.
- Ну?
- Езжай прямо, - махнул вдоль дороги бомж, от выезда четвертый километр. Там ингушский дом…
- И? – глотнул Леха.
- У них там все принимают: и медь, и люминий, и КрАЗы тоже.
Леха метнулся в машину, в считанные минуты добрался до указанного километра, отметил на ржавых железных воротах табличку «Медь, люминий, лом», ворвался внутрь и офигел. Искомый КрАЗ был здесь.
- Мать моя женщина… - с восхищением пробормотал он и зашел со стороны кузова.
Кузов был полон.
Где-то рядом гавкнул пес, и Леха вышел из ворот и махнул солдатикам.
- Сюда! Выводим его отсюда, на х…
Ворота со скрежетом распахнули, водитель кинулся внутрь кабины КрАЗа, но тут же сокрушенно покачал головой.
- Смотрите, товарищ лейтенант.
Леха заглянул в кабину. Из панели торчали разноцветные провода, а гнезда под ключ зажигания попросту не было.
- Перегружаем, - решительно скомандовал Леха.
Водитель выпрыгнул, подогнал ГАЗ-66 вплотную к КрАЗу – кузов к кузову, солдатики принялись перекидывать ящики, и только тогда Леха увидел охрану. Здоровенный заспанный краснорожий детина в камуфляже держал перед собой ружьецо, и ствол был повернут совсем не туда, куда надо.
- Убери на х… дорогой, - тепло и сердечно попросил Леха, - пока беды не случилось.
- Я не понял, а вы что здесь делаете? – недобрым тоном поинтересовался охранник.
- Свое забираем, - чистую правду ответил Леха.
- А за весь этот лом заплачено, - покачал головой охранник, - и ваша дело теперь сторона.
- Где ты видишь лом? – удивился Леха и подал знак солдатикам.
Те приостановились, и он сорвал пломбу и расстегнул застежки.
- Смотри.
Внутри лежали дымовые шашки.
- Здесь ни грамма металла. И это вы купили, как лом?
Охранник глотнул и громко, длинно, по-разбойничьи засвистел. И почти сразу Леха обнаружил себя и своих солдатиков окруженными.
- Пошли вон отсюда, - внятно предложил главный, - или кое-кто здесь мозгов не соберет. Мамой клянусь.
Леха оценил диспозицию, отметил тот факт, что воины его струхнули, а сам он вооружен одним пистолетом, и поднял руки.
- Хорошо-хорошо, мы уходим. Один вопрос: кто хозяин? С кем перетирать надо? Ну, чтобы забрать все это без перестрелки…
Охранники явно удовлетворенные тем, что сумели запугать целое войско, переглянулись.
- Езжай в центр, возле площади есть Дом Рыбака, найдешь там Ису. Вот с ним и договаривайся.
***
Димон выбросил китель и брюки практически сразу; что такое свиная моча в химическом смысле он знал, а потому никаких иллюзий о сохранении цвета ткани не питал. Благо, помощник дежурного по части – младший сержант из автобата вошел в положение и принес ему новую хэбэшку – с возвратом, разумеется. В этой самой хэбэшке, чисто отмытый, разумеется, он и прибыл в общежитие рыбзавода. И, разумеется, Анжелка его ждала.
- Дима… Димочка, - побежала она за ним, прямо от стойки администратора и нагнала уже на лестнице, - Дима, что тебе эта сука наговорила?
- Анжел, подожди, - повернулся он к ней, - не в Кулиевой дело.
Анжелка потрясенно прикрыл рот ладошками.
- Господи! Кто это тебя?!
Димон потрогал место, где должен был находиться бланш, и зашипел от боли – оно болело, и сильно!
- Так, подрался…
- Из-за меня?! – восторженно охнула Анжела, - с кем?!
Димон вздохнул и вдруг прыснул смехом. Эта Анжелкина непосредственность искупала все, даже то, что она, как выразилась военврач, «самая употребляемая шлюха гарнизона».
- Нет, Анжела, не из-за тебя, - покачал он головой и двинулся по коридору к своему с позволения сказать, «номеру». – Я подрался по служебному вопросу.
Администратор гостиницы рыбзавода непонимающе моргнула.
- Как – по служебному? И что на тебе надето?
Димон вздохнул и молча толкнул свою дверь.
- И чем это от тебя пахнет?
«Все-таки пахнет…» - поморщился Димон и принялся стаскивать хэбэшку; ее следовало вернуть в целости и сохранности.
- Ужасно пахнет, - фыркнула Анжелка, - быстро в душ! Если будешь так пахнуть, я с тобой в жизни рядом не лягу!
Димон рассмеялся, ухватил полотенце и побрел в умывальник. Он тоже не был готов разделить с Анжелкой ложе – не из-за запаха и даже не потому, что узнал о ней то, чего прежде не ведал. Просто с минуты на минуту возле гостиницы должна была остановиться колонна, вместе с которой он и обречен был отбыть на полигон – буквально немедленно. Дезинфекция всего полка, так уж вышло, ждать не могла.
***
Леха отыскал Дом Рыбака сразу. Довольно быстро ему подсказали и как найти Ису, но вот затем вышел ступор. Иса – немолодой ингуш с признаками высшего образования на лице и в манерах – был мертвецки пьян.
Нет, все остальное было, как полагается: двое ребят крепкого сложения на входе в бар, где «гулял» Иса, две шлюхи – строго разной масти, трезвые – сидящие у стойки, бок о бок с «гуляющим» Исой. Но вот в глазах самого Исы застыла какая-то неингушская скорбь. Леха сказал бы даже, вселенская скорбь.
- Привет, Иса, - подсел он рядом.
- Садись, - жестом указал Иса и подал знак бармену.
Тот мгновенно набулькал.
- Пей.
Леха без единого слова выпил. Он знал, когда лучше делать, что говорят. Но – Бог мой! – там было градусов семьдесят!
- Что случилось, брат? – проронил Иса и снова подал знак бармену, чтобы тот наливал.
Леха попытался поймать его взгляд и не смог, мужик смотрел не только сквозь него, но и вообще сквозь весь белый свет. Леха выпил еще и содрогнулся.
- Твои люди только что боеприпасы по цене металлолома купили. Боеприпасы ворованные. И надо бы их вернуть.
Иса с отчетливым усилием продвинулся чуть ближе к реальности, но вынырнуть, - Леха это видел, - так и не смог.
- Отдай им назад их деньги, - безразлично сказал Иса, - и тебе вернут, что взяли.
- У меня нет столько денег, - покачал головой Леха, - да, и купили его твои приемщики против правил. Они металлолом должны покупать, а не дымовые шашки и гранаты. Куда это годится?
Иса подал знак бармену, чтобы наливал, задумался, - Леха это видел, - но ответить, куда это годится, не сумел.
- Ты без денег хочешь проданное вернуть, а так не бывает, - покачал он головой, - спроси своих друзей, может, кто за тебя подпряжется?
Леха на мгновение ушел в себя, выпил налитое барменом, благодарно кивнул и двинулся к выходу.
- Где тут телефон?
А еще мгновение спустя он пытался пробиться к Дергачу.
- Слушай, сержант! – кричал он связисту, - мне нужен именно Дергач! Я наше краденое нашел, но мне нужен кто-то с большим весом! Иначе не забрать!
- Извините, товарищ лейтенант, - болезненно отозвался связист, явно молодой, - но Дергача нет на месте, и я не смогу его найти так быстро, как вам нужно. Может, начальника штаба позвать?
И, понятно, что Леха тут же согласился на начальника штаба, однако услышал по сути то же самое.
- Я не сумею вам помочь, лейтенант. Это за рамками моей компетенции, - сухо ответил офицер. – Обращайтесь к тому, кто отдал вам этот приказ.
Леха зарычал и попросил дать ему дивизию, а затем и капитана Соколова.
- Товарищ капитан, я оружие нашел! – радуясь хоть какому-то реальному контакту, заорал он, - только мне…
- Стоп, какое оружие?
- Ну, как же какое?! – опешил Леха, - то, что прошлой ночью.
- Так, полегче, юноша, - оборвал его особист. – Вы отдаете себе отчет, куда звоните?
- Ну…
- А если отдаете, то какого хрена звоните? Я лично проводил ревизию ваших складов, и я вам ответственно заявляю: никакого оружия в складе номер четыре не было!
Леха растерялся.
- А что же я тогда нашел?
- А вот не знаю! – со смешком парировал особист, - звоните вашему Дергачу и выясняйте, что вы там для него нашли. А сюда, в штаб дивизии с этим бредом обращаться не надо. Вы слышите меня, юноша?
- Слышу… - мрачно отозвался Леха и вернул трубку на рычаги.
«И кого просить о помощи?»
Если совсем честно, была там одна хитрая рожа.
- Дай-ка мне Саркисяна, - попросил он спустя еще минуту.
И Володя – первый из всех – оказался доступен, а главное, не строил из себя святую армейскую непорочность.
- А почему ты ко мне обратился? – выслушав поток обвалившихся на него откровений, первым делом спросил Саркисян.
- А к кому? – с отчаянием в голосе спросил Леха, - он – Иса, ты – Саркисян. Неужели не договоритесь?
В трубке раздраженно засопели.
- Я что, похож на ингуша?
- Похож, - честно ответил Леха.
- Ты офигел, лейтенант! – рявкнул Саркисян, - ингуши – все, как один, мусульмане!
- И че? – не понял, кого он из себя строит, Леха.
- А я армянин! – язвительно поставил его на место Саркисян. – Мы на тысячу лет раньше вас христианами стали!
- Да, ну! – не поверил Леха и тут же вспомнил, зачем позвонил, - слушай, капитан, ты лучше подскажи, что мне теперь делать? Я запарился, честное слово!
В трубке воцарилась тишина.
- Что там за груз?
Леха вздохнул.
- Разное. Сборная солянка. Ракетницы есть, дымовые шашки есть, гранаты боевые точно есть. Возможно, есть и учебные… Короче, полный КрАЗ.
- Хорошо, - произнес командир всей артиллерийской разведки полка, - а что тебе сказал особист?
Леха глотнул.
- Сказал, что по документам этого оружия как бы и нет.
В трубке снова воцарилось молчание. И лишь через бесконечно долгие полминуты Саркисян снова объявился.
- Ты как хочешь поступить: по совести, по закону или по службе?
- А что… совместить никак? – осторожно поинтересовался Леха.
- Исключено, - отрезал разведчик. – Если по закону, вызывай ментов. Если по службе, то про ментов и думать забудь, а звони Дергачу и карауль груз, чтобы его не переправили в другое место.
- А если по совести? – глотнул Леха.
Саркисян скорбно умолк, а затем чеканно, почти по слогам произнес:
- Неучтенные боеприпасы все равно кого-нибудь убьют. Так что, если хочешь по совести, возьми оттуда гранату, выдерни чеку, швырни ее обратно в кузов и уноси ноги.
***
Дергач узнал, что Бардин отыскал боеприпасы, от Саркисяна.
- Неужели нашел? – искренне восхитился Дергач.
- Точно, - подтвердил Саркисян, - их в металлолом сдали. В Потемкинском. На приемный пункт некоего ингуша Исы. Но, судя по тому, что сказал этот Бардин, там не только учебные лимонки…
- Да, я знаю, - раздраженно оборвал его Дергач.
Если честно, он пока не решил, что этим делать. А вот Саркисян подождал, будут ли еще вопросы, убедился, что вопросов больше не будет, и снова принялся донимать своими фантазиями.
- Я снова о наступлении, Сергей Иванович, - с жаром принялся объяснять он, - я вам точно говорю, Медведева можно под финал обуть!
- И думать забудь! – отрезал Дергач.
Он уже знал, что эти учения проиграны, и теперь нужно делать одно: спасать то, что осталось от его тщательно продезинфицированной Бенцом задницы, а значит, надо бы звонить в дивизию, Яцуку. Просто потому, что только Яцук мог наехать на подставивший Дергача штаб округа. И он, естественно, позвонил – с самой возмущенной, на какую был способен интонацией.
- Товарищ генерал-майор, это что же такое?..
В трубке язвительно хихикнули.
- Ты о чем, Сережа? Никак о драке твоего лейтенанта с прапором? Я слышал, там такая битва в грязи была! Куда там этим американским шлюшкам!
Дергач насупился.
- Нет, товарищ генерал…
Но его оборвали.
- А что, верно говорят, что менты у тебя какой-то скелет в семейном шкафу нашли? – хохотнул Яцук. – Что, Сережа, очередная внебрачная дочь обнаружилась?
Дергач глубоко вдохнул и медленно, по частям выдохнул.
- Нет, товарищ генерал-майор, я о беззаконном нападении на мой пост и вывозе груза с территории полигона в ПГТ Потемкинский…
- Стоп! – оборвал его комдив, - насколько мне известно, ревизия во главе с капитаном Соколовым показала, что боеприпасов на складе номер четыре в момент его вскрытия не было. Это так?
- Так, - был вынужден подтвердить Дергач.
- Затем ты выдвинул версию, что похищены списанные учебные гранаты четырехлетней давности. Было такое?
- Ну, было, - вынужден был подтвердить Дергач.
- Так что тогда у тебя вывезли с полигона? Воздух?
- Нет, товарищ генерал- майор, - изготовился говорить чистую правду Дергач, - все чуть хуже.
Но Яцук его уже не слышал, да и не слушал.
- Хватит с меня, Сережа! Ты слышишь, что я тебе говорю?! Хватит! Ты за эти три дня и так уже бессмертной славой меня покрыл – на четыре дивизии хватило бы!
Дергач попытался возразить, но было уже поздно.
- То у тебя Саркисян в пьяном виде в плен попадает! – принялся вываливать на него все свои претензии комдив, - то у тебя лейтенанты по наблюдателям из округа игольчатой шрапнелью лупят! То этот побег! То склад обворовали! То склад не обворовали! То избиения офицерами больных медсанчасти! То ночные облавы на беглых ефрейторов! То скелеты по шкафам! То драки на свинарниках! На-до-е-ло! Ты меня понял?
Дергач молчал.
- Я тебя спрашиваю!!! – страшно заорал комдив. – Ты понял меня, салабон?!!
- Понял.
***
Где-то к двенадцати дня Медведев понял, что выиграл. Ну, если быть совсем уж точным и придираться к словам и смыслам, то стало ясно, что это его условный противник Дергач проиграл – и страшно, причем, проиграл. К этому времени число претензий к Дергачу – отовсюду – перевалило чрез края и, словно сказочная каша из волшебного горшочка, начала заливать города и веси.
Ну, города и веси заливали, конечно, не претензии; города и веси заливали слухи – один другого страшней, и это порождало законные претензии у всех, кто, в отличие от таких, как Дергач, служит своей Родине преданно и честно. Ну, в смысле, как полагается, служит…
- Что, давай помаленьку собираться? - повернулся Медведев к Терехину.
- Не вижу препятствий, - легко согласился с ним обычно осторожный начальник штаба, - тыловиков точно уже можно готовить к отправке на зимние квартиры. Здесь они уже не понадобятся.
- Да, и огневики… - пожал плечами Медведев. – Что там у нас по плану?
- Да, почитай, ничего не осталось, - отмахнулся Терехин. – Ну, дивизии, понятно, еще повоюют. У танкистов, я слышал, к вечеру целая баталия предстоит… Вертолетный полк, соответственно, отработает стрельбы ПТУРСами*, а больше – никто.
*ПТУРС – противотанковый управляемый реактивный снаряд
Учения стремительно завершались, время утекало, и сама возможность что-то изменить с каждым тиком невидимых шестеренок на командирских часах превращалась, по сути, в ничто.
Брякнул телефон, Медведев принял у связиста трубку, несколько мгновений послушал, и его лицо – само собой – расплылось в улыбке.
- Вы уверены? – на всякий случай переспросил он.
- Абсолютно, - ответили ему, - завтра-послезавтра все всплывет. Такие вещи долго никому не удается скрывать.
Медведев блаженно покачал головой и отдал умолкнувшую трубку связисту.
- Да, брат Терехин, есть таки Бог на свете, - произнес он.
- Дергач? – сразу и все понял наблюдательный начальник штаба.
- Точно, - удовлетворенно разулыбался Медведев. – Прикинь, он еще и вшей подхватил – весь полк!
***
Саркисян чувствовал это вот утекание времени, а вместе с ним и возможности что-либо изменить, как никто другой.
- Медведев сворачивается, - доложил ему по телефону засевший на одной из ключевых высот разведчик – вскоре после полудня.
- Кто конкретно? – заинтересовался командир БУАР, - тыловики?
- Не только, - сообщил разведчик, - судя по всему, они загрузили резервный склад со снарядами для самоходок.
«Опачки! – присвистнул Саркисян, - какая прелесть…»
Он чуял сладостность момента столь же точно, как вставший на пороге медведь при охоте на лосося. Это глупая рыбина думает, что проскочит, но теплокровный, с тонкой нервной организацией мишка все равно успевает махнуть лапой быстрее, нежели лосось пролетит мимо его носа.
Теперь Саркисяну не хватало какого-то внешнего фактора, который, возможно, покажется другим участникам событий чем-то незначительным, чем-то вторичным… и что-то внутри подсказывало Саркисяну, что шанс может выпасть.
***
Димон ехал на полигон в одной машине с Кулиевой.
- Бог мой, лейтенант, что за одеколон? – поморщилась военврач.
- Вы предпочитаете запах свиной мочи? – парировал Димон.
Кулиева изогнула красивую бровь.
- Не в это дело. Просто нельзя же пользоваться такой дешевкой…
Димон возмущенно фыркнул, и военврач Кулиева смерила его внимательным и как бы узнающим взглядом.
- Хотя да… вы же вчерашний курсант…
Димон стиснул зубы, клятвенно пообещал себе не покупаться на такие вот «разводки», но эта стерва знала, что делает, и за два часа пути на полигон она об него разве что ноги не вытерла. А может, и вытерла.
И вот здесь, в расположении полка, меж четырех ровных, по ниточке выставленных рядов солдатских палаток кое-что поменялось.
- Строиться! – раздалась команда дежурного по части, и, подхваченная десятками голосов, понеслась по огромной поляне.
- Первый дивизион, строиться…
- Второй дивизион, строиться…
- Третий дивизион…
Димон показал солдатикам на уже готовый бак дезинфицирующей смеси, и те потащили ее к длинной палатке, специально поставленной для политико-воспитательной работы. Военврач Кулиева бодро вошла в палатку, осмотрела заготовленный швак и вот тогда снаружи раздалась главная команда:
- Первая батарея! Обмундирование! И нижнее белье! Снять!
Димон глянул в проход на мигом побелевший строй, бросил взгляд на свою командиршу и потрясенно моргнул: она застеснялась! А уж когда первый взвод, бегом залетел на дезинфекцию, и, подчиняясь команде такого же голого сержанта, тряся причандалами, продолжил бег на месте…
- Мария Сергеевна, - позвал Димон.
- Да? Что?
Лица на военвраче Кулиевой не было.
- Хватит, сержант, - раздраженно попросил Димон.
Тот кивнул.
- Взвод, стой! Раз! Два!
Причандалы, как по команде, взлетели вверх еще два раза и покорно обвисли.
«И, слава Богу, что хотя бы обвисли…»
- Вы что, старший лейтенант, голого солдата не видели? – со мстительной улыбкой поинтересовался Димон.
Она не ответила, и Димон тут же сообразил, что, конечно же, видела. Просто военврач Кулиева была слишком, слишком молода. Ну, не пришел еще к ней тот возраст, когда она сможет запросто дезинфицировать по восемь сотен голых мужиков за день. Димон попытался представить ее через двадцать лет – большим, толстым женским майором… и не сумел.
- Ладно, я думаю, здесь и я сам с медбратьями управлюсь, - вздохнул он, - идите свежим воздухом подышите…
Запах двух десятков мужиков уже ощущался – более чем явственно.
- Спасибо, - тихо произнесла старший лейтенант и тихо-тихо шмыгнула наружу, вероятно, чтобы увидеть снаружи еще несколько сотен голых, готовых к дезинфекции парней.
- Так, - оглядел взвод Димон, - а почему не побриты?
- А что… разве надо? – удивился сержант.
- Держи, - сунул Димон швак в руки медбрату, - окунаешь его вот сюда, и смазываешь пах и подмышки. Все понял?
Медбрат покорно принял оружие труда, а Димон вышел наружу и подпер руками бока.
- Значит, так! Вниманию командиров! Сбривание волос в паху и подмышками является обязательной предварительной мерой! Слышали?! О-бя-за-тель-ной!
- А тем, кому на дембель скоро? – послышался испуганный голос.
- А дембелям вообще надо втройне… - начал Димон и осекся.
Из ударившего по тормозам в нескольких метрах от него ГАЗ-66 выскочила… Анжелка. По строю голых артиллеристов тут же прошел шумок.
- Анжела? – моргнул Димон, - ты что здесь…
- А, ну, иди сюда, – решительно и зло произнесла Анжелка, и сказала она это не ему, а старшему лейтенанту М. С. Кулиевой.
- Вы… - тут же занервничала Кулиева, - не смейте ко мне подходить!
Но остановить самую востребованную женщину гарнизона было нереально.
- Я тебе глаза твои мерзкие повыцарапываю! – с чувством пообещала Анжела, - я тебе, бля, космы твои паскудные повыдергиваю! Будешь, сука, знать, как у меня парней уводить!
В следующий миг Анжела, как и обещала, на глазах у восьми сотен голых мужиков вцепилась в космы старшему лейтенанту М. С. Кулиевой, а жизнь лейтенанта Бенца превратилась в ад.
Но – Бог мой! – как же они обе в это мгновение были прекрасны!
***
Леха двигался обратно, к спрятанному за ржавыми железными дверями пункту приема металлолома с таким чувством, словно собирался совершить убийство. Иса, когда Леха вернулся от телефона, мирно спал на коленях у мирно беседующих о своем, о женском шлюх, и участвовать в событиях не мог.
«Буду брать силой…» - сразу решил тогда Леха, но вот знакомые железные ворота уже показались, а он так и не решил, как и свое забрать, и участником смертоубийства не стать. Ружье в руках у заспанного и злого охранника он помнил.
- Подождешь меня снаружи, – повернулся он к водителю, дождался, когда ГАЗ-66 встанет, и спрыгнул на землю.
«Черт! Чего это Иса мне наливал?!»
Ноги не держали. Леха покачнулся, схватился за дверцу, и ржавые железные ворота тут же распахнулись, а оттуда вывалился охранник – такой же пьяный, пожалуй.
- Ну? Что Иса сказал? – покачнулся охранник.
- Да, все нормально, - отозвался Леха. – Перетерли.
- Бумаги привез?
Леха широко улыбнулся.
- Какие бумаги, братан?! Да, мы с Исой – через Володю Саркисяна, – считай, братья! А ты говоришь, бумаги…
Охранник насупился. Кавказская фамилия его явно впечатлила, но была еще и служба.
- Не пойдет.
Леха оглянулся. Его солдатики уже выпрыгивали из кузова. И охранника это словно подстегнуло.
- Вы! Вши зеленые! – покачиваясь, потряс ружьем он и тут же, на глазах у всех зарядил патрон. – Только подойдите!
Леха поджал губы. Рисковать жизнями солдатиков он попросту не имел права – уже потому, что по бумагам этих боеприпасов просто не было.
- И что будет, если я к тебе подойду? – попытался он стоять прямо.
- А вот увидишь! – пригрозил охранник, пошатнулся, повалился назад и рухнул обратно в приоткрытую калитку.
Леха рассмеялся и двинулся вперед. Сейчас, когда на улицу через порог торчали только ноги, охранник был безопасен. И вот едва он тронулся, прогремел выстрел.
«Опачки…»
Нет, это был обычный выстрел, видимо случайный, да и прогремел он там, за ржавыми железными воротами, но Леха всей шкурой чуял: случилось! Нет, ни единого тревожного сигнала к тому не было, просто Леха знал – всем нутром: надо валить.
- Назад! – страшно заорал он и бросился к машине.
В следующий миг сзади грозно зарокотало, а затем Леху швырнуло вперед, и он понял, что только что врубился рожей в колесо.
***
Дерущихся, визжащих девок растаскивали всем вылетевшим из палатки голым взводом.
- Товарищ старший лейтенант, не надо! – тянули за плечи абрикосом раскрасневшуюся М. С. Кулиеву, - отпустите ее, вам сказали!
- Анжела, хватит! Хватит! Ну?! – оттаскивали в сторону бледную, прекрасную в своей ярости Анжелу. – Да, отпусти ты ее, тебе сказали!
Но лишь когда все взоры вокруг обратились к «виновнику сего торжества», накал спал до контролируемого.
- Это твоя девка, Бенц?! – заорала спасенная солдатиками военврач, - вот и разбирайся!!!
И Димон глянул на зареванную, бледную, с растрепавшимися белокурыми волосами Анжелу, вздохнул, подошел и обнял ее за плечи.
- Конечно, моя…
Отречься от Анжелки в таком ее состоянии стало бы верхом подлючести.
- Она... тебя… – заплакала Анжелка, - я знаю… я эту суку насквозь… ик… вижу…
- Пошли, пошли, - обняв за плечи, повел ее прочь Димон.
В небе что-то грозно зарокотало, – как отзвук далекой грозы.
- Я тебя никому не отдам! – пообещала Анжела, - но и ты! Пообещай, что навеки! До самой смерти!
Она разрыдалась, упала ему на грудь и заревела, уже никого не стесняясь – в голос.
- Ты такой красивый!!!
Димон смущенно отвел глаза, но наткнулся взглядом только на потрясенно наблюдающих весь этот бред голых солдат да яростно фыркнувшую и ушедшую в палатку военврача Кулиеву.
- Где швак?! – заорала она изнутри, – кто, вообще, за дезинфекцию, вашу мать туда и оттуда, отвечает! Ко мне! Стоять! Лежать! Бояться!
В небе снова пророкотало, и Димон снова обернулся.
- Товарищи командиры! Помогите военврачу! Ну, что они – сами себя этим г…м не смажут? Стоят, блин, восемьсот оболтусов и ждут, когда им женщина в яйца мокрым шваком ткнет! Не теряйте времени, господа, не теряйте…
Где-то за сопками прогремел отчетливый взрыв, и Димон развернул Анжелу лицом к себе.
- Анжела, сюда смотри. В глаза. Понимаешь? В глаза.
Анжелка всхлипнула и нехотя подняла взгляд. Из-за слез ее глаза стали невероятно красивого василькового цвета.
- Все кончилось, Анжела. Пойми.
- Почему? – шмыгнула маленьким, по-детски покрасневшим носом самая востребованная девушка гарнизона.
- Потому что потому, - отрезал Димон, - я не хочу, чтобы надо мной смеялись офицеры. И я никогда не женюсь на тебе. Никогда.
Анжелка вздохнула, и Димон увидел, что она это понимает, всегда понимала.
- Из-за этой суки зеленоглазой?
Димон оглянулся. Кулиева как раз выскочила из палатки и тревожно прислушивалась к разрывам за сопками.
- Да, в общем, нет.
Анжелка покачала головой.
- Не свисти, Дима. Кому-кому, а мне мог бы не врать.
Димон усмехнулся. Он действительно никогда не думал о Кулиевой, как о… ну, как об Анжелке, скажем. Уж в своей постели он ее точно в мечтах не видел. Хотя…
- Все, Анжела, - чмокнул он ее в щеку. – Езжай домой.
***
Услышав первые взрывы, Медведев непонимающе тряхнул головой и вышел из палатки. Одна беда, солдатики с песнями шли на обед, и прислушаться толком не удавалось.
Снова богом огненной войны
Станет артиллерия страны!
- Ты слышал? – повернулся он к выходящему следом начальнику штаба.
- Еще бы, - озадаченно подтвердил тот.
- И что это такое?
Начальник штаба прислушался и помрачнел.
- На фугас похоже. А вот сейчас был залп.
- Твою мать! – зло ругнулся Медведев и бросился в палатку, - ну, Дергач! Ну, сука! Ну, не может он без сюрпризов!
Связист преданно уставился, ожидая приказа.
- Штаб дивизии, - мрачно затребовал Медведев, и едва его соединили, выдохнул воздух и как можно спокойнее начал разговор с комдивом.
- Товарищ генерал-майор, я что-то не пойму, это ПТУРСы?
Комдив на том конце провода тревожно и яростно матюгнулся.
- Какие ПТУРСы?! Ты что городишь?! До стрельб вертолетного полка еще три с лишним часа! Да, и звук…
- А что тогда? – прикинулся ребенком Медведев, - неужели этот… ну, ясно кто, опять что-то придумал?
- А я знаю?! – вызверился Чеботарев, - сейчас вот буду в штаб округа звонить! Просить, чтоб вертолет с наблюдателями выслали.
Внутри у Медведева похолодело. Внеплановая высылка вертолета с наблюдателями это был плохой знак. Очень плохой.
- Давай-ка готовиться к перемещению, - повернулся он к своему начальнику штаба, - береженного Бог бережет.
***
Услышав эти странные звуки, Дергач насторожился и первым делом глянул на часы. До стрельб вертолетного полка было еще более трех часов. И поскольку звуки продолжались, он вышел, оценил направление и расстояние и вернулся к карте.
- ПГТ Потемкинский?
В районе Потемкинского, насколько он знал, никаких стрельб вообще не планировалось. Дергач почесал затылок, и в следующий миг до него дозвонился Саркисян.
- Да, Володя, говори…
- Вы это слышите? – спросил командир артиллерийской разведки.
- Еще бы, - хмыкнул Дергач, - кстати, а что это? Твои разведчики еще ничего не докладывали?
- Разведка молчит, хотя свои собственные мысли на сей счет у меня есть, - загадочно ответил Саркисян.
- И что за мысли? – поинтересовался Дергач.
Саркисян рассмеялся.
- Важно не что я думаю, а какую пользу из этого извлечь!
Дергач заинтересовался. Володя сегодня явно был в ударе, это чувствовалось по всему.
- Ну, говори.
- Предположите, что это ваши собственные стрельбы по мишеням в районе Потемкинского, - сразу предложил Саркисян.
- Бред, - отверг предположение Дергач. – Как бы я туда три дивизиона мимо Медведева протащил? Да еще незаметно…
- А этой ночью, - сходу предложил Саркисян, - когда ефрейтора искали! Вот под шумок орудия и перевезли…
- Бред! Бред! Бред! – не согласился Дергач. – Я бы не сумел.
- А кто тогда стреляет по мишеням в районе ПГТ Потемкинский? – резонно возразил Саркисян.
- А откуда тебе известно, что это стрельбы?
- А какие другие предположения?
Дергач задумался. Никаких других предположений не было.
- Хорошо, Володя, ближе к делу.
Саркисян рассмеялся.
- Что бы это там ни трещало, Медведев подумает, что это мы стреляем.
- Уверен?
Саркисян снова рассмеялся – весело и зло.
- Разведка доложила, Медведев готовится к перемещению.
Дергач открыл рот да так и замер. Он уже понимал, что предлагает Саркисян, ибо, если Медведев, думая, что полк Дергача под видом поисков ефрейтора прокрался ночью в район ПГТ Потемкинский, совершит перемещение…
- Мы сможем напасть на него там, где он не ждет?
- Не то слово, - подтвердил Саркисян, - мы его вчистую уделаем!
***
Леха не взялся бы сказать, что это рвануло – уж точно не гранаты – но удирали они оттуда со всех ног.
- Господи, пронеси! – не стесняясь, почти рыдал водитель, - мимо как раз пролетала чудовищных размеров гнутая балка.
И только в центре, у Дома Рыбака, Леха сумел достучаться до обезумевшего солдатика, остановил ГАЗ-66 и кинулся звонить в полк.
- Это я, Бардин! – проорал он в трубку, - срочно Дергача! Срочно я сказал!
И в небесах что-то щелкнуло, и он услышал ровный и довольно веселый голос командира полка.
- Слушаю тебя, Бардин.
- Короче, я все нашел, но до вас не дозвонился, а теперь это взрывается!
В трубке на мгновение воцарилась мертвая тишина.
- Я правильно понял, что взрывается груз, похищенный на складе номер четыре, найденный тобой в лесу и снова похищенный? – поинтересовался Дергач.
- Правильно.
- Где он взрывается? Жертвы будут?
- Взрывается за поселком Потемкинский, километрах в четырех. Жертвы уже есть - приемщики металла, что все это купили. Хозяйство ингушское. Главный тут – Иса.
Дергач хмыкнул.
- Ингуши? Тогда – фигня. Менты замажут. Тем более что и не было ничего у нас… по документам.
Дергач на мгновение задумался и тут же принял решение:
- Короче, все, Бардин, забудь. Не было ничего. Ни гранат, ни второго похищения. Вообще ничего не было.
Леха не согласился.
- Как это не было? Я в кузов успел несколько ящиков дымовых шашек загрузить! И куда это все теперь?
- Шашки? – озадачился Дергач и тут же спохватился, - да хрен с ними с шашками! Можешь их туда же, где сейчас все остальное, отправить! То есть, в ж… или даже нет. Ты же сюда поедешь? Поедешь. Вот и разбросай их через каждые двести метров. Договорились?
- Договорились, - потрясенно тряхнул сильно нетрезвой после выпитого у Исы головой Леха.
Если честно, он ни хрена не понимал.
***
Дергач, наверное, сказал бы командиру дивизии правду, если бы не Саркисян.
- Товарищ подполковник, - укоризненно протянул командир БУАР, - если вы скажете Яцуку правду, он вас не поддержит!
- И что же делать? – насторожился Дергач.
- Скажите, что вы реально переместились этой ночью в район ПГТ Потемкинский, реально отстрелялись по мишеням и реально наступаете на Медведя!
Дергач насупился.
- Не поверит.
- Он уже поверил, - зло хохотнул Саркисян, - и сведения у меня самые точные!
Так оно и оказалось. Комдив Яцук позвонил Дергачу сам, буквально через минуту и был он злым, как пантера.
- Я не понял, Дергач! – сразу же начал орать он, - какого хрена ты эту канонаду устроил?!
- Ну, так это…
- И почему ты мне о своем ночном перемещении не сообщил?!
- Ну, так, товарищ генерал-майор…
Яцук взбеленился.
- Как мне теперь с наблюдателями из округа разговаривать?! Может, сам им объяснишь?!
- Уж, лучше вы… - испугался Дергач.
В трубке замолчали… некоторое время Яцук переваривал события, а затем вздохнул.
- Вот всегда с вами так. Наломают дров, как пацаны, честное слово, а мне – расхлебывать!
- И что теперь? – осторожно поинтересовался Дергач.
- Что-что! Доделывай, что начал – наступай. Хуже, я думаю, уже не будет. Авось и очки какие заработаем.
Дергач дождался, когда голос комдива растает в пустоте, и приказал соединить его с полком.
- Саша, - внятно, размеренно приказал он своему заместителю, - снимай полк - немедленно! Ты слышишь?! Немедленно уводи его из расположения в лес!
- Сергей Иванович, - возразил замкомандира, - я не могу. Они у меня дезинфекцию проходят… вши же…
- Ты слышал, что я сказал?!! – страшно закричал Дергач, - не-мед-лен-но! Всех – в лес!!! И меня не колышет, как ты это сделаешь!!! Если полк через три минуты будет на том же месте, я тебя лично закопаю!!!
Вертолеты наблюдателей из дивизии должны были повиснуть над расположением полка с минуты на минуту, а задуманная Саркисяном мистификация должна была быть исполнена целиком, до деталей.
***
Димон, лишь бы поскорее избавиться от этого кошмара, приказал наделать шваков, раздал их сержантам, и весь полк превратился в Бедлам – то самый, британский. Солдатики с хохотом принялись гоняться друг за другом, смазывая самые разные места вонючей маслянистой дрянью и угрожая если не побрить, то что-нибудь таки там отстричь. Короче, им было хорошо. А затем из командирской палатки вылетел замкомандира полка, и все снова встало с ног на голову.
- По-о-олк! – заорал он. – Слу-ушай мою кома-анду! По машинам!
Солдатики заметались, но – вот беда – старые белье и хэбэшку по приказу военврача уже изъяли на пропарку, а новые так пока и не подвезли.
- По машинам, я сказал! – заорал замкомандира и переключился на командиров, – если через три минуты полк будет здесь, я вас, салабонов, лично закопаю!
- Подождите! – забеспокоился Димон, - я не уверен, что дезинфекция…
- В ж… твою дезинфекцию! – рявкнул командир, - ты вертолеты видишь, салага?
Димон поднял голову. Там, над сопкой уже виделись три бреющих над лесом вертолета.
- Ну, так, не свисти! – завершил командир.
Димон пожал плечами. Замкомандира не был прапорщиком, с коим можно было при случае в обнимку упасть в грязь. Так что морды ему не набьешь, и своего перед ним не отстоишь. Даже если ты полный офицерской чести, словно пятнадцатилетний подросток – спермой, лейтенант медицинской службы.
- Дебилизм, - фыркнул он.
Затем, спасая остатки своего достоинства, Димон двинулся в палатку, где должна был находиться уже пришедшая в себя после шока военврач Кулиева – его непосредственное начальство, но и начальство тоже выглядело растерянным и недовольным. Как ни крути, а нормальную, поголовную дезинфекцию им сорвали.
- И полк дебильный, - пробубнил Димон, - и солдатня – сплошь дебилы, а уж прапорщики – просто как на подбор.
Старший лейтенант Кулиева молчала.
- А все почему? – хмуро продолжил Димон, глядя как солдатики в голом виде цепляют орудия к задним крюкам «Уралов» и в том же голом виде рассаживаются по кузовам, - а все потому, что рыба гниет с головы. И если командир полка – дебил…
- Ты полегче, салабон, - рывком развернулась к нему Кулиева.
Димон обмер. Ее изумрудные глаза полыхали, если изумруд, конечно, может полыхать.
- Что?
- Полегче, я сказала, - ненавидяще процедила военврач, - а если будешь на мой полк попусту языком трепать, я тебя, лейтенант медицинской службы Дмитрий Сергеевич Бенц, лично кастрирую.
Лицо Димона налилось кровью, уши покраснели. И – Господи Боже! – как же они в следующий миг сцепились!
***
Иван Петрович вылетел на этот раз лично: допустить таких фортелей на учениях он не мог. И первое, что увидели наблюдатели, зависнув на вертолетах над расположением артиллерийского полка, были голые солдаты – сотен восемь.
- Мама родная, - прошептал кто-то справа, - это что?
Сверкая белыми голыми задницами, солдатики метались по расположению части, как угорелые, - так, словно единственной их целью было целиком завладеть вниманием противника-гомосексуалиста, затем этим беспрерывным мельтешением навести на него летаргический транс и, в конце концов, – тьфу, какое неприличное словосочетание! – в конце концов, подло победить.
- Это у него учения такие? – глотнул кто-то слева. – Ах…еть!
Иван Петрович непонимающе замотал головой.
- Б-р-р-р-р…
Солдатики так и продолжали беспорядочно, совершенно броуновским способом метаться меж палаток – по-прежнему совершенно голые, правда, отсюда, сверху, казалось, что их становится все меньше и меньше.
- Я не понял, а где машины? Где орудия?
- Там Медведев звонит, - подал голос связист, - спрашивает, что ему делать.
Иван Петрович поджал губы. Этот Медведев вообще в последнее время потерял стыд, ибо звонить сюда, наблюдателям, да еще и требовать совета, хотя они и вмешиваться-то не должны…
- Пусть у своего начальника штаба совета спрашивает, - прямо посоветовал Иван Петрович, - а сюда не хрен звонить.
На данный момент Ивана Петровича более всего его интриговал тот факт, что лично ОН, Иван Петрович чего-то не понимает! Быть такого не могло – в принципе!!!
- А ну-ка, в Потемкинский, - скомандовал он, и вертолет послушно заложил вираж.
- Товарищ генерал-лейтенант, - снова дал о себе знать офицер связи, - Чеботарев на проводе.
«Медведев подключил», - понял Иван Петрович и принял трубку.
- Что тебе?
- Я не понял, Иван Петрович, - возбужденно затараторил комдив, - Дергач с Яцуком что, решили доказать, что они самые крутые?!
- Не тарахти, - поморщился Иван Петрович, - я и сам не пойму, что происходит.
- Но стрельба в Потемкинском…
- Подожди, - оборвал его Иван Петрович, - мы как раз над Потемкинским. Сейчас глянем, что там…
Вертолет поднялся выше, повернулся правильным боком, но пока… оставалось лишь развести руками. Нет, сам ПГТ вот он, замечательно проглядывался, но вот примыкающая к нему территория полигона… Начиная от края леса, насколько хватало глаз, тянулся дым от шашек – розовый, желтый и банальный белый.
- Хрен тут что разглядишь, - посетовал Иван Петрович. – Полетели лучше – еще раз на солдатиков посмотрим. Как ни крути, а русская молодежь самая красивая молодежь в мире.
***
Леха делал все ровно так, как приказал Дергач: останавливал машину через каждые двести метров – точно по спидометру – и поджигал очередную шашку. Вот только с каждой новой шашкой это было все труднее: в глазах плыло, а главное, все время тянуло на задушевные разговоры с личным составом.
- Не обращай внимания, - махнул он рукой водителю, - я слегка нетрезв. Просто делай свою работу.
А потом он прибыл в часть, кое-как спустился, почти вывалился из машины и с оторопью огляделся. Часть была совершенно пуста!
- Что за чертовщина!
Нет, все выглядело ровно так, как и должен выглядеть полк на учениях: стройные ряды палаток, дымок из полевой кухни, палатка-столовая…
- Так, - махнул рукой Леха. – всем ждать меня!
Нетрезвой походкой он добрел до столовой и растерянно моргнул.
- Афигеть.
На столах стояли пустые готовые к использованию тарелки и бачки с кашей – горячие! Он потрогал!
- Бог мой… а это еще что?
На земле, скомканная и одинокая, лежала серая солдатская маечка. Чуть поодаль – трусики. А там, у палаток виднелись равномерно распределенные кучки солдатской одежки – строго повзводно.
- Мама родная… - уронил поднятую с земли маечку Леха.
Все выглядело так, словно китайцы взорвали бомбу – сверхновую, из тех, что запросто растворяют живую силу противника в воздухе. Ну, или если бы всех солдат перетаскали в кусты вурдалаки. Нет, сначала раздели, а уж затем перетаскали.
Леха взмок, размашисто перекрестился, и почти тут же сверху повис вертолет.
- Никому не трогаться с места! – прогремела команда. – Всем стоять на местах!
- А вот хрен вам! – показал вверх дулю Леха и трусцой, пусть и покачиваясь немного, побежал обратно к машине.
- Эй! Офицер! – взревел мегафон, - ты куда побежал?!
Но Лехе было пофиг. Он лично не собирался находиться в этом жутком месте ни единой лишней минуты.
***
Саркисян держал руку на пульсе все время, каждую секунду утекающего бытия. И все шло ровно так, как надо. По сути, убедив Дергача использовать серию взрывов неясной природы в свою пользу, он сделал первый и самый главный шаг. Дальше было легче. Дрогнул и начал перемещать свои самоходки Медведев. Был вынужден поддержать своего подчиненного командир дивизии Яцук. И, понятно, что противостоящий Яцуку командир дивизии Чеботарев тоже занервничал.
Пожалуй, самым опасным был тот маленький миг времени, когда наблюдатели зависли в вертолете над голым полком.
- Что за форма одежды?! Дергач! – орали они в эфир. – Что за форма одежды у твоих солдат?!
- Это я дезинфекцию полка провожу, - совершенно честно отвечал в эфир Дергач.
И ясно, что ему никто не поверил, да и кто бы поверил, если все знали: батареи Дергача только что провели стрельбы по мишеням у ПГТ Потемкинский.
Саркисян не взялся бы сказать, что за затмение поразило умы и сердца отцов-командиров из округа. Но они как-то не сообразили, что если солдаты Дергача – пусть и совершенно голые – в расположении части, то в районе Потемкинского этих солдат совершенно точно нет! Однако затмение умов таки случилось, ну, а потом оказалось, что Бардин плюс ко всему устроил настоящую дымовую завесу, и отличить вымысел от реальности стало попросту нереально.
- Чем я буду здесь обороняться? – бесстыдно орал в эфире Медведев.
- Ну, так перемещайся ближе к танкистам! – орал на него его комдив Чеботарев, - что вы, как дети малые?!
И, конечно же, помалкивающий Дергач успел все: и перевезти орудия на новые позиции – пусть и совершенно голыми солдатиками, а развернуть дивизионы, а потом ветер сдул дымные результаты нетрезвых трудов лейтенанта Бардина, и реальность предстала перед участниками во всей своей убийственной красоте.
- Что это?! – охнул в эфире явно разглядывающий позиции в бинокль Медведев.
- А это вы окружены, - спокойно пояснил в эфире Дергач.
- Как? Откуда? Ты же в районе Потемкинского стоишь!
- Кто тебе сказал?
В эфире повисла долгая-долгая и очень красноречивая пауза. Володя Саркисян хмыкнул, сходил в свою палатку и достал из-под нар тетрапак «Тамянки», вернулся на позицию и подмигнул разведчику:
- Будешь?
Тот покачал головой.
- Красиво, Володя. Бля буду, красиво.
То, что представало теперь перед ними повсюду – на карте, на столе вычислителя и, само собой, на местности, являло собой классический, во всех учебниках сотни раз обсосанный «котел».
***
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
***
Весь ужас новой реальности стал ясен далеко не всем участникам событий и далеко не сразу. Но поскольку время событий было жестко зафиксировано в рапортах, сами события – на картах, да и на местности тоже, а учения, в общем, почти завершились, отрезав всякую возможность что-либо переиграть, народ понемногу вышел из ступора и зашевелился.
- Какой нах… котел?! – орал Чеботарев в телефонную трубку, - да я с тебя, сука, лично штаны спущу, лично на четвереньки поставлю и лично …!!!
- …ты меня понял, г…н?!!
Трубка жалобно загудела, и Чеботарев совершенно вызверился.
- Что – не виноват?!! Как это – не виноват?!! А кто тогда виноват?!!
Но по-настоящему жуткие события разворачивались в ином месте – в штабе округа. Ибо самой пострадавшей стороной оказался никто иной, как сам Иван Петрович – начальник всей строевой части. Нет, здесь не разговаривали матом и не обещали своим подчиненным сексуального над ними надругательства в извращенной форме, здесь все было много хуже, ибо Ивану Петровичу приходилось переигрывать уже распределенные, в общем и целом, знаки отличия и очередные воинские звания. А следом за наградами шли и квартиры… если кто понимает.
Впрочем, и награду, пусть и заслуженную, можно было отобрать, - если кто понимает, - при том важном условии, что награжденный как-либо проштрафился.
- Я хочу знать всего три вещи! – давил Иван Петрович на особиста дивизии капитана Соколова, - и главная, что это взрывалось в ПГТ Потемкинский?!
- Нет проблем, Иван Петрович, - безропотно отвечал особист, - что бы там ни взрывалось, это совершенно точно никогда не лежало на складах у Дергача. Я там очень даже детальную ревизию сделал.
- А на чьих складах оно раньше лежало?! – задыхался от ярости Иван Петрович.
- А неизвестно, - отвечал чистую правду особист, - но то, что боеприпасы не из нашего округа, я гарантирую. Наше дело там – сторона! Я так думаю, там под видом приемного пункта вообще перевалочная база боевиков была. Так что пусть ФСБ и занимается.
- Хорошо, я сделаю вид, что поверил, - подводил черту Иван Петрович, - но почему тогда Дергач всем полком этого ефрейтора искал? Всю ночь! Из-за никогда не существовавших боеприпасов?
- Ну, забота о личном составе не всегда синоним преступных намерений, - парировал многоопытный особист дивизии, - да, и как вы докажете, что Дергач искал ефрейтора не из-за нежной о нем заботы? Или не из желания навешать лапши Медведеву…
- Я еще должен и доказывать?! – вспыхивал Иван Петрович.
- А как вы думали? – рассмеялся Соколов. – Чтобы реально человека угробить, одного вашего желания мало. Нужно еще и мое желание. Шутка. Кстати, а какой третий вопрос? Что еще вы хотите знать?
И вот здесь Иван Петрович впервые стушевался.
- Этот скелет на свинарнике… ну, бомжихи безвестной, его как-то можно Дергачу вменить?
Наступила долгая, стыдная пауза.
- Конечно, можно, - с горечью признал особист, - а если Дергача еще суток пять-шесть по роже стучать, он даже признается, что именно он ее и замочил.
- А если серьезно?
- А на фига вам это надо? – зло поинтересовался Соколов, - или вы думаете, что можно Дергача в навозе извалять, а самим не испачкаться? Так не выходят подобные фортеля. Не далее как сегодня лейтенант Мерседес, то есть, Бенц, конечно, это личным примером доказал. Причем, блестяще доказал, надо отметить!
- А кто такой Мерседес? – не понял Иван Петрович.
- Да, неважно это, - отмахнулся особист, - важно, что нельзя врага в грязи извалять, а самому не забрызгаться. И если мы это дело со скелетом озвучим, округ до самого до Кремля прогремит! В вечных отличниках будем! Пожизненно!
Иван Петрович пригорюнился, отстал, и принявший «эстафету» вздрючивания Соколов тут же перезвонил Дергачу.
- Что там с ментами? – первым делом спросил он, - утрясли? Не будет проблем по останкам? А то я слышал, этот ваш Бенц крепко капитана милиции обидел… говорят, на личности перешли… типа кровью омывать поруганную честь придется…
- Да ладно тебе… все уже нормально, - отмахнулся Дергач. – Как показывает практика, офицерская честь на кирпич и на шпунтованную доску зам-мечательно обменивается.
- Кстати, а кто она? Выяснили?
- Ну, в общем, да, - подтвердил Дергач, - Семнадцать лет, потомственная алкоголичка, из дома исчезла около двух лет назад, а мать даже не заявила. Нормальная такая российская семья, понимаешь.
- М-да… а что с боеприпасами? Вопрос целиком закрыт?
- Целиком, - подтвердил Дергач, - и даже ефрейтор этот оказался ни при чем. Я его лично допросил…
Соколов поблагодарил и попрощался. Все остальное касалось только Дергача.
***
Дергач знал, что выиграл учения. Во-первых, сам для себя – в противостоянии с вечным условным противником полком самоходных орудий, а во-вторых, для своей дивизии. Как сообщили ему буквально через двадцать минут после громогласного объявления «котла», генерал-майор Яцук реально станцевал лезгинку. И видели это все!
Понятно, что процесс подведения итогов после учений неизбежно растянется – хотя бы на день-другой, просто потому, что торги это вам не война, здесь думать надо, считать, а то и побеждать. А торг Яцуку предстоял серьезный – за каждое офицерское очко.
- Спаси и сохрани! – размашисто перекрестился Дергач и, нагнувшись, поставил локти на рабочий стол; сидеть он пока так и не был в состоянии.
Теперь, когда он вернулся в расположение части, ему предстояло вершить правосудие и предопределять чужие судьбы – заслуженно и надолго вперед.
«Тоже, понимаешь, своеобразный торг…»
Так оно и было, ибо ни одно наказание и ни одно поощрение не должны были выглядеть в глазах личного состава ни чрезмерными, ни недостаточными.
- Фемиде, блин, и той проще… - невесело усмехнулся Дергач, - у нее хоть весы.
Но вообще-то, вне зависимости от сказанного Соколову, кое-что командира полка до сих пор беспокоило. Да, формально склад номер четыре был на момент похищения пуст. Однако он сам, перед тем, как поставить засаду, видел эти гранаты для РПГ, эти снаряды, эти боевые мины… короче, все то, что взрывалось в ПГТ Потемкинский спустя несколько часов. И. хоть тресни, было у Дергача такое чувство, что, во-первых, без руки округа здесь не обошлось, а во-вторых, что кто-то изнутри полка обеспечил похитителям поддержку. Нет, ему вовсе не было жалко боеприпасов; он просто опасался повторения.
В дверь постучали, и Дергач, шипя от боли в филейной части, распрямился.
- Войдите.
И, конечно же, это был совсем не тот персонаж, которого он желал увидеть немедленно. В кабинет строевым шагом вошел лейтенант медицинской службы Бенц.
- Разрешите…
Дергач, останавливая этот училищный психоз, поднял руку.
- Короче. Что у вас, лейтенант?
Бенц поджал губы. Впрочем, он и вошел сюда какой-то вздрюченный.
- Я хочу сказать, что не позволю вам, товарищ подполковник, так поступать с солдатами, - покачал головой Бенц, - и я обещаю, что остановлю этот беспредел!
- Как поступать? – удивился Дергач. – И, может, вы разъясните ваше толкование термина «беспредел»?
Лейтенант растерянно моргнул; вероятно, он ждал, что ему тут же дадут в торец, а его еще и намеревались выслушать. Однако взял он себя в руки достаточно быстро.
- Мало того, что устраивают ночами в медсанчасти старослужащие…
«Есть такое…» - мысленно отметил Дергач.
- Мало того, что творят у вас свинари!
«Ну, с этим мы, почитай, разобрались…»
- Мало того, что прапорщик Зеленин, - тяжело задышал лейтенант, - обязанный заботиться о военнослужащих, заражает весь полк вшами…
«О, как он его не любит…» - отметил Дергач.
- Так еще и вы вмешиваетесь и все ломаете!
Дергач удивленно поднял брови.
- Я? А я-то чем вам не угодил?
- А кто мне сорвал всю дезинфекцию? – придвинулся вперед и глотнул лейтенант. – Вы что, не могли четверть часа подождать?
Бенца не просто кто-то взвинтил, этот «кто-то», - и Дергач уже догадывался, кто бы это мог быть, - взвинтил Бенца до упора!
Командир полка улыбнулся и покачал головой.
- Веришь, Дима или нет, а подождать я не мог. Ни единой минуты.
Лейтенант вспыхнул, хотел, видимо, сказать, что он не Дима, а Дмитрий Сергеевич… и все-таки продолжил свою главную мысль:
- И работать с этой… с этой… - он взволнованно задышал.
- Так полегче на поворотах, салага… - предупредил его Дергач.
- И работать с этим, с позволения сказать военврачом, - не внял голосу разума Бенц.
Дергач на мгновение – не больше – задумался и, останавливая его, поднял руку.
- Хватит, малыш. Трое суток ареста. За пререкания с командиром.
Бенц моргнул.
- Чего?
- Чего слышал, салага, - Дергач кивнул в сторону двери, - арест начинается прямо сейчас. Пошел вон.
Лейтенант глотнул, беззвучно пожевал повисшее на языке, но так и не высказанное слово обличения, развернулся и все тем же строевым шагом вышел из кабинета.
- Вот, ведь щенок… - возмущенно фыркнул Дергач, – в мое же нерабочее время мне же гадости говорить пришел!
У него еще было с кем разбираться сегодня – помимо этого медика.
***
Леха передвигался с трудом. Нет, самый первый хмель, тот, с которым он удирал на ГАЗ-66 от вертолета через заполненный дымом лес, уже давно прошел, но голова оставалась тяжелой, а в глазах плыло. Мимо кто-то, яростно пыхтя и матюгаясь, промчался, и Леха даже подумал, что это, наверное, Димон, однако сил поворачивать голову, смотреть да еще и решать, Димон это или нет, как-то вот не было.
- Вы лейтенант Бардин? – спросили его.
Леха моргнул. Перед ним стоял какой-то капитан.
- Да, я…
- Пройдите к командиру полка. Он вас ждет.
Леха с трудом козырнул, с еще большим трудом поднялся по ступенькам на второй этаж, кое-как отыскал дверь с нужной табличкой и постучал.
- Войдите.
Леха вошел. Дергач стоял возле большого канцелярского стола. У окна стоял начальник строевой части майор Брусникин, и вид у них обоих был озабоченный.
- Да, вы еще и пьяны, лейтенант? – пригляделся Дергач.
- Уже нет, - возразил Леха, - с похмелья.
Старшие офицеры переглянулись.
- Вы плохо начинаете службу, Алексей, - отечески произнес Брусникин.
«Пошел нах», - подумал Леха.
- Мне надо было выпить с покупателем нашего… «металлолома» Исой, - пояснил он причины того, что находится «не в форме».
Старшие офицеры снова переглянулись.
- А когда вас можно застать в форме? – поинтересовался Брусникин, - минувшей ночью вы были трезвы, однако настолько не в форме, что даже не смогли прочесать выделенный вам участок леса. Вместо этого вы предпочли мне полночи травить несмешные солдатские байки.
«И ты меня даже не подумал прогонять… - подумал Леха, - и полночи эти байки слушал!»
- Было дело, товарищ майор, - признал – куда уж деваться? – он.
- И склад обокрали именно в ваш караул… - напомнил Брусникин.
- Верно, - кивнул Леха, - в мой. Да, еще и в самый первый караул… А еще у меня пожар вокруг складов случился. А еще я в медсанчасти пару солдатиков отфигачил. И в плен к врагу я попадал, и боевую гранату на свинарнике взорвал, и вон командиру полка в ж… игольчатым снарядом въехал… и что теперь? Вешать меня?
Офицеры переглянулись, и Леха понял: дай им волю – повесили бы. Просто за наглость. Ну, и остальным в поучение.
- Нет, конечно, - улыбнулся Брусникин, - вешать вас никто не будет.
- Хотя идея интересная, - хохотнул Дергач, и Леха всей шкурой понял, что настроение у командира полка просто великолепное. И только главный канцелярист полка никак не унимался.
- Но вот наказать вас, Бардин, все-таки придется. И наказать вас придется серьезно. Как бы даже не офицерской звездочкой.
Леха окаменел. Начальник строевой части был ближе всех остальных к поощрениям и наказаниям, и он явно «отвечал за базар».
- За что?
Голоса почти не было.
- А вы считаете, что всего вами же перечисленного недостаточно?
Леха стиснул зубы, и перед глазами поплыли цветные круги. Но мстительный Брусникин еще не закончил.
- Собственно, это было бы вполне справедливо. Умом, как я мог убедиться этой ночью, вы не блещете. Да, и командиру второго взвода девятой батареи звания младшего лейтенанта вполне достаточно.
Леха глотнул.
- Что скажете, товарищ подполковник? – повернулся Брусникин к Дергачу.
- Я? А ничего не скажу, - тихо, удовлетворенно хохотнул тот, - я подожду, что лейтенант Бардин скажет. Это его в первую очередь касается.
Леха поднял голову и замер. Ужас, который он только что пережил, вышиб остатки хмеля напрочь, и голова стала ясной, а мысль – быстрой.
- Товарищ подполковник, - повернулся он к Дергачу, - разрешите задать товарищу майору один вопрос.
- Всего один? – удивился такой скромности Дергач.
- Ему хватит.
Брусникин замер. Постановка лейтенантского ответа сама по себе уже была хамской. Леху можно было наказать уже за нее одну.
- Валяйте, лейтенант, - разрешил Дергач.
Леха повернулся к Брусникину.
- Мы много разговаривали этой ночью, товарищ майор, и вы даже поругали меня за то, что я похитил из только что найденных боеприпасов вещественное доказательство – настоящую боевую гранату, которой затем и угрожал свинарям.
- И правильно он вас отругал, - поддержал своего начальника строевой части Дергач, - вас вообще-то за такую покражу уже сажать можно…
- Я не задал своего вопроса, - оборвал командира полка Леха, - вы позволите?
Дергач замер… и разрешил – широким таким жестом, типа, "вперед".
Леха снова повернулся к Брусникину.
- Скажите, товарищ майор, откуда вы этой ночью знали, что похищены боевые гранаты, а не учебные?
- Ну, так все…
- Нет, - покачал головой Леха, - никто не знал, что они боевые. Даже я – тот, кто их нашел, этого не знал. Иначе бы над могилой с «учебной» гранатой без чеки не игрался…
Брусникин шумно глотнул. И даже Дергач только что бывший в самом приятственном расположении духа, посерьезнел
- А ведь и впрямь, майор, откуда ты это знал? Я – до самого завтрака – никому этого не говорил.
Брусникин открыл рот и замер.
***
Медведев прибыл на совещание в штаб дивизии после того как, наконец-то, отстрелялись вертолетчики, за четверть часа до начала, в 18.45. и все равно опоздал. Командиры полков были уже здесь, и они мигом смолкли и так же мигом повернули головы к нему. Он даже, кажется, услышал хруст шейных позвонков.
- И что вы на меня так смотрите?
- Да, вот, - ответил командир танкистов, - любопытно глянуть на того, кто учения врагу сдал.
Медведев молча прошел на свое место, сел, но они все так и стояли и так и смотрели на него.
- Что еще?! – вызверился он.
- А ты, Иван Сергеевич, не кричи, - одернули Медведева от входа, - не надо нам вот этих интеллигентских истерик.
И понятно, что это был Чеботарев.
- Садитесь, товарищи, - пригласил комдив.
Командиры полков дружно задвигали стульями.
- Вопрос на повестке дня один, - тут же перешел к делу Чеботарев, - как так вышло, что мы продули, и надо сообразить, как отыграть назад хоть что-нибудь. Обещаю рассмотреть предложения все, до единого.
- Ключевое место – канонада у ПГТ Потемкинский, - тут же выдал домашнюю заготовку Медведев. – Надо выяснить, что там у Дергача взрывалось, и как это повернуть против…
- Стоп, стоп! – поднял руку командир дивизии, - на сегодня совершенно точно установлено, что эти взрывы никакого отношения к воинским частям нашего округа не имеют.
- Как это? – не понял Медведев.
- А вот так, - хмыкнул сбоку танкист, - там ФСБ вовсю шуршит. Три дела о пособничестве терроризму завели! Но все фигуранты – штатские. Здешний бомонд.
- Верно, - поддержали его, - к военным эти взрывы ноль отношения имеют.
Медведев опешил. На этих боеприпасах у него было подвешено две трети компромата!
- Но как же…
- Все, Ваня, проехали, - рассмеялся танкист. – Поздно пить Боржом…
- Округ отказался рассматривать версии о похищении боеприпасов со складов наших воинских частей. И закон пока на нашей стороне.
- Новостями надо интересоваться, Ванюша…
Медведев облизал мигом пересохшие губы.
- Может, поднять вопрос о введении в заблуждение…
- А кого он обманул? – язвительно загудели офицеры.
- В том-то и беда, что он, сука, ни слова никому не наврал!
Медведев опустил голову. В данный момент офицеры ненавидели его даже больше, чем Дергача.
- Вообще-то, - подал голос комдив, - Дергачу есть, что вменить. Собственно, за трое неполных суток он успел отметиться по всем статьям уголовного кодекса.
- Даже сам себе в ж… игольчатым снарядом засандалил! – выкрикнул кто-то.
Офицеры рассмеялись.
- Другой вопрос, пойдет ли это нам на пользу?
- А почему нет? – хмыкнул танкист, - да, и Дергача все одно валить пора! Столько геморроя, и все из-за одного человека…
Командиры полков одобрительно загудели.
- Точно! Как ЧП, так Дергач!
- Сплошной позор!
- И ведь главное, все ему как с гуся вода! Типа, он хороший командир! А я, значит, типа плохой!
- Да, какой он хороший?! Просто пиарится, где ни попадя, а натрави на него нормального журналюгу, и сдуется, как рыбий пузырь!
Комдив оглядел волнующихся офицеров и вздохнул. Пока, кроме предложения натравить журналюг, которые, как известно, бесплатно пером не шевелят, он ни единого разумного предложения так сегодня и не услышал.
***
Дергач с чувством выполненного долга вручил лейтенанту Бардину его трое суток ареста – за хамство, исключительно за хамство, а когда тот, совершенно потрясенный таким вот поворотом судьбы, вышел, командир полка повернулся к Брусникину.
- Ну, что, майор, поговорим?
Начальник строевой части глотнул.
- О чем, товарищ подполковник?
- Откуда ты знал, что гранаты были боевые?
- Одна же взорвалась… там, на свинарнике, - дернул губой майор.
- А кто сказал, что та, что рванула на свинарнике, из числа похищенных на складе номер четыре?
Брусникин побледнел.
- Ну, так… а откуда же еще? Не с собой же из училища он ее привез.
Дергач хмыкнул. Он видел: майор испачкан, но вот что-либо ему вменить…
- Ты неискренен, майор, и давно неискренен, - покачал он головой, - и мы с тобой вместе служить не будем.
- А я и не напрашиваюсь, - спокойно, слишком спокойно парировал начальник строевой части.
Дергач изумленно поднял брови, и майор столь же спокойно и легко пояснил:
- Четверть часа назад издан приказ о моем переводе в штаб округа.
***
Димон стоял, ухватившись за прутья решетки смотрящего на двор гауптвахты окна, и думал. Там, за окном, старшина губы проводил с бессудно наказанными арестантами посильную воспитательную работу, а здесь, внутри камеры лейтенант медицинской службы Бенц, по сути, такой же арестант, но рангом повыше, проводил воспитательную работу сам с собой.
- Напра-во! – командовал старшина, и строй оборванных грязных солдатиков поворачивал – четко и одновременно, словно единый механизм, а то и единый слиток живого металла.
«Прав я или не прав, - напряженно думал Бенц, - вот в чем вопрос…» Потому что, если он в чем-то неправ, это следовало немедленно исправить!
- Бего-ом! – скомандовал старшина, и арестанты согнули руки в локтях и наклонили корпус вперед – градусов на десять, пожалуй.
- Бего-ом! – с угрозой повторил старшина, и руки согнулись еще сильнее, а градус наклона туловища над асфальтом вырос до пятнадцать, - марш!
Губари рванули, что есть сил по кругу, а точнее, по квадрату двора, и Бенц даже застонал от ненависти к себе. В любой другой ситуации сама постановка «прав я или нет» была бы абсурдной, но – вот беда – военврач Кулиева так и стояла перед его мысленным взором: изумрудные глаза полыхают праведным огнем, волосы растрепаны – после схватки с Анжелкой растрепаны, отметил Димон, – а кулачки сжаты.
- На месте-е-е! – прогремел голос старшины, и передний губарь встал, а задние начали налетать и тыкаться друг другу в спины, словно мультяшные персонажи.
«Измождение», - профессионально отметил Димон.
- Это, называется, вы так бегаете?! – заорал старшина, - да, вам сначала ходить научиться надо! Что ж, придется тренироваться! Крокодильчики! Начали!
Каждый второй губарь упал на асфальт, оперся руками, и его ноги тут же подхватил стоящий следом.
- Четыре круга! – скомандовал старшина губы, - бего-ом-м-арш!
Губари, потешно перебирая подгибающимися руками и все время тыкаясь грязными рожами в асфальт, «побежали» на руках по квадрату двора, а ведущие их перед собой, словно зэки – тачку, напарники следили, чтобы «тачку» не занесло на повороте. Ибо каждое падение и каждая ошибка здесь были поводом повторять и повторять одно и то же сверхполезное упражнение – час, два, три, четыре, десять, двенадцать и даже шестнадцать часов кряду.
Димон тяжело вздохнул. Ему нравилась военврач Кулиева, отчаянно нравилась… чего уж там скрывать. Димон глотнул. Эти изумрудные глаза, этот восточный персиковый румянец дивных щек, эта ладная фигура, - в ней прекрасным было все!
- На месте-е-е! – крикнул старшина, и губари «затоптались» на месте, поочередно отрывая от асфальта грязные стоптанные ладошки подгибающихся рук, и все время падая, - стой! Раз! Два!
Губари «шагнули» руками последние два раза и, ожидая следующей команды, замерли.
- Не провисать животом! – прошелся вдоль строя старшина и для острастки пнул кого-то под брюхо, - как бабы беременные, честное слово!
Губари испуганно приподняли провисшие до асфальта животы, и Димон рассмеялся. Все это он проходил еще в училище.
«Но главное, чего они так разъярились?! За что любить Дергача? Вот чего она кинулась его защищать? – Димон тряхнул головой; он помнил, как они из-за Дергача поссорились – до соплей! - да и Дергач… стоило слово против Кулиевой сказать, тут же взбеленился! У них что здесь – один за всех и все за одного?»
- Смена партнеров! – скомандовал старшина.
Димон улыбнулся. Те губари, что старательно изображали из себя «крокодильчиков» пошатываясь, но с видимым облегчением поднялись, а те, кто держал им ноги, сами легли на асфальт.
- Ничего не понимаю!
Нет, формально у Дергача все было тики-так! Пожалуй, служить в полку, где все за одного, и наоборот, стало бы для Димона сплошным удовольствием, но что-то пока восторгом горло не полнилось. Пока вся эта система оборачивалась против него.
- Олимпийский забег! – скомандовал «крокодильчикам» старшина, - четыре круга! Кто последний прибегает, тем две сутки добавляют! Приготовились…
Димон хохотнул. Уже понявшие, сколь высоки ставки этого забега, «крокодильчики» напрягли изогнутые спинки, словно охотничьи сеттеры в рекламе собачьего корма. Двое лишних суток в этом доморощенном бухенвальдике никому в радость не были.
- Ма-арш!!! – взревел старшина.
Губари рванули, и Димон даже загляделся, - столько силы, страсти и экспрессии было в этих противоестественно изогнутых мальчуковых телах. Весь день только этим гамном и занимавшиеся, буквально высосанные арестанты, стараясь не оказаться в числе крайних, сталкивали один другого с асфальтового тротуара, падали, бились тощими грязными физиономиями о бетонные бордюры, поднимались и снова рвались вперед – туда, где не было хотя бы этих двух дополнительных суток…
Димон криво улыбнулся: когда он сидел на гауптвахте в последний раз, самой популярной у них была чисто курсантская побасенка о пришедшей в посылочном ящике на родину «героя» пересыпанной солью отделенной голове старшины губы. Бред, конечно, однако выслушивалась байка с восторгом. Всеми.
***
Когда Леха прибыл на гауптвахту для отбытия наказания, губари ужинали. Порциями по десять человек – как раз на один стол – они бегом залетали в маленькую столовую, и через пятнадцать секунд так же бегом вылетали. Почти полные тарелки немедленно менялись на новые, совершенно полные, и в столовую загоняли следующую партию губарей – не более, чем на пятнадцать секунд. Хроническое недоедание в смеси с максимальными физическими нагрузками и неизбежным глубоким истощением были и оставались лучшей воспитательной мерой. Действительно лучшей. Иного способа усмирить брызжущий спермой и энергией молодняк, в армии так и не отыскали.
Уже сдавший портупею и брючный ремень Леха двинулся за конвойным в отведенную ему камеру и обмер. Прямо на него из зарешеченного окна смотрели знакомые глаза.
- Димон?!
А спустя полчаса на внеочередном построении сидящих на губе прапорщиков и офицеров поставили вместе, и Леха просто офигел. Участники и свидетели событий на свинарнике так и стояли в рядок: лейтенант Бардин, лейтенант Бенц и прапорщик Зеленин. А дальше, в строю грязных оборванных губарей рядышком, словно два голубка, стояли и оба прежде таких крутых свинаря.
- Сапрыкин тоже здесь, - углом рта шепнул Димон.
- А кто такой Сапрыкин?
- Разговорчики! – рявкнул комендант, - или товарищи офицеры желают, чтобы я им суток добавил?! Так я добавлю!
И лишь из своей камеры, когда поужинавших губарей снова погнали по кругу, Леха, просмотрел их всех и увидел медбрата Сапрыкина, которого ломал об колено он лично.
«Ну, крут, Дергач, крут…» - не мог не признать Леха.
Так жестко и однозначно на его памяти порядок не наводил никто. И все-таки что-то не срасталось или срасталось, но не до конца.
- Ничего не понимаю, - заходил по камере из угла в угол Леха.
Он совершенно точно знал, что лично он сделал все наилучшим образом. Никто лучше бы просто не сделал! И, тем не менее, Дергач его посадил – с решимостью и спокойствием, достойным лучшего применения. Словно муху прихлопнул!
- Бр-р-р-р! – замотал головой Леха, - полный бред!
***
Комдив Чеботарев, как и все прочие, видел, что учения проиграны, но, как и штаб округа, считал, что Дергача, а вслед за ним и его офицеров, а затем и комдива Яцука, следует наказать и наказать примерно. Тем более что вина давала возможность не только снять кое-какие очки, но и обесценить саму победу. Поэтому наиважнейший разговор у него состоялся с главным редактором окружной газеты «За Боевые Успехи» Владиком Русаковым.
- Дедовщина, неуставные отношения, недоедание личного состава, антисанитария, вши, наконец, – все, что происходит в полку Дергача, как в зеркале отражает те негативные тенденции, что мы видим в нашей российской армии.
- Вши? – поднял брови Владик. – У нас в округе вши?
- А вы не знали? – в свою очередь искренне удивился Чеботарев. – Да, Дергач там целое, понимаешь, средневековье развел! Офицеры – просто как нелюди себя ведут…
- Что вы имеете ввиду? – включил диктофон Владик.
- О, - выставил вперед ладонь Чеботарев, - давайте не у меня об этом спрашивать, - а то, что у него реально зверства происходят, так это вам каждый скажет. В медсанчасти избиения едва ли не каждую ночь.
- В медсанчасти? – ужаснулся редактор.
Чеботарев энергично закивал.
- Особенно молодой лейтенант… этот… Бенц там отличается. Ему за это даже кличку дали «Мерседес», ну, типа, хуже грузовика давит! Дошло до того, что офицеры угрожают личному составу подрывом гранаты! Вот ради интереса, попросите их рассказать о свинарнике…
- А что там, на свинарнике? – поднял брови Владик.
- А там чего только нет, - махнул рукой Чеботарев, - и кости человеческие повсюду разбросаны, и дерутся там в пьяном виде едва ли не через день! Даже офицеры! Представляете?!
- Афигеть! – потрясенно покачал головой Владик, - я завтра же девочку на интервью пошлю!
- А почему не сегодня?
- А что, можно и сегодня? – заинтересовался Владик.
- Да, как раз через час будет выездное заседание командного состава дивизии, причем в полку у Дергача.
Уши у Владика счастливо поехали назад.
- Отлично! Но ведь он нас там не ждет…
Чеботарев улыбнулся.
- А вы думаете, Дергач осмелится отказать лучшей окружной газете? Я бы на вашем месте не одну девочку туда бы направил, я бы на вашем месте туда целую бригаду борзопис… ну, опытных журналистов направил. Поверьте, там есть, о чем написать.
Владик потрясенно покачал головой. Опытный редактор, он прекрасно понимал, какой замечательный ему выдался шанс, ибо, по сути, штаб округа только что произнес свое заветное «фас», и запрещенных приемов теперь для него не существовало.
***
Дергач узнал, что к нему направлена целая выездная бригада журналюг, от Яцука.
- Короче, ж… тебе, Сергей Иванович, будет, - честно сказал Яцук.
Дергач заволновался.
- А что… никак их… ну, не принять нельзя?
- Орган печати штаба округа? – язвительно переспросил Яцук, - да, ты никак офигел, подполковник.
- А что же делать?
- Выкручивайся! И не вздумай меня подставить.
Дергач вздохнул и начал выкручиваться, и первым делом в высочайший кабинет был призван Саркисян.
- Выручай, Володя…
- Товарищ подполковник, - с укоризной посмотрел на него главный разведчик, - у меня завтра жену из роддома выписывают, а дома – пыль! Вы соображаете, что…
- Разговорчики! – оборвал его Дергач. – Короче, слушай, какая у нас обстановка. Вот-вот прибудет целая банда журналистов округа, а они люди без принципов.
- Да, знаю я, - отмахнулся Володя, - там клейма негде ставить. Военкоры они и есть военкоры.
- И что теперь делать?
Саркисян хмыкнул, нахмурился, вздохнул и нехотя кивнул.
- Сделаю…
- Что ты сделаешь? – заинтересовался Дергач.
Саркисян выставил вперед ладонь и принялся загибать пальцы:
- Ну, молодая говядина и шашлык – само собой. Причем, начинать надо немедленно.
Дергач, соглашаясь, кивнул, но думать вслух Саркисяну не мешал.
- Водки приличной мало осталось… очень уж много наблюдающие из округа выжрали, - поморщился разведчик, - но тут ладно, можно за НЗ к танкистам послать. Должны с нами братушки поделиться.
Дергач охотно кивнул.
- Братушкам я сам позвоню. А еще что?
- Музыка еще нужна соответствующая, - задумчиво произнес Володя, - раз у них совести нет, значит, и у нас ее быть не должно.
Дергач насторожился. Связь хорошей музыки и полного отсутствия совести в его голове не укладывалась.
- Что ты имеешь ввиду?
Саркисян отмахнулся.
- Не парьтесь! Вас это беспокоить не должно. И это... мне, Сергей Иванович, ваши лучшие машины нужны.
- В смысле, Мерседес? – растерянно моргнул Дергач.
- Мерседес – в первую очередь, - жестко сжал губы армянин, - тут понтов должно быть – ай да ну! Не маленький, должны понимать.
Дергач насупился; он, конечно, понимал, но отряжать личный Мерседес на общеполковые нужды жаба как-то душила.
- Это все?
Саркисян задумчиво покачал головой.
- Ну, и офицерский молодняк весь – на облизывание высоких гостей… Машу – в первую очередь.
Дергач поморщился.
- А не обойдемся? Ну, без Маши, я имею ввиду…
- А кто будет Владику Русакову весь вечер глазки строить? Я?
Дергач закрыл лицо руками.
- Убийца ты, Саркисян. Растоптал, блин, во мне самое светлое! Самое доброе! Самое-самое…
Володя вздохнул.
- Мне не легче вашего… у меня жену завтра из роддома с дочками выписывают, а я тут с этими козлами из округа водку должен жрать.
***
Владик Русаков почуял неладное, как только подъехал к КПП артиллерийского полка. Оба дневальных стояли в парадной форме!
- Не понял…
К машине тут же подошел юный и лихой, рыжий как огонь, сержантик. Отдал честь, наклонился к окну.
- Сопровождающий Рахимов! Позвольте…
- Сопровождающий… куда? – не понял Владик.
Но сержантик уже расселся на заднем сиденье.
- Сейчас налево, пожалуйста…
- Пожалуйста, - вывернул налево Владик.
- Прямо, - скомандовал сержант.
- Есть, командир. А что произошло? Сменили дислокацию?
- Выездное совещание командующего состава, - залился соловьем сержант Рахимов, - нашей Краснознаменной, Ордена…
- Стоп! – оборвал его Владик, - ближе к влагалищу, пожалуйста. В смысле к сути дела. Где проходит совещание?
- На природе, - помрачнел рыжий. – За новыми боксами.
- Во! Другое дело, - притормозил Владик и показал на дверь, - дальше я сам. Свободен.
Сержант вышел, и Владика снова посетило нехорошее предчувствие, и когда он подъехал к новым боксам, оно только усилилось.
- Вашу мать! А это что?
Место здесь вообще было крайне живописное. Взгорок, дивный березовый лесок, - пусть березы и были черные, приморские, сбегающий в ложбинке ручеек, но главное – панорама. В прозрачном, как богемский хрусталь, воздухе окружающие сопки виднелись так ясно, что казалось, протяни руку, и достанешь.
- Опачки! А эти козлы что здесь делают?!
Мимо машины Владика, с Машей Кулиевой под руку пробрел с шампуром в одной руке и бокалом в другой главный редактор «Коммуниста Приморья»!
- Этого мне еще не хватало!
Строго в обратную сторону, рядом с почтительно внимающим ее речам юным, немыслимо прекрасным офицером прошла редакторша еще одной влиятельной газеты – как говорили, из группировки «вертикали»! И редакторше было очень хорошо…
- Вы такая необычная женщина, - мурлыкал ей в ушко юный совратитель.
Владик поджал губы, вышел, хлопнул дверцей, поставил машину на сигнализацию, огляделся и обмер. Местные журналюги – почти полным составом – были уже здесь и оккупировали длиннющие столы под лиственницей. Справа и слева висели огромные, яркие, определенно вот только что отпечатанные плакаты с изображениями прошедших учений. И на карте крупными красными стрелками было изображено наступление подразделений Дергача, а крупными черными – само собой, отступление его условного противника Медведева – вплоть до попадания в котел.
- Смело…
Это определенно была не просто пьянка. Это была тематическая пьянка. А потом Владик увидел источающую вкусный березовый дым полевую кухню на самом почетном месте и тихо офигел. Прямо к этой самой кухне на его глазах подкатил дергачевский Мерседес, и оттуда, под руки вывели трех бог знает, где выловленных ветеранов. А над поляной в дивном, ароматном, тихом вечернем воздухе поплыли незабываемые звуки песни всех времен и народов:
Майскими короткими ночами,
Отгремев, закончились бои.
Та-та-та-та…
Где же вы теперь, друзья-однополчане,
Боевые спутники мои?
Владик деловито и неторопливо оглядел всех приглашенных на эту «вечеринку» и уже нетрезвых гостей, и признал, что все его худшие опасения сбылись: Дергач уже пиарился, причем пиарился бесстыдно и безбожно!
Мы бы с ним припомнили, как жили,
Как теряли трудным верстам счет,
Дивный баритон разливался и разливался в воздухе, и шаркающие и шамкающие ветераны благодарно приняли из рук бесстыдного дергачевского личного состава по котелку с кашей и стопарику чистой, как слеза, водочки…
За победу мы б по полной осушили,
За друзей добавили б еще.
- Вот тварь!
Мочить его в сортире в этой благолепной патриотической атмосфере было далеко не так удобно, как, скажем, на ковре в штабе округа…
- Владик!
Владик оглянулся. К нему, с объятиями нараспашку двигался Володя Саркисян.
- Что, тоже поздравить пришел? – обнял и прижал его к себе разведчик, - ну, спасибо, братишка, спасибо…
«Не был я тебе братишкой никогда», - мрачно подумал Владик и фальшиво улыбнулся проходящему мимо начальству из округа. Начальство было растеряно.
Мы тебе колхозом дом построим,
Чтобы видно было по всему: - чуть не рыдал из огромных колонок баритон…
Та-та-та-та….
Здесь живет семья российского героя,
Грудью защищавшего страну.
Саркисян отодвинул его от себя и ткнул рукой в цветастую карту с крупными красными и черными стрелками.
- Не, ну, ты видел, как мы их?! Всухую! Двенадцать ноль! Причем, последний гол они зае… бабашили в свои ворота сами…
Владик поморщился. Так оно и было: испугавшись канонады в Потемкинском, Медведев отдал то, что можно было и не отдавать.
- Ну, не все в эти дни так чисто, как хотелось бы… - подлил он ложку дегтя в приторный саркисяновский мед.
- А что такое? – поднял густые кавказские брови Сакисян, - что не так, дорогой?
Владик воодушевился и щелкнул в кармане диктофоном.
- Во-первых, этот лейтенант, что угрожал на свинарнике подрывом гранаты, а затем еще и избил медбрата.
- Забудь, - отмахнулся Саркисян, - Дергач его на губу бессрочно отправил.
«Опачки!» - досадливо отметил Владик. Дергач и впрямь мог устроить бессудный арест кому угодно и на сколько угодно. Были случаи, люди сидели по два-три месяца, то есть, выдернуть этого Бардина для интервью удастся еще не скоро.
- А пострадавшие от него военнослужащие? – поинтересовался он.
- Там же, - беззаботно махнул рукой Саркисян. – Они тоже ведь не ангелы. Пока получили по семь суток, но продержат их на губе еще очень долго.
Владик досадливо цокнул языком. Взять информацию было не у кого.
- Ну, а этот медик… как его там? Бенц, кажется… тот, что заражение всего полка вшами допустил, где он? Неужели тоже сидит?
Саркисян рассмеялся. Разведчик прекрасно понимал, чего хочется лучшему борзописцу округа.
- Пошли лучше выпьем, Владик, - обнял он главного редактора окружной газеты за плечи, - ты же прекрасно понимаешь, что Дергач спрятал всех.
Владик вздохнул. Так оно и было. По сути, под видом ареста Дергач просто спрятал своих людей от назойливого внимания свободной прессы.
- А еще говорят, что армия стала открытой обществу… - хмыкнул он и глянул на столы.
Закуска и впрямь была великолепной. Единственное утешение в отсутствие приличного журналистского материала.
***
Они сидели за отдельным столом – глаза в глаза. С одной стороны Дергач и Яцук, с другой – Чеботарев и лично прибывший из штаба округа Иван Петрович.
- Ну, что, господа офицера, вздрогнем? – разлил по стопкам истекающей росой водочки комдив Яцук.
- Я квартиры не отдам, - уперся Чеботарев.
- А ты их еще и не получил, - парировал Яцук. – А штаб округа, насколько я знаю, эти квартиры еще не распределил.
Иван Петрович примирительно поднял руку вверх.
- Подождите, товарищи. Не надо горячки.
Комдивы насупились, а Дергач, не чокаясь, выпил и зло покачал головой.
- А как же тут горячки не пороть? Я, значит, беру с поличным собственного начальника строевой части, а вы его, оказывается, только что забрали в округ! Как это понимать?! Ему сидеть надо! На зоне! Вместе с пида…
- Хватит, - оборвал его Иван Петрович, - и во избежание дальнейших спекуляций хочу сразу пояснить: вы никого с поличным не взяли. Вам, Сергей Иванович, только по-ка-за-лось. Вы меня хорошо поняли?
- Он знал то, чего знать не мог, - процедил Дергач. – А вы его покрываете. Я так думаю, не случайно покрываете…
- Правильно думаете, - подтвердил Иван Петрович. – Только вы напрасно обвиняете во всем Брусникина.
- А кого же мне обвинять? – озадачился Дергач. – Совершено тяжкое преступление…
Иван Петрович сокрушенно покачал головой.
- Никакого преступления не было, Сергей Иванович. Во-первых, потому, что не было боеприпасов. Вы сами подписали результаты ревизии.
Дергач прищурился, но возражать не стал. По документам боеприпасов на ограбленном складе и впрямь не было.
- Значит, не было и хищения боеприпасов, в пособничестве которому вы пытаетесь обвинить Брусникина.
Дергач покачал головой.
- А что же тогда в Потемкинском взрывалось?
Иван Петрович быстро выпил, аккуратно поставил стопочку на стол и промокнул губы салфеткой.
- А это пусть ФСБ выясняет. Тем более, там хозяин – ингуш. А наше дело теперь сторона.
Яцук снова разлил, Дергач снова, так же, не чокаясь ни с кем, выпил и упрямо покачал головой.
- Я должен быть в курсе, что произошло. И я жизнь положу, но до правды дойду. Вы меня знаете.
Иван Петрович чокнулся с Чеботаревым и тоже выпил.
- Хорошо, я кое-что вам расскажу. Представьте, подполковник, что на одном важном складе случилась недостача. К примеру, исчезло кое-что по мелочи и зенитно-ракетный комплекс «Игла».
- Ни хрена себе! – переглянулся Дергач с Яцуком.
- А на твоем складе все это лежит, однако из-за хронического бардака лежит совершенно не учтенным. Уже года три, как не учтенным.
- Как такое может быть? – не поверил Дергач.
- А это ты у своего предшественника покойного спроси, как такое может быть, - предложил Иван Петрович.
Дергач открыл рот, да так и замер. Его застрелившийся предшественник и впрямь оставил много загадок. Яцук снова разлил, и Иван Петрович снова принял свой стопарик.
- И что мне делать? – опрокинул он налитую стопку в себя и так же аккуратно промокнул рот салфеткой, - у тебя ставить «Иглу» на учет и получать втык за то, что она три года без учета болталась? А там - получать втык за то, что всеми учтенная «Игла» исчезла?
Дергач скривил губы.
- И вы решили, что со мной можно поступать вот так… как с каким-то…
- Стоп, - остановил его коротким жестом ладони начальник строевой части округа. – Давай, ближе к телу, как говорит наш босс. Тебе квартиры нужны?
Дергач замер. Распределение квартир находилось в руках округа, а точнее, в руках некоторых влиятельных людей в штабе округа, а если еще точнее, то в руках Ивана Петровича. И получит ли эту квартиру тот же капитан Саркисян со своей двойней…
- Нужны, - признал он.
- Ну, так получи свои квартиры и заткнись, - тихо произнес Иван Петрович. – Устраивает?
Дергач опустил голову, стиснул стопку в кулаке, и лишь когда стопка хрустнула, а порозовевшая водка залила скатерть, ненавидяще выдохнул главное:
- Да.
***
Около девяти вечера железная дверь камеры загремела, и внутрь заглянул сам комендант – лично.
- Подъем, Бенц. Выходишь.
Димон вскочил с нар и двинулся следом, а в коридоре стояли уже выпущенные из камер Леха и прапорщик Зеленин.
- Только опять не подеритесь, а то я вам праздничек-то испорчу, - сурово предупредил комендант.
Прапорщик изобразил независимость, но Димон уже видел: среди них равнодушных к фантастически досрочному освобождению нет. Но сюрпризы не кончались, и у выхода с гауптвахты их ждал командирский уазик со старлеем в качестве сопровождающего. Затем они увидели идущую навстречу колонну машин, о которой водитель сообщил, что это отвозят в город пьяных журналистов. А уже в поселке их ждала главная, пожалуй, новость.
- Короче, вам комнаты в офицерской общаге дали, - повернулся к ним молчавший всю дорогу старлей, и у вас есть полчаса личного времени.
- А что будет через полчаса? – поинтересовался Леха.
- Построение офицеров полка, - сухо отозвался старлей. – Вас там ждут.
Лейтенанты переглянулись. Трое минувших суток преподнесли им достаточно сюрпризов, и что-то подсказывало, что они еще не кончились.
- Ну, так что… - спросил старлей, - вас эти полчаса подождать?
Димон отчаянно закивал. Ему нужен был душ и свежая рубашка – срочно. Взмыленный, ставший за день Леха придерживался того же мнения. И, конечно же, когда они вбежали в гостиницу рыбзавода, и Анжелка, и Натали их уже ждали – за стойкой администратора.
- Ты зря на нее глаз положил, - сухо и даже холодно произнесла Анжела.
Димон улыбнулся.
- О чем ты. Анжел?
- О Машке Кулиевой. Дергач тебе за нее сразу ноги выдернет.
Димон вспомнил какую-то недоговоренность – зыбкую, как сон, - и насторожился.
- А при чем здесь Дергач?
Девушки переглянулись.
- Ты что, не в курсе? Она его внебрачная дочь.
Димон обмер, и даже дружеское, сочувственное похлопывание Лехи по плечу из ступора его как-то не вывело, и понятно, что это еще было не все.
- А тебе, Леш, телеграмма, - уклонившись от поцелуя, произнесла Натали.
- И что в ней? – продемонстрировал голливудскую улыбку Бардин.
- Жена твоя спрашивает, как ты устроился.
Димон глянул на застывшего Леху, затем – на Наташку и улыбнулся. Отношения этих двух милых людей были обречены – и не только из-за Лехиной жены. Ибо, спасая шкуру, ефрейтор Вова Щукин таки рассказал, что был минувшей ночью как раз у Натали – по старой памяти.
***
Дергач объявил построение, как только узнал, что лейтенантов уже провезли через КПП. Дождался, когда Бенц и Бардин подойдут к нему с докладом, жестом указал место рядом с собой и заложил руки за спину.
- У нас сегодня три новости, товарищи офицеры. Первая, в общем, вам известна: мы победили. Ура?
- Ура! Ура! Ура! – негромко подтвердили победу смертельно уставшие офицеры.
Дергач улыбнулся.
- Вторая новость, пожалуй, для некоторых главная. Нам дали четыре квартиры.
Строй замер. Повисла такая тишина, что они слышали, как где-то в штабе полка помощник дежурного говорит с кем-то по телефону.
- Квартиры получают капитан Саркисян, капитан Федотов и – на расширение – прапорщик Зеленин и я.
Офицеры радостно загудели. Очередь реально рванула вперед, и кое-кому должны были пойти квартиры из-под расширения.
- Ну, и третья новость, в нашей большой семье пополнение. Прошу любить и жаловать, - Дергач показал рукой в сторону молодых, - лейтенант Алексей Бардин и лейтенант Дмитрий Бенц.
Офицеры, возбужденные известием о квартирах, гудели.
- Тихо! – рявкнул Дергач, - оба офицера показали себя в эти трое суток с самой лучшей стороны. Так что… - он повернулся к лейтенантам, - объявляю вам благодарность.
Те растерянно переглянулись.
- Ну?
- Служим Российской Федерации!
Комментарии
Отправить комментарий